Записки юного путешественника

Конец.

      Я очутилась на небольшом пространстве, кажется, острове. За его пределами была лишь безграничная тьма. Это конец всего? Долго размышлять мне не пришлось — на это не было времени. Да и ситуация не та.       От почти философских размышлений меня отвлёк дракон. Черный, как сама ночь, с серыми шипами и фиолетовыми слегка светящимися глазами с проницательным взглядом. Вокруг него появились высокие черные фигуры. Я их узнала сразу.       — Что ты забыла в этом месте? — послышался голос.       Он прозвучал будто в самой моей голове. Что еще за разговоры на уровне взгляда?       — Теперь это не важно. Ты пополнишь ряды моих слуг, приблизив меня к освобождению. И пусть мир тогда будет повергнут в хаос!       — Никогда! — крикнула я в ответ, сама испугавшись своего крика.       Я выстрелила в дракона, но это не нанесло ему большого вреда, лишь больше раззадорило его. Зато я заметила, что откуда-то к рептилии протянулась линия, похожая на дымку. Глянув вверх, я увидела, что на высоких столбах стояли кристаллы. Думаю, они будут лечить дракона, а значит, их необходимо уничтожить. Жаль, что у меня нет крыльев или способности бегать по стенам.       Но тут меня осенило. Кошка оставила мне жемчуг эндермена! Мисаил говорил мне о его свойствах. Я от прыгнула в сторону, ибо меня хотели уже ударить, и закинула жемчужину на верх одного из столбов. Я очутилась там почти сразу же. Странное ощущение.       Избавлю возможного читателя моих записей от дальнейшего описания уничтожения кристаллов и битвы с драконом. Мне об этом перечитывать незачем, а другим… для чего? Я смотрела на то, как тело дракона начинало светиться, затем будто сгорать, рассыпаясь на клочки, которые разлетались как пепел от костра. Я смотрела на это долго, пока сам скелет поверженной рептилии не разлетелся в стороны, взорвавшись. Эндермены все упали на колени, закрыв голову руками. Они расположились кольцами вокруг места гибели своего повелителя, обратив головы в центр кругов.       Голова болела. Я выдохлась за эту битву, кажется, потеряла много крови и хотела так и свалиться на месте и уснуть. «Но не тем холодным сном могилы», — пронеслось у меня в голове. Я встала и поплелась к порталу.       Странники не поднимали голов. Я увидела, что яйцо, находившееся на возвышенности в центре портала, будто стало трескаться. Я нахмурилась, встала на краю и протянулась руку к яйцу… Будто что-то тёплое и живое шевелилось внутри. От моего касания хрупкий предмет покачнулся и упал вниз, в портал. Ноги подогнулись, я упала следом.       Я услышала голос. Я не слышала его раньше. Он был несколько выше голоса фигуры. Почему-то мне слышался он откуда-то издалека… что-то преградило путь лучам падать мне на лицо. Голос говорил следующее:       — Я вижу игрока, о котором ты говорил.       — Xman007? — я узнала голос фигуры.       Игрок… Нет, я не Игрок, я лишь его тело. Тело, которое он использует для познания мира. Я нереальна и реальна одновременно. Поэтому я не помню, кто я и откуда. Но иногда я вспоминаю то, что помнит Игрок. Его мысли переплетаются с моими. Мы едины. Мы одно и то же. На время игры.       — Да. Осторожнее, он может читать наши мысли, — говорил первый голос.       — Ничего страшного, он думает, что мы лишь часть игры.       Так считает Игрок, но не я. Я слышу вас, он же…       — Мне нравится этот Игрок, он не сдался, — вновь заговорил после некоторого молчания первый и, кажется, улыбнулся.       — Он читает наши мысли, думая, что это слова на экране.       … да, он же читает текст на экране.       — Так же он представляет множество других вещей, находясь в глубоком игровом сне. — продолжал первый.       — Слова — прекрасный интерфейс, гибкий и не такой пугающий, как реальность.       — До того, как Игроки научились читать, они слышали голоса. В былые времена Игроков называли ведьмами и колдунами.       — О чем мечтает этот Игрок?       — Этот Игрок мечтал о свете и деревьях. Об огне и воде. Мечтал творить и разрушать. Мечтал охотиться на них, и охотился. Мечтал об убежище.       — Ха, и правда — оригинальный интерфейс. Ему миллион лет, и он еще работает. Но что же создал Игрок в реальности за экраном?       — Он работал с миллионами других, чтобы создать истинный мир в ₩ℓ℅₾₳₴₯, и создал ₡₼₵℮ для ῤΏῶ₩₾₼, в ℓ₠₱₰₧₦₥.       Я не могла различить некоторых слов, что говорил первый, но мне казалось, будто я смутно догадываюсь, о чем он… или же нет? Голос фигуры усмехнулся и отвечал первому, будто ему в упрек:       — Он не сможет прочесть эту мысль.       — Не сможет, — со вздохом согласился первый. — Он еще не достиг наивысшего уровня. Он должен пройти сквозь сон длинной жизнь, не маленький игровой сон.       Вновь наступило молчание. Я не слышала ничего. Может, вот он… конец моей жизни? Жизни никому неизвестного тела Игрока. Кажется, вокруг ничего не было, кроме голосов. Казалось, не было меня самой.       — А он знает, что мы его любим? Что Вселенная добра? — заговорил голос фигуры.       — Да, иногда он слышит Вселенную. Сквозь шум собственных мыслей.       — Но бывает время, когда он расстроен, в своем жизненном сне. И тогда он создает миры, где нет лета. И он, дрожа под их черным солнцем, воплощает свое грустное творение в реальность.       Кажется, они обо мне забыли… зато я им не мешаю. Первый отвечал:       — Но избавление от печали уничтожит его. Печать — это тоже часть его личных жизненных задач. Мы не можем вмешиваться.       — Временами, когда они погружаются в свои мечты, я хочу рассказать им, что на самом деле они создают настоящие миры в реальности. Временами я хочу рассказать им об их значимости для Вселенной. Временами, когда они теряют эту истинную связь с ней на какое-то время, я хочу помочь им сказать те слова, которых они боятся…       — Он читает наши мысли. — напомнил первый голос, останавливая собеседника.       — Иногда мне все равно. — отвечал голос фигуры. — Иногда я хочу сказать им, что тот мир, который считается реальным — это просто ₥₦₪₫₭ и ₮₲₼₹₸, я хочу сказать им, что они ≡≠ℓ℅⃝₵℮Ↄ∏∑₳ в ₨₦₧€₮₢. Они видят так мало реального в своем сне длиною в жизнь.       Забавно… он сам раньше говорил, что я могу читать мысли, как слова на экране… и что я не могу прочесть эту мысль тоже говорил он. Увлекся беседой?       — И все же они играют в игру. — будто сделал промежуточное заключение первый голос.       — А ведь это же так просто — просто сказать им, как…       С замиранием я хотела уже услышать, о чем хочет сказать голос фигуры, но его остановил рассудительный голос его собеседника… теперь он будто говорил с упреком:       — Слишком серьезно для этого сна. Говорить им, как жить — это значит, мешать им жить.       — Я не буду говорить Игроку, как ему жить. — голос фигуры будто слегка обиделся.       — Это заставит игрока беспокоиться.       — Я лучше расскажу Игроку историю.       — Но не правду. — возразил первый голос.       — Нет. Историю, содержащую истину, спрятанную между слов. Но не чистую правду, которая обжигает на любом расстоянии. — возразил голос фигуры в ответ.       — Давай, оживи его вновь.       — Да. Игрок…       — Зови его по имени. — вновь будто с упреком прозвучал первый голос.       — Xman007. Играющий в игры. — последовал совету голос фигуры.       — Хорошо. — ободряюще отвечал его собеседник.       Я откликнулась на свое имя… только вот никак показать этого не могла.       — Итак, сделай вдох, прямо сейчас. Сделай еще один вдох. Почувствуй воздух в своих легких. Расслабь свои мышцы. Да, подвигай пальцами. Ощути свое тело снова, под влиянием гравитации, в воздухе.       Я открыла глаза и сощурилась. Я видела… троих. Нечетко. Я еще не привыкла к тому, что вновь обрела тело. Было странное ощущение. Кажется, Игрок, там… он тоже очнулся. Теперь мы не единое целое. Мы Игрок и его тело, персонаж…       — Возродись в своем длинном сне. Ты там. Твое тело вновь соприкасается со Вселенной каждой своей точкой, словно вы две отдельные сущности. Словно вы две отдельные сущности. — продолжала фигура.       — Кто же мы? Когда-то нас называли духами гор. Отцом-солнцем и матерью-луной. Духами предков, духами животных. Джиннами. Призраками. Зелеными человечками. Потом богами, демонами… Ангелами. Полтергейстами. Чужими, пришельцами. Лептонами, кварками. Слова меняются. Мы — не меняемся.       Я посмотрела на первого. Сквозь нечеткость линий контура я различила несколько цветных пятен. По ним я составила портрет черноглазого чернобородого мужчины в коричневой футболке и серых брюках. Я глянула на третью, продолжающую молчать фигуру… я узнала в ней жреца. Слишком выделяющиеся у них внешности, чтобы не запомнить или перепутать. Я перевела взгляд на уже знакомую фигуру, которая заговорила:       — Мы — Вселенная. Мы всё то, о чём бы ты ни думал. Ты смотришь на нас сейчас, сквозь свою кожу и свои глаза. Почему же Вселенная прикасается к твоей коже и бросает на тебя свет? Чтобы увидеть тебя, игрок. Чтобы познать тебя. И чтоб ты познал её. Я должен рассказать тебе историю.       Что ж, я приготовилась слушать.       — Когда-то, давным-давно, жил Игрок. — продолжала фигура.       — Этим Игроком был ты, Xman007. — продолжала рассказ первая фигура.       — Иногда он считал себя человеком, живущим на вращающемся шаре из расплавленной породы. На шаре из расплавленной породы, вращающемся вокруг другого шара, из пылающего газа, который был в триста тридцать тысяч раз массивнее первого. Эти шары были так далеко друг от друга, что свету требовалось восемь минут, чтобы преодолеть этот промежуток. Свет нес информацию от звезды, и мог сжечь твою кожу на расстоянии в сто пятьдесят миллионов километров. Иногда Игрок мечтал быть шахтером, в мире, который был плоским и бесконечным. С квадратным солнцем белого цвета. Дни там были короткие; было множество занятий; а смерть была лишь временным неудобством.       — Иногда Игрок мечтал раствориться в этой истории.       — Иногда Игрок мечтал о других вещах и о других мирах. Иногда эти мечты были волнующими. Иногда они были воистину прекрасны. Иногда Игрок засыпал и видел сон, из которого перепрыгивал в другой, а просыпался в итоге в третьем.       — Иногда Игрок видел во сне слова на экране.       — Давай заглянем в прошлое. Атомы игрока были рассеяны по траве, рекам, воздуху и земле. Женщина собирала эти атомы: она их ела, пила и вдыхала; и женщина собрала из них Игрока в своем теле. И Игрок проснулся — из теплого, темного мира внутри материнского тела, в свой длинный сон длиною в жизнь. И Игрок стал новой историей, никогда не сказанной раньше, записанной буквами своего ДНК. Игрок стал новой программой, никогда ранее не стартовавшей, собранной из исходного кода миллиард лет назад. Игрок стал новым человеком, никогда не жившим ранее, созданным из молока и материнской любви.       — Ты и есть этот игрок. Ты история. Ты программа. Ты человек. Созданный из молока и материнской любви.       — Давай заглянем еще дальше. Семь миллиардов миллиардов миллиардов атомов создали тело Игрока задолго до этой игры — в сердце той самой звезды. Потому ты, Игрок, тоже часть звездной информации. И ты, Игрок, проходишь сквозь историю, через информационный лес, посаженный человеком по имени Джулиан, в плоском бесконечном мире, созданном человеком по имени Маркус, что существует внутри маленького, личного мира, созданного игроком, живущим во Вселенной, созданной…       -Тс-с. — вновь прервал и предупредил первый. — Иногда Игрок создавал маленький, личный мир — уютный, простой и теплый. А иногда — трудный, холодный и сложный. Иногда он создавал модель Вселенной у себя в голове; частицы энергии, движущиеся сквозь обширные пустые пространства. Иногда он называл их «электронами» и «протонами».       — Иногда — «планетами» и «звездами». Иногда он верил, будто бы Вселенная, созданная из энергии, состоит из «да» и «нет»; из нулей и единиц; из строчек кода. Иногда он верил, что играет в игру. А иногда он верил, что читает слова на экране.       — Ты игрок, читающий слова…       — Тс-с… — теперь уже фигура прервала первого. — Иногда Игрок читал строки кода на экране. Расшифровывал их слова; превращал слова в смысл; а смысл — в чувства, эмоции, теории, идеи, и Игрок начинал дышать чаще, глубже, чувствуя что живет, что те тысячи смертей были ненастоящими, и Игрок все же до сих пор живой.       — Ты. Ты. Ты — живой.       — А иногда Игрок верил, что Вселенная говорила с ним через солнечный свет, который пробивался сквозь шумящие листья на летних деревьях.       — А иногда Игрок верил, что Вселенная говорила с ним через свет, падающий с морозного, ночного зимнего неба, когда лучик света, достигший края глаза Игрока, мог быть светом звезды в миллион раз тяжелее, чем солнце, превращающий свои планеты в плазму, просто чтобы стать видимым на мгновение для Игрока, идущего домой в дальнем уголке Вселенной, к знакомой двери, к запаху еды, чтобы вновь погрузиться в свой сон.       — А иногда игрок верил, что Вселенная говорила с ним через нули и единицы, через электричество, бегущее по миру, через проматывающиеся строки слов на экране, появляющиеся в конце сна…       — И Вселенная говорила: «Я люблю тебя»…       — И Вселенная говорила: «Ты играл хорошо»…       — И Вселенная говорила: «Всё, что тебе нужно, — внутри тебя»…       — И Вселенная говорила: «Ты сильнее, чем ты думаешь»…       — И Вселенная говорила: «Ты и есть дневной свет»…       — И Вселенная говорила: «Ты и есть ночь»…       — И Вселенная говорила: «Темнота, с которой ты сражаешься, — внутри тебя»…       — И Вселенная говорила: «Свет, который ты ищешь, — внутри тебя»…       — И Вселенная говорила: «Ты не одинок»…       — И Вселенная говорила: «Ты не отделён от других»…       — И Вселенная говорила: «Ты — Вселенная, пробующая себя на вкус, говорящая с собой, читающая свой собственный код»…       — И Вселенная говорила: «Я люблю тебя, потому что ты и есть любовь».       Я завороженно слушала эти две фигуры. Они так подхватывали фразу друг друга, будто бы были одним человеком, даже разница голосом не мешала мне. Они. Они. Они — едины! Они — Вселенная! Как и я…       — И закончилась игра, и Игрок проснулся ото сна. И Игрок начал видеть новый сон. И Игрок начал снова мечтать, мечтать сильнее. И Игрок был Вселенной. И Игрок был любовью. — после некоторой паузы продолжил первый.       — Проснись… — сказала третья фигура…