Верни мне небеса

Вечером того же дня Господин всея Ада сидел за своим деревянным письменным столом весьма встревоженно. Не было сомнений, что громкая сплетня дошла и до его острого слуха, но, впрочем, до сознания ей было категорически далеко. Проблема не в том, что Сатана был недоверчив и подозрителен, но в том, что в такую новость — то, что самый близкий, доказавший свою верность и эффективность, Советник ныне был умертвлён, — трудно поверить. О, Люцифер не сомневался, что именно умертвлён: он был одним из немногих демонов, что заметил неожиданные перемены в отношениях Гилберта и других демонов, но по какому поводу? Точно неизвестно. Было много предположений, но ни одно не нашло своё оправдание, так и оставшись жалкой гипотезой. Он устало провёл рукой по своему горячему лицу, гневно хмурившись. Всё это обстоятельство было ужасным, могло подорвать авторитет и веру в победу в грядущей войне. Сатана опять потёр устало виски, словно собираясь с последними силами. Он ждал Эржа, кой должен разъяснить ситуацию и, по возможности, успокоить правителя… — Господин? Вас просят… — Это показалась из-за двери некрасивая голова стража. Люцифер поморщился от ужасного акцента, кивая головой в знаке «Кто ж?» — стражник оживился на это, горячо отвечая, чтоб не потерять нить разговора самого влиятельного демона на Земле. — Так это… Из дома Байльшмидт пришли… Просят вашесияство! — Скажи, чтоб подождали… — небрежно отмахнулся Сатана. Он сжимал губы, прикусывал, или же просто стискивал челюсть на манер тисков. Видимо, тому было не по себе в этот момент. — Мне некогда, скажи… — Они боятся казни, вашесияство, — с угрюмой улыбкой пояснил страж. Он осмелился показать своё неказистое лицо из-за двери полностью, отчего Сатана больше раздражился. — Да какое мне дело, ну! После, всё после! Пущай сначала докажут… А потом и казни, аукционы и прочее… — добавил он тихо. Удивительно, как мы зачастую переживаем за знакомых или же близких, не давая себе права усомниться в их нынешнем существовании, хотя мысль об их смерти часто проскальзывает у вас в голове. Но вы делаете вид, что её нет, оттого и конфузитесь, конфузя при этом и других. Так и здесь же: Люцифер до конца не верил во всё это, отвергая любые намёки, которые задевали его. Страж же пошёл вон из комнаты. Кабинет был слишком тяжек для подчинённых, говорили даже, что злой дух здесь гонит всякого. Было ли это правдой, а может, тому виной расстройство нервов — не ясно! Через полчаса пасмурных дум, доложили о прибытии Демонлорда. Люцифер горделиво выпрямился, изобразив самый непринуждённый вид, будто бы заполняя важный документ, выводя пером каждый извилистый знак. Слыша неспешные шаги, его сердце каменело с каждой секундой, а ум точно отрезвлялся. Он держался непоколебимо, ожидая в комнате одного из единственных надёжных демонов, как он справедливо считал. — Здравствуй, мой Господин! — глубоко поклонился Эрж в чистеньком туалете, но его ясный и ненатурально радостный голос выводил из себя. Люцифер старался являться больше тем, чей облик так давно украл — добрым юношей, коего любил тот белобрысый немец, а после Феличиано (как оригинал и звали) стал его большей частью, возможно, но… Злая — другая — в то же время дьявольская сторона пожирала его сердце! Он откинулся на спинку стула, но не приказал садиться гостю — тот имел повод занервничать. — Это правда? — без пояснений и предисловий. Люцифер прекрасно знал, что Эрж его поймёт и так. — Он умер сегодня утром, — сдержанно произнёс Эрж. Но внутри него всё задрожало, ещё чуть-чуть и язык не послушается! Он решил аккуратно пояснить: — Знаете ли вы, его Демонолог… — Не верю… — прошипел Высший Демон, затрясясь всем телом. Последние мечты и мысли его разорвались в кочки! Все те обещания и уверения, всё, что удалось пообещать Байльшмидту — улетучилось! Неужто так выглядит конец?.. — Принесите! Я не поверю пока… Пока сам не увижу его холодный человеческий труп! Эрж тяжко вздохнул на это предложенье… Он не предупредил, что обычно от трупов людей несёт очень «пакостно» (как сам называл это), но перечить разъярённому Господину опасно!.. Оказалось, когда он спустился, что гроб вместе с хозяином стоял около домашних Байльшмидта. Эрж с причудливой улыбкой поприветствовал гостей — особенно, очаровательную Натали и не менее очаровательного Падшего, которые глядели на него с презрением и мукой. Они ведь теперь могли стать и его собственностью — стоит только Люциферу пожелать! На приказ Сатаны Наталья чуть было не взорвалась в проклятьях на Эржа, крича прямо в лицо «Вы! Это вы! Всё это — вы!» и тому подобное, но Демон остался при себе, не обратив внимание на девушку. Гроб потащили наверх импы, в то время как Эрж ещё раз взглянул на бывшего Ангела, чтобы удивиться… Тот был более чем грустен, мрачен и убит. «Святая душонка!» — грязно ругнулся на него Демон, пока Натали и здесь не заступилась. Ох! Она была умопомрачительной Демонессой! Когда же Демонлорд тепло распрощался с пережитками Байльшмидта и показался в комнате кабинета, он застал Люцифера одного. Наклонился его хрупкий стан, голова грустно поникла, а глаза бегали по бледному и обескровленному лику, показавшегося из приоткрытой крышки! — Ох, Гилберт… — прошептал Сатана себе под нос. Эрж поморщился — он не очень-то любил такие показательные чувства (несомненно показательные!). Все чувства кроме ненависти и мести Демонлорд не признавал. — Да… Мне сказали, что он до смерти напился пива в кабаке, там заболел, подхватив человеческую болезнь, и умер от приступа, — вновь добавил Демон. Он выпрямился, когда слезные очи зеленоватого цвета поднялись на него. — Мне очень жаль; он всё-таки был в Совете Пяти… — Такая потеря! И перед войной! — горячо вскричал Люцифер. Эрж криво растянул улыбку, ведь сказанное его задело. Но по инерции он кладёт свою руку на чужое плечо, не переставая улыбаться. Впрочем, никто на него и не смотрел. — Но у вас есть я… — тихо, словно соблазняя, проговорил Эрж. От него отошёл Сатана, хватаясь за голову, которая так часто болела. Неверенье не отпускало Главу демонского рода. Глупо, но так! Ему стало ясным, что уединение — самое лучшее лекарство сейчас, чтобы разобраться. Тем более что Гилберта он искренне любил, а более из-за того, что тот тоже не из Демонского рода. Демонам не дано править! — была его мысль. Но Эрж продолжал: — Я гораздо лучше Гилберта… Смотрите: я верю в вас, соглашаюсь, не перечу, а он злословит и усмехается — смеётся над вами!.. — Он всего лишь не боялся высказывать свою точку зрения… — угрюмо отвечал Сатана, не оборачиваясь к Демону. — О, Господин! хватит доверять всяким дерзким выскочкам из Рая и Земли, поверьте уж тем, кто рождён из вашей крови. — Демонам не дано править… — был ответ. — Они всё превращают в хаос… Всё… Если Демон правит мирно — это уже не демон, а жалкая копия. Даже я один из ангелов, понимаешь ли?.. Люди тоже могут чудно править, но… Но не демоны. Ангел, человек — не демон… — …Я бы хотел возразить вам… — заговорил Эрж. — Лично я хорошо справляюсь с демонами — государство штука почти такая же! Сатана строго нахмурился, подняв голову на подчинённого. Нет, Эрж был прекрасен собою, но дьявольская частичка губила его нрав! — думал Люцифер. И проговорил бы это вслух, но он увидел… Демонлорд неожиданно заметил этот косой взгляд, направленный за его плечо. Орды мурашек пробежали по телу Демона… Некоторое сомнение после тщательного осмотра опять посетило Эржа, он уже не верил, что то сильное сердце и вправду было безмолвно, когда он лихорадочно щупал пульс… С суеверным ужасом посмотрел через собственное плечо и… Там, прямо напротив него, стоял белый как полотно Гилберт в грязном халате. Худощавый, еле стоявший на ногах, тяжело дышавший через рот, дрожавший всем телом Байльшмидт — живой! Его глаза, чуть помутневшие, но зоркие, впивались в лицо Демонлорда с усмешкой, торжеством, презрением, но восхищением — смешанные чувства. Потусторонний страх навис над комнатой… Неужели перед ним стоял самый настоящий труп — ходячий мертвец великого Демонлорда?.. — Ч-что?.. Это… — лепетал поражённый Эрж, сжав длани в кулаки: страх выразился на нём яркими белыми пятнами. «Как он улыбается! — думалось Эржу. — Это мираж?!.. Кажется, мне очень плохо, бред, но я один ли я вижу?..» — Нет! — хрипло, почти неслышным гласом закричал труп бывшего Демонлорда… Он гордо выпрямился, хоть и плечи его подрагивали от бессилия. — Я — демон во плоти! — смех, больной и страшный, точно не человеческий, но настоящего демона… Сатана всё ещё поражённо глядел на эту сцену: недавно мёртвый Гилберт смеётся над бледным Эржем… «Что это?.. Розыгрыш?.. Что это?!» — Эрж Хедервери! — вскричал со всеми силами Гилберт. Его глаза! Чего только стоили его глаза! Налившиеся кровью и торжеством, они сияли тусклым сумасшедшим блеском! — Я обвиняю вас в покушении на убийство! Демонлорд в ответ остолбенел как внешне, так и внутри — всё точно остановилось… Белизна не сходила с него, как и страх, непонимание… Но в одну секунду он всё понял, понял, как ловко его разыграли, как это подлый друг его теперь смеет смеяться перед ним! Верно! Байльшмидт провёл этот спектакль специально для Эржа! Как мило с его стороны! — Это безосновательно… — отвечал он, но трясущимся голосом, бегающими глазками. Он пытался ещё внести свою лепту, но его перебил этот дерзкий Гилберт! Всё ещё слабо держащийся на ногах, он не давал себе слабину опереться на крышку гроба. Нет! Нельзя показывать свою явную слабость врагу. — Феличиано, — глубоким голосом проговорил Гилберт. Эрж же поглядел на Сатану с тайной опаской. — Вы не замечали боли в своих ладонях в последнее время? Или же боль в голове?.. По-моему, вы жаловались… — Да… — слабо кивнул Люцифер. Он тоже внезапно понял, в чём именно дело. — Так есть… — Это действие яда, дорогой Феличиано, — прищурившись, прохрипел Гилберт. Ему было тяжело говорить. Сглотнув, он продолжил: — Эрж, я обвиняю вас в покушении на королевскую особу! И точно сейчас Демонлорд проснулся. Кипящая кровь разлилась по его жилам, разнося по телу ярость, злобу и отвращение! — Да как ты смеешь! — словно взорвался он. — Я верен своему Королю! Прошу вас, мой творческий друг, взять слова свои обратно!— Он закипел, взорвался, громко ополчившись на недавнего мертвеца. А Люцифер мрачно глядел на Демонлордов. И ничего не говорил. — Факты на лицо… — возразил Гилберт... — Грр! Да не хотел я убивать Сатану! — закричал Эрж, вплотную подойдя к бывшему другу. Он дёрнул на себя Гилберта, который еле устоял на ногах, ощутимо покачнувшись, будучи слишком слабым после действия «лекарства». Едко, с ядом, грозно зашептал на белое ухо, сжав чужие запястья железной хваткой Хедервери: — Только тебя… Лишь тебя убить хочу, одного тебя! предатель! Ненавижу! Ведь сказал, что война не проиграна! — Эрж, — вдруг подал голос Люцифер. Но Демонлорд не отпускал Байльшмидта, точно шокированный молнией. — Ты хотел убить Гилберта, чтобы завладеть его местом?.. Как это подло и низко — это далеко не комплимент! Ты опустился до уровня людей… Это ужас! Действовать во благо себе, пока мы готовимся к войне… Это действительное предательство... Не в хорошем смысле этого слова. — Я признаю… — после долгого молчания прошептал Эрж, уткнувшись в плечо Гилберта. Он до боли сжал веки. — Но вас, мой Господин, я и пальцем не трогал… — Эрж! — грозно продолжал Сатана, подходя ближе к подчинённым. Но виновный не глядел на него. — Грядёт война, но ты! Ты вопреки моим интересам травишь половину Совета! Совет — это пять сильнейших демонов нашего мира… Именно они… Я… — он запнулся, слишком изумлённый. — Я не могу поверить! Так поступают лишь Светлые… Как подло… Даже для тебя. Взгляни на меня и скажи, что это ложь. Но Эрж не поднял взгляда. Хватит лжи, решил он. Надоело. Пусть все знают, как он ненавидит Гилберта! Вот! Он сейчас держит за манжеты Байльшмидта, который еле на ногах стоит и… Молчит, точно сдавшийся перед врагом. Но сердце отказалось от лжи. — Ты сам знаешь, чем это карается, — сурово произнёс Люцифер. Ему не хотелось признавать, что этот демон так подло поступил. — Эрж, я готов забыть про закон и простить тебя. Ведь я в силах это сделать. Лишь… Извинись перед Гилбертом, дай клятву впредь никогда не отрекаться, тогда прощу тебя. Нет! Прогибаться он не будет так! Эрж отпустил Байльшмидта, который рукою невольно вцепился за крышку гроба, после вышел из зала, оскорблённый до глубины души. Прежнее раскаянье испарилось… — Это глупо делать правой рукой человека!.. — выкрикнул он из коридора. Он не мог поверить в исход этого дела, которое почти выиграл! Нет! Это ложь! К чёрту всё!.. — Гилберт, ты еле на ногах стоишь… — заботливым, но расстроенным голосом прошептал Люцифер, подхватив чужую руку. — Возможно… Да… Непривычно лежать сутки в гробу, а потом вдруг проснуться от брани импов, что несли меня, полагаю… — Байльшмидт усмехнулся, вцепившись в руку Сатаны. — Натали и остальные здесь? — Иди, тебе нужно отдохнуть… Завтра Совет… Мы будем решать проблемы с Эржем и планы наступления. И, знаешь, я рад, что ты жив, Гилберт.

***

Всё прошло именно так, как планировал Байльшмидт. Сильное зелье оказалось эффективным, загадочным образом отключив его жизнедеятельность примерно на двадцать четыре часа. Эрж оказался настигнут врасплох — это понимал Гилберт. Но состояние после пережитой, хоть и фальшивой, смерти, сказалось на его самочувствии: ноги подкашивались, подташнивало и мутнело перед глазами. Но зато как он был вдохновлён! И никакое самоощущение его не остановит! Имп вёл его вниз, хотя Байльшмидт хотел показаться более статусным перед новыми зрителями, хоть и не знал, здесь ли находятся его домашние. Как же они обрадуются! — думалось ему, ведь он умирал, слыша их страх и плач. Особенно Натали! А Иван… Он нахмурился. Он плохо помнил его реакцию, хоть и подозревал, что тот смеялся или же радовался смерти тирана. А как же ещё? Гилберт бы радовался, если б такая тварь, как он, запер его в четырёх стенах… Но маленькая надежда лелеяла сердце, что и Падший обрадуется его воскрешению. Он был уже внизу, зорко ища глазами намёк на слуг своих (у него были подозрения, что они здесь, ведь хорошо знал закон Ада, по которому обычно прислуга приходит молить жизнь). Гилберт улыбнулся совсем слабо, когда увидел внизу, со спиральной лестницы, знакомые фигуры: здесь были все! Даже Натали со сложенными на груди руками и печальным взглядом; Иван стоял рядом с ней, в чистом платье, которое недавно приобрёл для него сам Гилберт (это почему-то развеселило Байльшмидта), стоял с опущенной головой, посему сразу не заметил своего Господина. Зато заметила милая Натали. Сначала ужас выразился на молоденьком лице, глаза широко распахнулись, рот чуть приоткрылся, а руки вытянулись в его сторону, указывая указательным пальцем правой руки. Байльшмидту понравилась такая реакция: имп проводил его к самой ошарашенной прислуге, но Господин всё обворожительно улыбался! Иван тоже порадовал его: чуть-чуть и глазные яблоки из орбит вылетят! О, а это полное непонимания лицо! Чего ж оно стоит!.. Но праздник у Гилберта длился секунд от силы пять. А далее он внезапно ощутил боль — это милая Натали со всего размаху ударила его по лицу дланью, буквально набросившись с кулаками на недавнего мертвеца! — Вот же сукин сын! Ты ублюдок! — орала она ему в лицо, готовая придушить демона на месте, если бы Иван, вовремя схвативший её, не отвёл Демонессу от поражённого Господина. На его бледном лице выделился алый след милой ладошки. — Сука такая! Нет бы предупредить! Урод эдакий! Я ж думала, что мы все здесь передохнем, а ты в гробу отсыпался, скотина! — О, Натали, я не думал, что ты так соскучилась! — хрипло попытался рассмеяться Гилберт. Но девушка только больше разъярилась, как бешеная пыталась вырваться из крепкой хватки Падшего. Разумеется, так долго Наталья не могла злиться. Вскоре удары сменились нервным смехом, шутки про смерть охватили теперь уж вновь заполненный замок Байльшмидт; Натали взяла всё под свой контроль. Больного на всю голову положили в убранную спальню, свежую и чистую, из которой улетучился запах смерти. Всё снова ожило в замке! Хлопоты не оставили никого в стороне, но было одно существо, которое до сих пор не могло прийти в себя. Падшего Гилберт решил вызвать тут же, когда он отужинал в постели. Каков был восторг, когда тот как миленький пришёл буквально через пять минут. Но ещё страннее было пронаблюдать своё состояние. Когда Иван вошёл к нему, бледный, словно пелена, то и Гилберт в ту же секунду побледнел, а сердце пропустило удар. Непонятная атмосфера тяжёлого разговора воцарилась в комнате. Во всё замке на минуту стало тихо. — Это я, Иван. Успокойся, — попытался выйти Падший из звенящего молчания. С неловкостью он прошёл к тому самому чистому стулу, сложив руки на коленях. Он не сменил платья, чему удивился Байльшмидт, хотя какое ему дело до какого-то платья?.. — Я думал, что ты умер… — добавил Падший сконфуженно, нетерпеливо ломая руки. Ответом было преждевременное раздражение со стороны Байльшмидта. Какая-то мысль вдруг вспомнилась его сознанию, встала перед глазами, та мысль, которую он так хвалил ночами, будучи в лихорадке… Он не помнил её, но чувствовал её присутствие, что раздражило боле. — Прости, что испортил тебе эту новость… — зашипел Гилберт, с достоинством присев на кровати, чтобы практически в глаза глядеть Ивану, но тот глядел в сторону, словно рассматривая шторы за Господином. — Я мог и не вызывать тебя, раз уж тебя так тяготит моё общество… Какие же вы всё-таки… Знаешь, как-то не по-ангельски мечтать о смерти врага… С каждым словом Иван закипал. Его лицо краснело, нижняя губа лихорадочно задрожала. Но Гилберту этого было мало: он продолжил давить на Ангела, упиваясь тем, что демонстрирует тому свою силу, даже будучи в постели. Падший терпел, пока Байльшмидт не дотронулся до него, смело встал со стула, пожирая взором своего Господина удивительно яркими очами. — А что ты хотел от меня?! Я уже давно не ангел! Да, я желал твоей смерти! Да! Я теперь весь пропитан тьмой… — как тяжело Ивану было выговаривать каждый слог, но он продолжал, трясясь всем телом. — Я не хотел этого… говорить, но я тёмный по вине светлых. И сейчас от меня никакого толку… Только кукла для твоих игр и махинаций! Для всех вас! Вы! Это все вы вынудили меня принять эту мерзкую истину — идеального мира не существует! Святых нет! Одна тьма, мрак, ужас, порок, святотатство… Гилберт усмехнулся этой речи, прищурившись — это доставляло огромное удовольствие. — Наконец ты признал это… — он неделикатно улыбнулся, пристав с постели рядом. От него исходил жар, он опирался рукой о тумбу, но глядел поистине гордыми глазами! — Но зря ты называешь себя куклой… — Байльшмидт приблизился плотнее, касаясь грудью чужой груди. И его не смущала жалкая разница в росте — она ничего не значит! — Ты нужен мне не для игр, Ваня, мой Ангелочек… — Иван хотел отступить хотя бы на шаг, но его локоть по-дружески (?) сжали. — И я верну тебе дом, если ты мне в этом поможешь… — искусительно зашептал Демон, коснувшись руки Падшего, который не двигался, только слушал, не отрывая взора от бледного лица. — Ты не игрушка, малыш. Ты — мой кровавый проект. Ты — новый идеал, пример для подражания. Ты — новый Ангел смерти. Иван почувствовал, как его разум мутнеет, но ничего не предпринял. Ощущало его тело сладковатый привкус страха, это властолюбивое касание на груди, лёгкое поглаживание по локтю и горячий шёпот: — Мой Ангел смерти… — По какому-то неведомому знаку Ивана заставили поддаться жарким губам Демона. О! тот торжествовал! Он вновь почувствовал вкус этих опороченных губ, точно пытался очистить своим поцелуем, страстно впиваясь в рот, кусая губы, но не закрывая глаз, наблюдая за тем, как очи Падшего сначала помутнели, потерялись и прикрылись бледными веками, с такими лёгкими светлыми ресницами… Этот бред, эта дрожь — это нравилось искусителю, кой продолжал играться с языком, вызывающе рыча в чужой рот, опуская ладонь на талию, медленно спускаясь всё ниже и ниже… — Прекрати, — внезапно оторвался Падший от него. Не веря, растерянно он оглядел на ещё мокрые губы Демона, словно приходя в себя. Два совершенно разных чувства перемешались в его груди! Он хотел убежать, но не смел. Хотел остаться, но боялся… Он боялся близости — так! — Прекрати это, Гилберт… невыносимо! — Так ты согласен вновь возродиться из пепла, Ангелочек? — только ещё более возбуждающе прошептал Демон, с новыми силами сжав чужую талию. — Готов! Только прекрати это… — с трепетом попросил Ангел. Он заметил, как Гилберт покачнулся в его сторону, но отскочил, чуть было не упав на пол. — Я не хочу! Боле никогда! И Падший выбежал из комнаты, не разобравшись с самим собою… Впрочем, Гилберт и сам далеко не понимал, что сейчас делал и, главное, зачем его лихорадочные желания вновь захлестнули его с горячей от высокой температуры головой…