Верни мне небеса

Скучно. Сидишь иногда вот так перед окном, глядишь на тусклые облака, лениво плывущие внизу, да думаешь о тех временах, когда действительно жизнь была насыщенная, полная бурных впечатлений и тех волнительных увлечений, даже не любви, а именно временных связей, что оставили отпечаток лёгких и тёплых воспоминаний. Но самые ужасные потрясения, увы, даже в меньшем количестве всегда превосходят минуты счастья. И одно из таких потрясений был стремительный отказ. Единственный в жизни отказ… Падший поступил безрассудно, отказавшись от лёгкой жизни под сильным крылом ангела. И ангел молча размышлял, а сердце его трепетно сжималось. «Почему он… Зачем не послушал?.. Я видел его: весь в крови, умирающий, уже падший и осквернённый ангел… Но я, как какой-нибудь глупый человек, хочу приютить это жалкое подобие! Да на что оно мне?.. Артур говорит, что я поступил очень хитро… Да в чём хитрость? Вся ценность Ивана утеряна в прошлом. Все забыли, кто он на самом деле. Как… и он сам. А то, что я не забыл кем он является, так это не имеет значения сейчас: кто кинется возвращать Ивана к прошлой жизни, в которой он блистал?.. Как же прекрасен он был тогда! Как ему шло золото… Но мне не нужно его угасшее величие — нужен он! Его характер, взгляд, милая улыбка… Больше ничего! Как искренен я стал после потери. Какой же он гордый, сильный, наверное, это пережитки его… А потом стал таким униженным, кинутым всеми, свергнутым, опозоренным…» Светлый Ангел вздрогнул от шума. Но успокоился почти тут же — это всего лишь беспорядки снаружи. А ведь до изгнания на Небесах было так спокойно и безмятежно. Но всем придётся забыть тихое время. Ходят слухи о скорой войне, появилось очень много ангелов, готовые добровольно выступить против архангела — главного среди своих. Некто внезапно вспомнил о недавнем низвержении, говоря, что вот к чему привело аморальное поведение в обществе. Все разглядывали Падшего как предводителя новой организации, которая, вопреки стереотипам, что на Небе о всех знает правящая верхушка, остаётся в тайне уже около двух месяцев. Говорили и о том, что нужно низвергнуть нынешнего «Царя» (Бога), возвысив вместо него это самое тайное общество, так называемый «Святой Сенат». Но это были лишь мечты революционеров (подумать только, как всё изменилось в мире изобилия и любви!), а это странное движение, что так активно рекламировали глупые люди, сейчас прижилось даже здесь. Что поделать! Многим новая власть пришлась не по вкусу. — Альфред, сегодня не жди, — послышался густой голос из соседней комнаты. Кажется, обладатель опять собирается идти на «тайное мероприятие», как называл встречи с одним ангелом. Но что поделать? Этому упрямцу ничего не запретишь. — Я понял, Артур, — кратко выдыхает мечтающий Альфред со скучающим видом. — Опять Франциск зовёт? — Какая тебе разница! — раздражённо отвечали за стеной. — Я молчал, когда ты исчезал на пару дней, хоть и знаю, что ты опять за тем засеменил. — Не твоё это дело! — вдруг тоже громко вспылил Альфред, ненавидящий вечные недовольные замечания своего надоедливого родственника. — Иди к своему и брызгай слюной! А в мою жизнь не лезь: я не младенец. Приглушённое ворчание чуть слышно доносилось по ту сторону стены, но Альфред только заткнул уши. Прежний поток мечтаний канул в воду. На смену ему пришли терзания, что он испытывал тогда, будучи в камере. Как Иван прогонял его, Эрж не давал ещё минуты для объяснения… Ничего нет!.. А почему? Потому что Иван просто не захотел подчиняться Альфреду. И что же случилось? Как неожиданно! Он, верно, так и сидит в этой темнице, гниёт и, быть может, жалеет об отказе. Было пару мгновений, когда ангел хотел вернуться, но нечто его утягивало назад. Что же? Рассудок? Нет, голос раздражённого брата, кой не упускал возможности подтрунивать, нагло скалиться, указывать на ошибки и тому подобное. Да, его брат не отличался особой заботливостью на словах… Проходят дни. И такая яркая, почти осуществившаяся мечта стала казаться такой же недосягаемой, как прежде. Артур не умолкал, говоря о ничтожности всех и вся. Ничего нельзя изменить. Всё дело случая, стечения обстоятельств, но никак не судьба, о которой так яро проповедуют на земле. Так Альфред думал до той самой ночи, буквально через пять минут после того, как Артур ушёл, к нему в дверь не постучался незваный гость в чёрных одеяниях и с ласковой улыбкой, расплывшейся, кажется, на всё бледное лицо. — Артур?.. — но глаза увидели другого. — Что? Неужели… ты?..

***

Сидеть взаперти никому не под силам. Вы можете утверждать обратное? Ладно, тогда попробуйте лишить себя в одиночестве всяких развлечений: все книги на неизвестном языке, подобия бумаг абсолютно все заполнены неразборчивым почерком, какими-то каракулями и карикатурами, а спать все дни напролёт только сначала кажется раем. Скука. Подъём. Завтрак. Комната. Обед. Опять комната. Ужин. Отбой. И так каждый день по неразрушаемому порядку, а завести себе собеседника невозможно: кругом все угрюмо молчат, говоря «не положено», а последняя надежда, Наталья, только пожимает плечами. Скучно! Да, мягко, тепло, сытно, безмятежно, но скучно. Даже нечем занять себя в минуты душевных терзаний. Только глядишь в окно, на чёрный город… И всё. Все думы передуманы, все темы на исходе. И что прикажете делать?.. Даже смерть теперь казалась хоть каким-то развлечением. Но и здесь однажды произошла небольшая перемена. Утром обычного дня, когда ничего не предвещало беды, в комнату, где почивал Иван, а точнее, уже устало разглядывал потолок, вошла Наталья в новом фиолетовом платье. Чуть розоватые губы её нервно сжаты в тонкую ниточку, а вид казался озабочен. Иван с удовольствием оторвался от размышлений, столь секретных, что догадаться нам будет сложно (пусть это останется его маленькой тайной); ладно уж, на данный момент Падшего занимала только Наталья, столь странная и новая. — Вставай, хватит бока отлёживать. Надевай эту одежду и идём: тебя ждёт хозяин. — Что ему нужно? — с откровенной скукой отозвался Падший. Служанка кротко пожала плечами, мол, мне до этого дела нет — узнай сам. Надев приготовленный аккуратно выглаженный женской рукою костюм, Иван спустился в столовую в сопровождении молчаливой Натальи. Было в ней нечто новое и странное, то, что она старательно скрывала, да только что именно — никак не разгадать по её холодному лицу, которое редко выражало хоть одну полноценную эмоцию. По пути им встретился сам хозяин замка. Гилберт выглядел особенно свежим и весёлым, что при нынешних обстоятельствах было ново. Тёмная ткань длинного делового костюма, — в который входил обычный фрак, привезённый прямиком с земного бутика (или как там называют люди?..), модные длинные брюки, какая-то необычная заколка у сердца, да и обычный галстук, — ярко переливалась при свечах (Иван уже привык к вечной тьме, даже забыл слово «солнце», чего греха таить), что казалось невероятно красивым. Этому демону, несомненно, очень шли человеческие броские выходки, хоть он и предпочитал экспериментировать лишь у себя в доме. Насмешливое превосходство в багровом взгляде отрезвило Ивана, что забылся на секунду. Шаг вперёд — демон близко, кивает в знак приветствия, а ангел по инерции проделал то же. — Превосходно, — загадочным тоном усмехнулся Байльшмидт. — Я рад, что мы позавтракаем вместе. Хотя, признаться, у вас и выбора не было. — Зачем? — только и кидает Иван с замешательством. Но его вопрос проигнорировали со всех сторон. Завтрак проходил в молчании. Гилберт ничего не говорил, лишь поглядывая на свою руку, присматриваясь к своему запястью, на котором блестело что-то серебряное и тихо тикающее. И глядел на бывшего ангела лишь тогда, когда тот изволит зевнуть или грустно вздохнуть; было чёткое ощущение, что Демон ждёт. Еда не занимала внимание Падшего. Он ел для того, чтобы жить, просто потому, что его человеческое тело это требует. А удовольствие он не испытывал. — Сегодня приедет мой давний друг, — неожиданно проговорил Байльшмидт, отпивший алый напиток из серебряного кубка. — У меня для вас сюрприз, исполнение которого, я надеюсь, теперь ничто не остановит. Волнительное любопытство в душе Падшего, когда тот сряду скучал порядочное количество времени, завопило с огромной силой. Что же это за сюрприз? Для чего он? И не является ли гость курьером, а может, и самим сюрпризом?.. Вопросы недолго заставили себя ждать. Буквально через десять минут скучного завтрака, в комнату столовой «заплыл» новый господин. Одет был по классике: чёрные одеяния такая же обувь. Нужно заметить, с какой небрежностью были накинуты эти вещи, точно господин спешил куда-то, а времени на прихорашивание не оставалось. Но и были черты в этом туалете, указывающие на сознательное построение небрежности. Поговорим о лице. Оно было молодым, загорелым, на фоне кожи выделялись белые глазные яблоки да зелёная радужка глаз. Копнами сбивались чернющие волосы в бок, а из тёмных кудрей показывались небольшие рожки. В общем, на вид он был интересным демоном. — Старый друг! — одобрительно вскричал Гилберт, приставая со стула и обхватывая загоревшую шею гостя. — Выделил-таки минуту! Приятно. Пожав руки друг другу, демоны увлеклись занимательной беседой о последних новостях, в то время как сам Падший недоумённо косился на них. Его недоеденный завтрак уже остыл, а просить разрешение у «хозяина» встать и идти — неловко. Но предоставилась крохотная пауза. Иван воспользовался ею. — Могу ли я идти? — скучно произнёс Падший, однако, вставший из-за стола без разрешения. Наталья бы отругала его за дерзость, но сейчас приятели были слишком увлечены. — Нет, нельзя. Я обещал сюрприз. Иначе никогда он не придёт в исполнение. Кстати бы сказать... Ангелочек, знакомься, Антонио. Антонио — Иван; к вашим услугам. — Очень приятно видеть вас, Ангел мой, — демон панибратски прижал руку Падшего к своим губам. — Мне говорили, что вам пришлось пережить — это страшно. Примите моё сочувствие, — добавил он с хитрой улыбкой, а может, она показалась хитрой только Ивану. — Прекрати, — резко попросил Гилберт, немного странно щурясь на друга. — Иван, хотя ты тут недавно, я решил тебя немножко побаловать, если можно так выразиться. Мне стало известно, что ты с крайним любопытством относишься к человеческой культуре… — Байльшмидт еле заметно усмехнулся глазами, не отрывая их от раструшивавшегося Падшего. — Так вот, Антонио, мой милосердный друг, согласился провести нам экскурсию, а хочешь ты или нет — это уж мне решать. Сюрпризом оказалась прогулка. Удивлены? Не спешите. Иван чуть язык не проглотил от удивления, когда Гилберт со своим другом повели его сначала по замку, давая трогать разные человеческие побрякушки (Падший сам не понимал, отчего так радостно с интересом трогал каждую вещицу). Даже блестящие камушки в шкатулке попали в его руки, которые он заприметил несколько дней назад. Восторга через край: хоть какое-то развлечение появилось у бывшего Ангела, вместо того чтобы сейчас лежать в постели и глядеть в потолок. Но это было только начало. Пройдя библиотеку замка, прослушав подробные описания практически каждого предмета, Иван удивился опять. — Ты когда-нибудь видел цветы? — спросил его Антонио. Падший помотал головой отрицательно, хоть и не мало слышал о цветах. Когда демоны пошептались, то через какое-то время Падший уже ходил посреди маленького сада в подвале. Здесь было несколько цветов и деревьев, все чересчур простые, многие даже полевые, но душистые, производящие неизгладимое впечатление на Ивана, кой дивился этому чуду на стебле как ребёнок. — Ты можешь трогать цветы. Сегодня я разрешаю, — милосердно усмехнулся Демон, одобрительно глядя на бледную руку подчинённого, что некоторые мгновения не решалась прикоснуться к бутончику. Падший аккуратно касался лепестков пальцами, с восторгом ощущая их мягкость и приятный запах, очаровывающий его. Он до конца не понимал себя. Он не знал, откуда было это непреодолимое желание узнать о вещицах или тех же цветах. Но происходящее приносило ему откровенное удовольствие средь серых будней. И он не заметил, как от него отдалились демоны, горячо обсуждающие какой-то серьёзный предмет, впрочем, Ивану было всё равно на их существование. — Я не понимаю, зачем ты унижаешься перед рабом? — тихо шептал гость на чужое ухо. Как получил короткий подзатыльник от Гилберта. — Антонио! И ты туда же? — хмуро отвечал Демон. — Он не раб, друг, а козырь. Просто ты не знаешь того, что знаю я, — загадочно добавил альбинос. — Этот ангелок поможет нам выйти из неизбежной войны победителями. — Ты шутишь, верно? — иронично говорил Антонио, оглядываясь на улыбающегося Падшего, что опустился к белому цветку. — Твой раб сможет поменять ход войны в нашу пользу?.. Бред! — Ха, вот и говорю тебе: да, — торжественный был ответ. — Ты помнишь нашего дорогого друга? — Какого именно? — Он ещё в храме прислуживает, если ты понимаешь о чем я. — То есть?.. — Да, Франциск. Вчера я отправил ему секретное письмецо. И скоро должен прийти ответ. У меня есть некоторые догадки насчёт Ивана и его происхождения. И надеюсь, они подтвердятся. Сегодня мы ещё поговорим об этом, но не здесь… — Ты заинтриговал меня, Гилберт, — со смехом шептал Антонио. — Ну как, Иван? Нравятся цветы? — Да, очень! — был короток ответ. Над садом установилось молчание. — А что Эрж? — как бы невзначай спросил Антонио. Светлое лицо Байльшмидта потемнело. — Ничего. Абсолютно. Мне кажется, он опять плетёт вокруг меня крепкие паутинки. Слишком тихо себя ведёт. В ближайшее время что-то должно случиться… Давай отложим эту тему на потом. — Ладно, как скажешь, друг. И всё же… — с нетерпением Антонио вновь наклонился к чуть заострённому уху. — С чего ты взял, что Иван особенный? — Франц имел неосторожность однажды в письме мне намекнуть об этом, — блаженно отвечал Гилберт. — Ему можно доверять: как-никак, а у него кровь сама кричит «революция». Мне говорили, что он даже цыплёнка научит устраивать митинг. Ему можно доверять, сам его знаешь. — Конечно, можно. Однако нам уже пора идти. Время вечернее. — Держи со мной связь, Антонио. Чует моё сердце, скоро что-то случится… Демоны кивнули друг другу, тайно обменявшись не только взглядами, но и небольшими предметами, что звонко упали в их глубокие карманы.