POV Илья:
Я растерян, загнан в угол и вынужден вариться, что называется в собственном соку. Твое признание было настолько неожиданным, насколько вообще только может быть неожиданно признание в любви от человека, принадлежащего к одному с тобой гендерному признаку. То есть, на все сто процентов. Подумать только, раньше подобное признание от парня уже давно вызвало бы дикое желание ударить, размазать по стенке, чтобы и следа не осталось. Более того, даже и сейчас все было бы точно также в этой ситуации, если бы это самое признание сделал не ты, Максим, а кто - либо другой. Кто угодно, кроме тебя! А ты... ты меня как подменил. Разом изменил все мои принципы и перевернул взгляды на жизнь, как будто и не было этой самой "жизни" раньше. Но странно даже и не это, странно то, что при всем при этом... я не могу сказать, что люблю тебя и, что хочу иных, отличных от дружбы отношений. Боже, что я несу, конечно хочу этих самых неправильных, нетрадиционных отношений! Но только с тобой. Я даже готов быть пассивом, лишь бы познать: какого это любить тебя в плане сексуальной близости. Да, меня по прежнему не возбуждает мужской род в целом, но безумно заводишь ты. Но и любви к тебе иной, помимо дружеской, я все равно не испытываю. А следовательно - не имею права даже пробовать с тобой что - либо, кроме дружбы. Не хочу давать тебе пустую надежду, не могу обмануть и уж тем более, не хочу делать тебе больно. А при таком раскладе, боль гарантированна сто процентов. Даже при всей твоей внутренней силе, ты просто не сможешь быть со мной, чувствуя, что для меня это не более, чем просто секс. Только секс и ничего больше. Это не честно, подло. Именно поэтому я даже и понять тебе не дам, что возможен хоть какой - то иной вариант, выходящий за рамки простых дружеских отношений. Лучше так. А там, может и у тебя все пройдет, и ты найдешь хорошую девушку. Ну или на худой конец, парня, которого полюбишь и будешь счастлив. А я буду счастлив за тебя. Определенно, скрывать свои позывы в твою стороны и свое влечение является самым оптимальным вариантом. Вот только не слабая заминка со всем этим еще и в том, что ты, Максим далеко не идиот. Умеешь прекрасно просчитывать людей, читаешь их, как книги. И стало быть, чтобы не высечь себя, как Ультраофицерская вдова, мне следует продумать особую тактику поведения с тобой. И прежде всего, научиться контролировать свои "желания". Но как? Как это можно сделать?! Определенно, подумать явно есть над чем.***
Знаешь, Максим, а я сейчас вспоминаю нашу первую встречу. Ты был негативно настроен уже на подходе к училищу и делал все, что бы только тебя не приняли, но тебе не повезло. Не повезло настолько, что не сработало даже утверждение в твоей бисексуальности, а следовательно, и влечение к мальчикам. Так же само, как не сработало и заявление, что в туалете курил именно ты. Не помогло также и до ужаса короткое и наглое сочинение на тему:"Утро в лесу". А потом, потом ты просто сторонился всех, никого не подпускал и по училищу стали ходить слухи о твоей борзости и нелюдимости. До сих пор помню это твое:"О, суповой набор на перекладине". Не знаю, чего ты там своими иголками добивался, но с моей стороны агрессии в свой адрес так и не смог заполучить ни одного разу. Просто не получалось злиться на тебя. А, наоборот, возникало лишь одно сочувствие. Я понимал, что ты просто не счастлив, а эта твоя задиристость - просто психологическая защита от всего этого внешнего мира. Который вмиг оказался кардинально иным от того, к которому ты привык. В котором прожил всю жизнь. Но в скором времени ты и сам осознал все свое незавидное положение и решил идти на мировую, если можно так сказать. Но вот теперь проблема была в окружающих, которые не хотели узнавать тебя иным. Настолько прочно и крепко сложили свое мнение о твоем высокомерии и борзоте, что и на миг не хотели закрыть глаза на все это, тем самым дав тебе шанс проявить себя с другой стороны. Тогда ты и нашел Степу, которого тоже общество не приняло. Который, как и ты был один в этой стае. И да, хоть вы и отличались, как небо и земля, но дружба у вас получилась истинная. Степан действительно не однократно доказал свою верность тебе, выразил благодарность за то, что скрасил его одиночество. Подпустил к себе. А потом я вдруг резко понял, что мне плевать на мнения остальных и на их к тебе пренебрежение, почувствовал, что хочу с тобой общаться. И тогда твердо решил, что во что бы то ни стало, обязательно это самое общение получу. Честно признаться, легкость с какой мне удалось приблизиться к тебе меня порядком удивила. И тогда я понял, что ты просто снял маску надменности и запрятал иголки куда подальше, открыв себя настоящего. А потом уже пошли косяки с моей стороны, которые чуть было все не разрушили. Начались эти чертовы: автоматы, кражи во взводе, мои постоянные долги. А ты все терпел, постоянно меня прикрывал и отдавал эти самые долги за меня. Но до тех пор, пока я не нарушил свою клятву, данную после очередного крупного влипалова. Это уже было слишком для тебя. И ты решил больше не вмешиваться, но не сдержался, и все же рассчитался в очередной раз с моими долгами после того, как меня конкретно избили за них. И это значило для меня много, очень много. Даже не сам факт того, что ты не пожалел для меня такие деньги был решающим, сколько тот, что ты наступил на свои принципы ради моей безопасности. Против этого я пойти уже не мог и стал бороться со своей зависимостью, лишь бы только не оттолкнуть тебя. Лишь бы только не стало слишком поздно. Затевая все это, я конечно знал, что будет сложно, но не думал, что настолько. Бороться со своими желаниями были из ряда каторги. Постоянно хотелось тебя коснуться, обнять, поцеловать. Наплевать на все запреты разом и просто потащить тебя в спальню, а там будь, что будет. Но я не смел. Не смел даже отдаленно дать тебе понять, что именно ты, а не кто - либо другой заводишь меня, доводишь до ручки, до опасной грани. И с каждым новым днем сдерживаться становилось все тяжелее и тяжелее. Я чувствовал, что теряю контроль над собой все больше и больше, а потому стал потихоньку отдаляться от тебя. Осознанно общался с тобой лишь при наблюдении массы глаз, и только в ничего не значащих, приятельских диалогах, но даже это не помогло. Это отдаление сократило поток желаний на яву, но добивало по ночам. Когда не перед кем было выделываться и что - либо доказывать, подсознание посылало такие сны с твоим участием в главной роли, что в туалет бежал прямо посреди ночи. Естественно объяснять не стоит, что именно приходилось делать в этом самом туалете. Месяц, месяц не получалось нормально заснуть. Организм был измотан до ужаса, а уснуть не выходило. И тогда я решил остановиться и все же поговорить обо всем этом с тобой, потому что ситуация уже давно покинула грани нормы. Решить - то - решил, а вот исполнение все никак не хотело "даваться". Никак не мог пересилить себя и заставить все же начать этот тяжелый для нас обоих разговор. Тяжелый, но такой необходимый. Я малодушничал и трусил поговорить с тобой по - мужски, но ты все решил сам. Сам подошел, отозвал в сторону и со свойственной тебе настойчивостью выяснил: в чем причина моего такого внезапного отдаления от тебя. Даже сказал, что не требуешь и даже не ждешь от меня проявления чувств, которых нет, а просто хочешь дружить со мной как ранее. Вот только как раньше уже, к сожалению, не будет никогда. Я уже не тот, что был раньше, да и отношение к тебе кардинально поменялось. Но вот что я действительно понял, что поистине не хочу потерять тебя окончательно. Было ясно, что дальше так продолжаться не может, не ясно было лишь одно: что конкретно делать... Как менять ситуацию. Максим, Максим, как же нам быть? Вопрос не из легких: С одной стороны, быть просто друзьями не выходит в силу твоих далеко не дружеских чувств и моего животного, но тоже никак не сочетающегося с дружбой влечения к тебе; С другой же, навсегда потерять друг друга тоже нельзя, поскольку значим друг для друга слишком много для этого;Так что же все - таки делать...?
Значит так, точно, решение же так близко. Надо лишь не париться по ерунде и не делать ровным счетом ничего. Пусть все идет по воле судьбы. А я лишь буду рядом с Максимом, как оно и было прежде. Сделаю вид, что не слышал никогда его признания, прикинусь, что не было никакого к нему влечения. Пока что пусть все будет так, а там посмотрим. Как говорил Наполеон:"Ввяжемся в бой, а там посмотрим".