Вихрь времени

Наши герои так устали за предыдущий день, что проспали всю ночь как убитые и проснулись только тогда, когда утром хозяева вежливо постучали в дверь комнаты, напомнив, что монаху пора и честь знать. Мейсон от этого стука подскочил словно ошпаренный, схватил свою рясу и, на ходу накидывая её, подошёл к сладко спавшему Стенли и пихнул его ногой. Тот мгновенно вскочил, схватил рюкзаки и выпрыгнул в окно, спросонок чуть было не промазав мимо него. Секундой позже Мейсон затушил горевшую всю ночь свечу, от которой уже практически ничего не осталось, оглядел комнату и, не найдя никаких подозрительных улик, смиренно встал на колени перед распятием. Стук повторился, и послышался голос хозяйки: - Святой отец, к вам можно? - Да, конечно, я уже не сплю. Дверь открылась, и вошла Роза. Волосы женщины были аккуратно убраны под чепчик, на ней был чистый передник. Очевидно, супруги встали рано. - Простите, что помешала вашей молитве, - извинилась Роза, увидев Мейсона на коленях. - Ничего, я уже закончил, - сказал тот, вставая. - Выходите завтракать, всё уже на столе. Пока Мейсона потчевали всё той же овсянкой, Гудспид нашей в саду укромный уголок, утолил голод окороком, вытащил из рюкзака станок и побрился, а затем взял зеркало и принялся наносить ненавистную маскировочную раскраску. Во второй раз это у него вышло более аккуратно, но, увидев результат своих стараний в зеркале, Гудспид только скривился и плюнул – не привык он видеть в зеркале такое, и всё! Вскоре он заметил, что Мейсон выходил из дома, и через огород поспешил к забору, через который благополучно перелез и оказался на улице. Мейсона провожали к калитке как родного. Вместо платы за ночлег он прочитал хозяевам внушительную проповедь о пользе для души милосердия и благотворительности, и, таком вытащим из-под кровати свои «пожитки», собрался в путь-дорогу. Джеймс и Роза, стоя на крыльце, попрощались с «монахом», на что Мейсон ответил: «Мир вам, дети мои», и, осенив их крестным знамением, вышел на улицу. Отойдя от дома на приличное расстояние, напарники, не сговариваясь, свернули в ближайший переулок, чтобы оказаться подальше от чужих глаз. - Ну, с добрым утром, ваше преподобие, - сказал Стенли. – Кажется, я вовремя ушёл. - Очень даже вовремя, - согласился Мейсон. – Ещё бы секунда, и… А вообще, они меня спрашивали, что там такое ночью падало. - Ну, в общем-то, это был я, - проворчал Стенли. – А ты им что на это? - Соврал, что это я бил земные поклоны… На себя бы посмотрели, любовнички, мать их… Помнишь, что ночью вытворяли? - Ну, это естественно – молодожёны… Ты лучше скажи, что теперь делать будем? - А я не дурак, - ухмыльнулся Мейсон. – Я у них повыспросил кое-какую информацию. Оказывается, мы находимся в Йоркширском графстве, недалеко от столицы. Эта дорога ведёт через главную улицу деревни в лес, пройдя через который, можно попасть к городу Йорк. Выходит, нам в столицу надо. - А ты уверен, что надо? – с сомнением в голосе протянул Гудспид. – Там, наверное, полно инквизиторов, и нас быстро разоблачат. Особенно меня. Хотел я ночь спереть одежду у них их сундука, да уж очень щуплый на вид этот Джеймс, не мой размер… - Надо ли нам в столицу?.. – глубокомысленно переспросил Мейсон. – Я считаю – да, так как нужно скорее возвращаться в наше время. В городе наверняка живут какие-нибудь средневековые алхимики – всё, как-никак, учёные. Тебе бы неплохо было с ними познакомиться, может, что и придумаете… - Мейсон, не путай алхимию с физикой, - наставительно произнёс Стенли. – Я ведь понятия не имею ни о каких машинах времени и тому подобном. Моё дело – химическое оружие – всякие ракеты, боеприпасы… И вряд ли здешние алхимики смогут нам помочь, насколько я помню, они занимались всякими ядами, поиском «философского камня» и элексира жизни… Но, вроде бы, так и не нашли. - Философский камень? Что это за штука? – заинтересовался Мейсон. - Это такой волшебный камень, который может превращать любое вещество в золото, - пояснил Гудспид. – Но во времени он переносить не может, не обольщайся… - Но ты говоришь, что его так и не нашли. Мог ведь он обладать и другими свойствами? - А, Джон, это всё сказки, - отмахнулся Стенли. – Хотя, в чём-то ты прав, лучше уж идти в столицу, чем сидеть в этой деревне. Кстати, давай сначала заглянем на ярмарку, ведь мы вчера так и не дошли туда. У нас деньги остались? - Да, продовольствием запастись надо бы, - согласился Мейсон, достал из-под рясы оставшиеся монеты и принялся пересчитывать их финансовые возможности. – Маловато, но можно же ещё заработать! Давай так – бери всё и иди на ярмарку, а я здесь еще подработаю, и потом встретимся у входа, идёт? - Идёт, - сказал Стенли, сгрёб в руку деньги, подхватил рюкзаки и вышел из переулка. - Удачных покупок! – крикнул Мейсон, отвязывая кружку, висевшую у него на поясе. Минуту спустя «кухарка» удалялась вглубь деревни, а «монах» привычно встал посреди дороги с протянутой кружкой и жалобным голосом стал начитывать всякую духовную околесицу. …Ярмарка просто оглушила и ослепила Стенли своим разноголосым гомоном и буйством цветов и красок. На деревянных прилавках торговцы разложили самый разнообразный товар и, громко крича, расхваливали его на все лады. Здесь была и домашняя утварь, и крестьянские оружия труда, и живая птица, и целые бараньи туши, от которых мясники смачно отрубали огромные куски, и целые горы разных овощей и фруктов, а одна рябая торговка со звонким голосом к великому удовольствию Стенли продавала самотканые крестьянские рубахи и штаны. Очевидно, она сама шила одежду, а затем продавала её, что было чрезвычайной роскошью для того времени. Обычно крестьянки не покупали готовую одежду, а обшивали своих домочадцев сами. Гудспид позарился на одежду, но им прежде всего нужна была еда, и он со вздохом потащился дальше, направив свои стопы в продовольственный ряд. Прежде всего он приобрёл дешевую корзинку для покупок, так как в их набитые снаряжением плоские ранцы всё равно влезло бы немного, а затем стал прохаживаться вдоль рядов. - Эй, кухарочка, купи самые свежие булки! – крикнул краснолицый толстощёкий торговец. Стенли подошёл к прилавку и купил две и впрямь мягкие и даже ещё тёплые булки. Затем он сделал ещё несколько покупок в виде мяса и овощей, а потом деньги у него закончились. Уходя с ярмарки, Стенли ещё раз с завистью взглянул на продаваемую одежду – уж очень ему надоело играть роль бабы! Соблазн был велик, и он решил, посоветовавшись с Мейсоном, всё-таки добыть себе мужскую одежду, чего бы это не стоило. Мейсону же сегодня не везло. Почти весь народ был либо в поле, либо на ярмарке, и деньги подавали плохо. Плюнув на такое неприбыльное занятие, он, в конце концов, тоже подался на ярмарку, где надеялся заработать получше. Встретив у входа Гудспида, он спросил: - Ну, как тут у тебя? - Всё о’кей, вот, отоварился, - напарник показал ему корзину с продуктами. – А у тебя как идёт? - Честно сказать, хреново. Пойду ещё похожу по рядам… И Мейсон ушел в ряды, побрякивая кружкой. А Стенли остался караулить вещи у входа на ярмарку. Как назло, прилавок с рубашками и штанами тоже располагался около входа, и Гудспид иметь возможность любоваться на такой желанный, но недоступный ему товар. Вытянув шею и позабыв о вещах, он жадно вглядывался в разложенную одежду и даже высмотрел комплект, который ему подошёл бы. Торговля у тётки шла не очень бойко, и всё же некоторые крестьяне подходили к её прилавку. Стенли оставалось только страдать и завидовать. Через полчаса его мучений вернулся довольный Мейсон с полной кружкой монет. - Ну вот, теперь и деньги, и продовольствие есть, можно отправляться в Йорк, - весело объявил он. - Послушай, Джон, - дрожащим голосом сказал Стенли, не отрывая взгляда от желанного прилавка, - мне ЧЕРТОВСКИ надоело быть грёбаной кухаркой. Давай купим одежду мне, а? Может, на это уйдут все деньги, но я заработаю, обещаю! Только бы не носить эти бабские шмотки… - Ну что ж, - вздохнул Мейсон. – Если ты так хочешь… Иди, спроси, сколько стоит, а я подсчитаю пока финансы. Он рассыпал монеты перед собой и принялся считать, а Гудспид выпустил из рук корзинку и не подобающей женщине рысью бросился к прилавку. Справившись у торговки о цене, он с минуту поморгал и с отвисшей челюстью вернулся назад. Когда он озвучил цену, Мейсон только вздохнул: - Вынужден тебя огорчить: у нас не хватит даже на штаны. Здесь всё только мелкие монеты… - Да уж… Готовая одежда тут редкость, поэтому за неё и дерут втридорога, - пробурчал разочарованный Стенли. - Ну что ж, пошли. Наш путь лежит вон туда, - Мейсон показал рукой в направлении леса, видневшегося за деревней. Но Гудспид его не слушал. Он заметил, что судьба предоставила ему шанс. К одёжному прилавку притёрся какой-то оборванный мужичонка с заплатами на коленях и заду. Пока торговка общалась с покупателями, он под шумок схватил близлежащие штаны и уже был готов задать стрекача. - Постой-ка, Джон, - бросил Стенли и начал осторожное продвижение к прилавку. - Стэн? – обернулся уже уходивший было Мейсон. – Что ты делаешь? Но Гудспид был уже в проходе между рядами. Воришка же, наконец, решился и бросился наутёк со штанами в обнимку. - Украли!!! Держи его! – взвыла торговка не хуже полицейской сирены. В проходе сразу началась толкотня и суета. Несколько дюжих молодцов бросились вдогонку за вором, улепётывающим вдоль по ряду, торговка орала и грозила кулаком, кто-то оживлённо обсуждал происходящее… Воспользовавшись всеобщей сутолокой и отвлечённым вниманием тётки, Стенли пробрался к самому прилавку, цапнул приглянувшийся ему наряд и, посылая в уме тысячу извинений торговке, бросился бежать в противоположную сторону. Но его тоже заметили… - Держите бабу!!! Она тоже украла! – раздался истошный вопль торговки. – Люди добрые, что же это средь бела дня творится-то! Вслед за Стенли тоже бросились несколько человек. Он, прижимая к себе добычу и взмётывая подолом пыль, побежал быстрее, но топот преследователей приближался. - Ну, сейчас мы тебе покажем, воровка! – крикнул один из них, и Гудспиду ничего не оставалось, кроме как бросить украденное. Он находился уже у выхода с ярмарки и резко свернул на улицу. Но увлечённые «охотой» преследователи жаждали справедливости и прилюдного наказания воровки, поэтому они продолжали погоню. Резко свернув и подняв тучу пыли, Стенли нос к носу столкнулся с давешним воришкой, стащившим штаны. Как оказалось, тот дал круг по ярмарке и тоже очутился на улице. Как и Стенли, его преследовала орава жаждущих возмездия парней. Мужичок ужасно обрадовался появившейся у него на пути «женщине». Недолго думая, он схватил «кухарку» за плечи, прижал к первому же забору и начал… целовать! Совершенно офонаревший от такого поведения Гудспид секунду стоял столбом, а потом начал ошалело выдираться из объятий бродяги. Но тот был силён и крепко держал свою жертву. Тем временем, лавина преследователей приближалась с двух сторон, и Стенли перестал вырываться – воришка загораживал его своим телом, что в данной ситуации было весьма выгодно. Ни те, ни другие не обратили не малейшего внимания на целующуюся у забора парочку – воровка была одна, да и вор действовал без напарницы. Когда «загонщики» протопали мимо, мужик ослабил объятия и, отпуская «девушку», выдохнул: - Спасибо, ты очень мне помогла. Стенли сплюнул и врезал бродяге по морде. Тот, очевидно, не ожидал такой реакции, но устоял на ногах. - Не обижайся, - сказал он, утираясь, - просто я… - Отвали, гомик вонючий! – выругался Гудспид, развернулся и пошёл обратно. Ему вообще хотелось прикончить своего «спасителя», да только история, возможно, пострадала бы… Воришка же счёл лучшим ретироваться, пока эта странная баба ему ещё не накостыляла по роже. По дороге Стенли ужасно мутило, и вообще было до невозможности противно. Он с содроганием вспоминал поцелуй грязного бродяги. «Ну вот, - думал он, - меня уже мужики целовать начали… Это уже ни в какие ворота! А всё из-за платья проклятого. Ну надо же было мне так лопухнуться там, на реке. Сейчас бы ходил в нормальном мужском прикиде и зарабатывал на еду, как Мейсон…» Проклиная всё на свете и себя в том числе, Стенли еле тащился по безлюдной улице. Ему не хотелось показываться на глаза напарнику, но всё же пришлось. «Святой отец» со всеми вещами ждал его на дороге, ведущей к лесу, и выглядел при этом весьма обеспокоенным. - Стэн, что с тобой? – спросил Мейсон, глядя на измученную походку напарника. – Тебя избили, что ли? - Хуже… Уж лучше бы избили, - мрачно выговорил Стенли и в изнеможении опустился на траву. - Хуже? Гм, для женщины хуже – только изнасилование… Но ты же не хочешь сказать… - Заткнись, Мейсон! – сорвался Гудспид. – И без тебя тошно! - Скажи мне толком, мать твою, что произошло! – потребовал «монах». Тут Стенли не выдержал и вывалил всю правду о своих похождениях на ярмарке. Окончив свою исповедь, он взглянул на Мейсона, ожидая, что тот покатится от смеха, но «святой отец» только нравоучительно поднял палец и изрёк: - Это тебе урок – не будешь воровать средь бела дня и при свидетелях. Ибо в Писании сказано: «да воздастся каждому по заслугам его» и «не укради»… По крайней мере, средь бела дня! Э, да ты, смотрю, совсем вжился в роль монаха, - сказал Стенли, глядя на него. Тут уж оба не выдержали и расхохотались так, что не могли остановиться минут десять. Наконец, Мейсон произнёс: - Ладно, забудь об этом. И они ступили на дорогу, ведущую в город Йорк, столицу Йоркширского графства.