Rammstein – Rosenrot
Балтимор, штат Мэриленд. США. Он все еще считал эту затею обреченной на провал. Даже намеревался развернуться и зашагать обратно в свою камеру, но мольбы Стива все еще эхом отдавались в голове Барнса. Его завели в широкую комнату с огромными окнами, выходящими на дневной хвойный лес. На одном из многочисленных диванов Барнс их и заметил. Катрина в белоснежной форме заключенного, уставившись пустыми, затянувшимися пеленой отрешенности глазами куда-то вперед, сидела прямо и неподвижно. Рядом с ней находился Стив, словно заботливая курица-наседка. Роджерс поднял на друга глаза, и по спине у Солдата невольно пробежал холодок: столько боли и отчаяния было в голубых глазах Капитана. Барнс увидел, как бережно Стив сжимал в своей широкой ладони руку Катрины и как незаметно отпустил ее, как только в помещение вошли посторонние. Баки догадывался, что Муэрте успела запасть в сердце Роджерса, просто не предполагал, что так глубоко. – Стив, – начал было Барнс, когда Роджерс оставил неподвижную наемницу на диване и подошел к другу практически вплотную. – Ты моя последняя надежда, – выдохнул с еле уловимым отчаянием в голосе Капитан. – Психотерапевты бьются безрезультатно, она до сих пор молчит. Я не смогу долго тянуть все это. Рано или поздно совет будет решать, что делать с Катриной. – Я не понимаю, чего ты хочешь от меня. В голосе Солдата проскользнуло раздражение, природу которой Стив прекрасно осознавал. А еще он знал, что просить о такой услуге Баки чревато, но Катрину нужно было вернуть. Любой ценой. – Ты понимаешь ее лучше любого, знаешь, какого ей сейчас, что она чувствует. Ты сам проходил через подобное, разве не так? Я не прошу совершить чудо и сделать ее нормальной, – Стив запнулся, нервно проведя ладонью по светлым жестким волосам. Он еще раз глянул на так и не сдвинувшуюся с места Катрину, а потом произнес полушепотом: – Просто верни ее. Проблема заключалась в том, что Барнс понятия не имел, что делать. Поэтому тупо таращился себе под ноги, сидя напротив Муэрте уже, кажется, минут двадцать. Он не знал ничего о жизни Катрины, о том, что ей нравится, что она чувствует или о чем думает. Если у них одинаковая ДНК, это еще не значит, что они теперь лучшие друзья. – Ты, конечно, можешь и дальше молчать, – наконец, Барнс решил попробовать хотя бы поговорить с ней. Правда, в успехе бывший наемник сильно сомневался, – вот только тебе это не поможет. Просто перекочуешь в камеру, поменьше и грязнее. Ее серые глаза тупо сверлили стену позади Барнса, который начал подозревать, что Катрина вообще ничего не слышит, замкнувшись где-то глубоко в себе. Там, где ее не достанут лабораторные иглы, холодные руки врачей и плавящие мозг вольты прибора обнуления. – Я, мать твою, не знаю, что с тобой делать, – раздраженно вздохнул Баки, сжимая и разжимая кулаки. – Да и мне плевать. Вот только Стиву не все равно. Постарайся хотя бы ради него, а? И снова никакой реакции. Нет, это все не имеет смысла. Барнс только уставился на Катрину, принявшись внимательно изучать ее лицо. Они ведь и правда очень похожи. Понятно, что внешне Барнс и Катрина практически идентичны, но что-то подсказывало Солдату, помимо генетики, у них есть еще нечто такое, объединяющее их, сцепляющее в один пульсирующий, живучий организм. ГИДРА. Дело не в том, что Зимний Солдат и Санта Муэрте появились на свет в стенах лабораторий этой самой организации, а в том, что ГИДРА им подарила и что отняла взамен. Хотел ли Барнс действительно вытащить ту Катрину наружу ради, разумеется, информации о Гонсалесе и Пако или же дело все было в Роджерсе? На кой черт она ему сдалась? Ведь он же понимает, что с ней нет будущего? С такими как они не может быть никого светлого будущего. И ведь Катрина, грубо говоря, не виновата в том, что ее создали. А Барнса это до скрежета в зубах бесило. Его выводил из себя сам факт существования Катрины. Она ведь ошибка, паразит в жизни Джеймса. Бионика опасно заскрежетала, и тут Катрина наконец-то подала первые признаки движения. Глаза ее сузились, а затем впились в лицо Баки слегка вопросительно, будто спрашивая его, правда ли Барнс готов зайти так далеко? На какую-то секунду Солдату показалось, что она этого хочет, даже требует. Призывает наносить ей удар за ударом, с громким хрустом ломать каждую кость ее тела, не оставить на коже ни единого живого следа. Разбить, размазать по полу, уничтожить, прекратить ее существование. Она хотела этого, Катрина молила об этом, прорываясь сквозь возведенную ГИДРой стену. Барнс даже не заметил, как медленно поднялся с места, делая два широких шага в ее сторону. Ведь так просто взять и свернуть ей шею. Она даже сопротивляться не будет. Зимний Солдат в груди с предвкушением рокотал, представляя, как в этих серо-голубых глазах гаснет жизнь, отнятая его же собственными руками. Вместо этого Барнс резко влепил Катрине звонкую, увесистую пощечину, эхо которой разлетелось по всему помещению. Женщина лишь охнула, опустив голову, но затем медленно вернулась в прежнее положение, снова глядя в глаза нависающему над ней Баки. Следующий удар пришелся по второй щеке, но и тут Катрина не проявила никаких эмоций. Щеки ее стремительно начали багроветь, но глаза были по-прежнему мертвы. Барнс лишь шумно вздохнул, разглядывая Катрину. – Сопротивляйся, – процедил он, на этот раз попав живой рукой ей в челюсть. Скорее уж на уровне инстинкта Катрина лишь прикусила распухшую и кровоточащую нижнюю губу, а Барнс застонал, понимая, что простыми пощечинами тут не обойтись. Времени было в обрез, поэтому Солдат не церемонился, стаскивая совершенно не сопротивляющуюся женщину с дивана, а затем швыряя ее к ближайшей стене. – Сопротивляйся, – повторил Барнс, с размаху влепив носком под ребра Катрине, которая лишь тихо захрипела, даже не собираясь подниматься на ноги. – Либо ты даешь отпор, либо тебе конец. Он поднял ее за грудки и, рассчитав силу, приложил головой о стену. Барнс прижимал Катрину и с нарастающей злобой заглядывал в ее затуманенные глаза, в надежде найти в них проблеск сознания. Бионика явно переломала ей ребро, а из уст Катрины наконец-то сорвался вскрик. На шум скоро сбегутся агенты ЩИТа и Роджерс, и вот как им объяснить, что делает Баки все это в благих целях? Но женщина уперто не давала отпор. Даже когда Солдат еще пару раз прошелся кулаком по женскому лицу, которое теперь напоминало алую маску. Ничего, ученые ЩИТа быстро приведут ее в божеский вид, Барнс в этом не сомневался. – Давай же! – крикнул он, отшвыривая Катрину в сторону и наблюдая, как та стонет, чуть приподнимаясь на локтях. – Дай сдачи, еб твою мать! В нем уже не было ни злобы, ни раздражения. Он бил ее даже меньше, чем вполсилы, стараясь не причинять больших увечий. Поднимая Катрину за шкирку, будто несмышленого котенка, Баки еще не понимал, как отчаянно хочет, чтобы Катрина наконец-то начала сопротивляться. Когда Муэрте снова безвольно рухнула на пол, Баки принялся бить ее по ребрам ногами, повторяя одно и то же: – Дерись. Со стороны могло показаться, что Солдат вот-вот забьет ее до смерти, но Барнс полностью отдавал отчет в своих действиях. Из уст Муэрте сперва звучали лишь приглушенные хрипы, переросшие теперь во всхлипы. И тут Катрина издала какой-то сдавленный полукрик, схватив Барнса за ногу и резко рванув его на себя. Когда же Баки оказался прижат спиной к полу, а над ним нависло разбитое лицо Муэрте, Солдат против воли улыбнулся. Подействовало. В глазах ее горела обжигающая ненависть, и сейчас она походила больше на отчаявшееся животное, но никак не на человека. Первый удар в третий раз сломал Барнсу нос, второй прошелся по скуле, следующие два задели челюсть. Она не останавливалась, с отчаянной яростью выбивая из Джеймса дух, а он даже не пытался сопротивляться, позволяя всей той ненависти, боли и страху выплескиваться на него. Он чувствовал металлический вкус и запах крови, видел, как ее костяшки сдирались в мясо о его лицо, наблюдал, как в серых глазах с каждым очередным ударом пробуждалась та самая Катрина, неготовая сдаваться, несогласная со статусом вещи и игрушки. Которая хочет жить, а не существовать. – Умничка, – сорвалось с его разбитых губ прежде, чем кулак Катрины окончательно не переломал его челюсть. Кровь залила все лицо, поэтому Барнс смутно различал голоса и лица, когда Катрину внезапно стащили с него, а пара крепких рук принялась ощупывать разбитую физиономию и тело Баки. – Что тут, черт вас побери, произошло? – голос Тони Старка раздавался для Барнса эхом. Все его внимание было приковано к Катрине, которую крепко держал за плечи Стив, с маской полного недоумения на лице. Глаза же самой Катрины все еще горели, однако в них стремительно угасало пламя ненависти, уступая место осознанию и долгожданному прозрению. Она таращилась на Баки, шумно и тяжело дыша, елозя окровавленными пальцами по полу, открывая рот, но не произнося ни звука. – С возвращением, – выдохнул Барнс, обращаясь к Катрине.***
Хуарес, Мексика. Два дня спустя. Частный гольф клуб Камино Реаль был абсолютно пустым и безлюдным. Если не считать двадцати человек, расставленных по всему периметру клуба и бдительно охраняющих четырех мужчин, которые расположились в тени деревьев. Эмиль Пако отпил холодное светлое пиво и с глухим стуком вернул бокал обратно на стеклянный столик. При этом он внимательно оглядывал своих собеседников, а по совместительству и без пяти минут партнеров. – Я вас правильно понял, – спросил он, оглядывая Сигурда Торсона, – хотите грохнуть Дамиана Гонсалеса? – Вы ведете с ним дела, мистер Пако, – отозвался Эспен. – Понимаем, для вас это сродни предательству… – Так все и выглядит, – перебил его Эмиль без тени раздражения. Предложения норвежцев его заинтересовало, причем Пако был наслышан о делах братьев Торсон, которые, правда, до недавнего времени пребывали в глухой северной тени. – Что обо мне будут говорить, если узнают о моей причастности к таким событиям? – Если узнают, – подчеркнул Ивар, запуская в рот спелую виноградину. – О Гонсалесе знают лишь те, кто крутиться в ГИДРе. А организация эта, по слухам, трещит по швам. – ГИДРА – неведомая херня с многолетней историей, – поморщился Пако. – Уж не думаете ли вы, что они… – В мире есть организации намного старше и могущественнее ГИДРы. Десять колец* хоть и террористы, но у них свои люди в каждом углу мира. Рука**, слышали о такой? Японские ниндзя, обладающие тайными знаниями и сверхспособностями. О Маггии*** ничего давно неслышно, но я уверен, что ребята времени зря не теряют в своем подполье. Мне продолжить список? Ивар довольно улыбнулся, когда Пако лишь медленно покачал головой, с интересом разглядывая собеседника. Сигурд и Эспен переглянулись и благополучно промолчали, позволяя младшему брату продолжить говорить. – ГИДРА, несомненно, мощная и влиятельная организация, – продолжил Ивар. – И ее паразитирующий эффект, который чуть больше года назад вскрыл все скелеты в шкафу шпионской организации ЩИТ, стал полезным для таких людей, как мы с вами. Правительства многих стран обратили свое пристальное внимание к этим шпионам, тайным агентам и супергероям, отодвинув на задний план борьбу с миграцией, контрабанду и подобное. – Так к чему вы ведете? – улыбнулся Эмиль, приглаживая свои темные усы. – Пока судьба дает нам такой шанс, – оскалился Ивар Торсон, – нужно им пользоваться. Дамиан Гонсалес всего лишь пешка в ГИДРе, таких как он тысячи. Наш источник поделился информацией, что дела у доктора в последнее время идут не очень. – Гонсалес много врет, – кивнул Пако, начиная что-то активно решать в своей голове. – Он жадный и самовлюбленный. Именно поэтому Дамиан все еще держится на плаву. Его не так просто убрать. – На этот счет не волнуйтесь, – вернулся к разговору Эспен. – У нас есть план. – Что же вы хотите от меня? – Сотрудничество, – улыбнулся Сигурд, довольно постукивая о поверхность стола костяшками пальцев. – Мы не просто хотим убрать Гонсалеса, но и забрать все то, что хранится в его распоряжении. И поделить это с вами, Эмиль. Спустя двадцать минут Эмиль Пако был введен в курс всех дел Дамиана Гонсалеса. Хотел ли он знать все это? Черт возьми, нет. Но Пако поражало, как эти норвежцы продумали и узнали все, вплоть до распорядка дня Гонсалеса и его свиты. – В конце недели мы снова отправимся в Сонору, – произнес Сигурд. – Забирать товар. – Якобы забирать товар, – поправил Эспен, довольно захохотав. – Тогда все и произойдет, мистер Пако. – Я не понимаю одного, – спустя тридцать секунд раздумий ответил Эмиль. – Вы покупаете этих людей, которых, кстати, привез Гонсалесу я, но потом отдаете их мне. В чем логика? – Нам не нужны эти люди, – пожал плечами Сигурд. – Они были лишь предлогом выйти на Гонсалеса и проникнуть на базу. Мы давно приглядывались к нему, а такие люди больше пригодятся вам. С ними легче навести порядок в городе, вы так не считаете? Эмиль утвердительно кивнул, но ответил совсем не так, как рассчитывал Сигурд. – Зачем мне толпа головорезов, если у меня есть Санта Муэрте? Братья переглянулись, и лишь Ивар не шелохнулся, внимательно изучая то, как жаркое солнце клонится к горизонту. – Нам казалось, – ответил Эспен, – что она принадлежит Гонсалесу, разве нет? – Санта Муэрте моя, – холодно произнес Пако. – Мисс Катрина не вещь, чтобы вот так присваивать ее себе. Все сидящие за столом уставились на Ивара, который сверлил мексиканца своими холодными, синими глазами. – Вы не знаете всего.., – начал Пако. – Может быть, – перебил его Ивар. – Но что-то мне подсказывает, что Муэрте не захочет добровольно прыгать в ваши объятия после всего, что случится. А все потому, что я видел ее, мистер Пако. И мисс Катрина совершенно непохожа на тех людей, которых вы привели Гонсалесу пару лет назад. Она другая, в ее глазах горит жажда жизни и характер. Она человек, и, к сожалению, только ей решать к какой стороне в итоге примкнуть.***
IAMX – Land of Broken Promises
Балтимор, штат Мэриленд. США. День спустя. Высокие хвойные деревья лениво раскачивались в такт ветру, пропуская через свои широкие ветви лучи солнца. Последние летние дни в Балтиморе держалась теплая, безоблачная погода. Стив полной грудью вдыхал свежий лесной воздух, искоса поглядывая на Катрину, которая ловко забралась на одну из ветвей ели и уселась на нее, свесив ноги вниз. На лице ее все еще проступали гематомы, но Катрина быстро восстанавливалась после той непонятной драки с Барнсом. Роджерс не без труда вытянул из Старка и Хилл разрешение на прогулки для Катрины. Он просто не мог видеть ее запертой в четырех стенах с выражением полной обреченности на лице. На свежем воздухе она заметно повеселела, стала более разговорчивой и спокойной. Роджерс знал, что где-то недалеко пристроилась охрана, да и с воздуха за ними, несомненно, наблюдали. На базе Катрине не доверял никто. Кроме Стива. – Вы не понимаете, – наконец продолжила она, перебирая в пальцах шишку, которую подобрала еще на тропинке. – На базу непросто попасть, но еще сложнее оттуда выйти. Гонсалес параноик, и в Соноре вы столкнетесь с такой системой безопасности, что даже доктор Бэннер в обличии зеленого парня не справится. – Но ты же нам поможешь? – Стив подошел к стволу дерева, на котором сидела Катрина. Он знал, просить о подобном мерзко, но другого выхода у Мстителей просто не было. – Я.., – она замялась, растерянно уставившись куда-то перед собой. – Я не могу, Стив. Прости. Не могу туда пойти. Если вернуть, то… то останусь там навсегда… – Я буду рядом, – улыбнулся Роджерс, на что Катрина перевела свой удивленный взгляд на него. – Мы будем рядом, – поправил Стив, смущенно отведя глаза в сторону. – Понимаю, вы считаете себя непобедимыми супергероями, но у Гонсалеса много козырей. Даже я не знаю всего, что хранится в его лабораториях. Каких… чудовищ он там держит помимо меня. Роджерс лишь угрюмо покосился на женщину, которая зашвырнула шишку куда-то в кусты, а потом уставилась на голубое небо, проглядывающее сквозь кроны деревьев. – К сожалению, – спустя минуту произнес Капитан, – это единственный план. Фиск исчез, поймать его стало просто невозможно, поэтому… – Фиск для вас больше не проблема, – траурным голосом отозвалась Муэрте. – Что это значит? Стив пытался разглядеть лицо Катрины, но та отвернулась в противоположную сторону, гадая, стоит ли говорить о том, что видела. – Ричард Фиск снят с должности Верховной Гидры. В последний раз, когда я видела Фиска, Гонсалес тащил его в недра своих подземных лабораторий. Голос ее дрогнул, а по телу прошлась судорога. Невооруженным глазом было видно, как Катрина напугана, как до одури страшно ей даже упоминать имя Дамиана Гонсалеса. – Значит, – осторожно спросил Роджерс, – Фиск в Соноре? – Надеюсь, что он вообще мертв, – глухо ответила она. – Иначе его судьбе не позавидуешь. Капитан Роджерс пнул носком ботинка камушек и наконец отошел от дерева, запустив руки в карманы легкой спортивной куртки. С Катриной было сложно. Всегда. Но почему-то в Мексике Роджерс не ощущал той необъятной стены, разделяющий его с Катриной. Ведь она так непохожа ни на одну девушку, она до кончиков пальцев необычная. Резкая, грубая, но в то же время непозволительно ранимая. Стиву хотелось прижать ее к себе и защищать от всего и всех, не обращая внимания на тот факт, что Муэрте, вообще-то, может прекрасно сама за себя постоять. Он даже не услышал, как Катрина слезла с дерева и осторожно, неуверенно подошла к нему. Теплая рука аккуратно легка на его спину, а затем прозвучал вопрос: – Почему ты помогаешь мне, Стив? – Ты задаешь этот вопрос уже десятый раз, – хмыкнул Роджерс, разворачиваясь к ней лицом. Вот только Катрине было не до шуток. Она понимала недоверие и страх, исходящие от Мстителей по отношению к ней, ненависть, которой были пропитаны глаза Барнса. Но она совершенно не понимала доброты и заботы Роджерса. – Потому что я все еще не услышала честный ответ. – Ты мне нравишься, – даже не думая, ответил Стив. – Вот и все. Хочу тебе помогать, хочу защищать. Катрина горько рассмеялась, качая головой. Теперь уже самому Стиву было далеко не до смеха. – Я недостойна таких почестей, Стив. Ты меня совсем не знаешь. – Успел узнать в Хуаресе, и мне этого достаточно. Ты не чудовище, не животное и не вещь. Катрина, ты имеешь право на свободу, как и остальные люди. – Но мне не суждено быть свободной, Стив. Пойми ты это. Как только я потеряю значимость для твоих друзей, то меня отправят на растерзание вашим властям. Как и Барнса, кстати. Мы оба опасны для ваших лидеров. Если нас и не убьют, то посадят. А я лучше сдохну, но не попаду в очередную клетку. Голос ее засипел, и Катрина отвернулась, чтобы Роджерс не увидел предательских слез, которые были совершенно не свойственны неприступной и несокрушимой Санта Муэрте. – Я что-нибудь придумаю, – отозвался Стив. – Объясню, найду доказательства. Поверь, умоляю. Доверься мне, Катрина. Я помогу тебе. – А если это невозможно? – спросила она, когда лицо ее оказалось в грубых, дрожащих ладонях Капитана Америка, а небесно-голубые глаза впились в нее с отчаянной упертостью. – Если уже невозможно мне помочь? – Я постараюсь.***
Они сидели рядом, плечо к плечу и наблюдали через окно за тем, как оранжевый диск солнца скатывается за темные и острые верхушки елей и пихт. Никто не решался первым нарушить молчание, не имея ни малейшего представления, с чего начать самый тяжелый и неприятный разговор. – Убила бы за сигарету. Катрина проронила эти слова и сама же поежилась, понимая, что стоило оставить это изречение при себе. Барнс лишь молча постучал по карманам джинсов и вытащил из них мятую пачку Мальбро Ред. Изумленный взгляд Катрины он проигнорировал, протянув ей желанную сигарету. Закурили они снова в тишине, не обращая внимания на тот факт, что на базе ЩИТа вполне могут быть датчики дыма. Наемникам было глубоко насрать на базу и ЩИТ в частности. – Они хотят штурмовать Сонору, – спустя пять минут подал голос Баки. – Я знаю, – кивнула женщина, выпуская дым из легких. – Ты собрался с ними, насколько я поняла? – А ты нет? – увидев, как она отрицательно качает головой, Баки лишь раздраженно фыркнул. – Трусишь? – Ты бы хотел вернуться в Сибирь? Туда, где тебя создали, Барнс? Он промолчал, потому что ответ был отрицательным. Барнс лучше пустит себе пулю в лоб, чем переступит порог своего личного ада. – Без тебя они не прорвутся, – зная, что чувствует Катрина, Барнс все равно гнул эту линию. И мысленно ненавидел себя за это. – Нарисую им карту, расскажу все, что знаю, но в Сонору я не пойду, – поморщилась она, затягиваясь и угрюмо таращась себе под ноги. – И не надо играть со мной в заботливого братца. Тебе не идет. Баки шумно и недовольно вздохнул, бросая окурок прямо на пол и придавливая его подошвой армейского ботинка. Спустя минуту, Катрина сделала точно также только босой ногой. Барнс покосился на Муэрте, но она лишь повела плечом, кутаясь в вязаную кофту, которую ей притащил Роджерс. – Что бы ни говорили, мы с тобой не брат и сестра, Катрина. – Да понятно это все, – поморщилась она. – Успокойся уже, это просто слова. – помолчав, она добавила, с большей эмоцией и щепоткой горечи: – Я не виновата в том, что меня создали, Барнс. Да, я прекрасно понимаю, за что ты так ненавидишь меня, но моей вины в этом нет. Я не могла ничего решать, ничего сделать. Я вылезла из пробирки с заранее предначертанной судьбой, и никого не волновало, чего я хочу и чего не хочу. Барнс хмуро глядел на Катрину, разглядывая слезы, которые катились по ее щекам. Губы дрожали, голос скакал и сипел от нахлынувших эмоций, а в глазах разливалась такая боль, что в груди Баки неожиданно что-то защемило. – Ты ноешь и строишь из себя жертву, – не унималась Катрина, стирая дрожащими руками слезы с лица, при этом морща в ярости нос, – но у тебя есть прошлое. Такая роскошь, а ты этого не ценишь. У тебя было детство, родители, друзья, жизнь. Тебя взяли силой, переделали, подавили, но сейчас у тебя хотя бы есть, за что держаться. А что есть у меня? Десятилетия тренировок, промывки мозгов, процедур, лекарств, холодных, бездушных лиц, окружающих меня с детства. Я безвольная игрушка. Захотел – заставил убивать, захотел – поимел. Ведь по их логике я ничего не чувствую, мне все равно, что делать и под кого ложиться… Катрина сорвалась на рыдания, прижимая ладони к лицу. Вот она, плата за память. Нескончаемая боль и самобичевание, отвращение и ненависть. И конца этому потоку нет. – И что ты хочешь от меня? Чтобы я тебя пожалел? Мощная пощечина была весьма ожидаема, и Барнс добровольно принял ее. Била она со всей яростью, выплеснув хоть какую-то, пусть и малую часть того, что давило на нее. – Ненавижу тебя, – прошипела Катрина. – Ненавижу. Однако она не ушла. Осталась сидеть на прежнем месте, постепенно успокаиваясь и проклиная себя за эту слабость. Нашла перед кем рыдать. Перед гребанным Зимним Солдатом. Хотелось вышвырнуть его из этого окна, а потом еще и оторвать его тупую голову, но Катрина лишь таращилась на пейзаж, потирая сводимые судорогой пальцы. – Давно началось? Катрина повернулась к Барнсу, который внимательно рассматривал ее руки, будто ему и правда было это интересно. – С момента побега в Пенсильвании, – нехотя ответила Катрина, продолжая тереть пальцы, которые пронзала острая боль. – Это ненормально… – Да отъебись уже от меня. Не твоя проблема, понял? – Они все равно заставят тебя идти в Сонору, – как ни в чем не бывало вернулся к изначальной теме Баки. – Стив заставит, хоть он и сам не хочет этого. И ты пойдешь, ради него. Катрина рассмеялась, перекидывая ногу на ногу и складывая руки на груди. Однако на лице Баки не дрогнул ни один мускул, а в глазах его плавала морозная печаль. – Ведь они посадят нас, как только перестанем быть нужными. Нас. Впервые он говорил о них как об одном целом. Значит, все-таки смирился. Или же просто не обратил внимания и не придал значение этому слову. Вот только Катрину оно задело, вынудило слушать. – Предлагаю сделать так, – сказал Барнс, продолжая таращиться в окно, за которым уже расстилались поздние сумерки. – Соглашаемся на это, спускаемся на базу, делаем все, что в наших силах, а потом валим. – Валим? – полушепотом переспросила Катрина, покосившись в сторону охранника, который стоял в дверях и сторожил двух наемников, пока те якобы пытались заставить друг друга на время играть по правилам ЩИТа и Мстителей. – Это не так просто, за нами точно будут присматривать. – У нас есть еще четыре дня, чтобы придумать план. Ты знаешь местность, берешь на себя маршрут, а я подумаю, как оторваться от хвостов. – Ты понимаешь, что говоришь о нас? – Катрина даже не верила своим ушам. – Ты и я. С какой стати такая резкая перемена? – Вдвоем у нас больше шансов, – пожал плечами Барнс. – Сбросим хвосты, а дальше разойдемся, кто куда. Катрину будто окатили ледяной водой. Она пристально и недоверчиво разглядывала лицо Барнса, но не видела в этих спокойных, собранных чертах подвоха. Баки лишь перевел на нее глаза, зная, что для Катрины такой соблазн слишком велик. Вот еще одна вещь, делающая их такими похожими, вынуждающая наемников прекращать глупую и даже детскую вражду. Жажда свободы. – Но как же Стив? – в глазах Катрины плясало явное замешательство. Барнс тяжело вздохнул, но зрительный контакт не разорвал. И снова это странное чувство полнейшего понимания друг друга. Словно невидимая нить окутывала их двоих и соединяла, и Баки отчего-то начало казаться, что теперь разорвать эту нить будет просто невозможно. – Он поймет, – наконец глухо ответил он, опуская голову. – Рано или поздно. – Но Стив столько сделал для нас, для тебя… – Хочешь остаться? – с еле контролируемым раздражением бросил Барнс. – Остаться с ним? И что дальше? Стив не всесилен, он не сможет пойти против правительства. А ты уже мечтаешь свить с ним семейное гнездышко? – Ты такой мудак, – поморщилась Катрина, отворачиваясь от него. А потом, чуть помолчав, добавила: – Он хотя бы смотрит на меня не так, как все вы. Барнс лишь хмыкнул, но Катрина больше не проронила ни слова. Она рассматривала его лицо, разбитые костяшками ее же кулака губы, вправленный нос, нелепо заклеенный пластырем. Катрина сама выглядела не лучше, и это учитывая тот факт, что в крови их бурлила сыворотка суперсолдата. Ведь у них нет причин быть врагами, так же, как и становиться союзниками. Они друг другу никто, неприятное напоминание о реальной жизни. Болячка, которую все отдираешь, а она никак не проходит, только покрывается более прочной и толстой корочкой. За их спинами раздались шаги, но наемники даже не повернулись, потому что знали, кто это. – Ладно, – Стиву Роджерсу было до жути странно видеть Баки и Катрину, с угрюмыми покрытыми ссадинами и синяками лицами, сидящих рядом. – Через два часа отправляемся в Нью–Йорк, там будет собрание, где все и решится по поводу Соноры. Катрина поежилась, бросив на Стива беглый, разочарованный взгляд. Барнс лишь устало и осуждающе вздохнул, а Роджерс отметил, что совсем не вовремя эти двое решили помириться. Пробить эту двойную угрюмую броню стало теперь практически невозможно. – На вас повесят датчики, – продолжил Стив, встав напротив Барнса и Катрины. – И это единственное ограничение. Никаких камер, никаких наручников и проверок. Только не деритесь больше, и не выделывайте ничего подобного. Я вас прошу. А эти двое лишь изумленно переглянулись, идентично изогнув брови и пожав плечами. Сделали это они зеркально, отчего сразу же насупились и резко отвернулись в разные стороны. А Стив наблюдал за этим с еле сдерживаемой улыбкой.***
Jóhann Jóhannsson – Surveillance Video
Мехико, Мексика. Вечер того же дня. Она не была уверена в правильности своих поступков с самого начала, но отступать было уже слишком поздно. За окном в свои права вступила звездная ночь, но душно по-прежнему было как в аду. Элизабет Маршалл внимательно оглядела бумаги и фотографии на своем столе и перевела взгляд на старенькую Нокиа в своих потных руках. Ее временно отстранили от работы из-за инцидента в Хуаресе. Формально вины Маршалл не было. Железный Человек сам вломился в ее номер, Лиз была не при делах. Но начальству это не понравилось. Никому не понравится, если твой человек привлекает к себе слишком много внимания в том городе, где на шею каждого полицейского практически закинута невидимая удавка. Мигель был в панике, но Лиз больше беспокоило то, что произошло в ее номере за минуту до того, как в окно прилетела стрела и начался весь этот пиздец. Барнс и Катрина. Это так элементарно, что Маршалл корила себя за невнимательность и легкомыслие. Катрина ведь была так приветлива, так открыта. Лиз сама не понимала, как именно они обе оказались в ее номере, видимо, Катрина в вопросах алкоголя была сильнее и проворнее Маршалл. Что она спрашивала? Как Лиз познакомилась с Барнсом, при каких обстоятельствах. Почему она все рассказывала? Алкоголь или какое-то природное обаяние этой женщины? Агент ОБН покачала головой и стала ходить по кухне из угла в угол, прилипая босыми ногами к кафельному полу. Она вздохнула, а потом набрала заветный номер. Автоответчик. Лиз сбросила, подождала минуту, а затем снова сделала звонок. Барнс не брал трубку. Женщина начала волноваться, но потом вспомнила, что ей говорил тот второй, кажется, Стив, когда с Маршалл выяснили все отношения и пригрозили держать рот на замке. С Джеймсом все будет в порядке. Стив говорил это с ярой уверенностью, вот только Лиз не поверила. Все это было похоже на план захвата, и пришли Мстители тогда явно за Барнсом. Или Катриной. Или за ними двумя. – Джеймс, – осознав, что названивать бесполезно, Маршалл решила оставить голосовое сообщение. Возможно, так даже лучше. Сказать все и отключиться. Не слышать его голос, не ждать каких-то слов. Вернуть долг и оставить Барнса в прошлом. – У меня есть информация для тебя. Это по поводу Дамиана Гонсалеса. Найти что-то было неимоверно сложно, про него самого всего две строчки. Ни даты рождения, ни контактов, ни родственников. Даже следов в сети нет. Какой-то призрак. Но неделю назад в Мехико приземлился самолет с некими братьями Торсон. Ты о них, скорее всего, ничего не слышал. Но ОБН пару лет назад взяло их на мушку. Темные лошадки, очень скрытые и жуткие, такое мое мнение. И ты просто угадай, куда они тут же рванули? Она сделала паузу, а потом вспомнила, что на том конце провода ее никто не слушает. Шумно вздохнув, Маршалл продолжила: – Короче, они поехали в Хуарес. Я подергала за ниточки местных стукачей, их никто толком не видел. Один мальчонка только сказал, что в отель за похожими людьми приезжала бронированная машина и увозила их. Куда-то прочь из города. На несколько суток. Раза три уж точно. Я, конечно, могу ошибаться, но я проверила. Сигнал спутника исчезает в пустыне Сонора. Вроде ты говорил, что где-то там и засел твой призрак. Элизабет оглядела фотографии, на которых были изображены норвежские братья. Старший и средний были вполне обычными, даже типичными, но вот младший был другим. Ивар Торсон. Даже через фотобумагу передавался холод и некая жестокость, плескающаяся в синих глазах парня. Смотреть на него Лиз было просто неприятно, поэтому она перевернула фотографию и продолжила свой телефонный отчет. – А сегодня мой коллега Мигель, который остался в Хуаресе, засек братьев Торсон в компании, не поверишь кого… Эмиля, мать его, Пако. Барнс, я не знаю, что происходит, но мне это не нравится. Я не знаю, в какую игру ты играешь, но… будь осторожен. Знаю, ты ненавидишь, когда я говорю подобное, но… Черт, все это слишком связанно между собой. Слишком загадочно и непонятно. Неуловимый мексиканец, засевший где-то в пустыне, глава картеля, норвежские торговцы оружием. Джим, куда ты влез? Понимаю, ты даже не станешь перезванивать… Маршалл сглотнула горький ком, вставший в горле, а потом прижала пальцы в вискам. Она почти забыла о самом главном, что чудом сумела найти. О том, что вызвало у Лиз ужас, чуть ли не истерику. – Но есть кое-что еще. И это… Вот это не телефонный разговор. Ты должен сам увидеть и сказать уже мне, что это вообще за херня. Поэтому я бы очень хотела, чтобы ты как можно скорее вышел на связь. Ты… ты все еще мой должник, да? – она нервно рассмеялась. – Барнс, ты же обещал мне улики на Пако. Я их очень жду, потому… Ты знаешь, как я хочу засадить эту гниду за решетку. Поэтому перезвони мне, Джим. Пожалуйста. Лиз закончила разговор и отложила телефон в сторону. А потом закурила. Она делала одну затяжку за другой и глядела на фото, лежавшее прямо перед ней. То самое фото, которое вызвало у Элизабет страх и жуткое непонимание, граничащее с маниакальной паникой. Фотографии лет двадцать пять. На стуле в темном помещении сидит девочка, с темными волосами и выразительными серыми глазами. На обратной стороне карточки есть подпись. Чернилами, от руки. Почерк явно мужской, аккуратный. «Дата: 4 февраля, 1989 год Номер объекта: 17 Имя при регистрации: Катрина Номер процедуры: 92 Гл. наблюдатель: А. Кастело Руководитель: Д. Гонсалес». Элизабет сделала глубокую затяжку, в сотый раз перечитывая эти строки, а потом снова развернула карточку лицевой стороной. В том, что это была та самая Катрина, которую Лиз встретила в баре Хуареса несколько дней назад, Маршалл не сомневалась ни секунды. Девочка на фотографии сидела ровно, глядя прямо в объектив. Но не это пугало Элизабет. За спиной девочки находилось что-то размытое, нечеткое и блеклое, и рассмотреть хоть какую-то делать было практически невозможно. Но если напрячь зрение и присмотреться, то становилось видно. Маршалл отправила эту фотографию на экспертизу, и ответ из лаборатории был положительным. Фото на все сто процентов настоящее. Без фотошопа, редактирования или какого-то наслоения. Лиз каждый раз давала себе клятву, что больше не будет всматриваться в эту фотографию, и каждый раз нарушала его. Вот и сейчас, с каждой секундой образ становился понятнее и отчетливее, хоть Маршалл казалось, что она успела изучить каждую деталь снимка наизусть. Очертания черепа с темными глазницами, черные, иссушенные волосы, словно какой-то парик. Скелет прикрывал свое тощее тело каким-то подобием туники или накидки непонятного, неописуемого цвета. Да и весь образ казался будто призрачным, он был и его не было одновременно. А вот тощие, костлявые пальцы этого скелета лежали на маленьком плечике Катрины, и Лиз казалось, что стискивали они тельце девочки с неимоверной силой. Маршалл сверлила фото взглядом, и только негромкий стук в дверь вырвал ее из жутких размышлений. Если это не подделка, то что это, мать вашу, такое? Костюм? В чем смысл? Что с Катриной делали эти люди? Агент ОБН была так погружена в эти мысли, что не сразу вспомнила о том, что приходить к ней домой по сути некому. Пистолет остался на кухне, но Лиз решила, что это соседка или кто-то просто ошибся дверью. Она открыла и уставилась на молодого мексиканца в темной толстовке и потертой серой кепке. – ¿En qué puedo ayudarle?**** – спросила Элизабет. Ответом было дуло пистолета, который вытащил из кармана незнакомец и нацелил прямо в ее голову. – Привет от Пако, – произнес он с акцентом, а затем раздался один оглушительный хлопок, в котором перепуганные жители дома не сразу узнали выстрел.