Clint Mansell – Sweet Savour
Темноволосая мексиканка в потертых джинсах и легкой хлопковой рубашке таращилась на Катрину блестящими изумленным неверием и искренним восторгом зелеными глазами, а наемница уже потянулась к складному ножу, припрятанному в ботинок. Когда же незнакомка рванулась к Катрине и загребла ту в крепкие объятия, только вовремя среагировавший Роджерс, перехвативший руку наемницы, спас женщину от удара. – Почему ты не сообщила, что вернешься в город? – говорила незнакомка с грубым акцентом, но старалась четко проговаривать каждое слово. Правда, от нахлынувшего волнения это ей давалось с трудом. Катрина отшатнулась в сторону, подозрительно и опасливо разглядывая и оценивая мексиканку. Не опасна, не из ГИДРы, но все же нужно быть настороже. Она ее знает, а это огромный минус, потому что сама Катрина нихрена не помнила эту женщину. Капитан непонимающе глядел на незнакомку, которая, казалось, ждала от Катрины каких-то слов, но та упорно молчала, и Роджерс остро чувствовал, как напряглась каждая клеточка ее тела. – Простите, мэм, но кто вы? – он взял ситуацию в свои руки, осознавая, что Катрина может и дальше играть в молчанку, а если женщина еще и как-то странно поведет себя, то уж даже Роджерс не удержит наемницу от нападения. – Мария, – она протянула ему руку, и тут из-под рукава показалась татуировка. Символ этот Роджерс уже хорошо знал, и в последнее время он слишком часто попадался ему на глаза. – Я сестра Катрины. Капитан и наемница одновременно нахмурились и медленно повернулись друг к другу, будто бы проверяя, не ослышался ли каждый из них. – А вы? – Мария глядела на реакцию этих двоих, все еще не понимая, почему Катрина ведет себя так странно, а спутник ее выглядит весьма напряженным. – Я Стив, – выдавил он, стараясь выразить какое-то подобие приветливой улыбки. – Простите, вы сказали, сестра? Sí, – кивнула женщина и улыбнулась. – Она вам не рассказывала, что ли? А, знаю ее. Вечно молчит, вся такая скрытная, загадочная. На самом деле мы сводные, но мой муж считал, что мы чем-то даже похожи. Чем больше говорила Мария, тем сильнее уходила в себя Катрина, не понимая, что черт возьми происходит. Хотелось просто развернуться и уйти, но проклятый Роджерс крепко держал ее, будто зная, о чем она сейчас думает. – А не хотите заглянуть к нам? Что толку стоять посреди улицы? – чуть подумав, произнесла Мария, снова заглядывая в серые глаза сводной сестры, в которых отражался лишь холод. – Изабель будет очень рада тебя видеть, Катрина. Она стала уже такой взрослой. Катрина же молчала, безрезультатно пытаясь найти в своих рваных, хаотичных, недавно восстановившихся воспоминаниях хоть что-то, отдаленно связанное с какими-то Марией и Изабель. – У тебя все хорошо? – с зарождающимся волнением спросила Мария, делая шаг в сторону наемницы. – Катрина, скажи хоть слово. Ты начинаешь меня пугать. – Простите, нам нужно переговорить. Подождете минутку? – Стив снова попытался улыбнуться, с трудом сдерживая себя в руках, чувствуя, как голова начинает идти кругом от происходящих событий, в которые он сам себя же и втянул. Мария кивнула, начиная хмуриться и нервно теребить темные пряди волос и все поглядывая на Катрину, которую чуть ли не силком потащили к ближайшему закоулку. Бешенство и злоба все еще бурлили где-то на уровне груди, обида колола сердце. А воспитание не позволяло дать оплеуху Катрине, ограничиваясь сильным, грубым толчком ее вялого тела в стену, вырывая из ее губ один лишь сдавленный выдох. – Знаешь эту женщину? – блок из рук по обе стороны от ее головы рушил любой намек на личное пространство. – Нет. – Врешь. Ты не раз произносила ее имя во сне. Она говорит, что твоя сводная сестра. – Я ее впервые вижу. – Я тебе не верю. – Мне плевать, веришь ты мне или нет, – соврала она. Напряжение между ними достигало максимальной отметки, и ядовитая ртуть вот вот, да ошпарит их обоих. Но Стив давил внутри рычащего зверя, делая один глубокий, успокаивающий вдох. – Кому ты собиралась звонить? Фиску? Гонсалесу? Кому-то из ГИДРы? – Тони Старку. – Зачем? – эту фамилию Стив никак не ожидал услышать. Капитан пытался побороть бурлящий сгусток негодования внутри него, призывая голову наконец-то включиться. Рядом с Катриной он слишком быстро теряет контроль над своими эмоциями, она просто-напросто глушит его здравый разум. – Чтобы сообщить твои координаты, – Катрина скривила губы в подобии улыбки, упираясь затылком в холодную каменную стену. Руки его угрожающе сжались в кулаки до треска недавно восстановившихся суставов, но Катрина даже бровью не повела. Лучше драться с ним, чем вести беседы. Невыносимый Капитан Америка, загоняющий ее в ступор своей беспричинной добротой и верой в людей. – Почему? – Потому что тебя давно пора остановить, – наконец она уставилась на него горящими неконтролируемым отчаянием глазами. Обида в сердце Капитана тут же сменилась на колкий трепет. – Ты ходишь по краю, Капитан. Совершаешь рискованные поступки, не думаешь о том, куда можешь влезть. Я обещала твоему приятелю, что сдам тебя Мстителям, как только мы доберемся до Хуареса. – Баки? – на лице Роджерса заиграла палитра из разнообразных эмоций, вызвавшая у наемницы только непроизвольную снисходительную улыбку. – Но почему? – Он переживает за тебя, непутевая голова. Ты нашел его и должен был остановиться. Но нет, вместо этого ты полез куда не следовало. Разворотил все, перемешал в кучу и теперь ждешь от меня какого-то чуда. А что я могу? И так со мной все ясно. Слишком много ошибок совершила, ГИДРА такое не прощает. Я их предала, променяла идеалы на чертового Капитана Америка с его сладкими речами о свободе, а теперь должна собирать себя по кускам, не имея представления, кто я такая на самом деле. Она снова опустила голову, беспомощно уставившись на свои запыленные ботинки. Вот и все, конец. Стив Роджерс испортил лучшее творение хозяина, и когда тот узнает, что делала и как говорила его Катрина, то будет зол. Он накажет ее, непременно накажет. От этих мыслей по телу женщины пробежала судорога. – Катрина, – голос Роджерса звучал для нее гулко. – Катрина, посмотри на меня, – теперь он сказал это мягче, и женщина невольно подняла голову. – Я все еще верю в тебя. Ты должна продолжать бороться. Не ради кого-то, а ради самой себя, ясно? Женщина неопределенно повела плечами, строя кислую мину. Стив хмыкнул, убирая руки и выпрямляясь перед ней в полный рост. – И мне кажется, пора тебе наконец-то узнать все о себе. Сказав это, капитан Стив Роджерс кивнул в сторону улицы, где их все еще ждала Мария, с любопытством оглядывая валяющийся на земле, непонятно как и кем сломанный телефонный автомат.***
Gustavo Santaolalla – Recuerdos del Andar
– А вы ее парень, что ли? – сквозь моторный рокот старенького буро-красного доджа спросила Мария, выруливая на узкую улицу района Арройо Колорадо. – Нет, – тут же замотал головой с заднего сидения Стив, поглядывая на Катрину, сидящую рядом и рассматривающую улицу из окна. Ее родным домом была база в пустыне Соноры, но почему-то именно Хуарес занимал в сердце наемницы особое место. Со всей грязью, уличной и человеческой, с морями крови и горами нелегальщины, начиная от медикаментов и заканчивая оружием, она любила этот город. Хотя до недавнего времени Катрина даже не задумывалась о том, способна ли она вообще испытывать подобное чувство. Услышав ответ Роджерса, Мария только пожала плечами, видимо, не поверив в него. Ее беспокоило молчание Катрины, будто бы повтор их первого знакомства. Только тогда все было еще страннее и страшнее. Жаль, ее муж давно покоится в мире мертвых, вот кто всегда мог развязать ее сестре язык. – Изабель было пять, когда ты видела ее в последний раз, Катрина, – не теряла надежды мексиканка, выжидая хоть какого-то звука со стороны наемницы. – Ты помнишь ее? – Нет. Мария заметила через зеркало заднего вида, как Стив толкнул Катрину в бок, а та только одарила мужчину недовольным взглядом. – Я ничего не помню, – продолжая глядеть на Роджерса, отозвалась Катрина. Женщина ахнула, вцепившись в потрепанный руль. Мария уже начала жалеть, что так спонтанно, руководствуясь эмоциями, пригласила в свой дом незнакомого гринго и пугающе странную Катрину, с которой они не виделись лет семь. – Ты работаешь на картель Пако? – внезапный вопрос из уст Катрины, заставил поежиться всех в салоне. Мария бросила дрожащий паникой, боязливый взгляд на Стива. – Сама все знаешь, Катрина. – Я нихрена не знаю. Поэтому буду задавать вопросы, а ты должна на них отвечать, – спокойно отозвалась Катрина, а потом добавила также холодно. – Пожалуйста. Они сели за массивный дубовый стол, Катрина же осталась стоять у стены, сложив руки на груди. – Ладно, я давно тебя знаю, – заговорила хозяйка дома, сглатывая нервный, сухой ком в горле. – На каждую твою странность должно быть объяснение. Но давай разберемся с твоими вопросами прежде, чем вернется Изабель. Не стоит ее пугать попросту. Ответь только, – женщина воровато покосилась на Стива, – мы можем поговорить наедине? Роджерс тут же спохватился и собрался было встать, но Катрина жестом приказала ему опустить свой зад обратно на стул. – Нет, он должен все слышать. Стив нужен как свидетель. Голубые глаза Капитана на несколько секунд впились в лицо Катрины, но она никак не среагировала на этот взгляд. Мария же, снова прокашлявшись, сложила руки на поверхности стола и приготовилась отвечать. – Откуда ты меня знаешь? – Ты пришла в мой дом лет четырнадцать назад, искала мою… нашу маму. Но она к тому времени давно была мертва. Ты хотела уйти, но мой муж остановил тебя, вы с ним о чем-то долго говорили, а потом ты все рассказала и мне. Вот так все и началось, Катрина. – Рассказала что? – О том, кто ты такая, откуда. Ну ты сама знаешь, – Мария все еще сомневалась в том, чтобы говорить на слишком личные темы в присутствии незнакомца. – Подробнее, – отчеканила Катрина, спокойно и холодно глядя на Марию, и только Стив видел, какой хаос происходит в глазах, а следовательно и в душе наемницы. – Ты серьезно? – нахмурилась женщина, но потом, поняв, что Катрина говорит действительно серьезно, заговорила, опуская голову и разглядывая свои руки. – Когда моей маме было семнадцать, ей предложили поучаствовать в одном лабораторном эксперименте. Так как денег в ее семье не было, а тот доктор предлагал неплохую сумму, мама согласилась. Я не знаю подробностей, она вообще никогда не рассказывала о подобном, только после ее смерти мы… Короче, ей заплатили десять тысяч долларов, чтобы она выносила и родила ребенка. И она это сделала. Капитан уже догадался, что Мария скажет дальше. Теперь и он разглядывал свои слегка трясущиеся руки, боясь поднять глаза на Катрину, которая, правда, даже не шелохнулась. – В общем, она твоя суррогатная мать. Мы вроде бы родня, Катрина. Все это я узнала уже лично от тебя, до этого я вообще не подозревала, что она делала что-то подобное. – Почему я не ушла тогда? Почему осталась? Когда узнала, что твоя мать мертва? – Ты хотела, но мой муж, Джон, тебя остановил. Понимаешь, у него был талант располагать к себе людей, даже тебя. Мария хмыкнула, но тут же погрустнела, ощупывая безымянные пальцы, даже после стольких лет фантомно ощущая присутствие обручального кольца. – Ты ушла, но потом вернулась, где-то через неделю. Ты то появлялась, то исчезала на месяца. Иногда приходила раненая, но от помощи отказывалась. Говорила, что делаешь все тайно, люди, на которых ты тогда работала, могли с легкостью вычислить тебя. Поэтому мы все были очень осторожны. Знаешь, твои наставления не раз спасали меня. Скрыться от полиции или незаметно прошмыгнуть в здание, – Мария заулыбалась, но Катрина была все такой же суровой. – Неужели ты правда ничего не помнишь? Где ты пропадала столько лет? – Вот поэтому мы здесь, – заговорил Роджерс, – чтобы расставить все на свои места. Послушайте, Мария, вы знаете человека по имени Алехандро Кастело? – Стив, – грозно произнесла наемница, стреляя в мужчину молниями из глаз. – Помолчи, Катрина, – шикнул он, заглядывая в зеленые глаза Марии. – Ну так что, знаете? – No, простите. – А имя Дамиан Гонсалес вам о чем-нибудь говорит? – Нет, сеньор, тут я вам помочь не могу. – Как давно ты работаешь на Эмиля Пако? – Катрина не дала Роджерсу продолжить задавать вопросы, снова перехватив главенство разговора в свои руки. – С момента смерти мужа. Джон работал на картель, пока не погиб во время бойни в Чамисале*. После этого сеньор Пако лично пришел в мой дом, выразил соболезнования, сказал, что в моем положении нужно думать, в первую очередь, о будущем, ведь у меня Изабель. Дал денег, много денег. На похороны и жизнь вообще. Потом приехал через два месяца и предложил занять место Джона. – И ты согласилась, – подытожила рассказ Марии наемница, кивая головой. – Что ты делаешь в картеле? Какие твои обязанности? – Я.., – Мария снова замялась, поглядывая на Стива, который стал мрачным от рассказа этой женщины. – Он не станет стучать, – сухо отозвалась Катрина, не обращая внимания на очередной укоризненный взгляд Роджерса. – В основном слежу за перевозкой товаров, иногда присутствую на некрупных сделках. Я неплохо стреляю, Джон научил, так что работой не обделена. Я в долгу у сеньора Пако, поэтому готова ради него на многое, Катрина. Этот человек обещал мир в Хуаресе, когда картель Санчеса наконец-то сдастся. – Ты говоришь, что знаешь меня. Как хорошо? Ты знаешь, что я такое на самом деле? – В смысле, что? – заморгала Мария, начиная сильнее нервничать. – Катрина, прошу тебя, объясни мне что с тобой произошло. После Чамисале ты пропала, ни слуху ни духу. Даже… не пришла попрощаться с Джоном… В голосе женщины зазвенел укор, в душе начала бурлить давняя, казалось, уже истлевшая обида на сестру. Но вот, спустя семь чертовых лет, она стоит и смотрит на нее в упор, даже не извинившись или высказав элементарное соболезнование. И требует, снова Катрина что-то требует. Никогда не скажет спасибо или прости. Холодная, замкнутая стерва, так ее поначалу называла за глаза Мария. От отца Марии Алонсо передался достаточно взрывной характер, который часто мешал ей жить. Вот и сейчас в венах мексиканки забурлила ярость, но разум настойчиво вырисовывал картину из прошлого, когда Мария в первый и последний раз попыталась влезть в драку с Катриной. Закончилось все переломом запястья сеньоры Алонсо, фингалом под глазом у Джона и брошенными через плечо проклятиями от удаляющийся прочь Катрины. Мария уже хотела сказать, что, пожалуй, им стоит на этой ноте распрощаться, как тут с улицы в помещение влетела Изабель, да так и замерла на середине пути, таращась на Катрину круглыми, изумленными глазами. Сама наемница глядела на девочку, и в груди у нее почему-то все защемило и затрещало, как тонкий лед у берега озера, раздавленный подошвой грубого ботинка. – Катрина, – охнула девочка, делая пару неуверенных шагов в сторону женщины. – Ты вернулась. Мария и Стив медленно поднялись со своих мест, опасливо глядя то на Катрину, то на Изабель. Муэрте, казалось, приросла к стене, не шевелясь и не дыша, неотрывно глядя на девочку, изучая всю ее фигурку с ног до головы. Сама же Изабель ощупывала пальчиками браслет с камушками, ответно разглядывая Катрину, которая с момента их последней встречи совсем не изменилась. Тут Изабель в два шага оказалась возле наемницы, обхватила ее ноги ручками и прижалась к ней, закрывая глаза. Стив в немом шоке глядел на такую же ошалевшую Катрину, которая только подняла руки вверх и все таращилась на девочку. Мария же прижала пальцы к губам, стараясь подавить отчего-то подступающие предательские слезы не то радости, не то горечи. – Que bien que hayas regresado, – прошептала Изабель. – Sin tu era muy horrendo, Catrina.** Стив наблюдал, как Мария наспех делает тортильи – мексиканские кукурузные лепешки. Стоя возле плиты, посреди которой между двумя рядами конфорок была сделана специальная поверхность для приготовления этих самых лепешек, женщина то и дело бросала беглые взгляды на Изабель, сидевшей за столом перед Катриной и что-то ей оживленно объясняющей на испанском. – Катрина ей всегда сказки рассказывала, – произнесла Мария, размешивая тесто для оставшихся лепешек, – про зубных фей, джакалопа, это такой заяц с оленьими рогами, про бейкоков… Жуть конечно, но Изабель нравилось. Любой ребенок бы испугался историй про Чупакабру или оборотней, а моя девочка как завороженная слушала Катрину. А потом пугала соседских ребятишек этими историями. Те всегда рыдали, а моя принцесса не понимала, что страшного в морских чудовищах, утаскивающих рыбаков на дно. Роджерс против воли усмехнулся, пытаясь представить, как Катрина сидит на коленях с ребенком и рассказывает ей сказки, но у него это не вышло. Не складывался в его голове образ такой Катрины, о которой рассказывала Мария, и той, с которой Капитану удосужилось провести последние дни. Но от одной мысли, что он все-таки оказался прав, что Катрина все же лучше, чем она есть, что в ней тоже есть что-то светлое и хорошее, Стиву становилось легко и почти что весело. А ведь Баки говорил, что на ней можно ставить крест. – Но самые любимые истории, – продолжила Мария, – это, конечно, о Санта Муэрте. Заметив, как поежился Стив, а улыбка медленно сползла с его губ, женщина только снисходительно усмехнулась, продолжая делать лепешки. – Для вас, наверно, дикость, что мы поклоняемся скелету и воспеваем смерть, да? – Нет, что вы, – мотнул головой Роджерс. – Я много читал про этот… культ. Очень интересно. – Катрина все знает о Святой Смерти, абсолютно. Даже меня убедила начать верить, что Сантиссима действительно может слышать наши молитвы. Чудная она, но… Катрина уже как родная нам, вернее, она и есть родная. Подумаешь, суррогатное материнство. Мать одна, а, значит, мы одной крови все равно. Упертая вера в собственную правоту блестела в зеленых глазах мексиканки, а Стив просто не стал рушить все грезы этой женщины. Мать, может, и одна, вот только в случае Катрины говорить о крови и родне было бы слишком поверхностно. Если быть до конца честным, то у Катрины была совсем другая родня, которая, по понятным причинам, наотрез отказывалась принять эту жуткую правду. – Нам нужно идти, – внезапно перед ними появилась Катрина, нервно теребя край белой майки и многозначительно поглядывая на Стива. – Не останетесь на обед? – в голосе Марии проскользнуло явное разочарование. – Но Катрина… – Нам действительно пора, – стояла на своем наемница, хватая Роджерса за руку и начиная тянуть его за собой к выходу. – Давайте, мы вас хоть в центр подвезем, – не унималась Мария, следуя за гостями. Изабель молча шагала за своей мамой. – Или оставайтесь у нас, места хватит… – Нет. – Катрина, умоляю, не надо снова делать это. Не уходи вот так. Ведь ты ничего мне так и не объяснила. – Мария, – наемница замерла в дверном проеме, и Стив ощутил, как вся она трясется. Он сильнее стиснул ее руку, и Катрина, к его удивлению, ответно сжала его ладонь, как бы принимая его поддержку. – Меня снова ищут, поэтому лучше будет, если я уйду. Роджерс рассматривал профиль Катрины, глядевшей куда-то вперед, на озаренную солнцем бедняцкую улицу богом забытого города, и не мог поверить, что она действительно говорит все это искренне. Словно не хочет, чтобы из-за нее кто-то мог пострадать. – Будь осторожнее с Эмилем Пако, – это Катрина произнесла с дрожью, будто имела полное представление, о чем говорит. – Он опасный человек, с ним нельзя лукавить или пытаться его обмануть. – Ты знаешь сеньора Пако? – охнула Мария, прижимая к себе дочь, которая теперь с интересом разглядывала Роджерса, даже улыбалась ему, видимо не собираясь вникать в разговоры взрослых. К облегчению Стива. – Лучше, чем ты можешь себе представить, – с горечью хмыкнула наемница, делая шаг вперед и утягивая за собой Роджерса, которого все еще держала за руку, будто единственную поддержку и опору в ее трещащей по швам жизни.***
Солнце постепенно клонилось к закату, напоследок окидывая расстилающийся перед ними Хуарес огненно-рыжим свечением. Стив сидел на балкончике не самого дорого отеля в центре города и пил текилу, которую притащила с собой Катрина. Сама же наемница расположилась рядом с Капитаном на складном стуле, покручивая в руках липкую стопку и также сверля задумчивым взглядом город. – Как ты узнала, что Мария работает на картель? – спросил Стив, поворачиваясь к женщине. Косу она распустила, и теперь темные волосы волнами спадали на ее оголенные плечи. Ботинки Катрина тоже скинула, закинув босые ноги на металлические перекладины балкона. – Татуировка. Во-первых, Сантиссима – символ картеля Эмиля Пако, но в Мексике многие начали себе набивать ее изображение после всплеска популярности культа. В картеле Пако используют специальную краску, на свету она отдает синевой, так проще распознать своих и чужих. А во-вторых, ее муж работал на Пако, а Эмиль всегда старается втянуть в свои дела целые семьи. – Ты правда знаешь главу картеля лично? – изумился Роджерс. – Боже, Стив, – хмыкнула Катрина, подаваясь к низенькому столику и разливая в рюмки текилу из пустой на треть бутылки. – Все намного круче. Я его талисман. – И какой он? Этот Эмиль Пако? Я не раз слышал это имя. Катрина помолчала с минуту, а потом, залпом выпив свою порцию, произнесла. – Он всегда добивается своего, не чурается замарать руки, использует природное обаяние и подвешенный язык. Со смертью он на ты, не боится ничего и никого. Его люди ходят по струнке, не дай бог, кто-то ослушается выстроенных им же правил. Его даже мерзавцем язык не повернется назвать, хотя, порой, меры, к которым он прибегает, ставят под сомнения его человечность. Но все же, в его замыслах, в первую очередь, идет речь о мире, о спокойствии. А без насилия ничего не добьешься, приходится брать на себя этот грех, ради общего блага. – Я слышу в твоем голосе восхищение, – нахмурился Роджерс, поглядывая на свою рюмку с недопитым мескалем. – Ревнуешь? – усмехнулась Катрина, хватая в руки целую бутылку. Стив как-то странно поежился и выпил стопку, все еще не ощущая долгожданного расслабления, которое должен давать алкоголь. Тяжело пытаться напиться, когда твой организм постоянно регенерирует. – Мужа Марии звали Джон, – снова заговорил Стив, тем самым пытаясь лучше усвоить полученную за день информацию. – Джон Алонсо, – кивнула Катрина, – он был стукачом, работал на ОБН. – Что? – выдохнул Роджерс, чуть не подавившись воздухом. – С чего ты взяла? – Я его помню, – помолчав, отозвалась женщина, будто открывая самое сокровенно, что у нее было перед Капитаном. – Помню, как пустила ему пулю в лоб, чтобы Пако не догадался о том, что Джон крот. Иначе бы он убил и Марию, и Изабель. – Господи, – наконец выдохнул Стив, опуская лицо в раскрытые ладони. – Зачем ты это сделала? – Он сам просил, – прохрипела женщина, и Капитан резко вскинул голову. В глазах Катрины стояли слезы, а губы тряслись как у малого ребенка. – Мне кажется, он знал, что я такое на самом деле, Стив. Перед смертью он говорил о ГИДРе или о Пако, я не знаю… Он спрашивал, что со мной будет, если… они все узнают. А что это все? Кто они? Не помню, не понимаю, Роджерс. – Катрина… – Ты меня, наверно, ненавидишь, – хохотнула наемница, стирая с щек предательские слезы, - считаешь меня монстром. Нет, я не верю, что ты помогаешь мне бескорыстно, по доброте душевной. О тебе в ГИДРе такое рассказывали… После этого сложно поверить, что ты не… – Кто? – Что ты не лжец, прячущийся за правительством, сотрясающий воздух пустыми словами о свободе. Якобы пропагандируешь равенство, а сам купаешься в роскоши и вообще живешь как в Содоме и Гоморре. – Обо мне такое в ГИДРе говорят? – изумился Стив, не понимая, то ли ему смеяться, то ли злиться. – Ну, это я утрирую. И тут оба они залились искренним, неподдельным смехом. Хохотали они так, что соседи выглянули посмотреть на них, недовольно бубня что-то себе под нос. Стив, утирая слезы с глаз, осознал, что впервые слышит ее смех. Не злобный, звенящей издевкой и пропитанный желчью, а искренний, живой и теплый. – Ты похожа на него, Катрина, в этом все дело, – внезапно серьезно сказал Стив, но при этом продолжил с легкой улыбкой смотреть на наемницу. – Похожа на Баки. Я это сразу понял еще на базе в Неваде. Как только увидел твои глаза. Поэтому я так… прицепился к тебе, что ли… потому что в тебе вижу его. Женщина внимательно глядела на Роджерса, подавшись вперед. Стив провел рукой по лбу, теперь ощущая, что проклятая текила все же даже ему слегка дала по мозгам. – Хотел помочь хотя бы тебе, раз ему был не в состоянии, – продолжил он, пряча от слишком прожигающего взгляда наемницы собственные глаза. – Сперва вы мне казались такими похожими, чуть ли не одинаковыми, но теперь… Нет, ты другая, вы очень разные. Ты не Баки, совсем не Баки. – Это плохо? – голос ее прозвучал натянуто, будто от последующего ответа Роджерса зависело слишком многое. – Нет, – тут же замотал головой Капитан, наконец заглядывая в ее серые, искрящиеся непонятным для него блеском глаза. – Это и не хорошо, и не плохо. Ты это ты, Катрина. Она усмехнулась, отворачиваясь от него. А сердце Капитана Америка начало быстро отбивать нервный ритм, будто пытаясь заставить хозяина вскочить на ноги и делать хоть что-нибудь. – Я не буду сдавать тебя своим, – тихо произнес Стив, наблюдая, как женщина медленно поворачивается к нему, сверкая неверящими глазами. – Почему? – Не хочу. Баки я тоже не стал бы сдавать. – Но я не Баки, ты же сам сказал. – Верно. Но вы оба не виноваты в том, что делали. За это нельзя судить так, как это хотят сделать. Вы не отдавали себе отчет. Я знаю, что ты скажешь. Что ты все понимаешь и знаешь, на что идешь. Но я видел на войне, еще в сороковых, почти детей, вышагивающих под фашистскими флагами, скандирующих приветствия убийцам, искренне верящих, что геноцид – это хорошо, это спасение. Что они лучше других, что они имеют право на убийства нечистых, по их мнению, людей. Им вдалбливали это в голову, врали нагло и бессовестно. Одно дело, когда ты убиваешь ради удовольствия, другое – когда даже не понимаешь, за что… Потому что просто боишься ослушаться приказа. Это разные вещи. Я знаю, что Баки предпочел бы смерть убийству невинного. Поэтому с ним сделали такое. А ты… Боже, у тебя даже выбора не было. Еще до рождения они решили твою судьбу. Ты даже не знала, что есть что-то другое, кроме ГИДРы, да? Она молчала, глядя куда-то в сторону. Стив видел, что она его слушает, что его слова задели ее, вызвали в сознании цепную реакцию. Неспособную, конечно же, разрушить все то, что построила в голове Катрины ГИДРА, но достаточно сильную, чтобы расшатать как следует стены этой крепости. – Я выйду, хочу пройтись, – голос Катрины прозвучал для него как эхо. – Ты же не вернешься, – отозвался Стив, прикрывая глаза и откидываясь на спинку стула. – Скажи мне хоть раз правду, какой бы она ни была, Катрина. Ты сейчас сбежишь, раз тебе представилась такая возможность. Знаешь, можешь идти, я больше не буду тебя удерживать. Она ничего не ответила, и Стив против воли усмехнулся, все еще не открывая глаза. Конечно, пока он говорил, Катрина уже слиняла. Через дверь или прыгнула прямо с балкона, черт ее знает. А ведь где-то в глубине души он наделся, что она останется, что он не прогадал. Капитан Роджерс вздрогнул и резко распахнул глаза, когда почувствовал теплые, чуть дрожащие пальцы на своих губах. Перекинув через него ногу, Катрина тут же оказалась верхом на мужчине, а затем медленно коснулась его губ своими. Будто пробуя его на вкус, привыкая к тому, что делает, Катрина становилась напористее, слизывая с пухлых губ Капитана остатки горькой текилы. Он отвечал взаимностью, сперва неуверенно и опасливо, но постепенно втягиваясь, топя во внезапном, дурманящем наслаждении голос разума. Необъяснимая тяга к ней, которую он раньше чувствовал приглушенно, почти прозрачно, теперь разливалась по его венам как бурлящая лава, гудела в ушах, заполоняла сознание толстой, непроглядной пеленой. Приоткрыв глаза, чтобы убедиться в реальности происходящего, Стив заметил на соседнем балконе мужчину, который неотрывно глядел на них, чуть распахнув рот, сжимая в пальцах тлеющую сигарету, о которой, кажется, вообще забыл. – Катрина.., – промычал ей в губы Роджерс, хватая ее за плечи и отстраняя от себя. Женщина нехотя проследила за его взглядом, а затем хмыкнула, только сильнее прижимаясь к широкой и жесткой груди Капитана. Сосед на ее горящий взгляд только нервно сглотнул вставший в горле ком. – Идем, – шепнула она, ловко слезая с него и, снова аккуратно беря его руку, потянула Роджерса за собой в номер. Ему доводилось бывать в Хуаресе раза три или четыре. И за все это время он успел хорошо изучить этот город, особенно его крыши. В центре легче скрываться, занимая позиции над головами ничего не подозревающих граждан, снующих туда-сюда по улочкам. Через восемь минут солнечный диск закатится за горизонт, и на землю опустится вечер, за которым последует и ночь. Одно из самых страшных времен суток в Хуаресе. Когда зажигаются уличные фонари, неоновые вывески баров, притонов и клубов освещают разбитый асфальт пошлыми желто-красными огнями, вся грязь выползает наружу из своих смердящих нор. Поэтому он должен был сделать все до наступления темноты. Оставаться незамеченным среди теней именно в этом городе сложнее всего. Да и шанс нарваться на неприятности вырастает втрое. Однако он медлил. Коммуникатор в ухе периодически потрескивал, но он старался не обращать на это внимания. Найдя отличную точку на крыше, соседствующей с отелем в центре города, он выбрал место, где его точно не будет видно, и принялся ждать. Они сидели на балконе, пили текилу и болтали как давние знакомые. Наемница не почувствовала слежки, что вызвало у него только прилив гордости и легкого самодовольства. – Бартон, – в ухе зашипел голос Наташи. – Доложи обстановку. – Вижу цель, – спокойно отозвался лучник, аккуратно проведя пальцем по металлическому плечу своего блочного лука. – Так чего ты ждешь? – голос шпионки был спокоен, но Клинт слишком хорошо знал Романофф, поэтому ясно ощущал проскальзывающую нервозность в ее словах. Он тихо вздохнул и натянул тетиву. Наконечник стрелы упирался в грудь наемницы, готовый пронзить сердце Санта Муэрте. Стрелок целился, в голове своей уже воссоздав картину последующих событий. Верно, это убийство. Но приказ есть приказ, черт его дери. Умея неплохо читать по губам и обладая прекрасным зрением, Бартон знал, о чем разговаривает Роджерс и наемница ГИДРы. Стив был спокоен, даже расслаблен, Катрина же смотрела на него с искренним непониманием. «– Знаешь, можешь идти, я больше не буду тебя сдерживать», – слова слетели с губ Роджерса, а сама наемница, которая уже стояла на ногах, удивленно посмотрела на развалившегося на стуле Капитана. А вот для лучника предоставилась отличная возможность наконец выпустить стрелу. Однако в следующее мгновение наемница уже оказалась верхом на Роджерсе. Бартон широко распахнул глаза и уставился на происходящее с тупым непониманием. Лук медленно опустился вниз, тетива ослабла, а наконечник роковой стрелы теперь таращился на армейские ботинки Соколиного глаза. – А ты времени зря не теряешь, Капитан, – на губах Клинта Бартона против его же воли расцвела лукавая ухмылка. – Клинт, ну что там? – Наташа пророкотала в его ухо, выжидая от лучника ответа как можно скорее. – Отбой, Наташа, – прижав палец к коммуникатору, отозвался стрелок, наблюдая, как Катрина и Стив исчезают за раздвижной балконной дверью. – Они скрылись из моего поля зрения. Предлагаю перенести вечеринку на завтра. Романофф произнесла слова о том, что Бартон раскомандовался, а сам лучник закинул на плечо колчан со стрелами, куда запихнул и ту самую, которая должна была остановить сердцебиение Санта Муэрте.***
Massive Attack – Angel
Характерный треск сообщил о том, что Роджерс только что проделал Катриной дыру в стене. Но состояние номера его беспокоило в последнюю очередь. На губах наемницы расплывалась широкая, нахальная улыбка, и Роджерсу до зубного скрежета хотелось стереть эту ухмылку с ее лица. Вжимая ее в стену, выцеловывая на оголенной солоноватой от пота шее влажные следы, Капитан сдерживался, чтобы не начать хохотать как ненормальный. Судорожно избавляясь от одежды, чередуя это резкими и пошлыми поцелуями, Стив понимал, что все это происходит на самом деле, а не в его внезапно ошалевшей фантазии. В кристально-голубых глазах Катрина теперь видела самую настоящую вязкую и тягучую похоть, и это еще больше сводило ее с ума. Они уже не отдавали отчета в том, что творят, животные инстинкты было невозможно побороть. Удивительно, как долго они смогли продержаться, не бросаясь с головой в это сладкое безумие. Подхватывая ее бедра, шпаря женскую кожу своими прикосновениями, Роджерс осознал, что до постели они так и не доберутся. Ему нужно было обладать ей прямо сейчас, сию же секунду, иначе он просто рехнется. Она была невероятной, одурманивающей, будоражащей. Вдалбливая ее в стену, Стив все равно чувствовал ее превосходство, и это только подталкивало Капитана двигаться намного резче и грубее. Горячий шепот несвязных, непонятных слов на ее родном языке, слетающий с распухших губ, щекочущий висок и ухо, заставлял его только сильнее сжимать ее бедра, оставляя на них покрасневшие следы, которые позже, несомненно, превратятся в синяки. Обхватившие талию капитана Роджерса ноги крепко сжимались в замок, а руки ее скользили по обжигающе горячей спине, плечам, затылку, зарылись во влажные волосы, оттягивая их назад, вынуждая Капитана запрокидывать голову и позволяя ей впиваться в его шею губами и зубами. Пальцы ее неожиданно резко вцепились в светлую копну волос и больно потянули назад. Морщась от боли и непроизвольно остановившись, Роджерс с укором и толикой любопытства уставился на ее разгоряченное лицо, не представляя, что еще эта фурия собралась выкинуть. – Моя очередь, – оскалилась Катрина, заглядывая в помутневшие глаза Роджерса, в которых плясало самое настоящее дьявольское пламя. Стив хотел совладать с ней хотя бы в постели, но и тут Катрина, только подпустив его ближе, создав сладкую иллюзию превосходства, показала свою истинную непокорную сущность. Распластавшись на постели, Роджерс с немым восторгом наблюдал за Катриной, медленно и плавно двигающейся на нем, рывками откидывающей влажные темные пряди волос назад, оголяя шею и грудь. Перебирая пальцами ее ребра, на вид такие тонкие и хрупкие, но даже Стиву пришлось бы постараться, чтобы сломать их, он поднимался все выше, срывая с губ Катрины только блаженные вздохи и стоны. Она будто отравила его, заразила своим безумием и дикостью. А он только и рад был погружаться в эту пучину, забивая хер на нормы приличия. Катрина была слишком поглощена накатывающими как штормовые волны ощущениями, когда сильные руки Роджерса подхватили ее и перевернули на спину, тем самым прерывая весь акт. Три секунды, и он уже вдавливает ее в матрас, в скомканное одеяло, нависая над ней, хитро улыбаясь и довольно разглядывая такое обозленное, негодующее лицо. – Ублюдок, – оскалилась Катрина, ощущая стальную хватку пальцев Капитана, сжимающих запястья и прижимая ее руки к груди. Пропустив это оскорбление мимо ушей, Стив подался вперед и совсем легко коснулся ее губ своими, при этом даже не думая закрывать свои невыносимо пронзительных глаза. Катрина хотела только цинично рассмеяться, но такие истомно сладкие поцелуи заставили ее потерять всяческий контроль над ситуацией. Борьба за власть не привела к победе ни одну из сторон. Уже сам факт происходящего огласил полную капитуляцию морали и здравого смысла. Два лузера, нашедшие утешение только в грубом соитии, о котором каждый из них еще, непременно, будет жалеть, и не один раз. Роджерс сошел с ума - таков вердикт. Он не мог остановиться, а Катрина как назло только раздразнивала его, сверкая глазами, похабно улыбаясь и выгибаясь под ним, призывая продолжать этот неимоверно прекрасный спектакль. Их губы в какой-то момент встретились и соединились в жадном, резком и влажном поцелуе. Сейчас в мире не существовало никакой наемницы Муэрте и никакого Капитана Америка. Не было никакой ГИДРы и ЩИТа. Были только мужчина и женщина, сплетенные в отчаянном хаосе из чувств.***
Nick Cave, Warren Ellis – Comancheria, Pt. 2
Он проснулся, когда за окном еще серела предрассветная дымка. Голова гудела, виски пульсировали, в горле стоял сухой ком. Катрина одевалась возле постели, ее силуэт расплывчато выделялся на фоне грифельно–серого небосвода за окном номера. Натягивая на ноги джинсы, женщина заметила, что Роджерс открыл глаза, и выпрямилась, оглядывая обнаженную грудь Стива. Хотела уйти тихо и незаметно, но не вышло. Наемница негодовала на себя, мысленно причитая, что надо было ретироваться намного раньше. Но она не могла подняться с постели, чувствуя пульсирующее тепло и безмятежность, в какой-то момент просто заснув на плече Роджерса, который обхватил ее руками и прижал к себе как свою собственность, тоже стремительно проваливаясь в долгожданный сон. – Только не говори, что уходишь, – прокашлялся Стив, приподнимаясь на кровати. – Ты сам сказал, что отпускаешь меня. – Это было до всего этого, – Стив сел на постели, морщась от головной боли и укрывая ноги одеялом. Катрина закатила глаза, хватая с пола скомканную майку и быстро натягивая ее на себя. А затем против воли посмотрела на Стива. Она поцеловала его, чтобы сбить с толку лучника Бартона, который затаился на соседней крыше и собирался, видимо, пустить в нее стрелу. Неужели правда думал, что она не заметит его с такого-то расстояния? План сработал. Бартон растерялся при виде целующихся Стива и Катрины, но то, что произошло дальше совершенно, не входило в планы наемницы. Чем дольше длился их поцелуй, тем яснее Катрина понимала, что теряет над собой контроль. Да и сам Роджерс внезапно проявил себя как горячий, обезумевший без ласк любовник. Что же они черт их дери натворили? – Не делай такое лицо, будто это все не имеет значения, – нахмурился Стив, вглядываясь в глаза наемницы. – По крайней мере, для меня это имеет большое значение, Катрина. – Я не могу остаться, – почти прошептала она, мотая головой и садясь в кресло, чтобы обуться. – Катрина… – Возвращайся в Штаты, Стив. Прошу тебя. Ты нашел Барнса, он тебя помнит и объявится, как только сможет. Тебе здесь делать нечего. – А ты? Вернешься в ГИДРу? После того, что видела и вспомнила? Она не ответила, запихивая в ботинок складной нож и быстро убирая волосы в какое-то подобие хвоста. Катрина не стала брать денег, предпочитая обчистить какой-нибудь банкомат на углу улицы, как сделала после побега с базы ЩИТа в Пенсильвании. Она больше ничего не хотела брать у Роджерса, даже Глок казался ей теперь неким напоминанием о нем, а Катрина не имела привычки привязываться к чему либо или кому либо. Точнее, она пыталась убедить себя в этом. – Прощай, Стив, – Катрина не выдержала и провела рукой по грубым пшеничным волосам мужчины. В последний раз, как Санта Муэрте убеждала саму себя. Она оставила его одного. Сонного, растрепанного, до конца так и не пронимающего, что произошло. Капитан Стивен Роджерс только услышал, как тихо щелкнула за ней дверь, не имея даже ни малейшего представления, какую трещину сумел пустить в душе наемницы.