Проклятье Белого Лотоса.

- Ты точно всё запомнил? - Точно. Сколько уже можно спрашивать? - Так, голос на меня не повышай. И вообще, здесь тишина и спокойствие являются негласным правилом, как ты уже должен был заметить. - Это уж точно. Кстати, Стэйси, а… - Миссис Стэйси. - Ну, прошу прощение. Миссис Стэйси, вы идёте за мной, чтобы проследить, всё ли так я сделаю, верно? - Какой догадливый. - Я же говорю, что не такой уж новичок во всём этом. - Знаешь, навещать спятившую мать и работать со спятившими незнакомцами – это разные вещи. Так что… - Да знаю я, мне это уже столько раз говорили. Я просто о том, что вроде бы… - Ты – новичок, поэтому веди себя как новичок. Ясно? - Ясно. Джон вздохнул и поплёлся за старшей сестрой, в подчинение к которой попал. Эта хорошенькая женщина обладала на удивление грубым, но при этом флегматичным характером, что представлялось парню особой проблемой в их будущих рабочих отношениях. Но, что уж поделать, придётся приспосабливаться. - Так, запомни – называешь имя, протягиваешь таблетки, смотришь, как глотают, потом называешь следующее имя. - Я это знаю уже лет десять как. Если не больше. - И всё равно, лучше уж я ещё раз повторю, чем ты напортачишь, а мне достанется за плохой инструктаж. Так что… - Ладно, я – новичок, и я молчу. - Так-то лучше. Джон вздохнул и скорчил за спиной миссис Стэйси рожицу. И услышал смешок. На несколько мгновений он заметил девушку, стройную и хрупкую, которая практически сразу исчезла среди людей, бесцельно бродивших по коридору. Он усмехнулся. - Даже таким красивым людям свойственно помешательство, - тихо произнёс он. - Что ты там сказал? - Да так, мысли вслух. - Отбрось мысли и займись делом. Сначала просто внимательно осмотрись, выдача лекарств через десять минут. - Эндрю, можно тебя спросить? - Что? – мужчина с грубыми чертами лица и в форме санитара с неким удивлением посмотрел на Джона. – Нашкодил, что ли? Или закурить хочешь? - Нет, спасибо, я как-то не любитель сигарет. - Ну, как хочешь, - Эндрю пожал плечами и, вытащив одну сигарету, убрал пачку в карман. Закурил. – Так что? - Ну, просто я тут как бы уже больше недели… И… иногда среди всех этих вот людей я вижу девушку, но ей вроде бы не дают лекарств, да и вообще она как-то редко так появляется… Это уж точно не навещающая. И… как бы тебе её описать… - Стройная, высокая, чёрные волосы ниже плеч, лицо милое? - Да, именно! - Это Грэгори Грэй. Созвучное такое имечко. - Грэгори?.. Эндрю, я же серьёзно. - И я серьёзно. Он тут находится… Ну, я тут уже двадцать один год работаю, так что иногда прихожу к выводу, что этот парнишка тут и родился. Ему, кажись, двадцать восемь, и он, как я слышал, тут с самого детства. Одно время интересовала причина, ребёнок-то вроде он обычный… а потом… Так, не в моём характере сплетничать. Если так уж интересно, то поговори с ним. Крыло 2-B, палата 17-C. Он, кстати, ужасно общительный и эмоциональный… когда в настроении. Так что, может, расскажет тебе столько всего, что голова опухнет. Ну, или набросится с кулаками, ревя в голос. Кто ж его поймёт-то. - Ну… спасибо, что ли… - Да ладно уж. А если курить начнёшь, то всегда сигареткой угощу. - Спасибо, конечно, но тут у меня принцип. - Вот как… Кстати, Андрэ… всё имя твоё забываю… - Джон. - Будь поосторожнее, Джон. Сильно уж к этому больному не привязывайся, ладно? - Уж постараюсь, - фыркнул парень. - Ну-ну. Джон вернулся в здание клиники «Сент Долорес» и тут же натолкнулся на миссис Стэйси. Она недовольно на него взглянула и, прочитав нотацию о вреде курения, отправила следить за пациентами. Парень лишь кивнул. К вечеру этого дня, когда особо буйных уже накачали различными средствами и заперли в палатах, а тихим ещё позволяли шататься по коридорам и сидеть в углах комнаты, что-то бормоча, Джон, старательно избегая миссис Стэйси, направился в крыло 2-B. В коридоре он столкнулся с парнем примерно его же возраста, который, словно этого не заметив, быстрым шагом направился к лестнице. Но Джон забыл о нём, стоило ему подойти к палате с табличкой "17-C". Слегка прикрытая дверь, в палате же полнейшая темнота. Тем и лучше: Джон испытал какое-то смущение из-за того, что собирался проникнуть в личную жизнь пациента клиники. «Зачем тебе это только надо? – спросил он сам у себя. – Ты тут просто работаешь, ты тут просто новичок. Поэтому… да что это за такое! И в самом деле, зачем тебе сдался этот вот… и слова подобрать не могу! Так что всё, сейчас мы уходим и больше о нём не думаем, ясно? Стоп… он что… плачет?..» Джон толкнул дверь и нерешительно вошёл в палату. На постели, обняв свои колени руками и уткнувшись в них лицом, сидел парень. Хотя в данный момент он казался девушкой, что заставило Джона растеряться. «Будет очень смешно, если Эндрю просто пошутил. Ведь это предел мечтаний – так опозориться при какой-то психичке!» - А… Грэ…го…ри? – осторожно спросил Джон, уже готовясь услышать или дикий смех, или громкие упрёки, или же огромную истерику. Но вместо этого тихий голос удивлённо спросил: - А вы кто? - А… моё имя Джон, я… - А, санитар? Вам скучно, да? - Ну… как бы сказать… - Да ладно вам. Когда санитарам или медсёстрам очень скучно, они говорят со мной. Я тут вроде развлечения. Говорю много всего интересного, но, в отличие от некоторых других, не кидаюсь с воплями на пришедших… Хотя бывало пару раз, но тогда я был в ужасном настроении. Ну, это я к тому, что я не против поговорить. - Тогда ладно… - вздохнул Джон. - Только свет не включайте. Я сейчас не очень хорошо выгляжу. - Как скажешь. - Кстати, почему вы так неуверенно моё имя произнесли? А, сомневались в том, что я парень? Ну, могу раздеться, если хотите… Хотя это уж вряд ли. - Да, я и так верю, не волнуйся. - Ну хорошо. Повисло молчание, ужасно неловкое для Джона, но, казалось, что Грэгори от него даже уютнее. А может и нет, кто ж их, больных, разберёт. - А как ваше полное имя? - Джон Андрэ. - Не созвучно. А вот если бы вас так ещё и назвали… - Слава богу, нет! - А что же так? Мне вот нравятся имена, которые похожи на фамилии. Вот «Стэйси Стэйси» разве не забавно звучит? - Забавно. - Ну и вот. У неё вообще забавная ситуация… - Что, и имя второе тоже Стэйси? - Ага. Представляете? Зато никакой путаницы. - А мне кажется, что наоборот. - Ну, быть может. И снова повисло молчание. Грэгори поднялся и, поправив свою пижаму, подправил покрывало на постели. Сев с краю кровати, он кивнул Джону. - Садитесь. Я же знаю, о чём вы хотите меня спросить, а так как у меня сейчас настроение подходящее, то я буду долго рассказывать. - Я могу и постоять. - А я хочу, чтобы вы сели. Джон осторожно опустился на край постели, а Грэгори тут же придвинулся к нему поближе. И, по всей видимости, улыбнулся. - Не бойтесь, мне просто нравится находиться близко к людям. А можно я вас ещё и за руку возьму? Ну, это мне тоже нравится. - Как хочешь. Грэгори прижался к Джону, обхватив его руку своими и положив голову ему на плечо. И вздохнул. - Мне было четыре, когда я узнал, что моя мать снова беременна. Конечно же, мальчиком, иначе и не бывает. И… Ох, отец решил, что мать мучила бессонница, и поэтому она приняла слишком много таблеток. Она умерла, но вот Генри, моего младшего брата, каким-то образом спасли. Он долгое время находился в больнице, потому что был очень слаб... и не доношен. Но он удивлял всех тем, как быстро креп. А когда отец снова женился, наша семья стала большой. У его новой жены была дочь на два года старше меня, итого нас стало пятеро. И тогда мне было уже пять. Сначала на меня снова не обратили внимания. Отец сказал, что я просто пытался усыпить своего братика, потому что он плакал. Ну, а так как я был мал, то для этого я решил использовать подушку, - Грэгори рассмеялся. – Знаете, они лишь после того случая с крысиным ядом в его еде поняли, что тут что-то не так. Ну, а когда я попытался толкнуть коляску под машину, то поняли, где что-то не так. И когда мне было шесть, меня стали лечить… Знаете, нахождение маленьких детей в подобном месте очень странно, но так уж вышло… Сначала меня старались держать среди детей, но постоянные дебоши с моей стороны заставили перевести меня сюда. А дома я снова пытался убить своего брата. Ну, если бы я всё же убил его, то убил бы и мачеху, чтобы ещё одного не родила. И отца. Тогда бы я покончил самоубийством… Правда, не думаю, что это помогло бы… В общем, я тут из-за постоянных попыток убить брата. Я до сих пор же пытаюсь… пытался. Сегодня он… Вы, может, и видели его, он был за пару минут до вас… сегодня он сказал мне, что его жена беременна. Уже четыре месяца. Представляете? Значит, осталось лишь пять месяцев… и всё. Тогда… Надеюсь, что мой брат и его жена всё же умрут. Так будет лучше. Джон боялся пошевелиться. Тихий и спокойный голос, даже с какими-то нежными нотками, и лёгкая улыбка на губах Грэгори, лицо которого было слабо различимо в сумерках комнаты, мешали поверить в подлинность его слов. Но всё же… - За что… ты так не любишь брата? - Почему вы так решили? Я очень его люблю. Он же мой брат. Просто… я устал. Конечно, сейчас уже получше, чем, скажем, три с половиной тысячи лет назад. Теперь можно и развлечься как-то. А ещё я могу спокойно прикасаться к людям. Как к тебе сейчас. Но… А что странного в том, что я пытаюсь убить своих родных? Ты бы на моём месте то же самое делал. Ведь я обрету покой, когда весь мой род исчезнет. Знаешь, иногда, ну, где-то дюжину раз мне удавалось убить всю свою семью. Но всё же наш род столь велик, что я постоянно заново рождаюсь. И тогда я убиваю их, как только начинаю нормально ходить, после чего убиваю себя. А если не удается, то меня закрывают в месте, подобному этому. Или же я проживаю спокойную и весёлую жизнь, которую можно называть обычной, но это редко. Обычно я просто пытаюсь истребить свой род. Но он такой большой! Надо было мне раньше об этом думать. Слишком поздно решился… Знаете, люди такие странные! Раньше, в глубокой древности, мне было запрещено касаться людей. Но мне это так надоело, что я начал проявлять свои чувства открыто. Меня считали странным, когда я висел на шее отца и обнимался с братом… Но они считали меня странным и тогда, когда я пытался их убить. Кстати, когда у меня это вышло, такая паника была! Собственно, с тех пор я и не веду счет жизням. Культ Белых Лотосов был уничтожен, а меня стали считать демоном. Пожалуй, это были три самые ужасные столетия моей жизни. А потом стали зарождаться новые верования. Ещё через двести лет обо мне позабыли. Ну, а потом, с приходом этого христианства, одно время меня считали колдуном. Кстати, гореть заживо неприятно, но, с другой стороны, это тоже развлечение. А потом обо мне совершенно забыли. Ну... и вот это "потом" всё ещё тянется. Не знаю уж, что будет через пятьсот лет... Примерно так. Теперь тебе страшно, да? – Грэгори рассмеялся. – Ну, ничего, в конце концов, я пациент психбольницы, так что… тут и не такое рассказывают. Кстати, хочешь я расскажу тебе истории из своего прошлого? Они интересные, поэтому обычно нравятся людям. Так вот, впервые я, именно я, родился… - Извини, что перебиваю… но… - Тебе страшно, да? - Ну да. Но ты прав, я же работаю в психбольнице… А у моей матери была шизофрения, так что… - Сочувствую. - Да уж, спасибо. - Так мне говорить? - Я не против. Но… Грэгори… тебе холодно? - С чего ты решил? - Ты дрожишь. - Верно. Но мне не холодно. Мне страшно. - Почему? - Не хочу говорить. - То есть, это что-то серьёзное? По-настоящему серьёзное? - Я и сейчас не лгал… Но, наверное, это было непонятно. Просто… Понимаете... - Грэгори вздохнул, шмыгнув носом. - Понимаешь, однажды я дал обещание тому, кого любил, что буду ждать его, сколько бы времени ни прошло. И поэтому моя душа постоянно перерождается, и я помню свои иные жизни. Знаю, странно звучит, но я помню последние четыре с лишним тысячи лет своих жизней. И, знаешь, они были… надоедливыми. Но я не смогу избавить от них, пока не уничтожу весь свой род. Я возрождаюсь лишь в нём, поэтому… - Почему ты дрожишь? - Поэтому я стараюсь убить каждых своих родителей, ведь иначе… - Грэгори, почему ты дрожишь? Почему? – Джон схватил юношу за плечи и тряхнул, словно пытался привести в чувства. И даже в темноте палаты смог разглядеть синяк на его лице, смог заметить, что губа разбита. – Что с тобой? Кто это? - Ты бы тоже ударил, если бы тебе, твоей жене и твоему сыну, как и всем твоим потомкам, пожелали смерти. Так что не суди его. - Но он же… как он… - Потому что он знает, что я говорю серьёзно. Но он не знает нашей семьи, иначе бы собственноручно придушил бы своего первенца. Хотя… Пожалуй, мне снова остается лишь надеяться, что он не понял этой особенности нашей семьи, и тогда, лет через пять, я убью его. Постараюсь. - Убьёшь? - Я умру через пять месяцев, когда его жена родит их первенца. И, как только я смогу твердо стоять на ногах, я начну новые попытки убить его. Но теперь он будет не моим братом, а моим отцом. Так что… Ох, зачем я это говорю? Вы никогда не верите мне. Никто. И никогда. А можно я обниму тебя? Мне так будет спокойней. Не бойся, если ты не из моего рода, то я не убью тебя. Я просто обниму. Можно? - Делай, что хочешь… Грэгори прижался к Джону, обвив руками его шею. И прошептал: - Через пять лет после моей смерти, в тот же день, у здания суда на главной площади. Около шести вечера. Встретимся там, ладно? - Что ты… - А теперь давай я расскажу тебе всю мою историю. В первой моей жизни меня звали Элинер. Я был…