Проклятье Белого Лотоса.

- Которое из «Я не хочу тебя больше видеть!» тебе непонятно? - Абсолютно всё. Я слишком глуп, чтобы понимать и принимать отказы. - Чужестранец, ты мне уже надоел. Почему ты упорно не покидаешь мой дом? - Потому что ты тут. - Я тут, потому что тут дом мой. И мне не нравится твоё пребывание в этом месте. - А я так не думаю. Если бы ты хотел от меня избавиться, то давно бы сообщил своему отцу или хотя бы страже. Ноэль вздохнул. Он с неким сожалением посмотрел на сидящего чуть в стороне юношу, после чего перевёл взгляд на бегающих и ищущих его прислужниц. На этот раз они обошлись без стражи, поэтому особого шума не создавали, совершенно не мешая вести этот уже обычный разговор. - Я никому не сообщил о тебе не из-за этого. Можешь тешить своё тщеславие и услаждать свою гордыню подобными мыслями, а мои слова счесть отговоркой, но всё не так. Я хочу, чтобы ты ушёл сам. Лишь тогда я буду уверен, что ты не вернёшься. - Я не уйду, пока ты не согласишься уйти со мной. - Не вижу причины для такого поступка. Ты мне противен. - Почему же тогда ты сейчас сидишь здесь и говоришь со мной, а не пьёшь чай, беседуя со своими слугами? - Не хочу упускать возможность разнообразить свою жизнь. Когда мне ещё представится случай поговорить с кем-то спокойно и непринужденно, не держа у своего лица маску? Конечно, на ежегодных празднествах я её почти не ношу, я могу быть тем собой, который жаждет веселья и развлечений, могу носиться с простыми детьми и говорить с простыми взрослыми. Но и это тоже маска, как ни крути. Хотя, пожалуй, самая натуральная из всех - Я тебя не понимаю. С такими мыслями… Ты же устал от такого существования! Тебе противна уединённая жизнь, тебе противны твои маски смирения и спокойствия, твой кроткий образ, твоё беспечное веселье в те редкие дни. Я вижу это! Но при этом ты… Нет, твой образ мысли слишком мне непонятен. - Да что ты знаешь о моей жизни? Видишь лишь это… Ты глуп, в твоей голове гуляет ветер. У тебя была совсем другая жизнь, нежели наша, ты не имеешь права судить! – Ноэль зло посмотрел на Орэна, а тот лишь слегка улыбнулся. - Я же говорю, ты не создан для этой уединённой жизни, у тебя слишком весёлый и вспыльчивый нрав. - Ты ничего не знаешь обо мне! - Напротив. Мальчишка усмехнулся, качнув головой. И с грустью посмотрел на заходящее солнце, после чего перевел свой взгляд на юношу. - Ты ничего не знаешь обо мне. Ты знаешь лишь жизнь Белого Лотоса Ноэль. Но обо мне – ничего… Собственно, как и все вы. И… прошу, уходи. Мне… Я устал от тебя. Да, наше общение мне приятно и интересно, это словно глоток чистого воздуха, неожиданно проникшего в комнату с вечно затворенными дверьми и окнами. Но ты терзаешь мою душу. Я слишком устал, чтобы терпеть подобное. Поэтому… уходи. Если же ты не покинешь меня в скором времени, покинешь навсегда, то… - Ноэль вздохнул и, выбираясь из их укрытия, прошептал почти неслышно. – Я не хочу, чтобы мои давние молитвы сбылись… Он устремился к своим прислужницам, напуская на себя сонный вид и извиняясь за то, что задремал в дальней беседке. Женщины вздохнули и принялись причитать, после чего уговорили его отправиться в дом и пообедать. И лишь когда они скрылись, Орэн вышел и, вздохнув, принялся делать вид, что выполняет свои обязанности садовника. Его мысли были полностью посвящены Ноэль, в его сознании постоянно складывались образы этого прекрасного мальчишки – как самые невинные и прелестные, так и непристойные и страстные. И последние слова его крутились в голове юноши. - Твои молитвы? О чём же ты молился, раз не хочешь исполнения этого? Я правда не понимаю тебя, Белый Лотос Ноэль… Но… - юноша повернулся и посмотрел на башню флигеля, стены которой кое-где были покрыты плющом и мхом. Отсюда окна комнаты Ноэль не были видны. – Я не покину тебя, сколько бы ты ни просил. Это чувство слишком сильно. Ноэль… Прекрасное имя. Орэн бросил взгляд на север, на храм бога-покровителя, имя которого было ему слишком хорошо известно. Он усмехнулся неожиданно возникшим мыслям и отогнал их, решив заняться своей мнимой обязанностью. Ноэль, как только смог избавиться от внимания прислужниц, закрылся в своей комнате. Он снова сидел у окна, из которого мог видеть северный холм. Мысли его блуждали где-то далеко, вознёсшись над этим суетным миром, и лишь с восходом солнца вернулись к окружающей его действительности. Мальчишка вздохнул, бросив взгляд на Светлую Поляну, и лёг на свою постель. Стоило ему прикрыть глаза, как в дверь тихонько постучались. - Господин Ноэль… - Входите, я уже не сплю. Неужели пора? - Да, господин Ноэль. Стол уже накрывают. - Вот как… А что отец? - Дорэн, слуга господина Орстиса, пришёл к нам и сказал, что господин и госпожа уже встали. Они тоже начинают готовиться. И ещё вам передали записку. - Записку? Прошу, подай её сюда. Верония послушно протянула сложенный листок мальчишке, после чего зажгла свечу и встала рядом. Ноэль быстро прочитал несколько ласковых строк, написанных рукой брата, и улыбнулся. - Это от братца Орстиса. Он… он станет хорошим главой, не правда ли? - Я надеюсь на это. - А я это знаю. И… надеюсь, он будет хорошим отцом, - Ноэль с лёгкой улыбкой поднялся и, задув огонек свечи, велел подать ему праздничную одежду. Молодая прислужница с лёгким поклоном выполнила это, а через пару мгновений в смущении отвернулась, что вызвало у мальчишки смешок. – Совсем забыл, что ты ни разу не присутствовала при моём переодевании. И не стоит отворачиваться, ведь на меня разрешено смотреть. Моё тело слабо, оно слишком хрупкое и слишком тонкое, поэтому я не вижу ничего предосудительного в том, что девушки смотрят на меня. Я… В какой-то степени духовно я сам, из-за своей слабости и хрупкости, ощущаю себя женственно. Поэтому не стоит тебе бояться, я не буду сердиться. Можешь смотреть. Или же ты смущена, потому что впервые видишь обнаженное тело мужчины? Ах, так забудь об этом. У мужчин тела несколько иные, нежели моё. Они сильны и мужественны, а я же словно девушка, хотя, безусловно, это не так. Поэтому… В общем, дело твоё. Я же не вижу ничего предосудительного в этом. - Но… Вы же… Священны… и… - пробормотала Верония, теребя подол своего платья. - Взглядом ты меня не опорочишь. Но твоё дело… Не могла бы ты попросить принести мне воды? Я не хочу спускаться вниз, поэтому… - Да, господин. Верония быстро выскользнула, плотно прикрыв за собой дверь. Ноэль же лишь вздохнул, после чего посмотрел на себя в зеркало, стоящее у стены. Слишком худой, слишком бледный, слишком женственный мальчишка. Пожалуй, родись он девушкой, его облик мало бы отличался от настоящего. - Интересно, как это – быть женщиной? Ох, моей душе не дано этого понять! Или… Интересно, а правда ли, что у всех Белых Лотосов одна душа? - задумчиво произнёс он. - Быть может… Моя душа… А значит, века назад я был и девушкой, но не могу этого помнить, - Ноэль вздохнул, проведя рукой по своей груди и боку. Да, он точно был красив, как ни посмотри. По-женски красив. - Как они могут восхищаться этим телом? Рёбра, обтянутые кожей… Даже у меня есть чувство, что если я посильнее надавлю, то она порвётся! А эти руки? Словно даже моё собственное прикосновение способно сломать эти кости! Ну как… как они могут так? Белые Лотосы… Потому что я – Белый Лотос Ноэль… Будь проклято это имя! Сколько… Наша душа… Может… - он опустился на колени и, тяжело дыша, грустно улыбнулся своему отражению, но всё же сдержал слёзы. После некоего молчания он усмехнулся. – За красотой тела скрывается больная и израненная душа… Никому не нужная душа. Кому я нужен? Меня любят лишь за моё происхождение… Лишь из-за того, что я являюсь Белым Лотосом. А его любовь доказывает, что, помимо этого, меня любят за мою внешность. Всем нравится это слабое и больное тело… А моя израненная, ущербная, уставшая, больная душа никому не нужна… И его любовь этому лишь подтверждение. За что ты меня караешь этим, Юнес? – Ноэль посмотрел на скульптуру бога, стоящую возле полки с книгами. Ответа, естественно, не последовало, да его и не ждали. Боги ведь не отвечают на простые мольбы лично, для этого они слишком заняты своими божественными делами. Но всё же они могут исполнить то, о чём их просили, даже если этого уже никто не желает. В дверь снова постучали, и мальчишка, поднявшись, набросил на свои плечи покрывало. - Войдите. Спасибо вам. Оставьте меня. Через полчаса спущусь. Прислужницы привычно ответили и вышли, Ноэль снова остался наедине со своими мыслями, которые, спустя какое-то время, всё же сумел отбросить в сторону. На умывание и сборы ушло около сорока минут, но никто не торопил его, поэтому Ноэль какое-то время стоял у окна. Еле пересилив себя, он спустился в общую комнату, в которой, как правило, отдыхали прислужницы, и попросил убрать его комнату. После короткого завтрака он покинул свой дом-флигель в сопровождении стражи и прислужниц, а через пару минут встретился с семьёй. - Брат! – воскликнул Орстис Семьдесят Четвертый, подскочив к мальчишке. Он улыбался и словно еле сдерживался, чтобы не повиснуть на шее старшего брата. Ноэль тоже улыбнулся, и эта улыбка была намного искренней любой за прошедший год. - Ты подрос, братец Орстис. На следующий год будешь уже выше меня! - А ты стал ещё красивее, брат Ноэль. - Таковы уж Белые Лотосы, - Ноэль улыбнулся, а после поклонился своим родителям. – Доброе утро, отец. Рад видеть вас снова. Как я слышал, вы заключили договор с южным городом? Уж не помню, как он называется, просто довелось услышать… Добрый день, матушка. Надеюсь, вы в добром здравии и в хорошем расположении духа. Я так рад вас видеть! Как продвигается обучение братца Орстиса? Мужчина вздохнул, отведя взгляд от своего старшего сына. Как и сказал его будущий наследник, Ноэль стал ещё прекраснее, но красота эта, как и у иных Белых Лотосов, что были в прошлом, была почти женской и настолько нежной, что не могла не околдовывать окружающих. И сейчас, когда он словно порхал рядом, тепло и радостно улыбаясь, сердце мужчины обливалось кровью. Он снова и снова думал о несправедливости их законов и традиций, о том, сможет ли он их изменить, о несчастной судьбе прекраснейших и нежнейших из их рода, о дальнейшей судьбе своего старшего сына, вспоминал своего старшего брата и слова отца о его старшем брате. Иногда ему чудилось, что рядом с ним вовсе не его собственный сын, а Ирэсу, освободившийся от бремени Белых Лотосов шестнадцать лет назад. И даже сейчас мысли мужчины не могли сосредоточиться на действительности, а ускользали в прошлое, в те года, когда он был ещё мал. - Отец, ты снова думаешь о печальном? - Нет, что ты… - мужчина улыбнулся, прогоняя опостылые мысли. Нужно жить тем, что сейчас вокруг, нужно жить лишь действительностью. Нужно попытаться изменить действительность. - А я уж подумал… Я рад, отец, - Ноэль улыбнулся, а после, пробежавшись вокруг, снова вернулся к мужчине. И, заговорив с ним о книгах, он пошёл медленнее, и вскоре Орстис заметил, что они оказались позади всех, и даже прислужницы и стража шли впереди. Он удивлённо посмотрел на сына, а тот лишь улыбнулся. - Отец, ты же слышал, что у всех Белых Лотосов одна душа? Ты веришь в это? - Я не знаю, чему верить, а чему нет. Но что ты хочешь сказать? - Просто… В последнее время я много думаю о своей душе. О том, кем она была до этого… Правда ли то, что у всех Белых Лотосов одна душа? Я думаю, что да. И, хотя я не помню те свои жизни, что были до моего первого осознания себя, я уверен, что все эти века лишь одна душа вела такую жизнь. Я… Наверное, я хочу в это верить. Что лишь одна… Отец… И я хотел спросить тебя ещё об одном. Метка священного огня… Можешь мне показать её? Мужчина вздрогнул, почти машинально прижав к себе левую руку, и крайне удивлённо посмотрел на своего старшего сына. - Откуда ты знаешь об этом? И то, как ты её называл… - А ты слышал о том, что у всех Белых Лотосов одна душа? – Ноэль пожал плечами. Он всегда произносил эту странную фразу, когда не желал давать ответа на вопрос. И не он один поступал подобным образом... Мужчина вздохнул, пытаясь успокоиться. Может, все Белые Лотосы на инстинктивном уровне знали это? Или просто Ноэль услышал это от кого-то? Ведь всякое может быть, и эта вечная фраза про одну душу тут ни при чём. Но всё же… - Зачем ты хочешь увидеть её? - Я… Отец, скажи, - Ноэль остановился и внимательно посмотрел на Орстиса. Усмехнулся. – Неужели я… Если я… Ох, нет… Забудь, - он махнул рукой и ускорил свой шаг, а вскоре бежал рядом со своим младшим братом. А сердце правителя вдруг забилось сильнее, а после словно кольнуло – раньше, два десятка лет назад, всё было так же. Ирэсу смеялся, бегал, из всей семьи предпочитал его общество, хотя любил поговорить со взрослыми о серьёзном; раньше он с лёгкой улыбкой спрашивал о его врожденном знаке, называя его «меткой священного огня Юнеса». «Но разве это не просто легенда? Наш предок не мог встретиться с богом-покровителем. Их не существует! Но вера столь сильна… И... Нет, этого просто не может быть…» - Орстис Семьдесят Третий сжал свою левую руку и вздохнул. «Мир слишком странен», - заключил он. - Братец Орстис, поиграем сегодня вместе? – с улыбкой спросил Ноэль, и мальчик тут же закивал, также улыбаясь. И тогда мальчишка спросил младшего брата о его повседневной жизни, и до самого официального начала празднования его шестнадцатого дня рождения с улыбкой слушал, иногда рассказывая что-то сам или же спрашивая. Ноэль снова смеялся и носился, играя с простыми детьми, прерываясь лишь на вполне серьёзные или же совершенно нелепые разговоры со взрослыми. Иногда он придумывал забавы, подшучивая над суетившимися кругом прислужницами и не отстающей от него стражи, несколько раз смог сбежать от их наблюдения. И он смеялся, бегал, кричал, шумел и, как только мог, развлекался. Но его сознание никак не покидала одна мысль: «Он должен быть где-то здесь». И, несмотря на все эти забавы, Ноэль взглядом искал золотоволосого юношу, и, хотя несколько раз ему казалось, что вот он, или же что он где-то поблизости и смотрит на него, Орэна словно нигде не было. Ноэль не мог в это поверить, не мог этого понять – неужели он оставил его, так неожиданно, так резко? После всего этого времени, после всех этих возражений подобное казалось невероятным. Но всё же… Попрощавшись с Орстисом Семьдесят Четвёртым, с которым снова задержался, Ноэль вернулся в свою комнату. Он почти обессиленно упал на постель и вздохнул. На несколько секунд ему почудилась боль в расцарапанных ногах и разбитом локте, и что кто-то словно забирает эту боль, подхватывая его на руки, но это наваждение быстро прошло. Ноэль был один в своей комнате; внизу, в общей комнате, суетились прислужницы, под окном ходили стражники. Всё как всегда. - Почему же… так вдруг… О Юнес, ты услышал мои молитвы? Спасибо тебе, великий воин-покровитель… - Ноэль поклонился скульптуре, после чего опустился на колени у книжного шкафа. Выбрав несколько книг, он подошёл к окну, и под ярким лунным светом листал их, вспоминая давно забытые картины давно прошедшего прошлого. Книги же, которые он держал в руках, были столь стары, что страницы давно уже выпадали из них. Ноэль с улыбкой вставлял их обратно, проводя тонкими пальцами по истертым буквам. – Сколько же воспоминаний… - прошептал он, а через некоторое время отбросил книги. Рассвет он встретил за письменной работой, быстрым, но аккуратным почерком выводя на листках знаки. За этим же занятием он провёл и весь следующий день, отказываясь выходить из своей комнаты, но позволяя вносить ему то, в чём он требовался. На взволнованные вопросы о столь резкой перемене в настроении он отвечал, что устал от сует мира и что чувствует, что может заболеть, если будет постоянно гулять в саду. И когда он заметил некое довольство на лицах старших женщин, то внутренне рассмеялся. И все, кроме одной прислужницы, которая была уже довольно-таки стара, ушли. Женщина некоторое время смотрела на Ноэля, который с маской меланхолии на лице листал научный труд неизвестного автора, вчитываясь в строки о жизни прошлых столетий. Таис, так звали женщину, вздохнула. - В чём же истинная причина вашего затворничества? - А уже полученный ответ вас не устраивает? - Не в вашем характере столь рано затворяться. - Неужели за столько времени я не мог сменить черты характера? - Прошу вас, назовите мне причину. - Я не могу. Так что не проси, Таис. Даже тебе не могу её назвать. Женщина молчала, а после ещё раз вздохнула, подойдя ближе. Она с доброй улыбкой посмотрела на мальчишку, после чего накинула ему на плечи накидку. - Прошу вас, не простудитесь. Вам не стоит хворать сейчас, в расцвете вашей юности. - Была бы это единственная моя юность, тогда стоило бы так говорить. Сейчас мне нечего терять. - Каждая юность бесценна. - Не в моём случае, - Ноэль качнул головой. И тут же словно опомнился. – Кстати, Таис, я хотел поговорить о Веронии… Как ты думаешь, сможет ли она заменить тебя? - Вам виднее. Но я не думаю, что эта девочка та, кто вам нужен. Она слишком наивна и слишком добра, она слишком возносит вас. - Я знаю. Но… Прошу, подумай о том, кого найдёшь себе на замену. Ведь… Даже если я не хочу, твоё время всё равно пройдёт. А мне нужна воспитательница, ты это знаешь как никто другой. - И также я как никто другой знаю, что странно для Белого Лотоса в столь юном возрасте вести себя подобным образом. - Таис, я уже сказал… - Я не настаиваю, чтобы вы рассказывали мне всё. Но, прошу, прогуляйтесь… Скажем, завтра. Вам это пойдёт на пользу, я уверена. - Если ты так говоришь, то я, пожалуй, прислушаюсь к твоему совету. А теперь, прошу, оставь меня. - Как скажете. Но не желаете ли вы чего? - О, конечно… ещё бумаг, чернил и свечей. И, прошу, принеси их сама. - Как скажете. Таис покинула комнату, и Ноэль, оторвав взгляд от рукописи, посмотрел в окно. Вздохнул. Усмехнулся. - Верно, сейчас всё немного странно… Ох, знала бы ты, Таис, сколькие говорили так же, как ты! «Я как никто другой…» И скольких я потерял, сколько раз меня растили новые руки! Нет, не стоит думать об этом. В конце концов, на ту жизнь, жизнь Милайна, выпало кое-что интересное… «Их доспехи сверкали в лучах заходящего солнца, и я, наблюдая за этой торжественной процессией, прикрыл глаза рукой. Как тяжко понимать, что где-то сейчас идет война! Хотя, война ли? Бойня! И сколь немногие вернутся с неё домой… Сколь грустны теперь будут взгляды тех, кто в скором времени привычно соберутся на Светлой Поляне. Именно сейчас Белый Лотос нужен им, дабы поддержать их дух, дабы лишь ему данной силой вселить им надежду и радостные думы», - Ноэль с лёгкой улыбкой прочитал строки, а после вздохнул. Перевернув несколько листов, он прочитал следующее: «Вот настал день, когда те, кого некогда провожали торжественным молчанием, вернулись под радостные возгласы. Как же изменился вид этой процессии! Как же изменились те, кто вернулся! Как же поредели их ряды! Но их лица украшала радостная улыбка, они были рады, что сумели сохранить свою жизнь и отстоять гордость Арксикса». Да, верно… И даже сейчас я помню, словно это было всего несколько лет назад… - Ноэль вздохнул, вдруг рассмеявшись. Небольшая приписка внизу листа сообщала о трудности прохождения в толпе, встречавшей вернувшихся, но всё же это мало отражало действительность. И, хотя тогда было сложно, Милайн, бывший Шестьдесят Третьим Белым Лотосом, сумел наблюдать за всем собственными глазами, избежав любых прикосновений и пережив в тот день достаточно весёлого. Но стоило ли и об этом сообщать? – Нет, не стоило, - ответил Ноэль своим мыслям. Проведя утренние часы рассвета в постели, Ноэль с лёгкой улыбкой сообщил всем своим прислужницам, что снова намерен весь день провести в своей комнате. Когда две из них, принесшие фрукты и лёгкое вино, удалились, мальчишка некоторое время прислушивался к тому, что происходило за дверью. Решив, что никто его не заметит, Ноэль покинул свою комнату, быстро спустился на этаж ниже и скрылся за дверью подсобного помещения. Через несколько мгновений он уже пробирался по узкому ходу, по которому из флигеля можно было добраться куда угодно. И во дворце, и в окружавшем его саду, и у конюшен и подобных построек, и за высоким забором, ограждавшим этот дворец, - подобные тайные ходы были почти везде и существовали они уже не один десяток лет, даже не одну сотню, потому были практически не известны и, в большей своей части, разрушены. Но четыре самых важных для Ноэля были в хорошем состоянии, поэтому совсем скоро он очутился у самого дворца. Никем так и не замеченный, он стал наблюдать за разными знатными в городе людьми, приближенными Орстиса Семьдесят Третьего, которые просто прогуливались по дорожкам сада или же по какому-то важному делу входили во дворец, через какое-то время его покидая. Ноэль затаился, удобно устроившись в розовых кустах у полуразрушенного и опустошённого колодца. Странным образом его не реставрировали, поэтому эта частица сада считалась неприглядной, и мало кто её посещал. Ноэль всегда это нравилось, как и аромат роз – красных, розовых, желтых и даже черных. Казалось, что они уже одичали, они были чем-то не похожи на привычные ему ухоженные кусты, и именно поэтому обладали некой притягательностью. Но главным достоинством этого места было то, что можно было наблюдать почти за всем садом дворца, оставаясь незамеченным. Через какое-то время раздались крики и смех, во двор выбежали мальчишки, следом за которыми шла девочка лет двенадцати. Она держала в руках книгу и со скучающим видом смотрела на носящихся вокруг ребят. Ноэль довольно улыбнулся, отметив, что Орстис является самым быстрым из всех. - Ну, сколько можно носиться! – воскликнула девочка, и мальчишки закричали что-то в ответ почти одновременно, из-за чего прозвучавшее было ужасно непонятным. Ноэль лишь рассмеялся. И через какое-то время отметил, что эта девочка направляется к его укрытию, но уходить ему совершенно не хотелось. Совсем даже наоборот. - Ой! – воскликнула девочка, заметив Ноэль, который с улыбкой приложил палец к губам и подмигнул ей. - Тс-с-с. Девочка кивнула и, бросив взгляд на мальчишек, забралась в куст, присев рядом с Ноэль. Она с любопытством на него смотрела. - А ты кто? - А ты кто? – тут же спросил он её, даже не заметив, что передразнил. Девочка тут же надулась, а Ноэль рассмеялся. – Моё имя тут известно, а так как ты, кажется, не узнала меня, то я не хочу его называть. Сначала назови своё. - Имия. - Ты чужеземка? - Мой отец – торговец из Бионда, он на востоке от вашего города. Мы живём тут уже неделю. - Вот как… А два дня назад? Что было два дня назад? - Я не знаю, у меня болела голова, и я пролежала в своей комнате. Вроде бы тут был праздник. - Вот как… - Ноэль улыбнулся. – Верно, тут был праздник. Шестнадцатилетние Белого Лотоса. Слышала о таком? - Белый Лотос? Отец говорит, что это местный святой дух, охраняющий этот город. - О, святой дух? Так вот как о Белых Лотосах говорят в других местах! – Ноэль рассмеялся. – Моё имя Ноэль. - Красивое. И ты красивая очень. - Спасибо. Только ты немного ошиблась. Я мужчина. - Не может быть! У тебя длинные волосы и красивое лицо! Ты совсем не походишь на этих мальчишек! - Верно, - согласился Ноэль, не прекращая улыбаться. – Но, тем не менее… Ты мне не веришь? - Нет. - Тогда потом можешь спросить у Орстиса, сына здешнего правителя. - А он тебя знает? - Конечно. - Ты тоже тут живешь? Не в кусту, а тут, в этом дворце? - Почти. Я живу вон там, - Ноэль указал в сторону флигеля. – Оттуда хороший вид на Светлую Поляну, где тогда было празднество. И на северный холм с храмом богу Юнесу. Кстати, а у вашего города какой бог? - Орлен. Он бог… - Плодородия, земледелия и скотоводства. Я знаю. Только ты снова путаешь. Орлен является богиней, а не богом. - Быть не может! Ведь он… - Да, её всегда изображают такой сильной, потому что она богиня плодородия. Но на ней женское одеяние. А вот бог охоты и покровитель лесов является именно богом, хотя у него милое лицо и стройная фигура. - Ты врёшь! Этого не может быть! Мне бы давно сказали, если бы я ошибалась! - Ты слишком судишь по внешности. Ты и меня считаешь девушкой, хотя это не так. Поэтому… Имия дернулась, надув губки. Ноэль лишь рассмеялся. А после некоторого молчания спросил: - А что ещё в вашем городе говорят о Белых Лотосах? - Что они очень красивы. И что к ним нельзя прикасаться. И что Белые Лотосы перерождаются. Отец говорил мне, что душа этого человека после смерти становится другим человеком. В общем, говорят всякие глупости. - И ты снова ошибаешься. Всё так и есть. Я склонен верить, что абсолютно у всех Белых Лотосов одна душа. И они считаются настолько священными, что даже их матери не смеют к ним прикасаться. В возрасте года их отдают на воспитание прислужницам, которых в народе зовут Белыми Девами, и тогда одна из них, Светлая Мать, которую выбрал ещё предыдущий Белый Лотос, единственная имеет право касаться его в следующем перерождении. Но, когда ребёнку наступает пять, никто не имеет права касаться его… кроме всё той же Светлой Матери, но и то лишь в случае опасности для его здоровья и жизни. С пяти лет, как правило, Белый Лотос живёт без единого прикосновения других людей. И их жизнь довольно-таки коротка, больше двадцати восьми лет не прожил ни один. И не стоит так на меня смотреть, это знают почти все в нашем городе. - Но ведь… Это слишком жестоко! Как можно жить, ни к кому не прикасаясь? Совсем? И… Они живут со своими семьями ведь? Или, как и говорил отец, в башне, лишь со слугами? - И это верно. И Светлая Башня находится там, - Ноэль кивнул в сторону флигеля, а Имия удивлённо на него посмотрела. - Так ты же там живёшь? - Верно. - То есть ты… эта Белая Дева? - О нет! Я же уже сказал, что по рождению являюсь мужчиной! - То есть… - девочка удивлённо на него посмотрела, а после вздрогнула. И смотрела уже с восхищением. – Ты… - Верно. Моё имя – Семьдесят Первый Белый Лотос Ноэль. Так что поверь уж, что жизнь без прикосновений иных людей возможна. Возникло молчание. И после Имия выдала: - Это точно жестоко! Ты очень красивый, а должен жить один, а ещё ты рано умрёшь. И к тебе нельзя прикасаться. Это же жестоко. - Такова уж моя жизнь. - А что будет, если я прикоснусь? - Говорят, что прикосновение оскверняет Белых Лотосов. - А ты думаешь так же? - Ну, я же Белый Лотос, так что… А ты хочешь прикоснуться ко мне? – Ноэль с удивлением посмотрел на девочку, а та смущённо кивнула. Мальчишка улыбнулся. – Не стоит думать, что мне так сложно без этого. Это моя жизнь. - Нет… я… сама хочу. Ведь ты… ты такой красивый, а ещё о тебе столько всего говорят. И поэтому… - Я не против, - вдруг сказал Ноэль, сам не ожидая этого. И слегка протянул руку. Имия, некоторое время завороженно на неё смотря, подняла свою ручку и только потянулась, как тут же раздался шум и крики, а ещё через мгновение её оттащили в сторону. - Никто не смеет касаться моего брата! – закричал Орстис Семьдесят Четвёртый, отталкивая девочку в сторону. Он выглядел злым и расстроенным и поэтому долго кричал на Имию, после чего повернулся к Ноэлю. Тот растерянно улыбнулся. - Извини, я тут… - Не волнуйся, брат Ноэль, я знаю, что ты любишь гулять и смотреть на людей. Я много раз тебя видел, просто никому не говорил. Ведь тебе скучно, поэтому… Но… Я не позволю осквернять моего брата! Это же… Ноэль рассмеялся. - О братец Орстис! Как ты возмущён! Раз ты так говоришь, то не волнуйся. Я не смею нарушить этот запрет моей жизни, наложенный на меня ещё с рождения. Так что… Я, пожалуй, отправлюсь к себе. Устал находиться под солнцем. И, прошу, не говори об этом родителям, хорошо? - Конечно. Я… я всё понимаю. Не волнуйся. И они не скажут, я с ними поговорю. Ноэль улыбнулся и, коротко простившись с братом, осторожно скрылся за кустами, после чего пробрался в ход. Через какое-то время он был уже за ограждением, находясь у некой дороги, но долго там не пробыл. Страх, что его увидят и узнают, а также некая усталость и желание отобедать в скором времени вернули его в комнату. Упав на свою постель, он вздохнул. И прошептал, улыбаясь: - Неужели я чуть не нарушил запрет, наложенный на меня веками? О нет, как я глуп! И как я слаб… Вековые суеверия… Если я их источник, то почему же я нахожусь в их подчинении? Почему я просто не могу отбросить эти предрассудки и стать свободным? Я ведь… Так… О нет, Юнес, не слушай мои внутренние молитвы! Это слишком безрассудно, я… Я понимаю, что так не должно быть. Но... Орэн… Нет, мой здравый смысл не желает когда-либо видеть его, поэтому… Смирение. Прошу лишь смирения… Ноэль умолк, а через какое-то время уже сидел за столом, выводя на бумаге слова, сливавшиеся в некое повествование, и маленькими глотками пил лёгкое вино.