Проклятье Белого Лотоса.

На Светлой Поляне, как её прозвали жители Арсикса, было много народа. Казалось, что здесь собрались все жители города из близлежащих деревень. Шум, смех, крики, музыка – как и полагается на празднованиях. Но то был не простой праздник, и почти всё внимание было приковано лишь к одному человеку. Его смех звучал громче прочих, его крики и возгласы разносились по округе, вокруг него было больше всего людей, его желания незамедлительно выполнялись. - Отойди! – крикнул стражник, оттолкнув мужчину в сторону, и тот упал на землю. Другие люди отступили назад, с сожалением смотря на упавшего. – Нельзя приближаться к господину! Мы вам уже… - Довольно! Ещё раз смеете толкнуть человека… я сбегу, и вас всех накажет отец! – воскликнул мальчишка, который тут же выпрыгнул из-за спин стражников и подошёл к мужчине. – Вы не пострадали? С вами всё в порядке? – он наклонился, и, улыбнувшись упавшему, отскочил в сторону, рассмеявшись. - Вы же знаете, какие эти солдаты злые! Не подходите к ним близко, хорошо? - Как скажете, господин Ноэль, - мужчина поклонился и, смущаясь, отошёл в сторону. А Ноэль, тряхнув головой и тем самым перебросив свои волосы на спину, с улыбкой обежал мужчину и встал перед ним. - Прошу вас, не уходите. Вы же хотели поговорить со мной? Тогда почему уходите? - Но… - Забудьте про эту глупую и злую стражу! Веселитесь! Это же праздник! Так что давайте, давайте! Я с удовольствием поговорю с вами. Вот кто вы? Кем работаете? Вы городской? Или из деревни? У вас есть семья? - Я учитель из северной деревни… У меня жена и дочь пяти лет… - мужчина еле выдавил это из себя, косясь на стражу. Но его не столь страшили эти солдаты, сколь смущало внимание Белого Лотоса Ноэль. И искренность его взгляда и голоса лишь увеличивали это смущение. - Да? Расскажите! Как это, жить в деревне? И какая у вас дочь? А ученики ваши? Сколько их? - Ну… - мужчина растерянно осмотрелся, после чего принялся сбивчиво отвечать на вопросы, в то время как многие другие просто стояли рядом и смотрели на улыбающегося мальчишку в длинном светлом одеянии. Но тут его окликнул голос, и Ноэль, извинившись, убежал в сторону. - Да, отец? - Ты снова повздорил со стражей? - Но они такие злые и глупые! Почему они не позволяют людям со мной говорить? Они же лишь для этого и пришли! - Ты знаешь. Никто… - Вот именно, я знаю! – перебил Ноэль мужчину. - И я слежу за этим! Мне не нужна стража! Вернее, не нужно, чтобы они были постоянно рядом! Или двух вполне хватило бы, но не дюжины! - Извини уж меня за мою отцовскую любовь и заботу… - вздохнул мужчина. А Ноэль фыркнул. - Конечно-конечно! Забота и любовь! Нет, отец, слепое следование законов и правил! Гордыня! Тщеславие! Корысть! И таков весь наш род!.. Дайте мне хотя бы сегодня повеселиться, прошу! Тут столько людей… Я ещё год не смогу так долго находиться в обществе! Прошу, отец, оставь лишь двух, этого будет достаточно! - Трёх. - Спасибо, отец! – Ноэль, улыбнувшись, убежал в сторону, а Орстис Семьдесят Третий вздохнул. - Неугомонный ребенок… Ох, как жаль… Сколько ещё… лет десять? Надеюсь, это произойдет позже, нежели с тобой, брат… - он вздохнул, а после повернулся к одному из знатных людей и заговорил о торговле. Ноэль же бегал с детьми, городскими и деревенскими, смеялся и просил рассказать ему что-нибудь. После он убежал к взрослым, сидящим у стола, принялся с ними беседовать о чём-то образном, постоянно прося у одного из стражников вино. Ещё через минут двадцать он стоял возле женщин и обсуждал с ними их детей и различные кулинарные рецепты, а спустя полчаса носился с подростками, играя в какую-то игру, придуманную специально для этого праздника. - Ох, неужели вы не устали? - Ноэль с улыбкой посмотрел на детей, сидящих рядом с ним на траве, и вздохнул. – Такие быстрые! Если бы я мог также быстро бегать и столь много резвиться! Подождете часа пол, я перекушу и поговорю с людьми, а потом ещё поиграем, ладно? Дети закричали утвердительно, и мальчишка отправился к одному из столов, где некоторое время беседовал с приближенными отца и даже пару раз высказывал своё мнение, удивлявшее своей серьёзностью и знанием дела, которого никто не ожидал от него. Ноэль же лишь смеялся из-за их удивлённых лиц, а после умолк, принявшись за еду и вино. С этим быстро было покончено, и мальчишка отправился к рабочим, которые начинали разводить праздничные костры. Побеседовав с ними, он снова отправился к детям, беспрестанно широко улыбаясь и звонко смеясь. - Нет, на этот раз я смогу тебя обогнать, Арис! – крикнул он мальчишке чуть младше себя. И хотя было уже тяжело бегать, бок кололо, лёгкие жгло, Ноэль не останавливался, бежал, часто петляя между людьми или перепрыгивая через что-то, на что обращал слишком мало внимания для опознания. Ариса рядом не было, поэтому мальчишка рискнул оглянуться, и именно по этой причине споткнулся, упал и растянулся по земле, несколько даже проехав по ней на животе. Дышать ему было тяжело, ноги и рука болели, голова кружилась. Но он отчётливо слышал возгласы и крики, шёпот, звуки шагов. Кажется, эта неаккуратность тут же вызвала всеобщее волнение, солдаты наверно окружали его, а кто-то побежал за лекарем. «Что за глупости, это всего лишь падение, от которого будут лишь ссадины», - подумал Ноэль, прекрасно зная, что тело его не столь слабо, как принято было считать. - Вы целы? - Кажется… Только поцарапался… - прошептал мальчишка, поднимая голову и открывая глаза. И его сердце в этот момент замерло – перед ним, преклонив колени, стоял юноша. Внешне ему нельзя было дать более двадцати лет, он был высок, силён и красив. Его волосы отливали золотом, а глаза казались зеленей весенней листвы. Голос же был мелодичным и тихим. И, казалось, юноша обеспокоен и взволнован, что он… «Нет… не может быть… Я не хочу…» - пронеслось в голове мальчишки, и он закрыл глаза, предпочитая продолжать лежать на земле. Но тут он почувствовал нечто для себя странное – к нему прикоснулись. И через короткое время он понял, что крепкие руки осторожно держат его, прижимая к груди. - Знаешь, у тебя ноги такие… кхм… В смысле, поцарапалась ты… - Глупец, я мужчина, - прошептал Ноэль, вцепившись в плечи юноши. – Прошу, опусти меня. Ты совсем не знаешь наших законов и порядков? - Нет, я тут лишь несколько дней. А в честь чего такой праздник, а, красавец? - В честь пятнадцатилетия Белого Лотоса Ноэля. И ты его сейчас держишь на руках. - Какое имя-то. А меня зовут Орэн, - улыбнулся юноша, после чего с недоумением осмотрелся. – Кстати, чего тут солдаты делают? И куда тебя унести? - Просто поставь меня. - Ты не устоишь. - Поставь. - Нет. - ПОСТАВЬ! – Ноэль, крикнув, дёрнулся, и Орэн, не ожидав этого, слегка разжал руки. Мальчишка тут же вырвался, упал на землю. Зло посмотрев на юношу, он поднялся, и к нему тут же подбежала девушка. Предложение помощи он прервал коротким жестом руки и попросил стул, на который мог бы опуститься. Солдаты же окружили ничего не понимающего Орэна, который громко этому возмущался и спрашивал причину такого к нему отношения. - Молчать! – закричал один из стражников, ударив юношу. – Ты… - Прекратить! – воскликнул Ноэль, чем удивил всех, включая Орстиса Семьдесят Третьего и Орстиса Семьдесят Четвертого, стоявшего подле отца. - Ноэль, что ты… - заговорил мужчина, но мальчишка перебил его, практически крича. - Он не местный! Его дерзкое поведение вызвано незнанием и непониманием обычаев нашего города, а также неосведомленностью о том, кто я. Он не знает, что позволено делать, а что запрещено. Поэтому я прошу не наказывать его столь сурово, а всего лишь… изгнать из города. Но если он ещё сюда явится, то… На ваше усмотрение, отец, - Ноэль почтительно склонил голову, что было обыкновенной и столь противной ему формальностью. Мужчина нахмурился. И велел стражникам просто крепко держать дерзкого пришельца, а своему старшему сыну предложил помощь лекаря и прислужниц. Мальчишка кивнул, поблагодарив за заботу, но так и не поднялся со стула. Он смотрел прямо на Орэна, и тот также не отводил своего взгляда. И, хотя ситуация была даже слишком неподходящая, юноша не мог прекратить любоваться Белым Лотосом Ноэль. Несмотря на, в данный момент, небрежный его вид, он был прекрасен: лилейная кожа, каштановые волосы до пояса, лицо с правильными чертами, большие аметистовые глаза и нежные алые губы. Даже понимание того, что это юноша, не смутило Орэна, а лишь ещё больше восхитило. И в его сердце вдруг что-то затрепетало, словно желая напомнить о чём-то нежном и прекрасном, но давно-давно забытом. - Так вот, пришелец, - произнес Ноэль, практически машинально поправляя спутавшиеся волосы. – Ты, как чужестранец, не обязан знать того, что знаем все мы. И поэтому, дабы в будущем ты не совершал подобных ошибок, я поясню тебе, в чём ты повинен, но сначала кое-что расскажу. Моё имя – Белый Лотос Ноэль. Я семьдесят первый Белый Лотос за всю историю этого города. Белые Лотосы… Ты хочешь спросить, кто это? - мальчишка ухмыльнулся. - По преданию, Орстис Третий был благословлен богом-покровителем этого города, имя которого тебе знать не обязательно. Он стал великим правителем, который смог доказать право тогда ещё юного города на независимость, которой добился его отец. Он начал путь процветания этого города, и этим путём наш род следует до сих пор. Но божественное благословение было и проклятием. Для его первенца. Он был настолько слаб, что в первые мгновения жизни его считали мертвым. Но ребёнок вырос, он всех дивил своей красотой, все в городе любили его. И его младший брат стал правителем, открывшем новые торговые пути. Но в ночь рождения первенца четвёртого правителя… Первый Белый Лотос умер. Или же умерла – летописи слишком неточны в этом и мнения слишком различны. И первенец четвертого правителя стал Вторым Белым Лотосом. Болезнь и слабость, как и красота, стали его ношей. Он был любим всеми, но стоило разродиться жене пятого правителя, как и он умер. В ту же ночь. Так появился Третий Белый Лотос. И такова же была судьба всех остальных. Наша ноша… Мы рождаемся, дабы умереть, и умираем, дабы рождаться. Мы несём на себе бремя людского греха, людской слабости. Наши тела слабы, наши души ущербны, наша жизнь коротка. Но… мы Белые Лотосы. Это наша ноша. Это наша жизнь. И мы… - Ноэль на мгновенье умолк, но тут же голос его послышался снова, и, казалось, был громче, чем прежде. - Я люблю этот город и этих людей. И если мне суждено умереть ради их счастья, я не стану возражать. Я принимаю такую свою судьбу. Всегда принимал. Все принимали. Поэтому… - Ноэль улыбнулся. – Знаешь ли ты, что Белые Лотосы священны? А ты осквернил меня своим прикосновением. Понимаешь ли ты это? Я свободен от грехов, моя душа чиста, как и моё тело. Белые Лотосы несут чужие грехи, но не способны нести свои. Белые Лотосы поистине безгрешны и непорочны. И дабы суметь вынести это бремя… дабы выстоять… мы должны оставаться такими. Но ты… ты осквернил меня своим прикосновением. Именно за это… Но ты не знал, поэтому я прошу о мягкости к тебе. И мой тебе совет – когда окажешься в новом месте, потрудись узнать обычаи, ведь не все могут оказаться подобными мне. А теперь прощай. Ноэль поднялся, поправив своё длинное одеяние, и сумел сделать лишь шаг, когда Орэн обратился к нему: - Значит, своей помощью я осквернил тебя? - Да. Но, так как ты сделал это из лучших побуждений, я не могу сердиться. - И это значит, что любой другой, кто помог бы тебя подняться, также осквернил бы тебя? - Верно. - Но при этом ты несёшь бремя грехов всех этих людей? Даже не имея права на их поддержку? К тому же ты сам сказал, что у тебя слабое тело. И, тем не менее… Я видел, как ты бегал с детьми, я видел, как ты весело и непринуждённо носился и смеялся. И даже сейчас, когда тебе требуется помощь… Раз ты так слаб, как ты можешь быть таким? Неужели ты веришь в это «осквернение»?! - Значит, ты не веришь? Ещё скажи, что ты не веришь в богов! – Ноэль рассмеялся, отворачиваясь. – Мне не нужна помощь. Я – Белый Лотос. Мне суждено быть одному. Такова моя судьба. Так что… И да. Если так уж хочешь знать причину моего веселья – сегодня я нахожусь за стенами сада. Это происходит лишь раз в год, лишь в день моего рождения. В остальное время мы находимся в своём доме, окруженные любовью и заботой близких. Мы не имеем права долго находиться прилюдно. Это оскверняет душу. Так что… что плохого в моем веселье? У тебя ещё есть вопросы? Молчишь… Я рад, что всё объяснил тебе. А теперь прощай, пришелец. Надеюсь, что больше с тобой не увидимся. «Я не хочу… Не хочу… Нет… Только не исполнение моих молитв, моих мечтаний… Нет… Прошу тебя, Юнес, усмири пыл Орэна и дай мне сил для продолжения мирной жизни. Дай мне смирения…» - думал Ноэль, опираясь на предоставленную ему палку и покидая Светлую Поляну, провожаемый приближёнными и младшим братом. Мальчик с опасением смотрел на него, а после протянул свою руку. Мальчишка же покачал головой. - Брат, ты же слышал, что я сказал? - Значит, это всё правда? И ты умрёшь, когда родится мой сын? - Это неизбежно. Но не волнуйся, я не покину тебя. Не беспокойся об этом. - Но… - Разве ты не слышал, что у всех Белых Лотосов одна душа? Поэтому я не покину тебя так скоро, как ты будешь думать. И забудь об этом. Тебе ещё рано думать о столь серьёзных вещах. Ещё придёт то время, когда на твои плечи ляжет тяжёлая ноша. А сейчас будь просто ребёнком, хорошо? Мальчик послушно кивнул, потупив взгляд. А Ноэль смотрел лишь перед собой и улыбался, а вскоре весело и непринужденно заболтал. Но он чувствовал взгляд юноши, устремленный на него, и понимал, что эта встреча многое изменит. Вопрос лишь во времени. Вскоре мальчишка вернулся. Он был укутан в плащ и шёл медленно, опираясь на трость, но всё также улыбался. Остаток вечера он провёл в беседе со множеством людей, постоянно прося рассказать ему что-либо и смеясь, а иной раз отдавал наиглупейшие поручения одному не понравившемуся ему стражнику, после чего смеялся ещё громче и звонче. Когда взошла луна, Ноэль с печальным видом простился со всеми, высказав желание увидеть их на следующий год, и вместе с семьёй и приближённым, окружённый солдатами, отправился во дворец. Он молчал, просто смотря перед собой, и его задумчивый вид опечалил Орстиса Семьдесят Третьего. Подойдя ближе к старшему сыну, он тихо спросил о причине его задумчивости и грусти. - Причина, отец? Неужели она важна тебе? Я не думаю. Она слишком глупа… - И всё же… Что бы ты там ни думал, я – твой отец, я не могу не беспокоиться. - Я знаю. Прости меня за такой мой характер… - мальчишка вздохнул. – Я завидую этим детям, которые сейчас возвратятся со своими семьями домой, поужинают простой пищей и отправятся спать, а с утра выбегут на улицу, дабы помогать родителям или гулять со своими сверстниками… Как бы я хотел жить этой простой жизнью! Нет, отец, не думай, что мне тяжела ноша Белого Лотоса. Вовсе нет. Но она ужасно скучна!.. Ох, отец, а как те книги, которые я просил? Их доставили или ещё нет? А те ткани? Прошу, если ещё нет, так добудь их для меня! Ради моего досуга! - Не волнуйся, Ноэль, завтра вечером должны доставить те ткани, а через неделю и полотна, которые ты просил. - Спасибо, отец! Я… Кстати, можно спросить? А этого пришельца заперли во дворце? - Не волнуйся о нём. Его камеру обустроили, ему предоставили отличную пищу. Даже дали несколько книг, дабы скрасить его досуг. - Спасибо, отец. Ведь он, и в самом деле, не виноват. Его дерзость… это лишь незнание. - Я знаю это. И завтра же мы вышлем его с наших земель. Можешь об этом не волноваться. - Спасибо, отец. Мужчина чуть улыбнулся, но улыбка эта вышла печальной. Что чувствует его сын? Тот, кто с малых лет был лишён настоящего общества, к кому жрицы запретили прикасаться даже членам его семьи? Что он чувствует, когда в один из столь малых радостных дней… «Наверняка многое для него значит дерзостное прикосновение этого чужеземца. Ведь… даже я не могу обнять его! Я не могу просто положить руку ему на плечо и сказать что-либо ободряющее! Я не могу помочь ему идти, я не могу понести его на руках! Но этот чужеземец… Или всё же Ноэль не важно это происшествие? О нет, всё иначе… Ноэль…» - горестно думал мужчина, вздыхая. Как бы он хотел, чтобы его сын прекратил эти мучения. Чтобы все Белые Лотосы прекратили своё тяжкое существование! «Их жизнь полна боли и лишений. Ноэль не создан для уединенной жизни… как и Ирэсу. Зачем они рождаются? Какие грехи на себе несут? Глупые суеверия! Но… Ирэсу… Они полностью поглотили твою душу. Ты даже в минуту своей смерти не позволил взять тебя за руку... Выгнал меня из комнаты. Глупец! Жену и сына я всегда смогу увидеть, но тебя! Да будь проклят наш род! Белые Лотосы несут лишь боль и горесть – и себе, и близким! Не иметь возможности обнять брата, поднять на руки сына… Что за жизнь!» - Не думай о печальном, отец. Мужчина дёрнулся, с удивлением посмотрел на улыбающегося Ноэль. Не способен же он читать чужие мысли? «Что за глупость… Просто лицо у меня стало печальным», - Орстис Семьдесят Третий вздохнул. - Не переживай, Ноэль, я не… - Ты думал о дяде Ирэсу, так ведь? Не стоит об этом волноваться. Он не покинул тебя. Неужели ты не слышал, что у всех Белых Лотосов одна душа?.. Я знаю, он любил тебя. И рад был умереть ради твоей силы. Так что не думай о печальном. - Ноэль… - Извини, я подойду к матушке. Мальчишка отскочил в сторону, оказавшись у женщины, кутавшейся в накидку. Чертами лица Ноэль был похож на неё, но весёлый нрав унаследовал лишь от отца; красивые аметистовые глаза смотрели на него с печалью и унынием. - Не печалься, матушка! Почему у тебя такой грустный взгляд? - О, дитя моё, я просто устала… - Не думай об этом пришельце! Ты ведь о нём думаешь, так? - Нет, дитя моё, я думаю о том, что было слишком много народу! Хотя и этот дерзкий мерзавец мелькает в моих мыслях. Я слишком устала… - Матушка, тут осталось совсем немного! Пройдёмся вместе до дверей по саду, ладно? А я могу спеть тебе песни, которым сегодня меня научили селяне! Хочешь, матушка? - У меня слишком болит голова… - Извини, матушка, больше не буду надоедать! – Ноэль с улыбкой почтительно поклонился женщине, после чего затерялся среди своих приближённых. Он снова окунулся в свои думы и лишь в коридоре своей башни очнулся от них. Он остановился у окна и посмотрел на луну, которая была необычайно ярка. «Как и каждый год…» - подумал он, а после повернулся к своему младшему брату, стоящему чуть в стороне. - Ноэль… - прошептал мальчик, протянув к нему руку. – Можно ведь прикоснуться к тебе, брат? Мальчишка осмотрелся, после чего велел остальным идти дальше. И когда приближённые с несколькими солдатами удалились, он опустился на колени перед окном и улыбнулся. - А ты никому не скажешь, братец Орстис? - Никому. - Тогда позволь взять тебя за руку. Мальчик с улыбкой протянул левую руку брату, и лунный свет упал на след, происхождение которого никому не было известно. Словно свежий след от огня. Метка, с которой рождаются все, кто наследует имя Орстис. И Ноэль прикоснулся тонкими пальцами к ней, после сжал руку брата и улыбнулся. - Слава Юнесу… - прошептал он, после чего прикоснулся губами к метке. – Благодаря его божественному огню… Я имею право касаться брата… лишь брата… - Братик, не плачь… - Я не плачу, Орстис. И, прошу, помни, что бы ни случилось – я люблю тебя. И я не оставлю тебя. И заранее прошу простить меня за такой вольный и дурной характер. - Почему ты постоянно повторяешь это? - Придёт время, и ты поймёшь. А сейчас, прошу, веселись за нас двоих. Будь обычным ребёнком. Ещё настанет время для проявления твоего ума и твоей отваги. Сейчас же не думай об этом. - Я никогда не женюсь, у меня никогда не будет детей! И ты не умрёшь тогда! - О, нет. После ты ещё поймёшь всю важность моей смерти… Всё, мне пора. Обними отца и матушку за меня, ладно? Передай им мои пожелания всего лучшего и мою искреннюю любовь. - Конечно. Спокойной ночи, Ноэль. - Спокойной ночи, братец Орстис. Мальчик вышел во двор, что был перед башней, и один из солдат отправился его сопровождать. А Ноэль, бросив ещё один взгляд на луну, медленно пошёл по коридору. Вскоре он достиг комнаты, где прислужницы ожидали его. После короткого разговора настал ужин, и прислужницы, являющиеся женщинами с чистейшими помыслами и нежнейшими сердцами, с грустью смотрели на притихшего Ноэль, не проронившего ни слова во время трапезы. Когда же он поблагодарил их и попросил приготовить его комнату ко сну, некоторые стали настаивать на перевязках и целебных мазях, но мальчишка отказался. - Со мной всё в порядке, - заверил он их. – Но я устал. Прошу, приготовьте мою комнату ко сну. И налейте мне ещё чая, он был прекрасен. - Как скажете, господин Ноэль, - одновременно, словно выученные этому, женщины поклонились. Почти все ушли, лишь одна осталась для заварки чая, да самая молодая из прислужниц надеялась ещё чем-либо услужить Белому Лотосу. И Ноэль, отлично зная это, подозвал её к себе. - Верония, у меня к тебе просьба. - Всё, что угодно вам, господин Ноэль. - Этот пришелец… Прошу, узнай каким-либо способом, как его держат. Он ещё во дворце, завтра утром его изгонят, но сейчас… Я боюсь, что мой отец лживыми словами успокоил меня, и, не слушая моего желания, наказал его. Поэтому… - Конечно, господин Ноэль. У… Простите, господин, но мой старший брат, он из дворцовой стражи… Я с ним поддерживаю связь. И поэтому… Не судите строго, он мой брат! И я… - Не волнуйся, Верония. Я доверяю тебе, поэтому, прошу, узнай об этом пришельце. А своему брату, если он согласится помочь, передай мой поклон… И когда ты доложишь мне, я сделаю вам скромный дар, какой только смогу. Допустим… моё кольцо. Помнишь ли ты его? С аметистом. Конечно, оно всего одно, но… - Что вы, господин! Мы почтём за честь просто выполнить ваше поручение! - Спасибо тебе. Молодая прислужница удалилась, а Ноэль вздохнул. Конечно же, он знал о кротости нрава Веронии, поэтому нисколько не сомневался в её помощи, при том бескорыстной. И о брате её Зейе он знал, тот в прошлом уже оказывал ему услугу. «Зачем иначе бы я обратился к ней, не будь я уверен в успехе своего приказа? Ох, как же все они глупы. Если я заперт в этой башне от мира, это ещё не значит, что я ничего о нём не знаю. Можно подумать, что я способен сидеть целыми днями за книгами или вышивкой. Я был бы много слабее и много схожее с предыдущими Белыми Лотосами, не будь я собой… Верно, Ирэсу? Не будь мы такими, мы бы давно зачахли. Мерзкие правила и законы… Но… Пожалуй, всё же хорошо, что эти муки переживает лишь одна душа…» - таковы были мысли Ноэль, и он мог бы ещё долго мысленно беседовать сам с собой, если бы не явились прислужницы и не доложили, что всё готово ко сну. - Спасибо вам, - мальчишка слегка кивнул им и почти поднялся, как вспомнил о чае. – Прошу, идите отдыхать. Сенея, извини меня, но тебя я попрошу остаться, но всего минут на десять. - Конечно, господин, - женщина уже преклонного возраста поклонилась ему и, когда чай был допит, пошла следом за мальчишкой наверх, в его комнату. Там она подала ему новую одежду, после чего, потушив свечи, удалилась. А Ноэль, укутавшись в своё одеяло, сел возле окна. Вид, открывавшийся отсюда, был прекрасен – Светлая Поляна, вблизи которой расположена роща, чуть в стороне крыши городских домов, а за ними и храмы богам. Дальше всех остальных, на северном холме, располагался храм богу-покровителю, и когда солнце всходило, оно причудливо отбрасывало на него свои лучи. Именно этот момент нравился Ноэль больше всего, именно его он ждал во время своих бессонных ночей. Но сейчас не только желание лицезреть прекрасный вид восхода мешало ему уснуть, но и мысли, не желающие затихать. Мальчишка думал, смотря на храм на северном холме. «Время… Пройдёт время, и последствия нашей с тобой, Орэн, встречи настигнут нас… Время… Месяц? Год? Несколько лет? Лет двадцать? Несколько веков? О нет, слишком далеко я забежал. Всё случится ещё в этой жизни… Так ведь, Орэн? Ты ведь… Ты решишь, что я погряз в заблуждениях и суевериях, и явишься, дабы спасти меня, вырвав из лап жестоких жрецов и даровав мне свободу… Или я в чём-то не прав? О нет, ты ещё явишься ко мне с намерениями подобными… И тогда… Юнес, молю тебя! – мальчишка устремил свой взгляд на невысокую скульптуру, стоящую у книжной полки. Он знал, что это изображение их бога-покровителя, заказанное ещё Орстисом Третьим. А записи Джию, найденные им, говорили ещё о многом другом из того времени, и они постоянно пополнялись последующими Белыми Лотосами и прятались в полость в скульптуре. Поэтому Ноэль ничего не стоило собрать все минувшие века в единую картину, достраивая недостающее своим воображением. И именно поэтому все мольбы Белого Лотоса были направленны к божественному войну Юнесу. – Великий Юнес, дай мне сил противостоять всему! Помоги мне избежать грядущего! Помоги мне… Я не хочу, чтобы мои мольбы, мои желания сбылись… Нет, только не это. Молю тебя! Дай мне смирения и кротости, позволь мне избежать того, что время неумолимо движет ко мне… Прошу тебя, Юнес!» Ответа на эти мысленные мольбы и восклицания не последовало, да его и не ждали. Ноэль знал, что как бы он ни противился своей судьбе, она всё равно всесильна, она всё равно настигнет его. Поэтому… - Это всё равно случится. За всё время моих страданий… За все эти жизни… Орэн, ты… - мальчишка не договорил. Он на несколько мгновений замер, а после, укутавшись ещё сильнее, подошёл к двери и открыл её. В коридоре, держа в руке свечу, стояла Верония. Она поклонилась и прошептала: - Господин Ноэль, ваша просьба исполнена. Я… - Входи. - Да, господин Ноэль. Мальчишка закрыл за прислужницей дверь и, опустившись на край своей постели, внимательно посмотрел на неё. Девушка, вздохнув, сказала: - Чужеземца держат в заключении под замком. Ему дали одеяло, чтобы он не замерз за ночь. В остальном же… - Так я и знал, - Ноэль вздохнул. – Отец и жрецы никогда не будут воспринимать мои слова всерьёз. - Простите, я… Я осмелилась попросить брата передать чужеземцу одни из своих книг, дабы он не скучал, если не сможет уснуть. Я ошиблась? - Этого я не ожидал. Ты… Спасибо тебе. - Что вы, господин Ноэль… - Какую книгу ты ему дала? - Поэму, посвященную Юнесу. И исторические сказания о богах. - Ты снова превзошла мои ожидания. Я правда тебе благодарен. - Что вы… - Можешь идти. - Рада была услужить. Спокойной ночи, господин. - Спокойной ночи, Верония Девушка беззвучно исчезла. Ноэль довольно улыбнулся и вернулся к окну, где просидел безмолвно до самого рассвета. И лишь когда солнце взошло достаточно высоко, он отправился в свою постель, но так и не сумел уснуть. Мысли не давали ему покоя, он был слишком возбуждён. И поэтому, когда настал утренний час, в который ему приносили свежую одежду, созванные прислужницы взволнованно смотрели на Ноэль, но тот лишь улыбался. - Неужели вам плохо? - Вы не заболели? - Вчерашнее веселье дурно на вас отразилось! - Наоборот, это недостаток подвижной жизни! Вчера господин просто слишком увлёкся, поэтому сейчас выглядит таким уставшим. - Да нет же! Он просто снова заболел! «Разве не весело? Все носятся со мной, как с малым ребёнком. Хотя я и есть ребёнок… ребёнок… Да кто же ещё? И всё же они забавны», - мысленно произнёс Ноэль, а после подошёл к окну, оставив спорящих женщин. Некоторое время он просто стоял так, но когда удостоверился в полнейшей занятости прислужниц, незаметно для тех вылез из окна во двор, а после быстро скрылся в саду. Ещё через какое-то время он достиг основной части дворцового сада, уже укутавшись в накидку, взятую из некоего тайника. Та часть сада прилегала к самому дворцу, в котором располагалась его семья. Его брат играл со своими друзьями, бегая и смеясь, и поэтому Ноэль улыбнулся, скрывшись от них за деревьями. Ему было интересно вовсе не это, - как проводят свои дни его родные он и так знал, но вот ещё ни разу не видел изгнание из города. Пробравшись как можно ближе к одним из ворот, через которые, как ему было известно, выводили заключенных, Ноэль вздохнул. Опоздал. Но всё же за оградой на дороге, что уходила в ближайшие сельские поселения, а после приводила к границе их земель, он увидел людей. Впереди всех, верхом на лошади, ехал один из приближённых Орстиса Семьдесят Третьего, за ним, окруженный стражниками, шагал юноша. Казалось, что ему безразлично всё происходящее, он не обращал никакого внимания ни на явно колкие слова мужчины, ни на удары стражников, ни на шум и крики толпы зевак, ни на то, что в него тыкали тупой стороной копий. Но потом он вдруг остановился, и как бы его ни пытались заставить идти дальше, стоял, смотря в сторону замка. На Ноэль, стоящего у самых ворот. - Я вернусь, красавец! Слышишь? – крикнул он, а после рассмеялся. – Обещаю тебе это! Ты ведь подождёшь меня, верно? - Твои обещания лживы, - прошептал Ноэль. – Но, кажется, на этот раз ты не забудешь о своих словах… Но лучше тебе не возвращаться. Я… не хочу, чтобы мои молитвы сбылись.