Выкуси!

Махиру не без оснований считает себя очень терпеливым человеком. Если вы можете выдержать бесконечные выдумки ваших друзей, кучу самых разнообразных поручений от пошива костюмов до выпечки печенья и ленивого вампира в качестве сожителя, то имеете полное право претендовать на медаль из самого тугоплавкого металла. Сирота подозревает, что одна такая у него где-то лежит, но ему всё никак не получается отыскать её среди пустых пачек из-под чипсов и коробок от лапши, которыми обрастала квартира из-за Куро.  — Тебе пять или… — гневно начинает Махиру, сердито пихая шваброй выпитую бутылку колы, и осекается, понимая, что не знает, сколько лет вампиру. Тот поднимает на него усталый взгляд, мол, что разорался.  — В общем, ты ведёшь себя как капризный ребёнок, — заканчивает на повышенных тонах Сирота, решив, что недостаток информации ещё никого от головомоек не спасал. Если он не заставит Куро хотя бы немного убирать за собой, то с чистотой в квартире можно распрощаться раз и навсегда. Сначала у них повсюду будут крошки от чипсов и снеков, потом — пыль по углам, а в конце и вовсе заведутся чёртовы тараканы! Махиру пробирает дрожь от одной мысли об этом. — Ах-а, — зевает Куро во весь рот, показав на мгновение острые клыки, и жмурится, смаргивая навернувшиеся на глаза слёзы. — Чего ты сейчас-то хочешь?  — Чтоб ты убирал за собой! Не маленький! — припечатывает Махиру, метким пинком швабры отправляя ему в спину бутылку из-под колы. Куро ловит её на подлёте и вминает в пол одним резким ударом локтя. Треск пластика кажется оглушительным, и Сирота невольно вздрагивает от громкого звука, оборачиваясь на вампира. Тот буравит его взглядом в ответ; алые глаза слабо светятся в темноте, как тлеющие угли. Полулёжа на полу и освещаемый со спины работающим телевизором, Куро выглядит действительно опасным, понимает Махиру, нервно сжимая швабру. Скрытая сила прорывается через его маску спокойствия, откладывая свой одновременно и жуткий, и притягательный отпечаток в уголках губ, очерченных тенями линиях шеи. Молчание затягивается, только телевизор негромко бормочет. Сирота не может пошевелиться, пригвождённый чужим взглядом. Куро не сводит с него глаз, а потом медленно облизывается, снимая с губ крошку от чипсов. В полутьме ярко вспыхивает блик на его правом клыке. Сирота встряхивает головой и решительно шагает на кухню за мусорным ведром, стараясь не прислушиваться к бешено бьющемуся сердцу. Он чувствует себя глупым ребёнком, который не вовремя подвернулся под руку уставшему за день взрослому. Хотя, нужно признаться, что порой Куро действительно ведёт себя на свой возраст. Реальный, а не тот, который он старательно изображает, прикрываясь фразой, что молодо выглядит. Когда Махиру вваливается в квартиру после тяжёлого дня и волочит тело на диван, загребая по полу непослушными ногами: уворачиваться от атак ДжиДжи или Тэцу — это вам не яичницу жарить, — вампир сам идёт на кухню, ставит чайник, заваривает лапшу и приносит две тарелки с приборами в зал. Подпирает Сироту с одного бока плечом и пялится в телевизор, краем глаза следя за тем, чтобы его хозяин случайно не утонул в бульоне. Это превращается практически в традицию, и Махиру сам не понимает, когда начинает откровенно наслаждаться такими вечерами. Раньше, когда школьная самодеятельность отпускала его из своих рук в восьмом часу, пустая тихая квартира казалась ему особенно тёмной и равнодушной. Он устраивался на кровати, ощущая усталость каждой клеточкой кожи, но некому было лишний раз похвалить его или банально принести чашку чая. Теперь рядом с ним есть Куро, который, хоть оставляет после себя мусор и забывает выключать приставку, без лишних просьб притаскивает с кухни остатки обеда или, проходя очередной уровень, мимоходом интересуется, как прошёл день. Остатки они едят, едва не влипнув друг в друга боками — вампир жалуется, что ему так играть неудобно, но от себя не отпихивает. Пожалуй, иметь рядом с собой кого-то взрослого, пусть и ленивого, довольно приятно. Махиру трёт лицо, стараясь не заснуть, и выбрасывает коробки из-под рамена в мусорную корзину. На часы он старается не смотреть, с оттенком паники представляя, насколько же поздно ему нужно было прийти, чтобы мозг вырубался от каждого движения. Дядя бы такого поведения точно не одобрил. Сирота хмыкает себе под нос, сгружая две чашки из-под чая в раковину, и протягивает руку за моющим средством — в кружке Куро уже появился коричневый налёт. Пальцы хватают только пустоту, и он вспоминает, что вчера использовал остатки. Что ж, самое время расчехлять свои запасы. Махиру распахивает шкафчик над собой и виснет на дверце, выглядывая нужную бутылочку. Та стоит на своём месте — на самой верхней полке.  — Блеск, — вздыхает Сирота, меньше всего желая делать лишние движения. — Теперь за стулом идти.  — Не дёргайся, — раздаётся над ухом хрипловатый голос Куро. Махиру, конечно же, вздрагивает и разворачивается на пятках, больно сглатывая от того, что сердце ударило под горло. Вампир тоскливо вздыхает. — Ну просил же. Ты мне ноги оттоптал.  — Прости, — Махиру поспешно опускает глаза чтобы удостовериться, что хотя бы сейчас стоит на полу, а не на чужих пальцах. Грудь Куро перед его лицом поднимается и опадает — ещё один вздох, полный вселенской усталости. — Как напряжно, — вампир тянется вперёд, практически наваливаясь на него, и Махиру утыкается носом в светлую футболку. От ткани пахнет острыми чипсами и стиральным порошком, а у самого ворота — черничными леденцами. Сирота поднимает голову, и его взгляд утыкается в приоткрытые губы Куро. Алых глаз ему не видно, да и слава богу! Он слышит, как гулко, будто колокол в храме, бьётся его сердце. Куро достаёт моющее средство, но не спешит по обыкновению горбиться: его рост позволяет ему опустить подбородок на макушку Махиру или прижать того виском к своему плечу. Сирота тоже не шевелится, хотя по уму, ему бы оттолкнуть вампира, забрать бутылочку и поблагодарить, но руки не желают двигаться. В горле пересыхает так, что язык липнет к нёбу. Куро сглатывает, отчего его кадык дёргается под кожей, со стуком опуская средство рядом с рукой Махиру, и делает бесшумный шаг назад. Он прячет глаза под капюшоном, но Сироте чудятся алые блики на его щеках, будто глаза вампира горят как во время драки. Куро выходит из кухни, не дожидаясь банального «спасибо», а через пару мгновений из гостиной уже доносится звук игрового сражения. Это ненормальное событие Махиру задвигает в глубины памяти, боясь даже прикасаться к нему. Любое воспоминание о том, как Куро нависает над ним, заставляет ладони потеть. Нет, действительно, что это было? Какая-то вампирская шуточка? Сирота не знает, а потом старается не думать, только невольно вздрагивает, когда Куро, сидя на полу и заснув посреди игры, роняет голову ему на колени. Только задерживает дыхание, когда осторожно, боясь разбудить, ловит двумя пальцами прядку волос, упавшую на острый нос вампира — она мягкая, будто шёлковая, — и отводит к остальной чёлке. Его пробивает нервная дрожь, когда в потемневшем экране телевизора мелькают алые всполохи, словно Куро на мгновение открыл глаза. Ругая сам себя, Махиру склоняется над спокойным лицом и долго вглядывается в сомкнутые ресницы — те не дрожат. Значит, показалось. С этого момента Сирота начинает понимать, что двенадцать сантиметров, которые Куро прячет в ссутуленном позвоночнике и сведённых плечах — это существенная разница. Когда они стоят под фонарём, дожидаясь Лили и Мисоно, а неприятный белый свет режет глаза, вампир с унылым вздохом, будто это стоит ему титанических усилий, медленно распрямляется. Махиру хочет спросить — «зачем», — но понимает, что ему больше не нужно щуриться: Куро, без особого интереса разглядывая вход в парк, возвышается над ним, надёжно закрывая собой от фонаря. Сироте больше не нужно ходить за стулом, чтобы достать вещи с верхних полок, которыми раньше правил дядя — Куро, ворча и стеная, приходит ему на помощь, словно шестым чувством чует. Душ получается починить тоже с его участием. Правда, когда Махиру проверяет напор воды, то путает краны и их обоих окатывает горячей водой. Из-за извечной толстовки Куро практически не намокает, только трясёт головой, как попавший под дождь кот, а вот Сирота фыркает от своей глупости — перепутать краны в собственной ванной! — и пытается отжать край облепившей тело футболки. Он чувствует, что что-то не так, и поднимает голову как раз вовремя, чтобы увидеть голодный взгляд Куро, направленный на него. Вампир поспешно натягивает капюшон ещё ниже и вылетает из ванны, как солнцем ошпаренный. Это всё очень странно! Махиру краснеет до того, что веки начинает печь, едва вспоминает починку душа. Он хочет забыть тот вечер, засунуть подальше в разум и никогда не вытаскивать из подкорки, но таких воспоминаний всё больше. Они наслаиваются одно на другое, и их больше нельзя контролировать или игнорировать. Сирота хочет спросить у Мисоно или Тэцу, у всех ли хозяев и сервампов такие сложные, обжигающие сердце, волнующие отношения, но что-то подсказывает — не у всех. Только он всё так запутал, если не сказать — испортил. Это потому, что он ничего не знает о вампирах и даже контракт заключил как-то случайно? Не зная, что делать, он старается хотя бы ещё больше не усложнять.  — Всё-таки сантиметры решают, — весело замечает Махиру, когда Куро, особенно не напрягаясь, прихлопывает мухобойкой комара на стене. Вампир хмыкает, отбрасывая палку с сеточкой на диван.  — Что-то вроде того.  — Ну, раз ты это начал, — Сирота с недовольством разглядывает темное пятнышко на обоях, из которого торчат уголками шесть лапок, — то ты это и заканчивай. Я тряпку принесу.  — Не буду я ничего больше делать, — стонет Куро, показательно опираясь плечом о стену и делая вид, что вот-вот сползёт на пол, как не прожаренный блинчик. — Напряжно. А ты меня и так в хвост и гриву гоняешь. — И вовсе я тебя не гоняю, — протестует Махиру, становясь напротив и отзеркаливая его позу. Лампочка пару раз мигает, слабо дребезжит и начинает светить слабее — дурацкие скачки напряжения. Сирота морщится и переводит взгляд на Куро, от рваных «хвостов» плаща которого по полу теперь змеятся тени. Вампир смотрит на него в упор, без единого звука приблизившись так, что между их носами и лист бумаги всунешь с трудом. В красных радужках вспыхивают и горят всё ярче алые всполохи. Махиру тяжело сглатывает, но медленно поворачивается на спину, когда Куро плавно отлипает от стены и практически перетекает в другое положение — теперь тот стоит перед ним, вжимая лопатками в обои и опираясь руками по обе стороны от его головы. Лампочка мигает вновь, и света резко становится больше, больно ударяя по глазам. Сирота невольно жмурится, а когда открывает глаза, то лицо вампира прямо перед ним. Куро наклоняется ещё ниже, мех на объёмном капюшоне щекочет щёки Махиру, а прохладные губы уверенно касаются его губ. Он дёргается, рефлекторно вцепляясь в чужую рубашку, но, вспомнив пару статей из сети, приоткрывает рот. Куро так же нежно, но бескомпромиссно скользит языком ему между губ, чуть склоняет голову на бок и углубляет поцелуй. Сирота ёрзает под ним, чувствуя, как начинает кружиться голова, а коленки превращаются в вату, но вампир властно прижимает его к себе одной рукой, второй скребя по обоям. Махиру знает, что не умеет целоваться — когда бы научился? — но пытается подцепить язык Куро в ответ, проводит кончиком по его нёбу. Чужое тело пробивает такая дрожь, что передаётся даже ему. Куро поддаётся бёдрами вперёд, и Сирота охает ему в рот, когда чувствует крепкий бугор, который толкается под его член. От этого низ живота окатывает горячее возбуждение. Вампир, словно сам ощущая это, льнёт к нему ещё плотнее, пьёт последнее дыхание, не давая разорвать поцелуй и жадно вылизывая припухшие губы. Смущение заливает щёки, но Махиру больше не хочет себя контролировать, с тихими стонами хватая ртом воздух. Куро вновь и вновь подаётся бёдрами, толкаясь вздыбившейся ширинкой ему под член, и от каждого движения он едва на носочки не привстаёт. Мучительное наслаждение и предвкушение бьют в голову, а когда чужая ладонь опускается ему на ягодицы и крепко сжимает, Сирота вскрикивает от неожиданности и желания одновременно. Его голос звучит так жалобно, что он съёживается, стыдливо отворачиваясь от Куро. Тот резко отрывает его от стены, прижимая к себе, бьёт свободной рукой по выключателю, и комнату заливает темнота. Махиру и опомниться не успевает, как его подхватывают на руки. Потолок переворачивается, меняется местом то ли с полом, то ли со стеной, в ушах шумит, а перед глазами всепоглощающая чернота, и Сирота даже пугается, не чувствуя ничего под ногами. Он ухает вниз, падая спиной на диван, а сверху на него опускается тяжёлое тело Куро. Чернильная тьма рассеивается — с улицы слабо светит фонарь, — и серые тени скользят по светлым волосам вампира, его сгорбленной спине и согнутым ногам. Махиру не знает, стоит ли ему смотреть, но не может отвести взгляд, когда Куро торопливо сдирает с себя толстовку, кидает её куда-то к тумбочке и тянет футболку. Ткань сползает с его тела, обнажая живот — тени очерчивают каждую линию мышц, каждый смягчённый квадрат пресса. От этого вида член болезненно тянет, и Сирота едва не скулит, с трудом удерживая жалкие звуки в себе. — Я не готов, — шепчет неожиданно Куро. Его хрипловатый голос совсем сел и срывается в соблазнительный шёпот. Вампир склоняется ниже, блестя горящими глазами, и бормочет прямо в губы Махиру. — Правда не готов, извини. Так и не собрался посмотреть, что из смазок есть в аптеке.  — Что? — Сирота хмурится, пытаясь понять, что ему говорят, но Куро елозит бёдрами, и все связные мысли слова вылетают из головы. Это та часть жизни, с которой он никогда не сталкивался, но вампир определённо настроен на продолжение. Какое вообще тут может быть продолжение? Что и делать? Кто готов? Кто не готов? К чему? Вопросы путаются, заглушённые гулом крови в висках. Куро роется между подушками дивана, вытаскивая блестящий квадратик. Ещё несколько вылетают следом и рассыпаются по полу. Махиру смотрит на них удивлённым взглядом, не понимая, что это и откуда взялось, а потом осознание бьёт его по голове, заставляя задыхаться от смущения. Куро кусает край квадратика, дёргает головой, прихватывая показавшийся из-под этикетки резиновый круглый бок, и натягивает презерватив на средний палец. Сирота сам не понимает, как избавляется от бриджей. Ему и стыдно, и немного страшно, но Куро целует его в шею, слабо прикусывая кожу, с такой горячностью, что Махиру уже не может остановиться. Он не знает, что будет дальше, только цепляется за узкие плечи своего вампира, чувствуя, как с головки члена ему на живот стекает тягучая капля смазки. Первый палец входит медленно, но и этого хватает, чтобы его выгнуло дугой на диване. Возбуждение, тяжёлой плитой лежащее в животе, стискивает голову. Куро впивается ему в губы, снова затягивая в поцелуй, и не даёт и слова сказать, заставляя его подчиняться вёрткому языку. Тишина комнаты наполнена их хриплым дыханием и приглушёнными всхлипами. Махиру теряется от новых ощущений, едва не пропуская тот момент, когда Куро до обидного медленно вытаскивает пальцы из него, напоследок ощутимо надавив на чувствительные стенки ануса. Разъезжается молния, штаны с шорохом сползают до ступней, а потом их отправляют куда-то к футболке и толстовке. Сирота опускает взгляд и с трудом проглатывает слюну: у них разница в сантиметрах не только в росте. На голову будто подушку надели, но он ещё ловит себя на панической мысли — мне будет больно! Куро шарит рядом с диваном, доставая новый презерватив, и раскатывает тот по члену. В комнате уже не продохнуть: запах их пота и выступившей смазки забивается в нос. Махиру вскидывает взгляд на Куро с немым вопросом, но глаза того горят рубиново-красным огнём, гипнотизируя. Вампир подхватывает его под бёдра, прижимает локтем правую коленку к боку и, больно вцепившись под левую, медленно входит. Сирота, наверное, даже если бы захотел, не смог бы вспомнить ничего, что случилось позже. В его памяти отпечатывается только измученное наслаждением лицо Куро, когда тот рвано толкается в него, зажмурившись настолько, что ни единого красного отблеска не скакало по щекам. Он просыпается ранним утром, до звонка будильника. Солнце ещё не добирается до дивана, в воздухе не чувствуется жары, хотя довольно ощутим запах, вполне характерный для комнаты, в которой совсем недавно… Махиру подрывается так резко, что врезается со всей силы макушкой в подбородок Куро, прижавшего его к себе и облепившего всеми руками и ногами, благо, рост позволяет. Первое, что бросается в глаза, так это скомканная возле дивана одежда и россыпь неиспользованных презервативов. На кой вообще столько?! Второе, что бросается в глаза — это обнажённый вампир, так и не убравший одну руку с его талии, а второй потирающий подбородок.  — Ну что ты вскакиваешь? — обиженно стонет Куро. — Я же ещё сплю, — Сирота и опомниться не успевает, как его валят обратно на диван. На них даже одеяла нет, и их общая нагота, отчётливо видимая в утреннем свете, смущает до коликов. Махиру вцепляется в предплечье Куро, вне всяких сомнений желая руку тому сломать, но вампир сонно целует его в уголок ключицы, несильно царапая клыками.  — Пойдём в душ вместе, — спокойно говорит Куро, понимающим взрослым взглядом глядя из-под подрагивающих ресниц. Махиру теряется от этого, а потому упускает момент, когда вампир начинает жмуриться и выдаёт капризным тоном. — Но через пять минут! Господи, до чего же лень! Сирота слушает его нытьё и думает, что ему всё-таки нужна ещё одна медаль за терпение.