Приключения Стайлз Стилински

Прошел дождь, воздух стал более влажным. Сырость ночного города притягивала Хейла к себе. Такая погода нравилась Питеру. Шесть лет он мог только слышать бурю через окно палаты и хотеть, хоть на секунду, почувствовать капли дождя на своей сгоревшей кожи. И сейчас подставляя лицо под капли дождя и закуривая сигарету с ментолом, он наконец-то счастлив. Дверь громко хлопнула, оповещая о прибытии кого-то, но мужчина не обратил внимание. Возможно, один из его родственничков что-то забыл или кому-то из стаи (какая неожиданность) понадобилась помощь. В плюсах оборотня точно можно записать потерю страха непредвиденных гостей в доме. И хотя гость был из семьи Хейл, Питер не ожидал увидеть её. Капли прошедшего дождя капали с коротких волос на пол. Малия прошла на балкон и взяла одну сигарету. Она немного дрожала от холода. Мерзнет она постоянно, а в полностью промокшей одежде тем более. Просить плед или чай не хотелось, как и говорить. Она не знала чего хотела, приходя к нему. Просто чувствовала нутром, что тут будет не в напряг. Лофт погрузился бы в смертельную тишину, если бы её не разбавляли звуки ночного города. Громкие выкрики пьяных подростков, сигнализации машин и сирены патрулирующих машин — пьянили слух Питера и раздражали Малию. Родственники. Отец и дочь. Семья. Они? От этого Питеру посмеяться хотелось, но ситуация печальна. Они семья? Перестал он такие вещи ценить за столько-то лет. Семейка курила, не спрашивая друг друга о делах, погоде и других глупых вещах, о которых говорят, когда нечего сказать. Молчали, но словно слышали мысли друг друга. Питер не спрашивал, что случилось — знал, сегодня дата аварии. Питер не спрашивал, почему она пришла к нему — знал, что Стайлз уехала в Полицейскую Академию. Он не хотел быть в курсе всего этого, но что-то тянуло его к узнаванию девушки чуть больше, к маленькому волчонку, которого когда-то забрали у него. И сейчас они буквально соприкасаются локтями, Хейл смотрит в шоколадные глаза дочери девушки и в его голове возникает вопрос.

А что если бы?

А что если бы Талия рассказала о ней? Питер поймал себя на мысли, что забрал бы её и заботился. Точно бы не оставил этого волчонка. Он не смог бы уйти от этих глаз. Оборотень плакал бы от радости, когда она сказала бы папа. Не спал бы ночами из-за вздутия животика у дочки. Проводил бы Рождество в костюме Санты, в котором невыносимо жарко. Не отходил бы от кровати, когда его девочка болела. Даже сидел бы с множеством коротких хвостиков на голове на чаепитии вместе с мягкими игрушками. Он учил бы её самоконтролю в полнолуние. Пошел бы в первый день школы и был бы готов разорвать каждого, кто сделает его дочери больно. Учил бы её кататься на велосипеде, а после вставлял бы сломанные кости. Он знакомился бы с её первой любовью за хорошем ужином с его фирменными стейками, а не в больничном коридоре, пытаясь убить. Он бы учил её готовить и она бы научилась. Со временем, но научилась бы. Они бы гуляли холодными вечерами и после пили ужасно сваренный какао, потому что у Питера не выходит его варить. И он бы отвел её к алтарю… -Можно отвести тебя к алтарю? — вопрос вылетел сам по себе, рассекая ту границу между ними, которую они сами же и нарисовали. -У тебя есть конкурент, — произнесла Малия, смотря в его глаза. Дышать ей почему-то стало легче. Наверное, потому что придя в лофт, она надеялась услышать хоть что-то от него. Она не смогла прийти к своему папе плакаться о смерти мамы и сестры. Не хотела видеть его расстроенным, так как снова почувствовала бы себя виноватой. Малия не получила бы награду идеальная дочь и с таким хорошим человеком, как мистер Тейт, она постоянно ощущала на себе вину за это. А с Питером было проще. Он похож на неё. Они оба монстры, ранившие свою семью. Койот все глубже и быстрее вдыхает кислород, будто всю жизнь и не дышала. Слезы начинают литься сами по себе, а голос срывается в крике. Она кричит в грудь Питеру, который сжимает её в объятьях. Объятья у него холодные, скованные и только для этого момента, чисто, чтобы поддержать. Волчица все продолжает говорить, что ужасна, что монстр, что убила тех, кого любила всем сердцем и не достойна всего, что имеет. -В номинации плохая дочь и ужасный отец побеждают Малия Тейт и Питер Хейл. Аплодисменты, дамы и господа! — хочет пошутить Питер, но ничего не произносит, лишь обнимает крепче, нежнее, поглаживая мокрые волосы рукой, говоря этим «Ты не одна». Осознание бьет по голове. Он не сможет больше уйти или сделать вид, что она не его девочка. Он будет с ней и не поздно. Никогда не поздно. У них будет множество моментов отца и дочери. Да, Питер не слышал первых слов Малии, но он услышит, как она впервые назовет его папой. Питер не будет спать ночами, сидя возле неё и пытаясь охранять дочь от кошмаров, которые начали мучить девушку после смерти мистера Тейта. Ещё запарится в душном костюме Санты на рождество, развлекая внучат. Хейл не сможет побыть на чаепитии, но он будет в университете Джорджии в таком же нелепом положении, сидя перед деканом и держа в руках крохотную чашку, будто и правда из детского набора. Он наворчится, когда дочь в который раз ранят пулей из аконита. Питер устроит ужин с её девушкой и накормит своими фирменными стейками, правда ей будет не пятнадцать, а двадцать пять. Он будет учить её готовить, и она научиться. Они станут навещать семью Тейт на кладбище холодными вечерами, а после пить свежесваренный какао, которое умеет делать Тейт. Она постарается научить его делать горячий напиток, но путного ничего не выйдет. Питер Хейл отведет свою дочь Малию в белоснежном платье к алтарю. Он будет с ней, ведь никогда не поздно изменить то, что когда-то не удалось. Питер хладнокровный и язвительный, но когда-то давно нежный. К несчастью, эта черта характера выжжена огнем. Возможно ли что-то можно восстановить из пепла? Этот вопрос надо будет как-нибудь задать Малии. Хотя зачем? Ведь он больше не боится камина в нашей гостиной, а Малия больше не рычит на меня, когда я превышаю скорость. Все-таки что-то можно восстановить из праха. -Хватит сидеть за компьютером, — шепчет Малия, целуя меня в лоб, -Пошли папа приехал. -Все-равно, я ему не доверяю.