Главное - верить, а дальше все будет.

      Киллиан несся со всех ног, и то расстояние, которое надо было преодолеть, казалось немыслимо большим. Но ему плевать.       Влетая в подъезд и перепрыгивая через несколько ступенек, он добегает до заветной двери. Стараясь успокоить дыхание после такой пробежки, он поворачивает дверную ручку и, к его удивлению, дверь оказалась незаперта. Может Генри открыл ее?       Первое, что он увидел – небрежно оставленные на пороге туфли, в которых Эмма недавно шла по улице, а рядом с ними и ее красная куртка. Заходя, наконец, внутрь и закрывая за собой дверь, Киллиан неуверенно шагает в гостиную, где и замечает взволнованного Генри.       − Киллиан! – Генри бросился к нему, и Киллиан невольно прижал его к себе теснее.       − Генри, что произошло, скажи мне? Где Эмма?       − В ванной... она... − Киллиан не дал ему продолжить и кивнув головой, что все будет в порядке, пошел в ванную.       Еще мгновение и Киллиан бы столкнулся с Эммой, которая вышла из ванной, держа в руках аптечку.       Голова была опущена, но, похоже, только когда она взглядом наткнулась на ноги Киллиана, то заметила чье-то присутствие.       − Киллиан...? – она кажется была немного растеряна. Внимание быстро переключилось на ее внешний вид, и Киллиан, не найдя слов, пораженно глазел на нее.       На щеках были ссадины, которые еще кровоточили. Под левым глазом расплылся тяжелой тенью лиловый синяк, а колени и костяшки пальцев разбиты в кровь.       − Что с тобой случилось? Кто тебя избил? – внутри бушевал океан эмоций и Киллиан прилагал неимоверные усилия, чтобы держать себя в руках, но Эмма будто и не слышала его вопроса. Она смотрела на Генри, и кажется была рассержена.       − Это ты позвал его? – ее голос звучал неестественно, словно принадлежал другому человеку.       − Да. Я знаю тебя, и поэтому позвал Киллиана! Тебе нужна поддержка, я достаточно взрослый, чтобы понимать, что происходит. Ты не должна всегда быть сильной, мам.       Генри умолк, а через мгновение быстро потопал в свою комнату.       Его слова больно пульсировали в голове Киллиана. Ты не должна всегда быть сильной, мам. Это так похоже на Эмму: отталкивать близких, когда больше всего нужна помощь. Кажется, это распространялось и на Генри тоже.       Эмма не шевельнулась, застыв с аптечкой в руках.       Шагнув к ней, Киллиан забрал аптечку, и не делая резких движений, словно она сейчас взорвется, сжав запястье, потянул за собой, в сторону дивана. Он больше не задавал вопросов, ведь она все равно ничего не скажет.       Когда Киллиан начал доставать из аптечки необходимое, чтобы обработать ссадины, Эмма заговорила:       − Не нужно, я сама справлюсь.       − А я так не считаю, − спокойно ответил он, беря в руки флакон с антисептиком, − Особенно, если учесть, что ты вся дрожишь…       Краем глаза он увидел, как Эмма стиснула кулаки и обхватила себя руками, так и не разжав пальцы.       Сейчас Киллиан будто натыкался на какой-то невидимый барьер, стену, которая мешает ему понять причины ее поведения.       − Подвинься ближе, − Эмма промолчала, но выполнила просьбу, хоть и без особого желания, и, еле ощутимо коснувшись ее лица Киллиан принялся обрабатывать раны. От первых прикосновений Эмма дернулась и стиснула челюсти, видимо в попытке скрыть, что ей больно.       − Я бы понял твое поведение, будь я просто посторонним человеком. Но это же не так. Ты же знаешь, что можешь доверять мне, что можешь положиться на меня… Тебе не стоит притворяться сильной и не надо постоянно доказывать, что все у тебя хорошо, ведь это не так, − увидев, как заблестели от слез глаза Эммы, Киллиан понял, что попал в точку, − Плачь, когда хочется, дай волю чувствам, а иначе, как ты вернешь свою яркую улыбку? Эмма улыбнулась, но лишь на мгновение, пока Киллиан в очередной раз не дотронулся до воспаленной кожи, и, услышав глухое шипение, он заботливо подул на рану.       Киллиан обработал ее стесанные колени, а затем и сбитые костяшки на руках, коснувшись губами каждого пальца.       За все это время он не раз замечал какую-то невероятную тоску в глазах Эммы, и лишь надеялся, что когда придет время, она поведает ему свои секреты.       − Уже поздно, тебе лучше поспать… − нарушая молчание, заговорил Киллиан.       − А ты…?       − Я никуда не уйду сегодня, нравится тебе это или нет. Посплю на диване, − Киллиан не мог оставить её, не мог позволить, чтобы стены вокруг ее сердца стали еще выше.       Выдавив улыбку, Эмма поднялась и достала постельное бельё и, на мгновение задержав на Киллиане взгляд, ушла к себе в комнату.

***

      До глубокой ночи Эмма хлопотала на кухне, прибирая все. Но каждую минуту ее тело находилось в напряжении, словно ожидая нового удара со спины, как в очередной раз мужская рука схватит за волосы и с силой оттолкнет.       Эмма не могла понять саму себя. Почему она, как последняя дурочка, терпит такое отношение? Почему не уйдет от этого человека?       Да, в начале ей казалось, что быть с Нилом − сказка, сплошная романтика и даже любовь. Но, со временем начинала понимать и видеть, что это не так. Нил Кэссиди не просто торгует запрещенными вещами. Он торгует крадеными предметами искусства и зачастую никогда не идет на мелкие дела.       Чего только она не узнала за те четыре года, что провела с ним. Он занимается подделыванием брендовых вещей, торгует оружием и наркотиками. Если коротко − делает все, за что обещана большая сумма денег.       И самое удивительное то, что его ни разу не поймали ни полиция, ни федералы. Нил всегда в курсе, когда ему садятся на хвост, и, словно играясь, делает вид, что они почти поймали его, но в последний момент ускользает.       Смелость, азарт, или отсутствие чувства самосохранения – нельзя было понять, что им руководит в такие моменты.       Эмма вспоминала, как он начинал ее обучать всем хитростям, радуясь, что из нее выйдет прекрасная мошенница. Он передавал ей свой богатый опыт, пока она не узнала, что беременна. Это и разрушило все планы, ведь Нил не просто так натаскивал ее.       И когда Эмма наотрез отказалась делать аборт, он вспылил и долгое время не общался с ней, но она ни секунды не пожалела о своем решении.       После рождения Генри, Нил словно переменился. Стал другим. И буквально спустя год после родов, он стал систематически избивать ее.       От осознания, что она приняла неправильное решение, что она ошиблась в человеке, наворачивались слезы, и где-то внутри липким тянущим комком поселилось отвращение к самой себе.       Словно сквозь пелену, начал доносится плачь сына, которому, кажется опять снился кошмар.       − Он достал реветь! − яростно взревел Нил.       − Он ребенок! Оставь его в покое!       − Он меня достал! – чувствуя его зловонное дыхание, Эмма попятилась назад от него, − Ему нужно всыпать хорошенько, чтоб неповадно было…       − Ему, черт возьми, всего три года! – видя, как Нил продолжал направляться в комнату к сыну, который уже притих, Эмма не могла себя остановить. Она могла стерпеть то, как он ее избивал, но не то, что он хочет ударить маленького ребенка. Даже тот факт, что он напился до невменяемого состояния, не оправдывает его.       Хватая его за руку, она со всей силы, на которую была способна, отталкивает его от дверного проема.       − Ты пожалеешь, Эмма! – взвыл он.       − Я не позволю тебе даже пальцем прикоснуться к моему сыну! – Эмма сейчас остро понимала, что будет стоять горой, лишь бы защитить Генри.       − Он и мой сын, не забывай!       От резкого удара Нила, у Эммы подкосились ноги, и она, влетев спиной в стену, сползла на пол. Нил отшатнулся и развернувшись поплелся в комнату.       Сидя на полу кухни, опираясь о стену, Эмма ощущала, как болезненно пульсирует скула и тянет поясница. Не имея сил сдерживать нахлынувшие эмоции, она разрыдалась, и не сразу поняла, что ее трехлетний сын видел все это.       Маленький Генри потопал к сидящей на полу маме, что горько рыдала, и маленькой ладошкой постарался вытереть слезы с ее щек. Такой жест заботы от маленького ребенка заставил ее разрыдаться сильнее, предварительно прижав к себе Генри, который обхватил ее шею маленькими ручонками.       Плача на кухне, Эмма понимала, что так дальше продолжаться не может. Ради сына нужно изменить все к лучшему.

***

      Эмма проснулась от собственного крика, задыхаясь в темноте спальни. Она не смогла сдерживать слез, которые долго копились внутри. Этот кошмар был слишком реальным. Ей казалось, будто она вновь оказалась в прошлом.       В комнату ворвался Киллиан, что вначале только еще больше напугало ее, и он тут же бросился к Эмме.       Он не говорил ни слова, будто все понимал и так.       Прижимаясь к груди Киллиана, ощущая, как крепко он ее обнимает, Эмма успокаивалась.       Когда она задышала ровнее, Киллиан аккуратно, будто боясь причинить боль, вытер оставшиеся на щеках дорожки слез и нежно поцеловал ее в макушку.       − Расскажешь? – тихо спросил он.       И к собственному удивлению, Эмма стала рассказывать про свой до жути реальный сон, которым на деле являлось воспоминание из прошлого.       Киллиан слушал, не перебивая, а когда она закончила, то стал шептать успокаивающие слова, а Эмма вцепилась в него еще сильнее, до одури боясь того, что он может уйти.       − Я никуда не уйду, − он будто зная, о чем она думала, лег рядом.       Последнее, что Эмма помнила из сегодняшней ночи, как заснула, уткнувшись прямо в шею Киллиану, чувствуя себя в безопасности.