Трое

Если бы кто-то случайно заглянул к ним в дом, то сперва решил бы, что застал пасторальную картину семейного счастья: жена стоит у плиты, готовя праздничный ужин, а муж и… близкий родственник посильно помогают ей. Правда, тут же этот кто-то скривился бы от мерзостного запаха, похожего на тот, что бывает после грозы, только гораздо сильнее и с явной примесью аммиака. На самом деле, на плите в кастрюле топился парафин, а порошок на столе, похожий на муку, был смесью концентрированных азотной и соляной кислот с пентаэритритом – они готовили ТЭН, одну из самых мощных взрывчаток, потому что только её силы хватит, чтобы разрушить храм. Пару часов назад, как только Елена подвела угнанный катер к пирсу рядом с их бунгало, она первой сорвалась с борта и исчезла внутри дома, - вернулась почти сразу, уже в рубашке и джинсах, которые она застегивала на ходу: - Я поеду на Гуам – он ближе всего и достаточно большой, чтобы можно было без проблем достать то, что нам нужно, - она нервно улыбается – сказывается кипящий адреналин в крови. – К рассвету доберусь туда, и здесь буду уже через пару часов. - А что именно нам нужно? – Сэм непонимающе смотрит на неё. - Ингредиенты для взрывчатки. Как ты правильно заметил, Сэм, у нас её нет, значит, её надо из чего-то сделать. - Она права. Этот рецепт я нашел перед тем, как отправится искать Ирам Многоколонный, знал, что когда-нибудь пригодится, - с этими словами Нейт достает сложенный вдвое клочок из нагрудного кармана рубашки Елены – на самом деле, это его рубашка, но сейчас никому нет до этого дела, - и демонстрирует его Сэму. Возвращая рецепт на место, Нейт задерживается ладонью на плече Елены, несильно сжимая пальцы, и заглядывает ей в глаза. – Будь осторожна. Я оставил винтовку на всякий случай. Она кивает, быстро целует его и Сэма на прощание и уходит в кабину катера, который тут же начинает рычать включенными двигателями, разворачивается и, окатив их тучей соленых брызг, быстро исчезает на горизонте. Мокрую одежду они запихивают в мусорный бак вместе с бирюзовым платьем Елены, которое та бросила на пороге. Пока Нейт вытаскивает из сумки чистую смену, он невольно косится на сушащего волосы полотенцем Сэма – тот стоит к нему спиной, и три шрама от пуль царапают взгляд хуже наждачной бумаги. Хотя прошло уже два месяца с тех пор, как старший вернулся из мертвых, Нейт так и не привык к этим меткам. Он поспешно отводит взгляд, когда Сэм поворачивается к нему, и даже слегка краснеет, как будто его застали за чем-то предосудительным. Пока Сэм одевается, Нейт уходит на кухню готовить кофе; ему не хочется возиться с зернами, но другого в доме нет, поэтому приходится достать ручную мельницу, поставить на плиту старую потрескавшуюся турку и начать готовить их. Турки не хватает даже на половину чашки, и Нейт невольно чертыхается, понимая, что один с завтраком не справится; он просит, едва заслышав шаги брата за спиной: - Сэм, можешь приготовить что-нибудь из еды? Когда начнем делать взрывчатку, это будет уже невозможно, а ещё сутки на голодный желудок ни один из нас не продержится. Судя по грустному вздоху, Сэм просьбе явно не рад: - Ну… Я давно ничего сам не готовил. В тюрьме это не нужно было, сам понимаешь, а Рейф держал меня на сухпайке, так что… Не уверен, что могу. - Да ладно тебе, - фыркает Нейт, - ты всегда мог из подручных продуктов сообразить что-то вкусное, у меня так никогда не получалось. Правда, не знаю, что тут есть – обычно в такие курортные бунгала свежие продукты привозят за день до приезда гостей, но мы заявились на неделю раньше, так что… Ну, какие-нибудь консервы должны быть. Ответа он не слышит, но отвернуться от кофе не может – иначе убежит – поэтому, когда очередная порция отправляется в чашку, Нейт оборачивается, но брата нигде не видит. - А ты прав, - слышится приглушенный голос откуда-то из кладовой, и младший с интересом заглядывает туда – оказывается, Сэм с головой зарылся в шкафчик и теперь чем-то шуршит. – Тут… э-э-э, пара пакетов лазаньи, банка говяжьих консервов и зеленый горошек. Вынырнув из него, он извлекает на свет продукты, сгребает их в охапку и идет на кухню, а Нейт следует за ним, как привязанный; он наблюдает, как Сэм достает с полки кастрюлю, срывает верх упаковки с лазаньей, высыпает её, добавляет воды и консервы – его движения неуверенные, скованные, как будто он действительно забыл, как это – стоять у плиты. Нейт смотрит на его спину, и на эту картинку, как полупрозрачная калька, накладывается воспоминание, полустертый кадр из прошлого: они только что сбежали из Нью-Йорка, пережидают в каком-то дешевом гостиничном номере, и Сэм вот так же разогревает ему какой-то готовый обед, который, кажется, даже пахнет, как сейчас эта лазанья. Нейт не может удержаться, обнимает брата сзади и зарывается носом ему в волосы. Спина Сэма тут же напрягается, и младший непонимающе спрашивает: - Ты чего? - Будешь меня отвлекать – я все испорчу. - Хорошо-хорошо, - Нейт улыбается и отпускает старшего, снова берясь за турку. Через полчаса они уже уплетают получившийся суп – он оказывается острым из-за бутылки соуса, найденной Сэмом в той же кладовке, на которой не было никаких надписей, но зато из неё приятно пахло пряностями, - и Нейт смеется над какой-то историей старшего из его жизни в тюрьме, но смеется как-то ненатурально, потому что на самом деле ему совершенно не весело. Он чувствует, как в сердце вцепляется когтями холодный, липкий страх; они трое опять ходят по лезвию бритвы, но теперь виноваты оказались все вместе, и все рискуют потерять друг друга – он не хочет об этом думать, но слишком хорошо знает, чем в итоге все может закончится. На глаза наворачиваются слезы, и Сэм обеспокоенно спрашивает, что случилось; Нейт улыбается, трет ладонью веки и говорит, что остринка в горло попала. Закончив с завтраком, Нейт составляет тарелки в раковину, берет чашки с кофе и садится на диван рядом с Сэмом. Какое-то время они молчат, слушая шум прибоя за окнами и наблюдая, как поднимающееся из воды солнце очерчивает листья пальм, - иллюзия мира, за которую они отчаянно цепляются, чтобы не сорваться в панику. Сколько Нейт себя помнил, он всегда так делал, и этому приему, как и многим другим, его научил старший. Он не мог представить свою жизнь без него – а потом случилась Панама, дни потеряли краски и смысл, и он перестал жить, просто существовал. Только однажды ради эксперимента позвонил одной журналистке с предложением обменять сенсационную находку на спонсирование его экспедиции – вообще-то он знал, какой там будет риск, и шел на него в надежде, что шальная пуля пробьет ему череп. Елена появилась, чтобы вернуть ему его жизнь, и он правда был счастлив все те годы, что она провела рядом с ним. До тех пор, пока Сэм не вернулся из мертвых, и не поставил его перед выбором – уехать с ним или остаться с Еленой. Наверное, если бы Нейту тогда хватило храбрости притащить Сэма к ним в дом и рассказать жене все, как есть, не было бы этих изматывающих его сердце и разум терзаний, не было бы ненужной лжи, его брак не оказался бы на грани разрыва… Миллион этих «бы». И главное из них – они могли бы не понять, что созданы друг для друга, все трое, и сейчас это кажется Нейту самым страшным. Он поворачивается к Сэму, кладет ладонь на его плечо, словно убеждаясь, что тот настоящий, реальный, из плоти и крови, и тихо шепчет: - Я испугался, что мы потеряли тебя там, - он точно не знает, что имеет в виду – лайнер мадам Вонг, Либерталию или всю их жизнь; Сэм в ответ дергает уголком губ: - Не все так плохо, Нейт. Младший понимает это умом, но чувствам будто мало; он соскальзывает ладонью с плеча брата на грудь и легко трет сквозь ткань мускулы, наслаждается тем, как они сокращаются под прикосновением. Придвигаясь ближе, Нейт ищет губами губы Сэма, - тот поворачивается к нему, но не отвечает на поцелуй, и даже как будто пытается уйти; а потом и вовсе обхватывает его лицо ладонями и отстраняет от себя с едва слышным: - Нет. - Что? – Нейт сбит с толку, поэтому хмурится. – Не хочешь? - Не в том дело. Нейт… - старший вздыхает. – Я думаю, в словах мадам Вонг была доля истины. - О чем ты? - Жить втроем – это… - Сэм отпускает его и сцепляет пальцы. – Это ненормально, Нейт. - А трахать младшего брата – это вполне в рамках, так, что ли? – усмехается младший. - И это тоже, - выражение лица Сэма из серьезного превращается в страдальческое, и Нейт понимает, что свести все в шутку не получится. Он тоже становится серьезным: - Сэм. Она была неправа. - Но даже сейчас, Нейт! – восклицает Сэм, но глубоко вдыхает и продолжает более спокойным тоном. – Мы ведь обманываем Елену. - С чего бы это? – искренне удивляется Нейт. – Она с самого начала о нас знала – ну как с начала, как я ей все-таки про тебя рассказал. И, если мы сейчас займемся сексом – для неё это не будет обманом, точно так же, как вы не обманывали меня тогда, в Кумамото, когда выперли доставать дневник Мэри Рид. - Я думал, ты не знал. - Боже, Сэм, - Нейта аж трясет от смеха, и он упирается лбом в плечо брата. – Во-первых, это сразу было видно, а во-вторых, Елена мне в красках все расписала. - Когда успела? - Пока добирались до Роты. Кстати, мы тогда тоже занимались сексом, если тебя это утешит. Она сидела вот так, - Нейт с хитрой ухмылкой перекидывает через него ногу и усаживается так, что его стояк плотно прижимается к животу Сэма, - и рассказывала. И это очень, очень возбуждало. - Да, я уже понял, - наконец-то на лице старшего появляется что-то, похожее на улыбку; он ведет большими пальцами по позвоночнику Нейта и просовывает руки под ремень штанов. – Так что, думаешь, нам можно? - Нужно, - счастливо кивает Нейт и не успевает вдохнуть – Сэм прижимается к его губам в голодном поцелуе, грубо проникает в его рот, и у Нейта сразу начинает кружится голова. Он вцепляется пальцами в волосы брата, пытается бороться с ним, но сдается и покорно принимает поцелуй, только слегка задевая зубами его язык, чтобы сильно не наглел. Руки старшего перемещаются вперед – он коротко поглаживает его член сквозь джинсы, и Нейт невольно стонет и ерзает, задницей чувствуя, как твердеет плоть Сэма. Им приходится разорвать поцелуй, чтобы Нейт смог стянуть с себя футболку – когда он задирает руки, пытаясь выпутаться из ткани, Сэм пользуется шансом и обхватывает губами твердый сосок, потирая другой большим пальцем. У Нейта по коже бегут мурашки, он охает и выгибает спину; Сэму приходится прижать его к себе другой рукой, чтобы они не рухнули с дивана. Младший снова сжимает его волосы в руке и заставляет оторваться от груди, лижет его губы и жарко выдыхает, а потом слезает с коленей, чтобы снять джинсы. Пока он возится с ширинкой и вытягивает ноги из штанин, Сэм успевает дотянуться до дорожной сумки и выудить оттуда смазку; Нейт хочет забрать, но Сэм смотрит на него такими глазами, что младший пожимает плечами. Хочет сам – он совсем не против. Он снова садится сверху и поводит бедрами, дразня Сэма. Холодная липкая жижа льется ему на копчик и стекает между ягодиц; Нейт вздрагивает, но продолжает увлеченно целовать шею Сэма, особенно нарисованных на ней птиц – ещё с тех пор, как он впервые их увидел, все никак не может отделаться от мысли, что они как опознавательные знаки, куда целовать. Он жмурится и тихо стонет, когда сколькие пальцы оглаживают сжатый анус, и непривычно высоко взвизгивает, когда один проникает внутрь; Нейт ждет продолжения, но его нет, и, открыв глаза, он видит полный тревоги взгляд Сэма: - Все в порядке? - Да, продолжай, - шепчет Нейт, пытаясь расслабится. Вроде бы помогает – палец Сэма скользит в нем свободнее, глубже, и, наконец, задевает простату. От этого по телу прокатывается горячая волна возбуждения, а из горла вырывается неприличный стон. Нейт слышит голос брата как будто через вату: - Оно? - Да-а… - стонет Нейт, и тут же понимает, что сделал это совершенно зря, потому что Сэм начинает беспощадно давить на эту точку, заставляя его содрогаться от удовольствия. Хотя от неприятного тянущего ощущения, когда в него входит второй и третий палец, Нейта это не спасает; он шумно дышит, закусывает губу и двигает бедрами навстречу Сэму, чтобы тот не вздумал опять остановиться. Он опускает руку, чтобы отвлечься, расстегивает джинсы брата, высвобождает его член и нетерпеливо гладит, размазывая выступившую смазку. Сэм низко стонет ему прямо в ухо: - Боже, Нейт, там так тесно. - Давно… с парнями… не было, - с трудом выговаривает Нейт, пытаясь вдыхать и выдыхать в одном ритме с движениями брата. Когда в животе начинает сворачиваться знакомое напряжение, он тянет руку Сэма: - Давай. Тот согласно кивает и наклоняется к сумке, но роется в ней слишком долго; Нейт недовольно ерзает, сжимая член Сэма, но брат в ответ только рычит: - Черт, презервативов нет. - Ох, да, они как раз по пути сюда и закончились. Хрен с ними, давай так, - желание становится острым, практически невыносимым, когда он произносит это; Нейт выгибается и протяжно стонет: – Сэ-э-эм… Уговаривать старшего не нужно – он прижимает Нейта к себе, помогает ему приподняться и приставляет головку члена к растянутой дырке. Они оба стонут, когда Нейт двигает бедрами, насаживаясь сразу до конца, и сжимают друг друга в объятьях, привыкая. Когда тянущая боль успокаивается, младший на пробу слегка приподнимается и опускается обратно; Сэм сдавленно выдыхает и впивается пальцами в задницу Нейта так, что наверняка останутся следы. Эта мысль Нейту нравится, так что он прочнее упирается руками и коленями в диван и начинает двигаться всерьез, с наслаждением ощущая, как Сэм толкается ему навстречу. Мышцы бедер очень скоро начинают дрожать от перенапряжения, Нейт пытается сосредоточится, но движения все больше выходят косыми и рваными, и в конце концов он понимает, что больше не может подняться. Он рычит, злится, но ничего не может с собой поделать, - у него просто нет сил. Сэм нежно целует его и спрашивает: - Сменим позицию? Нейт только молча кивает, кусая губы от досады, но быстро об этом забывает, когда Сэм осторожно укладывает его на спину и прижимает всем своим весом сверху. Младший вцепляется пальцами в его спину, обнимает ногами талию и сорвано стонет, когда старший начинает сильно и быстро толкаться внутрь него. Этого слишком много и, вместе с тем, недостаточно. Они столько потеряли, целых пятнадцать лет жизни Сэма не было рядом, не было его красивых рук, завораживающих карих глаз, которые сейчас совсем черные от возбуждения, его потрясающего члена и идиотских шуток про пиратов и их сокровища. Нейту жжет глаза, когда он думает об этом, но Сэм – он здесь, рядом с ним, он в нем, наконец-то… В голове шумит, горло болит от крика, и Нейт не знает, ему так хорошо потому, что он уже кончил, или потому, что только собирается. Он ловит руками лицо брата и глубоко целует, совершенно теряя осознание реальности от нехватки кислорода – возвращает его гортанный крик Сэма, когда он сжимает его, толкнувшись последний раз, и замирает. Нейт тянется к своему члену, и он все ещё твердый, но ему хватает всего пары движений, чтобы кончить. Сэм выскальзывает из него – Нейт невольно вздрагивает, чувствуя, как по бедру стекает теплая сперма, - и укладывается на краю, как обычно они делали, когда были детьми; он засыпает сразу же, а вот Нейт не может, хотя ему очень хочется. Вместо этого он просто дремлет, плотно прижимаясь к груди брата и водя кончиками пальцев по его руке. Его будит рев двигателя с моря: Нейт мгновенно сбрасывает с себя блаженную дрему, хватаясь за пистолет, но тревога оказывается ложной – это вернулась Елена. Она влетает в дом как раз в тот момент, когда Нейт, выпутавшись из рук Сэма, подбирает с пола свою одежду, и ухмыляется, рассматривая подсохшие потеки спермы на животе, искусанную шею и спящего на диване старшего. Когда она подходит, Нейт обнимает её за талию, прижимая к боку, и легко целует; Елена, кивнув на Сэма, спрашивает: - Было весело? - Ага. - Сопротивлялся? - Да, немного. Но ты же знаешь, я очень убедительный, - он игриво тянет её зубами за мочку уха, и Елена смеется – устало, но искренне. – А как ты? Погоня была? - Нет, как ни странно. За ингредиентами только пришлось побегать дольше, чем я рассчитывала. Никогда бы не подумала, что простую соль азида натрия нельзя найти в химических магазинах. Она наклоняется и будит Сэма поцелуем, но тот, вместо того, чтобы подняться, утягивает её на диван и долго не отпускает, - Нейт успевает сходить в душ, вернуться и обнаружить, что Елена сидит на лице Сэма и протяжно стонет. Зрелище такое жаркое, что Нейт чувствует, как дергается член, хотя искренне считал, что после такого бурного секса ему не будет хотеться как минимум неделю; он садится рядом с ними, обнимает ладонью лицо Елены и целует её, мешая дышать, сглатывая её стоны. Елена почти срывается в крик, когда он отпускает её губы и кусает за шею, лаская грудь рукой; скоро её тело ощутимо встряхивает оргазмом, так, что им обоим приходится обхватить её руками, чтобы она не рухнула вниз. Елене стоит немалого труда отдышаться: - Вы меня в гроб загоните. Я же голодная, как черт, а для таких упражнений и подавно, - в подтверждение этим словам её живот издает громкое урчание. – Ну вот! Она проглатывает свою порцию острого супа в одно мгновение – с учетом того, что братья оставили ей немного больше, чем съели сами, - пока Нейт и Сэм тащат с катера бутылки с кислотами, растворами азида натрия и аминокислого свинца, кусок парафина и завернутый в упаковочную бумагу брикет пентаэритрита. Солнце уходит в зенит, когда они начинают готовить. Как только небо темнеет до иссиня-черного, Елена берет сумку с оружием, а Сэм и Нейт осторожно подхватывают взрывпакеты; вооружившись, они выходят в ночь, не зная точно, есть ли у них шанс вернуться.