Работа над ошибками

- О, Боря! - удивился Ионов, когда на пороге своей квартиры вновь увидел Тарасова. – Чего это ты такой счастливый? - Я развёлся, - ещё шире улыбнулся он. - Ну, поздравляю! – протянул ладонь для рукопожатия Василий. – Я так понимаю, это ненадолго? - Правильно понимаешь, а где Умка? - Так они это… с Мурой ушли… - почесав затылок, ответил парень. - Куда? - Ну ты спроси лучше у неё, я пообещал ей не говорить. - Вась! Ну что опять за тайны?! - Это не тайна, просто Ума попросила. Сказала, что потом сама тебе всё скажет, - отмахнулся Ионов.        Достав из кармана телефон, Борис, поглядывая на друга, набрал номер девушки. Трубку, как назло, никто не брал. - Я надеюсь, ничего криминального? - Абсолютно ничего! – тут же закивал он. - Ладно, разберёмся! Слушай, мне тут помощь твоя нужна… - Олесь, ты уверена? Может не надо? – последний раз спросила Мурашова, когда они с подругой заходили в больницу. – Пусть всё идёт так, как идёт. Возможно, Рите и вправду не стоит знать, как ты замешана в этой истории. - Я так больше не могу. Устала всем врать, а ей – особенно. - Может потом? Ты беременна, вдруг переволнуешься опять?! - Поверь, восемь месяцев я не выдержу ждать, - хихикнула Уманова у палаты. - Тарасов меня убьёт, - покачала головой Женька, боясь представить, что будет, когда он узнает.        Постучавшись, Олеся приоткрыла дверь и заглянула вовнутрь. В комнате находилась одна Рита, меняющая постельное бельё на кровати сына.        «Что ж, может оно и к лучшему», - подумала Ума, едва заметно улыбнувшись.        Женщина так и замерла с пододеяльником в руках. Она стояла, не шевелясь, и смотрела на гостей. Все слова, что крутились до этого момента в мыслях, всё то, что она планировала сказать Уме – всё исчезло в миг. Вновь тысячи вопросов, ответы на которые очень хочется узнать, но, памятуя слова Бориса Андреевича, Кошкина не хотела ещё раз нервировать девочку – она и так слишком много натерпелась. - Привет! – подала голос стоявшая позади всех Мурашова, прервав давящую тишину. - Добрый день! – улыбнулась Рита, тщательно спрятав все переживания. - Как у вас дела? – поинтересовалась Евгения, поняв, что Леся всё ещё погружена в свои мысли. - Всё лучше и лучше! Максим на процедурах с Батей, а я вот – наслаждаюсь последними денёчками в компании сына. - Почему последними? - Ну так с понедельника на работу! Хотя Борис Андреевич пообещал, что я смогу по необходимости уходить раньше, но только с условием, что всё будет сделано к срокам, - благодарно улыбнулась Кошкина. - Вот всегда знала, что Тарасов – мировой мужик! – рассмеялась Мура. – Всем поможет, всех спасёт! - Ты тоже его знаешь? – удивилась Рита. - Ну так он – будущий муж моей подруги! Я с этими двумя столько нервов потратила, столько седых волосков себе нажила, что порой даже не знаю, радоваться ли мне, что мы знакомы, или нет… - Ума, это правда? – спросила женщина, обратившись к до сих пор молчавшей девушке. - Да. Теперь думаю, что да. - Это ты про него мне тогда в кафе рассказывала? - Именно. - Значит, теперь ты счастлива? – искренне улыбнулась Кошкина. - Рит... Я не буду счастливой, пока не расскажу тебе кое-что, - начала Уманова, собравшись с мыслями. - Погоди, - перебила её женщина. – Я знаю, о чём пойдёт речь.        Заметив, как девушка приподняла от удивления брови, Кошкина кивнула. Они подумала об одном и том же. - Об аварии. О том, что ты ехала вместе с тем парнем, Михаилом, кажется. О том, что ты успела проскочить перед моими родными в последний момент. О том, что ты продала машину, чтобы найти нам деньги на операцию. Я всё знаю, Лесь.        Уманова задрожала, словно лист на ветру. Сердце упало в пятки и, кажется, вот-вот совсем перестанет биться. Господи, как же страшен этот разговор… - О-откуда? – заикаясь, спросила она. - Вчера ко мне днём приезжал Борис Андреевич. Он всё и рассказал. Волнуется за тебя очень ... - Боря был здесь? – переспросила Мура, вспомнив, как Тарасов оставил её сидеть с Умановой, а сам куда-то умчался. - Да, - кивнула Рита. – Он сказал, что Ума сильно переволновалась из-за всей этой ситуации, вот он и приехал. Хотел защитить её от меня, боялся, что я буду на неё кричать, поэтому и решил принять удары на себя. Олесь, он тебя очень любит, - губы женщины расплылись в чуть заметной улыбке. – Но я хотела сказать о другом. Точнее спросить. Борис Андреевич сказал, что ты называешь себя «убийцей», это правда? - Рит, я виновата перед твоей семьёй… Из-за меня произошла эта авария… Я и подумать не могла, что всё закончится так, - сбивчиво говорила Уманова, спрятав лицо в ладошках. - Леся, - не дав ей договорить, сказала Кошкина. - Ты не должна так себя называть! Ты не убила. Ты спасла.        В палате повисла тишина. Мура сидела в кресле и с силой сжимала свои кулачки, стараясь не предаваться эмоциям. Уманова подняла на Кошкину покрасневшие глаза, не понимая, о чём она говорит. А Рита мысленно старалась подобрать нужные слова, которые выразили бы всё то, что она сейчас испытывает. Слишком много нужно сказать, но лексикон, как назло, исчез. Из коридора больницы слышался детский смех, чьи-то шаги, а в этом помещении реальность словно застыла. - Лесь, ты зациклилась на том, что произошло много месяцев назад, когда случилась авария. Я не знаю, честно, что обычно говорят в таких ситуациях, но мне кажется, что прошлое есть прошлое, его не исправить, его не изменить. Да, мой сын попал в больницу, да тогда не было понятно, выживет ли он вообще, потом был вопрос о том, сможет ли он ходить. Мне тогда казалось, что я прошла все круги ада. Когда врачи проводили консилиумы, озвучивали мнения, предположения, настаивали на операциях, а я сидела и слушала всё это, мне казалось, что конца этому никогда не будет. Что вся наша оставшаяся жизнь пройдёт в больнице, в лечении и, что самое ужасное, мой ребёнок будет прикован к койке и инвалидной коляске. Не скрою, я проклинала всех, кто лихачит на дорогах, кто не соблюдает правила. Хоть это и не правильно, но я радовалась смерти того парня – эта новость стала для меня каким-то оплотом справедливости в этом мире. Знаешь, сколько раз у меня опускались руки за это время? Видеть своего ребёнка перебинтованного, не двигающегося, не улыбающегося… Господи, да я никому такого не пожелаю! Сердце кровью обливалось, когда он спрашивал: «Мам, когда я буду ходить?», - а я не могла ему сказать ужасную правду. Да, Батя, конечно, поддерживал нашу веру в полное выздоровление, но я-то точно знала, что шансов у нас не много. А потом появилась ты! Лесь, ты не испугалась трудностей, ты не убежала! Да, наверное, если бы я сразу узнала, почему ты нам пытаешься помочь, я бы, скорее всего, на тебя бы наорала и прогнала. Но ты... ты повела себя по-другому. Одно дело – помочь деньгами, другое – морально. Ты спасла моего сына! Ты спасла меня! Максим начал улыбаться, у него появилась мечта, ты словно вдохнула в него вторую жизнь! Он грезит о футболе, у него есть цель, он теперь сражается со своей болезнью и рвётся на процедуры! И я благодарна тебе за это! Совершать ошибки могут все, а признавать и исправлять только единицы… Оставь всё это в прошлом. Работа над ошибками проведена, тетрадь закончилась. Давай возьмём новую, а об этой забудем, как о страшном сне? Я ни в чём тебя не виню.        Почти не моргая, Олеся смотрела на женщину, внимала её словам и не верила, что это правда. Разве можно столько натворить и не встретить осуждения в глазах той, кому принесла она столько боли и страдания? Разве можно простить человеку такую смертельную ошибку? Кажется, Уманова уже давно ответила на все эти вопросы твёрдым и безапелляционным «нет». Однако Рита считала по-другому: важен не столько сам факт совершения ошибки, сколько то, что следует после неё – побег или исправление. Только выбрав второй вариант, человек получает шанс. Шанс на прощение. - Мы с Максимом очень тебя любим, - тихо, но с улыбкой добавила Кошкина. - Ритка…        Подскочив с места, Уманова бросилась к женщине. Крепко обняв её, Олеся уже не сдерживала слёз. Сложно описать, что чувствовали они в этот момент. Вихрь эмоций переполнял изнутри, ощущение безграничного счастья от осознания того, что между ними больше ничего не стоит, они стали ближе и родней. Как уж тут не радоваться? Теперь все невзгоды остались в прошлом, теперь всё будет хорошо – у обеих не было никакого сомнения, что всё им по плечу. Рита и Олеся появились в жизни друг друга в тот момент, когда обеим это было необходимо. Ума наконец-то обрела внутреннее спокойствие, сумев полностью распрощаться с аварией почти годовой давности, а Кошкина вновь видит горящие огоньки в глазах сына – больше ей и не надо, главное – знать, что с ребёнком всё будет хорошо. - Женька? - позвала её Маргарита, заметив, что девушка так и сидит в кресле, улыбаясь и смахивая слёзы.        Не медля, Мурашова подошла к ним. Она и сама не могла не нарадоваться за друзей. Неужели все мучения её лучшей подруги закончились? Неужели теперь начнётся новая жизнь и для них с Котом, и для Олеси с Борей, и для Риты с Максимом? Не верилось! После всего того, что пришлось пережить этим людям, после всех трудностей, что были на их пути к счастью, после стольких переживаний долгожданные изменения осознаются не сразу. - Рит, позволь мне ещё кое-что для вас сделать? – робко попросила Уманова, отстраняясь от женщины. - Лесь, мы же договорились оставить всё в прошлом? - Пожалуйста… - Ума, ты и так оплатила операцию в Германии! - Рит, дай ей сказать. Она всё равно не успокоится, - махнула рукой Женька, прекрасно зная свою подругу. - Что ты хочешь сделать? – всё-таки прислушалась она к Муре. - Я знаю, что вам сейчас негде в Питере, жить. Ты устроилась на работу, Максима после выписки нужно будет на обследования возить… - Только не говори, что ты квартиру нам хочешь купить! – остановила её женщина. - Да, - кивнула Леся. – Я понимаю, что ты сейчас будешь отказываться, говорить, что её можно и снимать, но, Рит, вам с Максом ещё понадобятся деньги, прибереги их. Я возьму на себя все расходы, тебе нужно будет только подобрать вариант. - С ума сошла?! – прикрикнула Кошкина. – Ни за что! - Рит… - Нет! - А где вы жить-то будете? - У меня, - раздался мужской голос со стороны двери.        Оказывается, Булатов успел как раз к началу этого квартирного спора. Оставаясь, на удивление, незамеченным, он мысленно усмехнулся прозвучавшему предложению – как только Ума могла подумать, что Кошкина согласится на это? Рита и чужие деньги – это понятия слабо совместимые, или совместимые, но только при острой необходимости. А тут! Сколько сейчас квартиры в Питере стоят? Миллионов шесть-семь? Олеся ведь навряд ли планирует купить жильё на окраине города! Маргарита ни за что не примет такой «подарок» - и не важно, халупа на периферии, или новостройка в центре – вывернется наизнанку, лишь бы самой заработать и ни от кого не зависеть. - И ты туда же?! – воскликнула Кошкина, глядя на мужчину.        Булатов закрыл дверь и подошёл к ней. Он видел, как в её глазах отразилось непонимание. - Рит, выходи за меня замуж? – улыбнувшись, предложил он.        Давно влюбился в эту сильную женщину. Давно уже она стала частью его жизни. Её проблемы воспринимал как свои, за Максима волновался как за родного. Сердце сжималось каждый раз, когда он видел, как из серых глаз текут слёзы, радовалось – когда видел улыбку на прекрасном лице. Прав был Гросс, когда говорил о том, что для Ивана они уже стали семьёй, пусть мужчина тогда над этим посмеялся, но потом с каждым днём всё чаще и чаще вспоминал слова немца. Но теперь всё зависит от Риты. Пустит ли она его в свою жизнь и в жизнь Максима не как врача, а как мужа и отца? - Что? – переспросила женщина, когда первый шок от вопроса прошёл. - Ты выйдешь за меня замуж? – повторил Булатов.        Вот так в один момент человек может или всё потерять, или всё обрести. Жизнь – штука сложная и весьма непредсказуемая. Она играет с нами то в шахматы, то в шашки, то в карты, то кидает, то возносит, то губит, то вдыхает жизнь. Никогда не понять, какой будет её следующий шаг. Человек предполагает одно, а она резко всё меняет. Порой мы думаем, что закон компенсации её не известен, порой мы злимся, что она такая несправедливая, а порой мы благодарим её за те или иные события.        У Кошкиной и в мыслях не было, что ей когда-нибудь ещё раз предложат выйти замуж. Да она и не стремилась искать себе жениха. Научилась жить без мужчины в доме, научилась со всеми тяжестями справляться одна. У неё есть сын, и казалось этого достаточно, чтобы почувствовать себя самой счастливой. Первый брак был не совсем удачным. Тогда она, наверное, отчасти разочаровалась в сильном поле, развенчав миф для себя о том, что мужчина – это крепость и опора для женщины. Обожглась, вынесла уроки, пообещала теперь рассчитывать только на себя. Но можно ли говорить о том, что все мужчины похожи на Сергея? До поры до времени он ответила бы, что в большинстве своём – да. Но к ним нельзя отнести, например, Ивана и Бориса.        Сложно сказать, когда она перестала воспринимать Булатова только как врача. Чем он её обаял? Любовью к Максиму? Желанием помочь? Или это что-то другое? Куда незаметнее и призрачней? То, что нельзя увидеть невооружённым глазом. Рядом с этим человеком она вновь почувствовала себя хрупкой женщиной, которая всегда может поделится своими проблемами и получить поддержку, которая может попросить, чтобы её обняли и в поисках защиты уткнуться носом в сильную грудь, понимая, что он тот, кто никогда не предаст. Да, они не сказали друг другу главных слов, но в их возрасте, наверное, это уже не столь важно. Чтобы позвать замуж нужно быть точно уверенным в своих чувствах, точно знать, что эта та самая женщина, с которой ты готов связать свою судьбу. Что бы ответить «да» надо любить всем сердцем. Привыкшие к одиночеству, оба прекрасно понимали, что за этим предложением кроется, куда больше смысла, чем может показаться на первый взгляд. - Ты уверен? - А ты?        Смысл этого диалога был доступен только им. Уманова и Мурашова, замерев, ждали ответа Риты. - Я, правда, без кольца… - стушевался Булатов. - Я согласна, - улыбнулась Кошкина и, поднявшись с места, прикоснулась к мягким губам мужчины.