Работа над ошибками

       Проснувшись утром первым, Борис аккуратно высвободился из объятий Олеси и, одевшись, вышел из дома. На въезде в базу отдыха он заметил ларёк с цветами. Поначалу ему даже показалось странным, что букеты подают в таких местах, но сейчас он пришёл к выводу, что это отличный бизнес – работники прекрасно знают, какие пары сюда зачастую приезжают. Цены, конечно, в несколько раз выше чем в Питере, но на сумму ему было плевать. Кто бы мог подумать, что здесь в декабре месяце он купит букет ромашек – в не сезон даже в городе было проблематично их достать… Почему-то исключительно эти белые цветочки ассоциировались у него с Умановой. Наверное, такие же чистые и простые как она.        Поставив их на тумбочку рядом со спящей девушкой, он приготовил завтрак из купленных в местном магазинчике продуктов и включил чайник. Тёплые ладошки неожиданно пробрались под серую футболку и отправились вверх. Борис даже не слышал, как вошла Олеся. Повернув голову, он наткнулся на ярко горящие два огонька. Сонное чудо стояло позади и невинно хлопало глазами. Улыбка зажглась на его лице раньше, чем он успел это осознать. - Доброе утро, - прошептала она. - Это самое доброе утро из всех, - потянувшись к любимым губам, он заметил, что Уманова отвернулась. – Мм? - Дай мне хотя бы умыться, - объяснила она и босиком прошлёпала в ванную.        Вернулась девушка как раз, когда на столе уже стояли омлет и ароматный кофе. - Чем сегодня займёмся? - спросила Ума, уплетая еду за обе щёки. - Погуляем? – улыбнулся он. - Можно, но только совсем немножко, - прищурилась Леся. – У меня есть и другие планы. - Я могу о них узнать? - Позже, Боренька, позже. Во сколько мы уезжаем? - Можем поехать завтра на работу прямо отсюда, - довольно сказал он. - Не заезжая домой? - Да. - Отлично! – вскинула руки Уманова. - Что ты задумала? – спросил заинтригованный Тарасов. - Увидишь.        Больше Борису не удалось вытянуть из неё ни слова. Девушка сначала просто уходила от ответа, а потом и вовсе перевела разговор на другую тему. Прогулка на сей раз тоже прошла как-то странно. Ума была чем-то взволнованна, о чём-то переживала. Тарасов, глядя на неё и сам начал нервничать. Негодования добавляло ещё и то, что Олеся наотрез отказывалась говорить причину своего состояния. В её душе царила два повода для беспокойства: во-первых, предстоящая операция Максима – в Берлине ещё раннее утро, так что хирурги даже не приступили к своей работе, а вторая причина была связана с тем, что Уманова собиралась сделать – ей было страшно, она до жути боялась, что её любимому мужчине это не понравится.        Вернувшись домой, девушка сняла с себя куртку, повесила её на крючок и дождалась пока тоже самое сделает Борис. - Какая-то ты странная, Лесь? – нахмурился мужчина. - Пообещай мне одну вещь – ты не будешь смеяться надо мной ни при каких обстоятельствах, - попросила она, не сводя с него глаз. - У меня будет повод? - Пообещай.        Чёрт возьми, сейчас ей было, как никогда, важно услышать его согласие, а он тянет! - Хорошо. - Нет, пообещай! - Уманова Олеся Михайловна, я понятия не имею, зачем тебе это, но я обещаю, клянусь, что не буду смеяться над тобой! – заявил он, положа руку на сердце.        Улыбнувшись, она потянулась к его губам, словно желая закрепить услышанную от него клятву. Терзая мужские губы, Ума подтолкнула его в направлении спальни. Усадив Бориса на кровать, девушка неожиданно отстранилась от него: - Подожди чуток, - попросила она, убегая в ванную.        Оставив Тарасова наедине со своими спутанными мыслями, Леся достала спрятанный в стиральную машину пакет. Лёгкая дрожь пробежала по её телу. Уманова всегда предпочитала простоту и удобство в одежде всем остальным критериям. Её почти невозможно было увидеть в коротких юбках или блузе с глубоким разрезом, на шестнадцатисантиметровой шпильке или с тонной украшений наперевес. Полки её шкафа были заполнены различными джинсами, несколькими платьями, водолазками, кофтами нейтральных цветов. Каблукам она предпочитала обувь на плоской подошве, а из украшений у неё были только две подвески – и обе подаренные родителями. Нижнее бельё вообще было всё однотипное – хлопковые трусы с различными рисунками и лифчики простые и без излишеств. Среди всего этого «барахла» - так Олеся зачастую называла свои вещи – можно было найти только один комплект, выбивающийся из общей массы. Нижнее шёлковое бельё. Ни разу за всё то время, которое оно валялось в шкафу, Ума так и не притронулась к нему. Это был подарок Мурашовой, кажется, на двадцатилетие – подруге однажды надоело смотреть на Уманову, выбирающую между Микки Маусом и Твитти, тогда-то она и загорелась идеей приобщить её к изысканным комплектам. Естественно, затея не принесла результатов. Однако, собираясь сюда, девушка неожиданно вспомнила о нём. Захотелось удивить любимого мужчину. Но сегодня бравый энтузиазм куда-то испарился и на смену ему пришёл страх – а вдруг ему не понравится?        Оглядев себя в зеркале, Ума не без удовольствия отметила, что ей «вроде бы идёт», но легче от этого не стало.        «Была – не была!», - отправила себя на «смертный бой» Олеся и сама же усмехнулась своим абсурдным мыслям.        Тарасов, стоявший у окна, слабо понимал, что происходит. Поведение девушки не поддавалось, кажется, никаким объяснениям. Неожиданно раздавшийся скрип двери ванной комнаты заставил его обернуться. Увидев любимую, он обомлел. Чуть растрёпанные волосы, слегка румяные щёки, припухлые губы, а ниже – её тело, обрамлённое в тёмно-синее кружево. Почти прозрачный лифчик не скрывал небольшую грудь, обнажая все её прелести, в ложбинке на нём был подвязан маленький игривый бантик кремового цвета со вставленной жемчужной бусинкой. Ажурные бретельки так и просили сорвать их с хрупких девичих плеч. Элегантные трусики были почти такими же, как и верхняя часть комплекта: полупрозрачное кружево на самых интимных местах, а по богам вставки в тон из более плотной ткани. И всё тот же манящий маленький бантик.        От увиденного дыхание тут же сбилось, а сердце переменило свой ритм, начав с бешеной скоростью гонять по венам кровь. Он уже миллион раз пожалел, что однажды сказал ей не самую приятную фразу про внешний вид, сейчас же мысленно отвесил себе оплеуху в очередной раз. Она была прекрасна. Что в этом кружевном белье, что без него, что в парандже. Любил её всякой и любой, а такой в двойне. Манящей, сексуальной и безумно сладкой.        Задёрнув штору, что висела на окне, он в два шага преодолел расстояние разделявшее их. - Что ты творишь? – возбуждённо прохрипел он.        Ответом ему послужил поцелуй. Оперевшись на мужские плечи, Уманова обвила своими стройными ножками его торс, всем телом прижимаясь к Борису. Его руки блуждали по точеной спине, пробираясь ниже. С её губ сорвался первый стон, когда ладони затерялись под ажурной тканью. Её пальчики затерялись в его коротких волосах, желая ещё ближе притянуть к себе их обладателя. Губы, прокладывая дорожку из поцелуев на её шее, заставили откинуться девушку назад. Аккуратно опустив её на кровать, он оторвался от любимого тела и пробежал взглядом по её умопомрачительной фигуре. В её глазах горела страсть. Его зрачки тоже перекрыли радужную оболочку. - Самая красивая, - прошептал он, с восторгом смотря на Олесю. - Ляг рядом, - тихо попросила она.        Перебравшись на него, Уманова смотрела на Бориса сверху-вниз с блуждающей улыбкой на лице. Ей нравилось происходящее, а ещё больше – реакция Тарасова. Все страхи остались позади. Прикоснувшись к его губам, она только сильнее разожгла в нём бушующий ураган чувств и желаний. Руки потянулись к маленьким пуговичкам на рубашке. Расстёгивая одну за другой, она ненароком касалась его подтянутого тела. Спускаясь поцелуями вниз, она прижималась горячими губами к самым чувствительным местам – карту их расположения она выучила уже наизусть, точно зная, как доставить ему удовольствие. - Ума, - вновь прохрипел он. - Люблю.        От этого ответа оба пришли в некое удовлетворение – одно слово, которое делает всех людей самыми счастливыми. Вернувшись к губам, Уманова потянулась к его джинсам. Кажется, это было уже выше его сил. Предприняв попытку уложить девушку, он потерпел фиаско. - Слушайся, - помотала она пальчиком, заглядывая в посиневшие глаза.        И он послушался, дав ей возможность претворить все свои желания в жизнь. Однако неземные ласки, которые она доставляла ему, довели его до грани. Приложив чуть больше силы, он перевернул её на кровать и оказался сверху. Она и не возражала – сама не могла больше сдерживаться. Почувствовав его в себе, выгнулась навстречу, словно кошка. Тело откликалось на каждое его движение, мгновенно реагируя на все прикосновения. Последний толчок и многотысячный заряд проходит по телам, слитым в единое целое. - Я люблю тебя. - Я люблю тебя.        И не разобрать, кто сказал эти слова первым.        По-прежнему тяжело дыша, Уманова чувствовала такое же сбивчивое дыхание Бориса на своей груди. Рука неожиданно нащупала кружевную ткань. Достав её из-под одеяла, девушка была вынуждена констатировать, что теперь её место в мусорном ведре. - А мне он понравился, - недовольно сказала она. - Мне тоже, - улыбнулся он, поцеловав нежную кожу на ложбинке. - Куплю новый, - отмахнулась она, отбросив верхнюю часть комплекта в сторону. - Покажешь? - Кроме тебя его никто не увидит, - пообещала Олеся. - Кстати, а с чем была связана просьба не смеяться над тобой? – совершенно некстати вспомнил мужчина. - Знаешь, как я волновалась, когда переодевалась! Откуда я знала, понравится тебе или нет?!        Приподнявшись, Борис заглянул в карие глаза, словно проверяя, шутит ли девушка сейчас или нет. Её, действительно, серьёзно волновал тогда этот вопрос. - Лесь, ты мне нравишься любая, хоть в скафандре, хоть раздетой. И в нижнем белье ты вызываешь не смех, а совершенно другое чувство, - искренне ответил он, прикасаясь к её полураскрытым губам. - Любимый человек нравится любым, и не важно, что на нём надето.        И как она только могла напридумывать себе такое?