***
Наутро я проснулась на слишком хорошо знакомом мне диванчике в гостиной, немного взмокшая — Кас укрыл меня толстенным шерстяным пледом, за который мы в холодное время года устраивали баталии — и немного страдающая от похмелья. Впрочем, от первого помог холодный душ, от второго — заботливо оставленная Кастиэлем упаковка таблеток на кухонном столе. Закинув двойную дозу, я почувствовала себя достаточно живой, чтобы вместо стандартной для моего утра чашки кофе пойти выгуливать Демона — хоть какая-то благодарность Касу за таблетки, плед, коньяк и убранные осколки — и выкурить все, что осталось в моей пачке. Спойлер — сигареты, как и карманные деньги, подходили к концу еще вчера. В итоге оно, наверное, и к лучшему — почти не отравленный дымом, утренний ветерок выдул дурь из моей головы, и в квартиру я вернулась, морально готовая почти ко всему (кроме, быть может, встречи с Лизандром лицом к лицу). Тогда-то на мою голову и обрушился новый удар — как оказалось, Кастиэль твердо вознамерился устроить нашу с Лизом личную жизнь, о чем он и сообщил мне за чашкой кофе. — А ты не опоздаешь на репетицию? — спросила я, не только перебив Кастиэля посреди монолога, но и совершенно некстати съехав на другую тему. — Сегодня никаких репетиций, — он недовольно прищурился, но возмущаться, вопреки обыкновению, не стал. Это было странно. Похоже, не только я в последнее время кардинально сдвинулась с катушек. — Лизандр вчера говорил, что они с Леем хотят навестить родителей, так что они вернутся уже ближе к вечеру. Да и перед концертом ему лучше поберечь голос, — пояснил парень в ответ на мой немой вопрос. — Можем, кстати, собраться после его приезда, а утром дружно стартуем в школу, — предложил он тоном «само собой разумеется». Чем скорее этот блядский цирк закончится — тем будет лучше… так что я даже не возражала. Молча допила кофе, набросала Кастиэлю список продуктов — я давно обещала им с Лизом свой фирменный мясной пирог, но у меня все никак не находилось сил и желания с ним возиться — и поехала домой, чтобы переодеться и захватить свой треклятый костюм, который Розалия в итоге впервые увидит на мне уже на концерте. И смех, и грех, и вред резкого похудения.***
Ближе к вечеру я вернулась в дом Кастиэля, пройдя краткий курс психотерапии разговором с сестрой и яблочным смузи и чувствуя себя готовой к новому раунду драматичной херни. Зайдя в квартиру, я перецепилась за неразобранный пакет с покупками и громогласно сообщила об этом. Кастиэль с кухни так же громогласно послал меня ко всем чертям — мол, он выгуливал Демона, ему было не до того, да и вообще в 3D-тетрис с холодильником обычно играет Лиз. — А где он, кстати? — нахмурилась я, ощутив легкий укол вины. Тот факт, что с нами, вообще-то, должен был быть Лизандр, совершенно вылетел у меня из головы. Хороша подруга, ничего не скажешь. Кастиэль уже открыл было рот, чтобы ответить, но тут зазвонил телефон. На экране высветилось «Лиз», и Кас, на секунду нахмурившись, поднял трубку и сразу включил динамик. — Ты на громкой, — на всякий случай предупредил друга Кастиэль, и я сделала себе мысленную пометку: что у них за секреты от меня, если нужны подобные объявления? Кастиэль же не мог рассказать Лизандру про вчерашнее? Или все-таки мог? — Привет, Мира, — ответил динамик приятным бархатным голосом Эйнсворта, — Извини, что не помогу тебе с твоим легендарным пирогом. — Ничего, — ответила я, украдкой глянув на часы. Уже пора бы начинать готовить, если они хотят не только поесть, но и выспаться перед завтрашним. — Придешь и извинишься лично. — Не приду, — коротко вздохнул динамик. Я бросила на Кастиэля удивленный взгляд, но он только сильнее нахмурился и коротко мотнул головой. — Мы с Леем решили остаться на ферме на ночь, так что в этот раз за старшего остается Демон. Мы с Касом молча переглянулись. «Задержаться на ферме» — значит, их отцу стало хуже, и они должны присмотреть за ним и помочь матери. Значит, завтра Роза опять придет в школу с заплаканными глазами, а Лиз перед концертом будет еще более рассеянным, чем в обычные дни. Потрясающе, ничего не скажешь. Пауза становилась неловкой. — Ладно, мне пора, — нарушил тишину Лиз. — Хорошего вечера, ребята. — Держись, — коротко отозвался Кастиэль. — Удачи, — успела добавить я перед тем, как парень нажал «отбой». Мы переглянулись с одинаковыми гримасами. Лизандр и Лей… трудно даже представить, насколько тяжело им давалось происходящее. Но произносить это вслух казалось чем-то сродни предательству — ребята держатся, а значит, и мы должны. — Прокрути пока мясо, — тихо распорядилась я, доставая из пакетов яйца, дрожжи и муку. Нам не помешает немного отвлечься.***
Утро началось не на привычном диванчике в гостиной, а в спальне. На мне не было ни свитера, ни джинс, ни пижамы, мышцы как-то незнакомо поднывали от крепатуры, но ощущение даже можно было назвать приятным. Так же незнакомо ощущалась чья-то (впрочем, очевидно, чья именно) рука, перекинутая через мое плечо и немного меня придавившая. Звучит типично, если накануне ты напилась, оказавшись наедине с парнем, в которого влюблена — но позавчера мы все это уже проходили, и все закончилось совсем не так. Вчера мы не пили вообще. Вчера… Вчера я замешивала тесто для пирога, по самое не хочу перепачкавшись в муке — руки были в ней по локоть, одежду, несмотря на фартук, впору было засовывать в стирку, а в носу из-за нее неприятно свербило. Но это еще можно было стерпеть — стерпеть можно было все, кроме совершенно не смешных (или, наоборот, слишком обидно-уморительных) шуток Кастиэля про старость, седину и суровую жизнь англичанок во Франции. В общем, в какой-то момент меня переклинило — и я швырнула в Каса добрую горсть муки. Он, прочихавшись, выдал что-то вроде «Ну держись, Бруквуд, это война и тебе пиздец», после чего совершенно бессовестно начал меня щекотать. Я отбивалась, как могла — но гораздо больше просто беспомощно смеялась, пачкая мукой его футболку и руки. И волосы. Я, правда, не знаю, в какой момент — но мои пальцы запутались в его волосах. Он резко перестал меня щекотать — вместо этого начал разглядывать с каким-то прищуром, точно взвешивал «за» и «против» в вопросе вселенского масштаба, а не стоял посреди кухни, перемазанный мукой с головы до ног благодаря ненормальной однокласснице. И можно было бы спустить все на тормозах, свести к шутке, вырваться, на худой конец. Вместо этого я сдула со своего лба лезущую в глаза красную прядку и улыбнулась как-то совсем по-дурацки. Поднявшееся в воздух облачко муки заставило Кастиэля зажмуриться на секунду или две, а потом он открыл глаза и наклонился вперед. Я не знаю, кто кого первым поцеловал. Но когда я сидела на кухонной тумбе, обвив ногами пояс Кастиэля, и хотела то ли чихнуть из-за муки, рассыпанной вокруг, то ли застонать от кружащих голову поцелуев, я понимала, что надо было заняться готовкой уже очень давно.