***
О том, что сегодня Рождество, они вспоминают только когда тренер отпускает с вечерней тренировки пораньше и собирает всех в столовой. Сюда же приходят и третьегодки, а менеджеры вместе с поварами накрывают праздничный стол. Торт выглядит шикарно, и Курамочи едва сдерживается, чтобы не макнуть Савамуру лицом в это бисквитное великолепие - вот ему счастье-то было бы! Но самое интересное начинается позже. Общежитие засыпает раньше, чем обычно, а за полчаса до полуночи Курамочи включает свет в комнате и гаркает командным голосом: - Проснулись, оделись, на улицу вышли! Теплее одеваемся, никаких пробежек не будет! Когда на его вопль отзываются лишь невнятными стонами, приходится передавать кохаям силы и бодрость через волшебные пендели. - Чё случилось-то? Пожар? - прыгая на одной ноге и пытаясь натянуть штанину, спрашивает сонный Савамура. - Почти, - многообещающе ухмыляется Курамочи. В прошлом году семпаи постарались для них, тогдашних первогодок. Этот подарок Курамочи никогда не забудет. И надеется, что Савамура - как и остальные - тоже оценит зрелище по достоинству. Они все собрались здесь, на поле А: третьегодки, менеджеры, Оота и Рэй, тренеры Катаока и Очиай. И Миюки вместе с ними, единственный - в дурацком красном колпаке с белым помпоном. А рядом, в самой середине поля, чернеют какие-то ящики... Неужели фейерверки? Савамура чувствует, как наполняющий тело восторг вытесняет сонливость. Ночью, без тренировок, на улице гораздо холоднее, и он подтягивает шарф выше, пытаясь скрыть щёки от колючего мороза. Воздух ледяной и прозрачный, а небо чистое, иссиня-чёрное, и в кои-то веки можно разглядеть на нём россыпь мелких бело-голубых звёзд. - С Наступающим, - поздравляет Харуно, улыбается и наливает им с Курамочи горячий чай из термоса. От кружек идёт густой пар с ароматом яблок и корицы. - И тебя, - отвечает Савамура, тут же делая глоток. Обжигается, конечно же, стонет, высунув кончик языка, а Курамочи смеётся в голос, разрушая атмосферу тихого приближения праздника. - Ну и идиот же ты, Савамура! А тот хохлится, снова пытаясь зарыться поглубже в шарф. - Уж какой есть, - бурчит неразборчиво, но Курамочи не переспрашивает. - Пять минут до полуночи, - говорит он. - Придумывай, какое желание загадаешь. И крепче прижимается плечом к плечу Савамуры, хоть и смотрит только на Миюки, который о чём-то разговаривает с Тецу и тренером Катаокой. Пять минут - и всего одно желание. На все прошедшие важные праздники, как Дни Рождения, Рождество и Новый Год, он всегда загадывал одно и то же: хочу быть асом, хочу быть лучшим, хочу подавать с горки. Правильно Миюки говорил, все питчеры - эгоисты. Савамуре за это никогда не было совестно, но за время, проведённое в Сэйдо, он многому научился и многое понял. Асом он, конечно же, станет, приложит к этому все усилия, и праздничное волшебство ему ни к чему. Так что когда все собравшиеся по отмашке тренера начинают обратный отсчёт, когда на общее «три» Миюки поджигает запалы фейерверков, а после бежит к ним с Курамочи, втискивается посередине и поднимает взгляд в небо, Савамура зажмуривается и просит у высших сил, чтобы их команда выиграла Кошиен. Огненные цветы с громкими хлопками распускаются в небе - золотистые, розовые, зелёные, фиолетовые, - большие и маленькие, переливающиеся, яркие, такие завораживающие, что глаз не отвести. От ощущения волшебства момента перехватывает дыхание, Савамура даже моргать забывает, не замечает, как от мороза и яркого света слезятся глаза. Это так красиво, что у него не остаётся сомнений: его желание обязательно сбудется. И всё же он опускает взгляд, когда его руки касается чужая. Миюки смотрит прямо в глаза, блики фейерверков скользят по его лицу, отражаются на стёклах очков. Савамура завороженно глядит в ответ и, повинуясь движению его руки, отпивает остывшего чая из кружки. После чего Миюки забирает её и касается губами точно в том месте, где только что были губы Савамуры. А потом передаёт кружку Курамочи, чтобы тот тоже сделал глоток. А Савамуре уже совсем не холодно, у него горит лицо, и в груди, и где-то в животе тоже. Свежий воздух с запахом пороха пьянит, и больше всего на свете хочется, чтобы они втроём сейчас остались одни во всём мире.***
- Ты чего творишь?! - шипит Курамочи, когда Савамура бесцеремонно залезает к нему на верхнюю койку посреди ночи. - Уснуть не могу, - тихо и возбуждённо отвечает тот. - Все эти фейерверки и... Всё остальное... - Не мои проблемы! Идиот, мы же не одни... - Все спят как убитые. А если я не усну сейчас также, то завтра действительно сдохну на адских тренировках. Моя смерть будет на своей совести, семпай, - заявляет Савамура, при этом нагло оттесняя Курамочи к стенке, втискивает свою подушку и укладывается лицом к краю. У Миюки, что ли, язвить научился? И что делать-то с ним?! Курамочи тяжело вздыхает. - Свалишь за пять минут до будильника. - Угу. - Если нет - я тебя скину. - Хорошо. Хорошо ему, блин. А ноги ледяные... Савамура уже привычно ложится чуть ниже, чтобы Курамочи мог обнять его сзади, и волосы ему бы не мешали. И Курамочи обнимает, а Савамура сам жмётся замерзшими ступнями к его тёплым ногам. - Я сегодня первым кросс пробежал, - неразборчиво, уже засыпая, говорит Савамура. - Утром будешь целовать. - Спи, придурок...