Forever and Ever

Маэзоно с Рэй уехали почти сразу после обследования Миюки. Дополнительной проблемой стало то, что помимо растяжения косых мышц живота врач заметил симптомы нервного истощения, и из больницы Миюки не отпустили. К мази и обезболивающим выписали кучу витаминов, что-то седативное, и строго-настрого запретили возвращаться в общежитие, где команда праздновала такую важную для них победу - выход на Кошиен. - Вот все ушли, и ты иди. Давай. Ребята, наверное заждались уже, а мне нужен покой, - тянет Миюки убитым голосом, даже не поворачивая голову в сторону Курамочи. - Хорош тут изображать умирающего лебедя! Они, вообще-то, тебя ждут! Герой, блин. - Но меня всё равно не отпустят, и тебе остаться не разрешат, так что иди. Скоро таблетки окончательно меня скосят, и я усну на сутки. Боже, что за наркоту они мне дали? Всё так вертится... - Это обычное успокоительное, а крыша у тебя сама по себе съезжает. Идиот, я же говорил, что можешь положиться на нас с Зоно, а ты... - А я идиот. Правда, Ёичи, иди уже, - просит Миюки, а Курамочи перекашивает от раздражения. Это запрещённый приём! И по имени они друг друга зовут совсем в других ситуациях. Логическая цепочка образов на краткий миг рисует картину, как он сдёрнет с Миюки тонкое покрывало, прижмёт его, такого слабого и беспомощного, к больничной койке, и... Ох, кажется, ему действительно лучше уйти, раз Миюки хочет побыть один. - Ладно, мы с Рэй завтра вернёмся за тобой, - говорит Курамочи, мимолётно сжимая ладонь Миюки на прощание. - Отдыхай, победитель. - Ага. Повеселитесь там, - голос у Миюки совсем слабый, глаза закрываются, а веки заметно дрожат. Курамочи снимает с него очки и откладывает их на тумбочку, с трудом перебарывая желание разгладить сведённые домиком брови. Это так непривычно, Миюки сам на себя не похож. Нежность жжёт грудь, будто реальный огонь, даже горло перехватывает на вздохе, и Курамочи спешит выйти из светлой одиночной палаты. Закрыв дверь, опирается на неё спиной и пытается отдышаться. А спустя несколько секунд замирает, прислушиваясь. Нет, не показалось. Он прижимается ухом к двери и слышит сдавленные, приглушённые всхлипы. Что за?.. Ладонь сама собой тянется к ручке, но Курамочи вовремя останавливается, понимая, что Миюки его потому и выгнал. Врач говорил что-то про резкие перепады настроения и возможные срывы. Сам Курамочи точно не хотел бы, чтобы кто-то, пусть даже близкий друг, увидел его в таком состоянии. Надо же, когда они проигрывали, Миюки единственный не проронил ни слезинки, ни в первый, ни во второй раз. А тут выиграл - и вот. Ну что за придурок. Окей, пускай проревётся сейчас, но оставлять его одного после этого Курамочи точно не собирается. Решив так, он тихо проходит дальше по коридору, достаёт телефон и нажимает тройку на быстром наборе. Дожидается, когда из динамика послышится отдалённое многоголосье и вопль «Алло!», и спрашивает: - Савамура, не хочешь навестить Миюки?..

***

- Как вас вообще сюда пустили? Мне покой нужен, Курамочи! А ты притащил сюда самое беспокойное создание всея Японии, - ноет Миюки, но Курамочи успел предупредить Савамуру, что тот немного не в адеквате, и это нормально. - Если капитан не идёт на праздник - праздник идёт к капитану, - с умным видом выдаёт Савамура, елозя пальцами по сенсорному экрану телефона. - О, Харуччи! Нас видно? - На фронталку переключи, - доносится голос и динамика. - А... Эм... Как? - Дай сюда. Курамочи выхватывает телефон из его рук, и спустя несколько минут видит на экране Харуичи и Фурую. - Йо, ребята, как проходит пир? - спрашивает он. - Без Эйдзюна - гораздо тише, спасибо, что спасли нас от него, Курамочи-семпай. - Харуччи! Это было жестоко! - Савамура, завались! Мы же в больнице! - Вот-вот, - стонет Миюки, откидываясь на подушки. Курамочи садится на край постели и подпирает Миюки сбоку, ловя в миниатюре камеры их лица, а Савамура тут же жмётся с другой стороны, тоже влезая в кадр и глядя на экран. Телефон Харуичи тем временем оказывается у Канемару и Тодзё. - Миюки-семпай, мы когда узнали, что вас в больнице оставят, хотели перенести праздник на завтра, но Савамура собрал еду и сказал, что отвезёт вам. Рады, что он всё-таки доехал! Не кормите его больше, особенно креветками, он и так почти все сожрал один! - О, там Миюки? Дай мне его! - Спасибо за победу, капитан! - Возвращайся скорее! - Миюки-семпай, поправляйтесь! - Чтобы к Кошиену был как новенький! - А у вас появился собственный фанклуб! - Я тоже хочу свой фанклуб... - Эй, верните мне телефон! - Миюки-семпай, вы... - на этом видеозвонок обрывается, и Курамочи передаёт аппарат Савамуре. - Я даже рад, что не попал в этот дурдом, - смеётся Курамочи, а сам косится на Миюки. Нормально он там? Больше не сорвётся? А Миюки улыбается широко и открыто, не так, как побеждённым врагам, и не так, как если задумывает гадость - по-особенному, даже Курамочи всего пару раз видел его таким. - Давайте есть! - заявляет Савамура, передавая коробочки с бенто. Курамочи кивает и разливает гранатовый сок в пластиковые стаканчики - когда уговаривал медсестру не прогонять их с Савамурой сразу, она именно его посоветовала, сказала, там нужные Миюки витамины. Вообще, хорошо, что она оказалась фанаткой Сэйдо, и её удалось подкупить возможностью сделать селфи с Миюки... Не забыть бы ещё самому Миюки об этом сказать, н-да. - Ты чего такой молчаливый, Миюки-семпай? - начинает Савамура, открывая для него бенто и протягивая одноразовые палочки. - Прости уж, что не прыгаю на кровати и не пою «Neraiuchi» на всю больницу, - усмехается тот, разглядывая содержимое своей коробочки. Курамочи без слов выцепляет оттуда половинки помидорок черри, тут же засовывая их в рот, и бубнит: - Меняю твои помидоры на креветки Савамуры. - Эй, почему на мои?! - Канемару сказал вообще тебя не кормить, но так и быть, в честь праздника лопай свой красный рис, - великодушно разрешает Курамочи. - Это нечестно! - И не ори, а то выгонят. Миюки же продолжает молчать, наблюдая за этими двумя придурками, и вид при этом имеет счастливый и отстранённый. Хоть сейчас фоткай и на обложку самоучителя по дзэн-буддизму печатай. - Курамочи-семпай, можешь оставить нас с Миюки наедине? Ненадолго, - просит Савамура, когда праздничный ужин доеден, лучшие моменты игры затёрты со всех сторон, а Миюки почти отрубается, сползая с подушки всё ниже и ниже. - Нет. - Что? Почему?! - Из вредности. Говори, что задумал, - бескомпромиссно требует Курамочи. - Это... Мне нужно кое-что сказать Миюки-семпаю, - краснея до кончиков ушей и пряча глаза за чёлкой, тихо отвечает тот. И такая реакция лишь распаляет подозрительность Курамочи. - Говори так. - Ёичи, - зовёт вдруг Миюки, кончиками пальцев касаясь запястья. Курамочи смотрит в его сонные глаза, на его непривычно мягкую улыбку, и больше Миюки ничего не надо говорить. А Савамура смотрит на их руки, и когда Курамочи сталкивается с ним взглядом, то понимает всё без слов, каким-то шестым чувством. Так Савамура обычно смотрит на Фурую, когда тот подаёт с горки. Так он смотрит на соперника. Приплыли, ну ё-моё... Ладно, он ещё может ошибаться, нечего пороть горячку. Так что Курамочи поднимается и выходит из палаты, останавливаясь подальше от двери, чтобы случайно не подслушать чужой разговор. Не проходит и пары минут, как Савамура, сверкая пунцовыми щеками, вылетает из палаты и проносится мимо Курамочи, не говоря ни слова. - Далеко собрался? - зовёт тот, отходя от стены. - Я... Я в школу поеду! - На чём? У тебя денег нет, идиот, - лыбится Курамочи. - Подожди, сейчас вместе поедем, только с Миюки попрощаюсь. Теперь твоя очередь постоять снаружи. Миюки сидит в постели, прижав пальцы к губам, от былой сонливости не осталось и следа. Курамочи вздыхает и опускается на край постели, засовывая руки глубоко в карманы. Как начать разговор, он не представляет. - Ну и? - в конце концов, это всё, на что его хватает. - Он признался мне, - тут же отзывается Миюки. - Сказал, что дал себе обещание: признается, если мы пройдём на Кошиен. И поцеловал. - Вот же засранец! - сжимая пальцы в кулаки, фыркает Курамочи. - А ещё он знает про нас... - Знает и лезет? Да ему, значит, жить надоело! - Эй, Ёичи, мы же говорили об этом, - ухмыляется Миюки, и, чёрт, правда же говорили. Обсуждали, как супружеская парочка обсуждает, стоит ли им заводить детей. Когда вроде бы обоим хочется, но страшно - и пускают всё на самотёк. Вот и они с Миюки вроде как заимели виды на Савамуру, но ни один не решился действовать, и всё оставили на него. А он взял и признался - причём, не ему, а Миюки! Мелкий засранец... - А ты сам? Что думаешь обо всём этом? - Курамочи решает перейти в нападение, но весь его запал тухнет, столкнувшись с вымученной улыбкой Миюки. - Сейчас я способен думать лишь о том, как завернусь в одеяло и просплю пару суток. Давай продолжим этот разговор завтра? - Хорошо. - И Савамуру не обижай. Курамочи поджимает губы, а потом резко хватает Миюки за плечи и целует его, вжимая в тонкий матрац больничной койки. Вылизывает из его рта сладость фруктовой жвачки, той самой, которую обычно жуёт Савамура, а Миюки тихо стонет под ним. И что-то в голове Курамочи щёлкает, когда он представляет, что Савамура минуту назад точно также целовал Миюки, также прижимался к нему, не чувствуя сопротивления, и думал о том, что если захочет - то сможет взять больше... - Я постараюсь не убить его, - обещает Курамочи, рывком поднимаясь с постели. - Спокойной ночи... Казуя. Савамура послушно дожидается в коридоре, и выглядит как встрёпанный злой щенок. Это даже смешно. - Идём, - кидает Курамочи, проходя мимо. - И что? Это всё? - не унимается Савамура, догоняя его. - Нет, это только начало. Не могу же я тебя прямо здесь прибить, слишком много свидетелей. Вот сейчас сядем в машину, уедем в пригород и... - зловеще тянет Курамочи, но, глядя на стремительно бледнеющее лицо Савамуры, не выдерживает и заливается смехом так, что медсестра у стойки неодобрительно шипит в их сторону. - Ты придурок, ты знаешь? - бурчит Савамура. - А ты - камикадзе, - парирует Курамочи, зажимая его шею в захвате. - Завтра Миюки вернётся в общагу, тогда и устроим разбор полётов, а пока я сделаю вид, что не в курсе происходящего. - Ладно, только отпусти меня, больно же! Лишь тогда Курамочи снова улавливает запах фруктовой жвачки, и до него доходит, что это был... Непрямой поцелуй с Савамурой? Господи. Ну всё у них не как у людей.