Узник

Они идут рядом, и неровный шум улицы прокладывает между ними километры недопонимания. Миюки чуть касается его локтем — при каждом шаге — и это едва ощутимое прикосновение задевает в Савамуре такую бурю раздражения, что он едва сдерживается, чтобы не начать день с очередной ссоры. Он кривит губы, про себя посылая куда подальше весь этот мир и его жителей, отворачивается, пробегает невидящим взглядом толпу, точно так же спешащую по другой стороне улицы, и ему хочется раствориться в ней, сбежать куда-нибудь, остаться одному хотя бы на долю секунды. Они доходят до пешеходного перехода и останавливаются рядом с мусорным баком. Он вытаскивает из кармана чек, оставшийся после вечернего похода в магазин, и выкидывает. Надвигает посильнее на лицо кепку, чтобы вдруг не узнали. Миюки тянет за шнурки капюшона с той же целью. Воздух неприятным холодом липнет к переносице и вдыхать его становится почти больно. Сегодняшнее утро оказалось достаточно прохладным, но времени думать об этом не было. Бегая по квартире в сонной суматохе, ни один из них не успел посмотреть в окно или включить прогноз погоды. Миюки прячет лицо за высоким воротником куртки, чуть хмурясь в сторону красного человечка на прямоугольном табло на другой стороне. Савамура давно перестал думать о холоде. Он уже почти привык к оледеневшим пальцам ног и все еще не мог как следует проснуться. Кроме раздражения, его валила усталость, не минутная, а долгая и муторная, которая не отпускает на протяжении многих лет. Он лениво оглядывал другую сторону, почти успокоившись. Почти забыв о том, кто идет рядом с ним. Зеленый все не загорался, и Миюки нервно топал ногой, но Эйджун уже несколько долгих секунд, как забыл о том, где они находятся и куда идут. В безликой толпе он заметил человека. Он сидел на точно таком же мусорном баке, который стоял на этой стороне, и грел дыханием закостеневшие от холода худые руки в грязных перчатках с открытыми пальцами. Потом он прятал их в рукава выцветшей серой куртки, но через несколько секунд снова вытаскивал и снова обдавал горячим дыханием. И тер друг о друга ладони, будто в такт играющего в воздухе носка кожаного ботинка на толстой подошве. Синие джинсы едва скрывали таящуюся в округлых икрах и бедрах силу, но его лицо было бледным и исхудавшим. Широкие скулы еще больше это подчеркивали. Глаза были закрыты за стеклами темных очков-миндалин, и эта форма ему ужасно не шла, делая лицо слишком чопорным и сухим. Савамура бы посмеялся, если бы он увидел это несколько лет назад. Даже избегая этих новых деталей: отросших волос, завязанных в никуда не годный хвостик на затылке, или этих дурацких очков, или уха, проколотого рядом трех черных точек-сережек -, Савамура бы никак не смог сдержать улыбки при виде этой светло-серой бейсболки, надвинутой козырьком на правый бок. Старая привычка, из-за которой Миюки и сегодня предпочел капюшон. Потому что эта манера носить кепку стала его отличительной чертой, по которой его узнают в любой толпе. Но сейчас Савамуре было не до смеха и не до шуток. Это действительно выглядело забавно, но вызывало в нем только немую дрожь и корежило мысли. Миюки сопроводил облегченным выдохом загоревшийся зеленый свет. Он чуть подтолкнул Савамуру локтем вперед, проговорив: — Пошли. Но тот не сдвинулся с места. Кадзуя поднял на него хмурый взгляд, пытаясь понять, чем в этот раз не угодил, и уже придумывая про себя варианты ответа на любые случаи. Он давно не видел Эйджуна таким. Почти спокойным и в то же время таящим в себе неуловимую угрозу. Обычно его лицо выражало либо собачье счастье, либо смертельную ненависть, и эти две крайности воспринимались привычными, но спокойствие заставляло Кадзую нервничать. — Миюки Кадзуя. Миюки хмуро повел плечом, отгоняя от себя раздражение, нападавшее каждый раз, когда Савамура называл его таким образом. Он выдохнул и отвел взгляд, пытаясь подавить в себе эти чувства. — Чего? — проговорил он, стараясь придать голосу нейтральную интонацию. Получилось приглушенно-обиженно. — Ничего, — процедил Савамура, чуть нахмурившись, но не отводя взгляда от той точки, в которую он вцепился. — Там… ведь это же он? Миюки едва заметно повел бровью, проследил за взглядом Эйджуна, какое-то время пытаясь понять, что его так зацепило, но безуспешно проходя мимо человека, которого издалека заметил Савамура. — Где? — Да вот же! — раздраженно воскликнул питчер, чуть приподняв подбородок в сторону греющего руки человека. В этот раз Кадзуя посмотрел в правильном направлении. Вздрогнул и обомлел. Если бы Савамура посмотрел на него в этот момент, то увидел бы, насколько сильно он побледнел, но Эйджун не спускал глаз со своей находки, будто боясь ее потерять. Миюки повел плечами, отгоняя холод и плохое предчувствие, после чего схватил Савамуру за руку и потащил по переходу. Зеленому осталось гореть еще недолгих несколько секунд. Им нужно было идти в противоположную сторону, и Миюки упорно тянул Эйджуна за собой, но тот продолжал буравить взглядом сидящего на мусорном баке незнакомца, и в какой-то момент все-таки выдернул руку и пошел в его сторону. Кадзуя цыкнул и проследовал за ним, покрывая самыми грязными фразами растущее внутри напряжение. Протиснувшись сквозь толпу, Савамура встал перед человеком, которого так долго разглядывал. Он прошелся по Эйджуну безразличным взглядом поверх очков и продолжал греть руки, разглядывая проезжающие автомобили. Но почувствовав, что на него направлен пристальный взгляд, он вернулся к остановившемуся рядом человеку и чуть приподняв голову, посмотрел на него сквозь линзы очков. — Мы же опаздываем! — раздраженно бросил Миюки, схватив Савамуру за запястье, и потянул на себя, уже не надеясь привлечь его внимание. Он с сожалением посмотрел на улыбающегося человека с красными от холода пальцами. Ему хотелось просто схватить Эйджуна и увезти куда подальше, и заставить забыть об этой встрече навсегда, но он лишь в очередной раз почувствовал свою беспомощность. Выдох вырвался наружу белым паром и легкой, непроницаемой улыбкой: — Давно не виделись, Савамура. Сигналит проезжающая мимо машина, и эта фраза теряется в отзвуке внешнего шума, но Эйджун вздрагивает так, будто ее прокричали в самое ухо в пустой комнате, которую всегда наполняет одна тишина. Все внутри него заледенело от этих знакомых хрипловатых ноток, от приподнявшихся уголков губ и сверкнувших через линзы очков глаз. Из-под козырька кепки Миюки видел только часть его глаз, янтарную радужку и полукруг черного зрачка, и они были точно такими, как в те времена, когда под палящим Токийским солнцем, он ловил его подачи. Казалось, это было так давно, но и сейчас этот взгляд прошибал Кадзую насквозь, словно Савамура обладал какой-то сверхспособностью, о которой никто не знал. Стоящий рядом Миюки, хмурый и недовольный, нетерпеливо кусающий губы, бросал на него злые взгляды, словно спрашивая: «И откуда ты такой взялся?». «И лучше бы тебя не было». Его двойник воспринял это почти с усмешкой. Прошло целых семь лет! Как будто его появление что-то изменит. — Пойдем, — настойчиво повторил Кадзуя, схватив Эйджуна под локоть и сделав шаг вперед. Но Савамура вырвал руку и остался на месте, продолжая бороться с нахлынувшими чувствами и мыслями, которые на протяжении всего этого времени откликались в нем лишь слепыми вопросами, ответов на которые никто не мог ему дать. Теперь ответ стоял прямо перед ним, и это осознание сдавливало грудь, не давая спокойно вдохнуть и выдохнуть. — Так ты не исчез… — пробормотал он, не имея никакого понятия, как еще заговорить при этой встрече. Миюки встал со своего места, спрятал руки в карманы и посмотрел на другую сторону улицы с одной лишь целью: избежать встречаться с ним глазами. Пожал плечами. — Как видишь. Пока Савамура пытался прийти в себя, второй Миюки достал из кармана телефон и раздраженно выдохнул, посмотрев на время. Они уже и так опаздывали, не было ни минуты на трогательные воссоединения. Хотя, конечно, это была далеко не главная причина, по которой ему хотелось как можно скорее утащить отсюда Эйджуна и больше никогда не проходить этой дорогой. — Пятнадцать минут одиннадцатого, — подчеркнуто прокомментировал он. Наконец Савамура соизволил обратить на него внимание. Он бросил на кетчера быстрый и хмурый взгляд, означавший «Не мешай мне, Миюки Кадзуя!», после чего снова посмотрел на второго Миюки, о котором ничего не знал на протяжении семи лет. Иногда к нему приходили мысли о том, что он не исчез, ведь не может же человек просто взять и раствориться в воздухе, но никаких доказательств того, что он действительно остался, у него не было, Миюки на такие предположения всегда реагировал язвительно-резко, а поговорить с кем-нибудь другим Савамура не имел возможности. Однако неожиданная встреча вовсе не пробудила в нем приятных воспоминаний и не обрадовала. Он лишь отчетливо почувствовал, какая на улице холодная погода. Этот холод дробил кости, сворачивал мышцы хрустящими спиралями и прожигал изнутри, заставляя даже пульс медлить в гибельных морозных объятиях. Он хотел отогнать от себя это чувство. Видеть этого Кадзую было то же, что и старого. Савамура лишь в очередной раз подумал: «Упертый дурак». Ему хотелось ударить его и высказать все, что он об этом думает, но провозгласивший время Миюки его остановил. Они действительно опаздывали, да и портить себе и так не самое хорошее настроение он не хотел. — Пошли, — сказал Эйджун, но остался стоять на месте и даже взгляда не отвел от второго Кадзуи. Тот молчаливо усмехнулся. Он прекрасно знал, что хочет сказать ему Савамура, или по крайней мере, думал, что знает. Ведь он, как никто другой, изучил до самых мелких деталей черты этого лица, которое, казалось, всегда выражало открыто любую эмоцию, но умело скрывать самое важное и удивлять в самый неожиданный момент. Только он знал, насколько сложно ему было не возвращаться, когда у него была возможность вернуться, насколько глупо и упрямо было держаться на расстоянии при остром желании противоположного. Наверное, именно так это и выглядело со стороны, но однажды приняв решение, Миюки не хотел отступаться от него. Поэтому и избегал случайных и преднамеренных встреч, потому что знал, что одна такая встреча может разрушить всю его решимость. Тем более, когда рядом с Савамурой он видел человека, которого не знал. Раздраженного, заносчивого, требовательного — при одном взгляде он его уже раздражал, хотя это раздражение было вызвано также весьма неприятными воспоминаниями. Стоило Миюки увидеть причину, по которой он мучился целых семь лет, и ему стало до слез смешно и обидно за упущенное время. Стоило ему увидеть Савамуру, и он понял, что не сможет выдержать новой разлуки с ним. Он и так держался долго и больше не намерен переживать это вновь. — Пошли, — пожал плечами Кадзуя, заметив, что несмотря на свои слова, Эйджун никуда не торопится. Они продолжали стоять, Миюки хмуро разглядывал трещину, тянущуюся от бордюра по тротуару, и уныло рассчитывал, сколько им времени понадобится, чтобы теперь добраться в срок. Савамура снова посмотрел в его сторону, теперь задержавшись чуть подольше, и, заметив эту перемену, Миюки решил не терять шанса. И сказал первое, что пришло в голову. — Слушай, меня вчера с квартиры выгнали, можно я у тебя поживу? Савамура, услышав это, выглядел озадаченным, а вот лицо второго жильца, с которым Кадзуя не захотел считаться, говорило только о безмерном желании скинуть вещающего под мимо проезжающие машины. — Эм… ну… — Эйджун покачал головой, задумавшись. Гостеприимство боролось в нем с твердой уверенностью, что долго терпеть двух Миюки он не сможет. — Только если ненадолго… Стоящий за ним Миюки уже закипал от негодования, но Савамура предпочел не обращать на это внимания. Ему уже осточертело ссориться по любому поводу и, несмотря на откровенное неумение держать под контролем свои эмоции, он все чаще погашал конфликты еще на стадии зарождения. Он даже не посмотрел в сторону кетчера, но незаметно взял его за руку и крепко удерживал, потому что Миюки открыто сопротивлялся этому жесту. — Ладно, тогда давай номерами обменяемся, — невозмутимо предложил другой Кадзуя, решив высказать свои комментарии, когда останется со своей копией наедине. Когда Савамура начал вводить имя контакта, Миюки его поправил: — Запиши меня, как Юки Кадзуя. — Юки? — удивленно переспросил Эйджун. — Надо же было мне как-то имя поменять, — пожал плечами Миюки. — Юки Кадзуя… — повторил Савамура, набирая буквы. — Позвони вечером, я скажу, когда мы дома будем. Они стояли, соприкоснувшись плечами, и Миюки почти не вдумывался в слова, которые говорил ему Эйджун. Ему просто хотелось подойти к нему ближе, намного ближе, и больше никогда не отдаляться. Он улыбнулся, кивнул, после чего поддался вперед и поцеловал Савамуру в щеку, приглушенно ответив: — Хорошо. Тот скривился в лице, отодвинул от себя эту наглую морду и прокричал на всю улицу: — Так и знал, что ты ни капли не изменился, Ми.! — прошлый опыт подсказывал Эйджуну, что выкрикивать это имя на одной из самых оживленных улиц Токио — не самая лучшая идея, и он возмущенно сжал губы. В тот же миг на его плечо опустилась тяжелая рука, а над ухом пронеслось непреклонное: — Пойдем, Эйджун. Савамура продолжал раздраженно разглядывать наглеца, Миюки не скрывал своей неприязни, а его двойник беззаботно смеялся точно так же, как семь лет назад, словно доказывая правдивость слов Эйджуна. — Я позвоню, — пообещал он, после чего развернулся и быстрым шагом перешел дорогу в последние секунды мигающего зеленого. Савамура проводил его взглядом и, все еще недовольно хмурясь, повторил: — Юки Кадзуя. Вдруг он почувствовал, как шеи коснулись горячие губы, постепенно поднимаясь к уху. Он отодвинулся. — Не здесь. Смотреть на Миюки все еще не было никакого желания, а эта глупая ревность только больше все усугубляла. Несмотря на твердый отказ Савамуры, Кадзуя не остановился и лишь вкрадчиво прошептал: — Тогда давай найдем более уединенное место… — Мы и так опаздываем, — раздраженно проговорил Эйджун. — К черту это интервью, — заявил кетчер и легонько укусил его за ушко, но Савамура встретил его таким темным взглядом, что ему осталось только сдавленно выдохнуть и взять себя в руки. Они стоят так близко, но между ними километры недопонимания. И неровный шум улицы здесь ни при чем.