Smoke Filled Room

♪ Kleerup — Until We Bleed (feat. Lykke Li) — Mikael’s cello version ♪ Тень моя бежит за мною, дышит в спину мне, Черную, как ночь, рукою гладит по спине. Я бегу от этой тени из последних сил. Жаль, что раньше не предвидел, не остановил.

Я даже не плакала. Я не находила в себе сил для этого. Слезы закончились еще давно, оставив за собой зияющую пустоту внутри меня. Я чувствовала, что хочу заплакать, но не могла. Это напоминало своего рода печальное заболевание, когда тебе просто уже не может стать еще хуже. Момент, когда ты хочешь заплакать, но тебе просто не хватает воздуха, ты будто задыхаешься. Так опустошающе. — Если бы чуть раньше… — врач упорно избегал моего отсутствующего взгляда. — Но его сердце не выдержало. Я услышала шаги в коридоре и увидела Дилана, он шел быстро, но замедлил шаг, как только увидел нас. Он смотрел на нас непрерывно, и, когда я отвела от него взгляд и закрыла глаза, кофе выпало из его рук и с плеском разлилось по полу больницы. — Мне жаль, — повторил мужчина передо мной. Но мне было плевать. Плевать на его слова. Плевать, что ему жаль. Я упала обратно на скамейку и закрыла лицо ладонями. Этого не должно было произойти. Нет. Никогда. Я даже не попрощалась с ним. Врач тихо отошел от нас прежде, чем Дилан занял место рядом со мной. Парень молчал. Он просто смотрел в пол, и я даже не пыталась успокоить его. Ничто не сможет его успокоить, и я знаю это, как никто другой. Многие считают, что самое тяжелое — это прощаться. Чушь! Самое тяжелое — это не успеть сказать «прощай». Самое ужасное, когда ты не успеешь сказать человеку, как он дорог тебе. Когда ты не сможешь сказать ему, что его будет не хватать. Говорят, человек умирает, когда теряет близких ему людей. Сегодня я умерла в третий раз. — Он любил тебя. Очень. Его голос дрогнул на последнем слове, и боковым зрением я заметила, как он склонился вперед, сотрясаясь в рыданиях. Моя ладонь неловко зависла на несколько секунд в воздухе перед тем, как опуститься на его плечо. — Я знаю. И это все. Какая же я жалкая. Я не любила его. Да, именно так. Разбитое сердце не способно любить. — Дилан, ты обязан понять меня, — я тяжело вздохнула, выждав небольшую паузу. — Я… я думаю, я должна уйти ненадолго. Мне неважно куда, просто быть где-то, но не здесь. Здесь что-то не так, я чувствую это, пожалуйста, пойми меня правильно… мне нужна помощь. Дилан остолбенел, я наблюдала за тем, как он заводился от злости. — То есть, ты предлагаешь мне сбежать из города, а может, того хуже, и из страны, просто идти, куда глаза глядят, наплевав на похороны лучшего друга, его честь и учебу? Извини меня, но ты, должно быть, думаешь, что я полный идиот, раз уж предлагаешь мне такое? Я закрыла глаза, чувствуя мерзкий вкус желчи во рту. Я целовала Люка несколько часов назад, когда его губы были совсем теплыми. Сейчас они холодные. Сейчас его не существует. Я не сдерживала себя, когда прочищала желудок в раковину больницы. Вымыла рот, чтобы в нем не осталось и намека на вкус его губ. Я хотела избавиться от каждой его частички, стереть себе память, спрятать воспоминания далеко в закромах своего мозга и больше никогда не вспоминать его. Я хотела бежать. Это единственное, что должно волновать меня сейчас. Не Люк, не Дилан и даже не Джеймс. Я даже знаю человека, который поможет мне в этом. И он стоит прямо за этой дверью. Алекс. На самом деле, у нас так много общего. Мы оба стоим тут, в больнице, оба несчастные, разбитые, достаточно отчаянные для легкомысленных поступков. — Готова? В его голосе слышалась досада, легкая грусть. Я вспоминала тот осенний вечер, дом Дилана и коллаж с их фотографиями. У меня сердце разболелось. Чувство моей виновности во всем этом не покидало меня. — Заедем ко мне домой, хорошо? — я слабо улыбнулась, не желая расстраивать его еще больше. Потом потянулась в его объятия. Он плакал, уткнувшись в мою шею. Я хлопала его по спине, шепча глупости вроде «все будет хорошо», в которые сама ни черта не верила. Он отстранился от меня, и, быстро вытерев слезы, повел меня к выходу из больницы. Я вдохнула в себя прохладный, ночной воздух и осмотрелась по сторонам. На автомобильной стоянке стояло всего лишь одно такси, которое, как я догадалась позже, было вызвано Алексом для нас. Я забежала домой и несколько раз обошла его. Камин, который я ни разу не зажгла. Полки, к котором я ни разу не притронулась. Стол, за которым я ни разу не писала. Телевизор, который я ни разу не включила. Все было относительно новым. Только я здесь скомканная, словно никому ненужный мусор, разорванная и разбитая. Не знаю, возвращусь ли я сюда когда-нибудь. Если я не приду, все останется здесь таким же, как сейчас, до неопределенного срока времени, пока не пожалуют незваные гости. Миллиметр в миллиметр. День, месяц, полгода? Не год уж точно. Я, может, тогда и жить не буду. Жизнь научила меня не полагаться на собственные желания и предпочтения о будущем. Я оставила на себе узорчатые колготки, дырявую фиолетовую футболку с черными шортами и накинула на себя кожаную куртку. Обувшись в устойчивые батильоны, я положила в сумку несколько пачек «Парламента», мой взгляд остановился на красивом полумесяце на комоде перед зеркалом. Я не могу оставить это здесь. Замочек серебряной цепочки сомкнулся на моей шее, а несколько смятых футболок Джеймса оказались в моей сумке. Я просто не могла отпустить его так легко. Я клянусь, что пыталась забыть его, но он всегда присутствует в моих мыслях. Всегда. Его образы везде. Алекс разговаривал с таксистом максимально доброжелательно, они сидели впереди машины, шутя друг с другом, дабы скоротать время до прибытия в пункт назначения. Алекс назвал ему название какой-то деревни, о которой я еще ни разу не слышала, но мне действительно было все равно, куда мы едем. Оставалось еще три часа до прибытия, я сидела сзади, и ремень безопасности натирал мне ключицу. — Слушайте, ребята, мне тут приспичило, подождете минуток пять-десять? — Да, конечно, — сухо отозвался Алекс. Я насторожилась. Стоило таксисту перейти на другую сторону дороги, Алекс вскочил со своего места на пассажирском сиденье, перебрался на место водителя и дал по газу. Машина тронулась с места. — Блять, Алекс, что творишь? — я прошипела. — До следующего населенного пункта еще три часа на машине, до Кардиффа два, пешком на это уйдет добрых пол дня, — он самодовольно ухмыльнулся. — Сеть здесь не ловит, машины редкие, так что будем надеятся, что его никто не подберет. Я закатила глаза и осторожно перебралась со своего места на задних сидениях вперед. — Ты только что угнал машину! — я возмущенно откинулась на спинку сиденья, я не верила тому, что сейчас происходило со мной. Я хотела убежать от проблем, а в итоге заработала себе их еще больше. — Когда нас начнет разыскивать полиция? — Уже, — взгляд Алекса был устремлен строго на зеркало заднего вида. Через секунду вой полицейской сирены донесся и до меня. Все внутри меня сжалось, в горле образовался ком, сердце стучало миллион раз в секунду. Я не без страха ждала следующие события. Надежда умирает последней — я все еще надеялась, что эта погоня не за нами. Но, словно по команде, я услышала мужской голос в рупоре, приказывающий остановиться у обочины. — Остановись. Во мне бушевало чувство страха. — У меня нет прав. Я замерла. У него нет прав? — Ты умеешь плавать? — Д-да… — я непонимающе уставилась на него и тут же одернула себя. — К чему это ты? Алекс выдавил из себя слабую улыбку и крепко схватил меня за руку. — Нет-нет-нет, — меня затрясло. — Я не хочу умирать. — Ты не умрешь. Главное, вдохни глубоко. Я буду держать тебя за руку. Мы оказались на мосту. Полицейская машина все еще противно гудела что-то. Алекс свернул с дороги, и машина несколько секунд парила над водой. — Боже… Я набрала полную грудь воздуха. Мое сердце готово было выпрыгнуть из груди. Я боялась не успеть задержать дыхание. Тем временем, мы ударились об воду. Мы одновременно потянулись к дверям машины, но они не хотели открываться. Чувство паники пробиралось под кожу. Я почувствовала удар о воду. Такой сильный, что мое тело еще несколько секунд не могло прийти в себя. Машина пошла ко дну. Меня начало со всей силы тянуть вниз, вкус желчи во рту усиливался. Мои ладони с Алексом разъединились. Я долго пыталась нащупать ее обратно, но все мои попытки оказались тщетными. Дверь машины все еще не желала открываться. Я нашла себя, погружающуюся в воду с грудой металла. Глубина. Вода была ледяной. Здесь ни черта не видно. Темно. Внутри меня все еще было немного воздуха, но его едва ли хватит, чтобы выжить. Дверь, наконец-таки, отворилась. Я парила в воде. Еще секунда и воздуха не останется. В моих легких окажется вода. Я умру. Я резко задрала голову вверх. Там, далеко, было светло и вода казалась теплее. Я пыталась добраться до поверхности, помогая себе руками и ногами. Тщетно, тщетно, тщетно! Воздух предательски покинул меня. Так же, как и Алекс. И вдруг я ничего не почувствовала. Ни желчи во рту, ни темноты вокруг, ни холода, ни воды, которая, казалось, уже должна была быть в легких. Я теряла сознание. Секунда. Мне понадобилась секунда, чтобы понять, что темнота была в моих глазах.