В пекло Север.

Ты могла бы спасти меня, Только не сможешь. Да и не надо мне, Одолжений от стервы! Напишу на стене Кровью, когда сдают нервы. И ни капли сомнений, Я вне подозрений, Я самый верный пес… (с) Animal ДжаZ – Верный пес.       Бледный свет, пробивающийся сквозь ставни, упал на лицо Сансы, и только сейчас Арья увидела, как заострились её черты. Увидела, какие тени залегли, под покрасневшими от слёз, глазами сестры. Леди Клиган, облачённая в простое серое платье, не спала денно и нощно, не желая отходить от постели своего супруга, сжигаемого легочной лихорадкой. Ни на миг, ни на час. Даже на короткий отдых, хотя сама едва держалась на ногах, думая о том, что если она отлучится куда-то, то он непременно умрёт, а она не сможет с ним достойно проститься. С ним одним, с любимым. С тем, чьи ожоги её когда-то пугали и которых, ныне, она не замечала совсем. — «Когда-то, будто тысячу лет назад...» С тем, кто столько раз спасал её, от врагов, от себя, даже от неё самой, когда ей взбрело в голову наложить на себя руки. Сможет ли она жить без него? — «Что, если он оставит меня безвозвратно?» — Санса старалась гнать от себя подобные мысли, считая их дурным знаком, притягивающим смерть. Но они всё равно перехватывали горло, лишая возможности нормально дышать и говорить. Сжимали сердце, словно в раскалённых тисках. — «Не уходи. Ты мне так нужен…Не бросай меня одну среди холодной зимы. Пожалуйста…» — «Ты сгоришь…» — зло бросила Псу когда-то Арья, а теперь видела всю силу своих слов и снова ненавидела себя. Это она во всем виновата. От прежнего Сандора осталась лишь тень. Он то приходил в себя, то бредил о белых ходоках, да погоне и, глядя на них с сестрой, маленькая волчица думала о своей погибшей матери, которая вот так же… — «Точно так же сидела у кровати Брана, когда тот упал, повредив себе спину. Мама просто сидела, смотрела в его лицо, сжимала его руку и плакала». Санса не плакала. Не пела песен. Не плела оберегов Семерым, как делала Кейтилин Старк . Она ухаживала за больным и безропотно смотрела в глаза смерти, слушая хриплое и тяжелое дыхание мужа. Знала, что боги в любой момент могут отнять то единственное, что у неё осталось дорогого. — «Ведь и так всех забрали… Маму, отца, Робба, Рикона… Но ведь Неведомому не помешать, если тот наметил себе человека? Но я должна!» — некстати вспомнилась легенда, которую пел рыжеволосой красавице, пришлый менестрель. Он явился в Винтерфелл на их свадьбу. Пришёл со стороны Железных островов. Весёлый и легкомысленный человек, он имел странный акцент и фиолетовую шапочку с пером цапли. Играл для молодой госпожи на лютне, да пел красивую и грустную песню о том, как одна кхалиси дотракийцев попыталась вырвать у богов своего возлюбленного. Хорошо пел, так, что никого равнодушным не оставил. Тогда Санса даже расплакалась, сопереживая героям истории, а теперь, казалось, что слёз уже совсем не осталось. — Если он переживёт эту ночь, миледи, то выживет — говорил леди Клиган сгорбленный старик – мейстер Бэйтон. — Для него я сделал всё что мог. И сейчас нам всем останется уповать лишь на милосердие Семерых. — Вы спасли его однажды, спасёте и теперь. А Боги... Боги не знают милосердия — обернулась Санса, стиснув шершавую ладонь мужа крепче. Голос её дрожал и был злым. — Иначе, какие же они боги? — так когда-то сказала ей Серсея Ланнистер, и теперь она повторяла слова королевы старику, видя их правдивость. — Людям это неизвестно — утешающая улыбка тронула старческие губы. — Но мы можем надеяться только на них, молодая госпожа. Молите Мать о прощении чёрной души его. Когда она сгорела в злобе и ненависти — мейстер бросил взгляд на бледное лицо своего господина, — то вы смогли возродить её из пепла. Кто знает, вдруг Всеблагая услышит вас и на этот раз. Санса ничего не ответила Бэйтону. Лишь упрямо поджала губы. После того, как старик ушёл, скрипнув дверью, девушка задрожала. Трепет и рыдания душили её, но она боялась показать свою слабость – нужно быть сильной самой, тогда и он будет. Сползла с краешка постели, на дощатый пол, обхватив голову руками. — Я не отдам… На какие жертвы, готовы женщины ради любви? — прошептала чуть слышно, подняв глаза. — На всё — ответила сама себе, уже громче, вспоминая, когда последний раз молилась. И в самом деле, когда? Там, в Богороще у Орлиного гнезда, или там, во время ревущего пожара в Королевской гавани? И ведь молилась тогда в септе именно за него, за Пса, чтобы боги смягчили его злобный нрав, на деле оказавшийся лишь мишурой. Маской, за которой пряталось верное сердце. А она ведь это чувствовала, знала с самого начала. Хотя каждое его слово, тогда, виделось Сансе в чёрном свете, как грубость или оскорбление. Теперь же выяснилось, что он и не думал задеть её – запуганную и несчастную. Так звучала, всего лишь, правда, просто девушке эта правда не нравилась. Тогда хотелось спрятать голову в песок – укрыться в мире иллюзий маленькой девочки, но время и жизнь, неумолимо сделали из неё взрослую женщину, пусть и молодую, развеяв розовые воздушные замки. Никогда не бывает проще, никогда не бывает легко. Всегда необходимо терпение. А любовь и верность стоят того, чтобы бороться за них до конца, не отступая. Так поступал Робб, так поступала её мать... её отец. Путь, пусть даже терни – испытания, те самые, через которые потом к звёздам, больно резали и заставляли кровоточить тело и душу, но поставленная цель стоит того. Санса боялась. Всегда боялась остаться одна. Даже там, в крепости Мейгора и в Красном замке, после осады Станниса, когда Пёс ушёл, она все равно знала, что он жив, просто где-то там, очень далеко. И это, внезапно, но внушало ей странное успокоение. Она всегда помнила о нём. А сейчас всё было совсем по-другому. И вот тогда уже одиночество будет полным, даже не смотря на то, что её сводный брат и Арья были рядом. Полюбит ли она кого-то ещё? — Нет. Уж лучше сразу уйти в Молчаливые сёстры — эдакая уверенность в ней взялась. Откуда только? Но женскому сердцу не прикажешь. Бросила полный тоски взгляд на плотно затворённые ставни, да поёжилась, оттого что ветер завыл, предвещая вьюгу. Третий день уже мело. А ведь в Винтерфелле подобные капризы погоды Сансу никогда не пугали, наоборот. Что же тут изменилось? — «Многое» — и замок чужой вдруг своим оказался. Да так, что и не передать словами, даже мыслями, а чувства описать и вовсе невозможно. И ведь ехали сюда, после свадьбы, неспешно. Девушка так не желала оставлять Винтерфелл и Джона, что встреченная по пути Бриенна Тарт, Подрик и какой-то нелепый мальчишка – Джендри, показались Сансе родными. Чуть обнимать их не кинулась, спрыгнув со своей белой кобылки в мёрзлую дорожную грязь. Ах, как забавно тогда вышло! Как удивилась Бриенна, выхватившая меч и направившая его на Сандора возвышающегося в седле своего чёрного скакуна. Какая физиономия тогда у неё была, когда он отвёл её клинок, от своего лица в сторону рукой, затянутой в перчатку, да поморщился, сказав, что готов забыть, ради своей маленькой Пташки, прежние обиды, раз уж такая откровенная дубина ей служить поклялась! Это было что-то. Леди Тарт ему, кажется, не поверила, пока Санса не подтвердила слова своего супруга. Но это определённо было что-то. Даже Подрик украдкой хихикнул, призывая свою госпожу быть менее агрессивной, хотя, та и велела ему заткнуться немедля. — Хорошее воспоминание, светлое… — прошептала, поднявшись на ноги. Рыжеволосая красавица, сейчас, сама выглядела не менее измождённой, нежели Сандор. Болезнь выпила силы из них обоих. Сделала два шага и упала в кресло, которое, подобно Стене для дозорных, стало в эти дни её бессменным постом.