Прятки в джунглях

      Удивительно, сколько разнообразных чувств и эмоций успевают сменить друг друга за какие-то несколько секунд. Возмущение, негодование, все раздражение и вскипевшая злость пополам с обидой — весь бушующий в груди ядерный коктейль неуклонно скрутился в один колючий ком, коим Эрика благополучно подавилась. На пороге ставшего для нее тюрьмой сарая, возник раскрашенный белой краской дикарь лет тридцати пяти, темноволосый, с таким жутким, изуродованным шрамами лицом и колючими черными глазами, что она несколько секунд не могла продышаться. Да и взгляд его был каким-то… недобрым, с дурным блеском. Не предвещающим ничего хорошего.       Инстинктивно отступив на шаг от вошедшего аборигена, в чьем облике безошибочно угадывалось самое что ни есть коренное происхождение жителя этого осточертевшего уже ей острова, она успела отметить, что мужчина был немного выше обычных дикарей, крупнее в телосложении и, самое главное, держался гордо, вальяжно, словно хозяин положения. Так же, как и вождь в первую их встречу. Вождь? Она же звала вождя! Сола!       — А ты еще кто такой? — выпалила Эрика, едва отойдя от шока, стараясь внешне не выдать охватившего ее волнения. Дикарь неторопливо разглядывал ее, снизу-вверх, да еще с таким видом, будто выбирал копеечный товар. И это ей ой как не понравилось. — Ano… ang gusto mo? (Что тебе нужно?) — совладав с паническими нотками в голосе, спросила Эрика, ощущая себя крайне неуютно, если вспомнить, что на ней лишь одна футболка. Хоть Сол и постоянно ехидничал, что ни внутреннее содержание, ни тем более внешние формы его благоверной не способны заинтересовать обитателей острова, но чисто инстинктивно, в недобром предчувствии, подол она старалась как можно незаметнее оттянуть вниз. Жуткий мужик вопреки всей осторожности Эрики заметил ее действия и хмыкнул. И зря. Она немедленно разозлилась и грозно рявкнула: — Блядь, да кто ты такой? Sino ka? (Кто ты?)       — (Женщина не смеет повышать голос на мужчину, — наконец, изрек тот с презрением, вдоволь наглазевшись на Эрику. Эту фразу она довольно часто слышала от охотников или самого Сола, и ответила точно так же, как всегда, отвечала вождю:       — Hindi ako isang babae, ako — isang diyosa! (Я не женщина, я — богиня!) — и все же сочла пояснить: — At ang asawa ng pinuno ng makalangit na Solmoro! (И небесная жена вождя Солморо!)       — Байани не поклоняются небесным богам, и здесь ты не богиня, а подстилка врага. И моя пленница. Я — Дакила, вождь племени, — соизволил представиться дикарь, пока Эрика пыталась понять, правильно ли она смогла перевести хоть часть его речи? (Dakila (пер. филип) — большой)       «Я ничего не спутала, этот мужик имел в виду, что это другое племя? — заметались у неё в голове мысли. — А что тогда я у них делаю? Или они пришли в нашу деревню? Тогда где Сол и парни?»       Метнув быстрый взгляд за спину незнакомца, где за настежь распахнутой дверью угадывались лишь пара убогих хижин с соломенной крышей, а за ними стена густых джунглей, Эрика мысленно склонилась к тому, что она вряд ли находится в поселении на берегу океана. Уж слишком близко к постройкам были заросли… «Но как я здесь оказалась?»       — Что это за место? — поинтересовалась она, все силясь осознать происходящее.       —Это деревня племени байани!) (bayani (пер. филип.) — герой, героический)— пафосно выдал мужик не без гордости, задрав свою уродливую морду. Видимо, его ни капли не смущало то, что она его плохо понимала. А Эрика неожиданно почувствовала, как все внутренности у нее свернулись тугим клубком. Дружелюбием от дикаря и не веяло, а в глубине его черных глаз таилась опасность, что никаких сомнений в том, что она незнамо где, больше не осталось. И если до сих пор все воспринималось нереально и не особо серьезно, ведь люди склонны считать, что если чего-то не знаешь — того и не существует, то от высокопарных речей вождя казалось, что она попала в плохое кино.       — Где мой муж? Где Солморо? Он жив? — спросила Эрика, ощущая, как ее голос дрогнул, но она немедленно себя одернула. «Без паники! Спокойно! Не время еще паниковать! Сперва нужно оглядеться, понять, что к чему, зачем меня забрали и уже решать, что делать дальше». Она снова взглянула Дакиле за спину, с удовлетворением отмечая, что вождь пришел к ней один, видимо, не ожидая от женщины никаких фокусов. «Это хорошо. Это правильно. Лучше, чтобы он меня недооценивал и не опасался, так хотя бы будет шанс. Теперь бы только себя ничем не выдать!»       — Hindi mahaba, (Ненадолго,) — ответил тот, но Эрика смогла разобрать, что Сол жив лишь по враждебному лицу Дакилы и по его презрительному рыку, кстати, весьма впечатляющему, выдающему все негативное отношение к ее мужу. И, здраво рассудив, что столь острая реакция не подобает победителям, Эрика немного успокоилась.       Совсем немного. Чуть-чуть. «То, что Солморо жив — еще не означает, что он не может быть раненным, иначе как же меня забрали? КАК? Сколько бы я ни выделывалась и не проверяла его на прочность своими капризами, так просто он бы меня не отдал. И не только потому, что я единственный пилот, наверное… По крайней мере, очень хотелось бы в это верить».       — Как только Солморо придет за своей женой, я убью его!       — Это ты такой самоуверенный родился или башку солнышком напекло?! — не удержалась Эрика от нервного огрызания, услышав слово «pumatay» — «убью». Замечательно, что и говорить! Сол убил пантеру, смог справиться с огромным крокодилом (Диего не без уважения рассказывал, как ее муженек катался верхом на рептилии), да и судя по тем трофеям, что обитали в их бунгало — слабаком он не был. К тому же, у него есть огнестрельное оружие, и Эрика очень надеялась, что он его не забудет прихватить. — Его не так легко убить! — внутренне готовясь, что вождь начнет ее запугивать, продолжила она уверенным голосом. Не могла она не сказать, ведь отец всегда так говорил маме, отправляясь в рейды, и в их семье эта фраза считалась своеобразным ритуалом, помогающим пережить опасные моменты.       И от помрачневшего Дакилы не укрылся ее тон. Вождя заметно перекосило от недовольства и, видимо, непокорности своей пленницы. Эрика изо всех сил старалась не выдать своего испуга, неутешительно обдумывая, что он теперь с ней сделает?       — Ты насмехаешься над вождем, женщина?! — набычившись, взревел тот, сжав жесткий рот в одну линию и исподлобья полыхнув черными глазами. — Если твой муж плохо учил тебя покорности и уважению, то придется мне…       Эрика не поняла, что он сказал, а в следующую секунду тяжелая лапища врезалась ей в лицо, аж искры расцвели в глазах. Оплеуха была достаточно сильной, она отлетела к стене, больно впечатавшись плечом в доски, и упала на землю. В голове странно загудело. Боль начала медленно заливать левую скулу, а кожа заполыхала. «Вот же ж, черт!»       Когда смазавшаяся перед глазами картинка встала на место, Эрика смогла лишь охнуть. Не то, чтобы ей была в новинку мужская агрессия, но ранее она сводилась лишь к спаррингам и тренировкам, но уж никак не в таком откровенном виде. Бывало, конечно, что некоторые ухажеры, раздосадованные ее к ним безразличием теряли контроль и выходили за рамки приличий, но Диего всегда решительно пресекал непочтительное поведение в адрес Эрики. Да и мало кто осмеливался ей так уж угрожать в открытую, понимая, что Алекс просто оторвет башку любому, кто посмеет обидеть его Ириску. Но ни отца, ни Диего в столь невеселый момент рядом не было, что ее запоздало ужаснуло.       «А я еще на Сола фыркала за некую грубость и отсутствие галантности… Да он меня и пальцем не тронул! Заботился, на руках носил, даже баловал, хоть ворчал постоянно и подкалывал. Подумаешь, запер… В бунгало. Со всем доступным комфортом. Да Солморо невозможный милашка и вполне для нее безобидный по сравнению с мгновенно вызверившимся Дакилой, предпочитающим всем разговорам кулак! Теперь-то я понимаю, что никто и пальцем не пошевелит, если этому дикому ублюдку вздумается меня убить!» — разволновалась про себя не на шутку Эрика.       Может, стоило изобразить полнейшее очарование чудовищно-величественной персоной нового знакомого и помалкивать? Определенно, помолчать — было отличной идеей. Жаль только, что пришла она к Эрике запоздало. Судя по настрою, живой ее очень вряд ли выпустят, и последнее, что она увидит в своей жизни — эту жуткую, мерзкую рожу.       От проявившейся агрессии, беспокойство ее все усиливалось, заставляя лихорадочно искать выход из сложившегося незавидного положения. «Что же делать? Куковать тут до чудесного спасения? А ищут ли меня? Бесстрашные-то точно будут искать, да вот беда, знают ли они, где я? Сол, наверное, должен знать, но не измордуют ли меня до полудохлого состояния до их прихода? В этом я совершенно не уверена, такие, как этот дикарь, не шутят. Да и не исключено, что он может меня изуродовать только затем, чтобы насолить Солморо… В лучшем случае». В худшем, как пить дать, непоправимом вреде для своего здоровья, что с легкостью может учудить этот необремененный хорошими манерами абориген, ей не хотелось и думать. Она прикинула свои невыгодные перспективы дальнейшего пребывания в стане враждебного племени и поежилась. Сол говорил, что остальные племена совсем дикие и не брезгуют каннибализмом.       Сердце у Эрики мгновенно заледенело, распределяя морозец по всему телу. «Ох, мамочки, а если они меня жрать примутся?! Может не мешало бы притвориться понятливой паинькой и ждать ночи, чтобы попытаться сбежать? Особого труда выбраться из хлипкого сарая не составит. Охрану, конечно, нельзя исключать, но достаточно нырнуть в темноту — только тебя и видели. Но потом-то что? В джунглях ночью еще опаснее. У меня нет никакого оружия, а еще я не знаю в какую сторону сматываться, чтобы вернуться в свое поселение. Или попробовать вырубить мужика и рвануть сейчас, пока он отослал охрану и еще не стемнело, а там уж и ориентироваться? Вдруг и выгорит…»       А Дакила тем временем наступал на пытающуюся подняться Эрику, собираясь, судя по всему, немедленно продолжить карать ее за наглость, так что долго выбирать Эрике не пришлось.       — Знай свое место, иначе не проживешь ни дня! — возвестил вождь, крепко ухватив ее за выставленную в отгораживающем жесте руку мозолистыми пальцами, и хорошенько встряхнул, прежде чем обрушить на Эрику еще один увесистый удар, разбивший ей губы. В ушах у нее зазвенело, приглушая его голос: — Ты обычная уродливая девка. Рабыня!       Дикарь продолжал сыпать в ее адрес оскорблениями и угрозами, но Эрика, к своему счастью, их не понимала. Только скривилась от оплеухи, словно слопала незрелый лимон, почувствовав соленый привкус крови во рту, а вместе с ним и распирающую сердце ярость. Но следила за держащим ее руку в цепкой хватке, способной, кажется, аж переломать кость, взбешенным дикарем и его телодвижениями внимательно, готовясь дать отпор гориллоподобному вождю. Поэтому, когда смуглая лапища подтянула ее к себе для того, чтобы Дакила вкрадчиво процедил ей в лицо какое-то ругательство, она не дернулась, с замиранием сердца добавив побольше испуга в глаза. Что, в общем-то, не составило особого труда, ее и так пробирал ужас до самых костей. А потом он, наконец, ослабил пальцы на ее несчастной конечности, и Эрика тут же подтянула колени к груди и что было сил наградила своего противника ударом обеих пяток в коленные чашечки, сбив того с ног.       — А вот дудки! Выкуси, шелудивый выблядок макаки! — зло прорычала она, откатываясь в сторону, когда потерявший равновесие дикарь полетел на землю, шмякнувшись прямо на пятую точку. Вскочив, Эрика немедленно заехала ему кулаком в перекошенную гневом с примесью недоумения рожу, и бросилась наружу, рассчитывая добежать до ближайших зарослей и укрыться. Но Дакила не зря был вождем своего племени — ловкости и силы он имел достаточно, в чем и могла вскоре убедиться Эрика. Быстро придя в себя, он успел сграбастать ее за шею и оттащить от такой вожделенной двери к стене, без церемоний вдавливая в доски своей тяжелой тушей, что у нее и вдохнуть не выходило. А без оружия все шансы отбиться стремительно полетели к нулю.       Эрика с ненавистью брыкалась и извивалась, рыча диким зверем, угодившем в западню, пытаясь выдраться из своего неутешительного положения и заехать ему затылком в нос, но неравная по силам драка закончилась тем, что пятерня вождя вцепилась в светлые волосы, приложив Эрику головой о стену, а потом вжала ее щекой в грубую поверхность так, что, не упрись она ладонями — дикарь мог размозжить ей череп. Выражение «по стене размажу» приобрело материальное воплощение.       Дакила, не скупясь, раздавал тычки и разъяренно шипел ей в ухо беспорядочные гадости, из которых Эрика смогла понять, что она дерется как мужчина, а за это он покажет ей, для чего нужны женщины. Да, собственно, не обязательно было и знать их язык, чтобы догадаться о его намерениях — рвущаяся на ее спине футболка говорила лучше всяких слов. И отвращение от неизбежно надвигающегося насилия ее пробрало ледяными пупырышками от макушки до пяток. Зря она понадеялась не прийтись ему по вкусу! Дакила, осклабившись, говорил ей что-то еще, но кровь так болезненно ухала в висках, что Эрика уже ничегошеньки не разбирала. Еще не пришедшая в себя от боли, она, осатаневши, сопротивлялась, но это не приносило никаких плодов. В глазах потемнело от бессилия, и Эрику забила крупная дрожь. «Сейчас этот грязный, вонючий боров… Нет, мамочка, нет!» Она вновь дернулась, но хватка у мужика была просто стальная… Говорят, что в критических ситуациях люди способны на невероятные вещи, но, должно быть, ее ангел-хранитель где-то в этот день заплутал.       Наверное, впервые в жизни она готова была звать на помощь всех, кого только можно, но безысходность и душераздирающее отчаяние заползли между ребер, и подскочившее сердечко застряло в горле вместе с криком. Все, что ей оставалось, это намертво сцепить зубы и зажмурить глаза, чтобы не доставлять Дакиле удовольствия своими слезами и вытьем. Вот и всё…       Дышать стало нечем, от мужика нестерпимо воняло немытым телом и еще чем-то совершенно тошнотворным. «Мерзость, какая же мерзость! Встряла, слишком крепко. По самые уши. И как выбираться, совершенно не имею представления. — На ее несчастье, дикарь свои удары рассчитывал, не позволив ей попросту отключиться и ничего не почувствовать. — Ох, как же трудно было дышать!»       — Не нужно трогать эту ведьму, вождь, — раздался невозмутимый голос, как гром среди ясного неба. — Иначе она и тебя околдует.       И до сего момента шарившая по ее телу рука, пытающаяся силой заставить Эрику раздвинуть бедра и прогнуться, исчезла. Тяжело дыша, Дакила замер, выругался сквозь зубы и отпихнул свою пленницу, оставив ее в покое.       Обливаясь липким потом, Эрика мгновенно шарахнулась в угол, прижавшись спиной к доскам и худо-бедно приходя в нормальное душевное состояние. Руки просто ходуном ходили от пережитого. Губы дрожали, как и плечи, как и вся она. Сердце ухнуло вниз и признаков жизни вроде бы подавать не собиралось, но вязкая, как смола, паника начинала развеиваться, позволяя ей мыслить. А потом ее замутило, потому что она узнала этот голос, что прозвучал так невообразимо вовремя, остановив неизбежное.       — Белзар! — медленно проговорила Эрика, устремив взгляд к дверному проему, в котором застыл смотрящий на нее с неизменным недовольством шаман. Нельзя было сказать, что она особенно удивилась его присутствию в чужом племени. — Так вот куда ты сбежал!       — Если хочешь оставайся живой, ведьма, сидеть смирно. Иначе Солморо остаться только твой мертвый тело, — почти нараспев ответил ей шаман на немного ломанном английском, отчего у Эрики глаза полезли на лоб. Вот это номер! Да он, оказывается, неплохо знал их язык! Выучил, стало быть, иуда. — Нечему удивляйся, — правильно поняв ее замешательство, продолжил Белзар, — предыдущий вождь тоже прийти с неба и немного учить меня ваш язык. Племя байани не такой, как племя макалангит (makalangit — небесный, небожитель). Ты здесь не жена вождя, женщина, и никто с тобой tumayo sa seremonya (возиться, церемониться) не хотеть. Если ты сбежать или напасть на охрану, ты будешь убить или покалечить. А можно даже panggagahasa (изнасиловать) или съесть.       — Чего вы хотите? Зачем я здесь? — спросила она, смазывая тянувшуюся по подбородку теплую струйку крови. Эрика сходила с ума от тревоги и ее мутило при одной мысли о том, в чьих руках она оказалась, и что эти дикари, начисто лишенные какой-либо морали, могут с ней сделать.       Белзар перевел ее вопрос прислушивающемуся к их разговору вождю, и тот, скорчив зверскую рожу, высказался, испепеляя ее взглядом:       — Солморо придет сюда, я вызову его на поединок и убью, чтобы стать великим вождем!       «А моя судьба решится после поединка, — мелькнула у Эрики горькая мысль, но она яростно ее отогнала. — Не дело это, сопли на кулак мотать!» Но беспокойство безостановочно крепло, и уже целый десяток скребущих коготков усердно трудились над ее бедным сердцем.       — Твоя нужность только для того, чтобы он прийти и сражаться с Дакилой. Будешь доставлять малейшая проблема, тебя бить или усыпить.       — «Усыпить»? Так вот как меня выкрали! — удрученно протянула она, когда хоть что-то стало проясняться. Вот почему она не проснулась и ничего не почувствовала! Открытие, конечно, не удивило. Чего-то подобного следовало ожидать. — И кто же твой сообщник в племени? Дай угадаю — Дира?       — У меня много верный человек, — уклончиво и высокопарно ответил шаман. — Племя не довольный небесный вождь.       — Это не племя недовольно, а ты, чертов сморчок! Потому что вождь не дал сжигать неугодных тебе людей, — невесело покачала Эрика головой. Недавние страхи дали о себе знать, успокоиться, прийти в себя было не так просто, оттого она сказала резче, чем хотела бы: — Ты все время гадишь, подстраиваешь покушения, чтобы избавиться то от меня, то от Солморо.       — Я забочусь о свой племя, но Солморо плохой вождь. Он чужак. Дакила сильный, он чтить традиции наш предков и не нарушать закон. Если он выиграть поединок, то стать вождь обоих племен. А тебе я советовать вести себя хорошо, — между делом сообщил шаман, ожидая, пока уставший слушать непонятную ему речь Дакила, выйдет из сарая.       — Тебе-то что с этого? А? У тебя-то что за выгода? — крикнула она в самых растрепанных чувствах Белзару, который лишь усмехнулся перед тем, как дверь за ним закрылась, погрузив маленькое помещение в сумрак, сквозь который уже совсем слабо пробивались лучи заходящего солнца. Обессиленно рухнув на шкуру, Эрика сжала коленками дрожащие ладони и прикрыла глаза, призывая себя успокоиться. «О, боже, в какой кошмар я угодила!»       Ей хотелось завыть, потому что сидеть беззащитной, запертой и ничего не делать, а просто ждать — было невыносимо. «Там, в джунглях, мои шансы уцелеть все же высились. Кто знал, может, это Дакила еще добрый был, а вот утром станет злым… У меня и так после знакомства с местной знатью кровь в жилах стынет, внутри все скукоживается от страха, а сердце аж до горла подскакивает. Все познается в сравнении, верно? Солморо ни разу не позволил себе по отношению ко мне ничего подобного и, признаться, я уже успела неимоверно соскучиться по своему мужу. Вредному, насмешливому, ироничному, но уж никак не ожесточенному садисту. Придет ли он за мной?»       Отчего-то она верила, что придет, но… ее все время не оставляло ощущение, что она упускала какую-то важную деталь. «Ведь, если Дакила хотел сразиться с Солом за место вождя, то что ему мешало просто прийти туда и вызвать того на поединок? К чему все эти похищения и, самое главное, что задумал Белзар? Уж кто-кто, а шаман преследовал какие-то свои планы. Ни на грош не обольщаюсь, что тот, кто спал и видел меня на жертвенном костре, вдруг, ни с того, ни с сего, по доброте душевной остановил Дакилу. Бойся данайцев, дары приносящих! А значит, шаман попытается как-то использовать меня против Сола».       Вскоре дверь вновь отворилась, но вместо ожидаемых зверского вождя или шамана, в сарай впустили молоденькую дикарку, принесшую для пленницы немного еды и воду. И только тогда Эрика почувствовала, что испытывала жутчайшую сухость во рту. Дикарка смотрела на беловолосую женщину с таким испугом и только что не тряслась от страха, поверив, видимо в то, что Эрика и правда ведьма. Сумерки над поселением стремительно густели, вот-вот, и в джунглях станет не зги не видно, и если бы служанку не сопровождала охрана — тюкнула бы Эрика ее головой о стену и сбежала.       Но вместо этого Эрика тихонько попыталась выяснить у девицы, нет ли у них в плену еще кого-то из племени макалангит, пока приглядывающий за ними абориген не прикрикнул на посетительницу сурово, велев пошевеливаться и выметаться прочь. Та отчаянно мотала головой на все вопросы, выпучив узкие глаза, что могло означать и то, что ей запрещено разговаривать с пленницей, и то, что Эрика единственная здесь в неволе, ровно, как и то, что дикарка просто не знала. Брать ее в заложники и пытаться уйти, прикрываясь дрожащей девчонкой, показалось Эрике глупее некуда. Да и вряд ли она имела какую-то ценность для своего вождя. Женщины у дикарей вообще не в почете, особенно у этих.       Вдоволь напившись и смыв размазанную кровь с лица, она принялась силой заталкивать в себя скудное угощение. Кусок в горло не лез, но как бы ни сложились дальнейшие обстоятельства, силы ей не помешают. Время шло, и тревога немного притупилась, оставшись неприятно зудеть на задворках сознания, вновь толкая пленницу на новую стезю побега. Но сперва Эрика решила как следует осмотреться, понаблюдать за дикарями, и найдя между досок щель покрупнее, припала к ней, пытаясь все рассмотреть. К тому же, необходимо было убедиться, что она одинока в своем заточении и не все сараи тут узниками забиты!       С наступлением темноты дикари разожгли костры, облегчив Эрике задачу по наблюдению. Эта деревня значительно отличалась от той, в которую посчастливилось попасть Бесстрашным, и скорее была похожа на наскоро разложенный лагерь первобытных людей. Вместо простеньких бунгало, тут и там виднелись кособокие хижины и шалаши из грубо выделанных досок, бревен, соломы и прочего природного материала. Ни импровизированных обеденных мест, сколоченных столов, скамеек и навесов, только скорнячьи провилки, что позволяло понять — люди тут жили лишь охотой. Зато посередине деревни высилось некое подобие большого шатра из шкур животных, возле которого на дереве… ах ебт твою мать!       Эрику нехорошо тряхануло, и пальцы у нее заплясали, когда она смогла разглядеть подвешенное вверх ногами окровавленное тело. Почему-то, ей стало сразу ясно, что даже если тот человек был еще жив, ему недолго осталось. И даже гадать не приходилось, кому принадлежало украшенное потенциальным трупом жилище. Несомненно, Дакиле! «А ну как и меня так подвесят? Или еще предварительно оттрахают, а потом шкурку снимут. Или наоборот…» Ни первое, ни второе испытать не улыбалось, и Эрика поняла, что подзадерживаться в этом негостеприимном местечке для нее смерти подобно. Один черт, хоть прикидывайся паинькой, хоть нет, никуда они ее не отпустят.

***

      Что самое прекрасное было в сарае — это сложенная из скрученных снопов соломы крыша. Весь следующий день пронаблюдав за дикарями сквозь щели, Эрика так и не смогла заприметить ни одного охраняемого объекта и выждав подходящий момент, решилась действовать. Потолок в ее узнице, перекрытый несколькими импровизированными балками, на которых и держался весь настил, не отличался высотой и забраться наверх было проще простого.       Выкулопав среди жестких стеблей себе лаз, она осторожно выглянула наружу, прислушиваясь. Вся жизнедеятельность дикарей сошла на нет с наступлением темноты, голоса снаружи давно стихли. Только охрана изредка мелькала под стенами ее сарая. Весь день и предыдущую ночь, Эрика старательно корчила из себя образцовую пленницу, притупляя их бдительность, что и возымело свои плоды — дикари больше не торчали безвылазно за дверью, а мирно дремали возле костра, полагая, что запертая пленница никуда не денется. Тем лучше!       Она тихонечко сползла по дощатой стенке на землю, лихорадочно огляделась и, затаив дыхание, прокралась к подступающим к окраине деревни зарослям, стремясь как можно скорее в них укрыться. Порванную одежду пришлось подвязать на спине, чтобы ничего не сковывало движений, но передвигалась Эрика крайне аккуратно, боясь напороться на что-либо босыми ступнями. И ладно бы просто на корягу какую, а не на змею или опасных насекомых… На лбу от напряжения тут же выступила испарина, и у нее пальцы нервно заплясали. В густых предрассветных сумерках слишком плохо было видно, но прекрасно понимая, что по следам любой охотник с легкостью ее вычислит, Эрика двигалась сквозь джунгли, которым конца и края не было видно, постоянно оглядываясь через плечо и не останавливаясь ни на секунду, чтобы оказаться как можно дальше от деревни до того, как за ней отправят погоню.       Вокруг то и дело раздавались какие-то шорохи, трески, крики ночных птиц. От быстрого бега у нее скоро сбило дыхание и закололо в боку, а ступни стало саднить, но опасение преследования придавало ей и сил, и прыти. Однако, несмотря на все старания и осторожность, удача от Эрики упорно воротила свой капризный носик. Хватая ртом прохладный воздух, она остановилась, чтобы сориентироваться, как внезапно вдалеке раздался донесенный эхом треск, словно сломали сухую ветку. Звук волной докатился до настороженно затаившейся Эрики и затих, затерявшись где-то между стволами деревьев. Тревога буквально толкнула ее в сторону, но было уже поздно — забеленный краской силуэт целенаправленно вынырнул на нее прямо из зарослей папоротника, заставив вздрогнуть и мысленно чертыхнуться. Слишком уж быстро заметили ее отсутствие!       Не ожидавший от Эрики ни особого сопротивления, ни тем более никакой угрозы, дикарь бросился на нее, а через пару мгновений, перекинутый в броске через бедро, оказался распластанным на земле. Нет, для Эрики было слишком жутко вернуться в тот сарай снова и покорно ожидать своей трагичной участи, чтобы позволить себя так легко схватить… Появление второго дикаря вынудило ее судорожно оглядываться в поисках хоть какого-нибудь камня или дубины, но, как на зло, ничего подходящего не нашлось. Когда же ветки кустарника за ее спиной раздвинул еще один представитель племени байани, у беглянки все внутри похолодело, и она сорвалась с места, надеясь проскочить. Черт знает, сколько их еще там, во тьме, по кустам кралось следом? Поэтому останавливаться нельзя, только вперед.       Паника захлестывала, пока Эрика удирала от погони, ныряя во все заросли и петляя среди стволов деревьев. Что они с ней могут сделать, если поймают? Эти убьют и не поморщатся! В голове билась лишь одна-единственная мысль: «Бежать! Только бежать! Не останавливаться!» Но проскочить не удалось, они все-таки нагнали ее. Запнувшись ногой о корягу, Эрика не удержала равновесия и кубарем полетела на землю, поднялась, но выскочивший ей наперерез дикарь навалился сверху, придавливая строптивую беглянку всем своим весом. Перехватил ее запястья, вздернув их над головой и стиснув до боли. Осклабился в страшной ухмылке, зашипев ей лицо. И немедленно схлопотал лбом точно в переносицу.       У Эрики от удара у самой на мгновение перед глазами померкло и выползая ужом из-под дезориентированного мужика, она угодила в руки уже остальной подоспевшей погоне. От казавшихся сплошной темной стеной зарослей отделился сперва один дикарь, потом второй… Кто-то ударил ее в бок, по лицу, ухватил за волосы, вновь швырнув на землю и пытаясь скрутить. Потасовка только усиливала ярость в колотящемся сердце, позволяя Эрике какое-то время изворачиваться от мерзких лап и беспорядочно брыкаться изо всех оставшихся сил, но, в конце концов, она неизбежно оказалась опрокинутой на спину под придавившими ее взбешенными дикарями. Не пошевелиться, ни вырваться.       Не успев до конца оценить весь ужас своего положения, она жадно втянула недостающий воздух ртом, подалась вперед к приглушенно рычащей от гнева роже одного из аборигенов, а потом в последней надежде завизжала ему на ухо что было мочи. На чью-то помощь Эрика не рассчитывала, это просто отчаяние и жажда жизни рвались из нее криком.       Выдрав рывком, наконец, из жестких пальцев свою руку, она ударила ребром ладони опешившего и замотавшего башкой дикаря по глазам, а когда тот приподнялся с нее, отпихнула его ко всем чертям от себя ногами. Вот только особо ничем Эрике это не помогло, и какое-то устрашающее ощущение дичайшей усталости накрыло ее вместе накинутой на беглянку сетью, лишая последних, до пустоты внутри, крупиц надежды выпутаться. Побег безоговорочно провалился, и какое последует наказание — она и представлять боялась! Надо же было так по-дурацки попасться!       Дикари о чем-то спорили, пакуя ее, словно батон ветчины в сплетенную из лиан сетку и угрожающе размахивая копьями. Впрочем, применять оружие так и не решались. От стресса звуки притихли и отдалились, сердце так безумно ухало в ее груди, что Эрика не сразу сообразила, что слышит голос… Знакомый, взволнованно повторяющий ее имя голос, от которого вмиг слетело все чувство безысходности. О, это же…       — Рикки! Отзовись! — где-то совсем близко звал ее АрТи. Она просипела в ответ его имя, подняв глаза в расцветающее розоватыми оттенками небо. Неужели помощь будет? Но, увы и ах, не успела она и потешить себя надеждой, как и без того не приходящее в норму сердцебиение осекло и сдавленный стон боли, настолько острой, что невозможно было сделать вдох, пронзил грудь. Нет, они не выследили ее. Не было погони. Она сама, как оказалось, вынырнула на устроивших засаду дикарей. Да чтоб вас! Со скатывающейся в пятки душонкой Эрика увидела, как воины байани шустро и бесшумно спускались с деревьев, крались как тени, готовясь окружать спешащего к ней АрТи.       — Назад! — кое-как сглотнув слюну в пересохшем горле, закричала Эрика. «Нет. Господи, нет, пожалуйста… Они же убьют его. Нельзя этого допускать!» — Итон, назад! Тут… — крик ее резко оборвался вместе с обрушившимся на затылок ударом. Перед глазами потемнело, она слышала происходящее вокруг уже фоном, не разбирая звуков, проваливаясь в полную скользящих по краю сознания кошмаров пустоту, наполненную криками, тенями и жуткими лицами.

***

      Ковш холодной воды на голову, тяжелая оплеуха — и сознание беспощадно вернуло Эрику в то место, в котором ей совсем, совсем не нравилось. Голова раскалывалась от боли, к горлу подкатил тошнотворный сухой ком от до отвращения знакомых звуков и запахов деревни дикарей байани. Эрика прерывисто вздохнула, разлепила мокрые ресницы и огляделась, воспринимая происходящее как будто со стороны.       Вождь Дакила, скорее всего, не без участия Белзара, посчитал выше своего достоинства лично карать беглянку за побег, поручив своим воинам крепко привязать ее к столбу на солнцепеке. Эрику даже поразило то, что не вверх тормашками и не возле его жилища! Тело того несчастного, что болталось на дереве, аборигены сняли накануне, а потом зажарили на костре, словно тот был тушей животного… Так что свято место осталось пустовать! Впрочем, лично Эрику это не расстроило. На фоне грандиозного везения мелкие неприятности в виде столба — не в счет. То, что ей удалось отделаться за побег столь малой кровью и испугом, хоть и нешуточным, иначе как грандиозным везением было не назвать.       Правда, это сперва ей казалось, что она еще легко отделалась, а к полудню наказание уже превратилось в сущую пытку и Эрика всерьез стала удивляться собственной живучести: скрученных рук она уже давно не ощущала, обильно раскрашенное синяками, гематомами и ссадинами тело жутко ныло, отзываясь болью на малейшее движение, кожа просто поджаривалась под палящими лучами солнца, а во рту была настоящая пустыня. Пить хотелось до издоху, но ей не давали, предпочитая время от времени издевательски лить живительную влагу на голову и возвращать в паршивую до дрожи реальность, когда Эрика проваливалась в спасительное небытие, где можно было ни о чем не думать. Ничего не чувствовать — ни свирепой тоски, ни сумасшедшей тревоги. И не изводить себя подозрениями, страхами и вопросами.       Она не помнила, куда делся Итон. Ни Диего, ни Сола она не слышала перед тем, как потеряла сознание, но вряд ли АрТи пришел один. Живы ли они? Ранены? Удалось ли байани кого-то схватить? Кажется, кто-то из болтающейся рядом охраны что-то говорил про захваченного небесного человека, но Эрика не поняла толком о ком речь и оттого еще сильнее маялась страшной неизвестностью. Осознание абсолютной беспомощности навалилось на нее, оставляя безучастной ко всему, что происходило вокруг.       А время все тянулось и тянулось. Дикари сновали по деревне, расчищая небольшую площадку в виде арены и раскладывали вокруг нее костры, ведя собственные приготовления, не обращая особого никакого внимания на пленницу. Погруженная в свое отчаяние и горькие мысли, она и не заметила, что солнце неуклонно скатилось к западу, скрывшись за высокими кронами деревьев, и перестало так нещадно палить. Или же, все дело было в том, что льющаяся на голову холодная вода остужала полыхающую кожу, а очередная, черт их всех возьми, оплеуха, привела Эрику в чувства.       Открыв глаза, она тут же пожалела об этом. Не зря говорят, не поминай черта ближе к ночи, а врагов не ко времени. Они, как по волшебству, и появляются. Перед ней стоял глумливо корчащий рожи Дакила и смотрел на нее со странным до жути блеском в глазах. Никакого желания смотреть на этого гнусного урода у Эрики не было, и она отвернулась, предпочитая его игнорировать. Однако того это ничуть не смутило, а через секунду Эванс получила еще одну оплеуху, призывающую к покорности. В который раз у нее проскользнула мысль, что Сол, по сравнению с этим распроклятым упырем, образец порядочности. Вот только где он? Успел уйти или в сарае сидит связанный?       — Да ты что же, жить без меня уже не можешь! Выродок! — выдохнула она, не забыв послать Дакилу сквозь зубы во все места, которые только знала. А потом, воспользовавшись тем, что ноги у нее не связанны, с непонятно откуда взявшейся прытью пнула того от всей души коленкой. Бунтующая душа отчаянно сопротивлялась безысходности, требуя реванша.       Вождь зарычал от возмущения и гнева, отпрыгнув назад. Охрана заорала, бросившись к ним со всех сторон. Злость ослепляла, у Эрики свело горло от нахлынувшей ненависти, от желания вцепиться ему в глотку зубами и растерзать на куски. Ведь он навредит всем, кто ей дорог, не моргнув и глазом! Она успела внутренне приготовиться к тому, что ее станут бить за покушение на их драгоценного предводителя орангутангов, но вождь рявкнул на своих людей и сам занес руку над Эрикой для удара.       — Если вождь Дакила предпочитает драться с женщиной, то пусть имеет смелость развязать ее… и дать оружие! — сбивчиво, подбирая слова, но все же с определенной твердостью выдала Эрика на языке племени, надеясь принизить своим заявлением Дакилу перед его подчиненными, выставив трусом. Она была уверенна, что тот вызверится, тем самым подтвердив ее слова, но он замер, так ее и не ударив, смерив тяжелым взглядом, а потом неожиданно рассмеялся. В сознании Эрики, и без того растревоженном, возникла еще большая сумятица. За его спиной с вечно недовольной физиономией маячил Белзар, бубня себе что-то под нос.       — С женщиной не дерутся, женщину воспитывают. Знай свое место, — отсмеявшись, озадачил ее вождь, и направился к грубо выструганному импровизированному пьедесталу, установленному прямо перед расчищенной ареной. — Ты тут никто, белая макака, — не обернувшись на нее, бросил Дакила, — а драться я буду с твоим мужем! Приведите небесного вождя!       Дикари бросились выполнять приказ своего лидера, а Эрика вдруг испугалась, что от волнения рухнет в обморок — мир качнулся, но тут же вернулся на положенное ему место, когда к арене вытолкнули Итона. Она замерла, пытаясь выровнять дыхание, а сердце мучительно заныло. Тайлер поморщился, как от боли, увидев ее, и так сцепил челюсти, что запросто мог сломать зуб, и даже не один.       — Тай, твою мать, какого хрена ты тут делаешь? — злобно зашипела Эрика от безысходности, прекрасно понимая, какое являла собой жалкое зрелище — избитая, ободранная и почти голая.       — Как это «какого хрена»? Тебя спасаю! — такой ответ не удивил, но спокойствия в ее душе, само собой, не прибавил.       — И как? Успешно? — чувствуя, как слезы против воли подступают к горлу, процедила она.       — Пока не очень… А что тут за сборище? Приве-е-е-ет! — протянул он и помахал дикарям рукой. Только сейчас Эрика заметила, что он, будто пьяный, пошатывается и глупо улыбается всем присутствующим.       — Тай, — испугалась она, — что они с тобой сделали?       — Не знаю. Весь день не давали пить, а потом принесли воды. Я выпил ее, и мне сначала стало плохо, а теперь очень даже ничего, — все также глупо улыбаясь, обвел он взглядом толпу. — А что тут все-таки происходит?       — Дакила хочет драться с Солом, но почему-то…       — Это не небесный вождь! — заорал Дакила так, что все остальные дикари притихли и даже вроде как будто стали меньше ростом. — Где он? Где это белое чудовище?       — Я пришел с неба! — гордо заявил Итон, и стукнул себя в грудь. — Я божество с неба! — «Это, видимо, все что он успел выучить», — подумалось Эрике.       — Ты не небесный вождь, падаль! — бесновался Дакила. — Ты самозванец!       — Ириск, че они говорят?       — Они, кажется, сначала приняли тебя за Сола! И чем-то опоили, думая, что готовят тебя к битве с вождем! — неожиданно для себя догадалась Эрика. — А теперь поняли, что ты не он. Дурачок! — горько улыбнулась она. — Ну зачем ты полез за мной, зачем?       — Ри, ну как же я тебя брошу-то?! — словно поражаясь ее словам, печально удивился АрТи, выдав свою фирменную улыбочку. Только в глазах его плескалось что-то щемящее, давно скрытое и затаенное.       — Лучше бы бросил, чем смотреть, как тебя убивают, — едва сдерживая слезы прошептала Эрика.       — Не реви, принцесса, прорвемся. Я же с тобой! — он пытался сказать с энтузиазмом, да не вышло. — Значит, они думали, что вождя опаивают… Думали, что я — это твой муженек, — вновь улыбнулся АрТи, но уже как-то натянуто, и выдал такое, отчего Эрика растерялась: — Кстати, я не против бы им быть, да вот прошляпил тебя, Ириска.       — Чего? Ты о чем, вообще, говоришь? — с сомнением спросила она. Голос его проникал внутрь, наматываясь на сердце.       — Не, ну, а че? Я тоже белый, и тоже бог, — выдал Итон и заржал. — Но он меня опередил! — покачал он головой в притворной досаде. — Ты-то в порядке, что они сделали? Потерпи, мы тебя вытащим, они…       — Молчи! — шикнула на него Эрика. — Белзар знает наш язык!       — Хватит! — крикнул шаман, направляясь к Эрике и стоящему возле нее Итону. — Вы уже достаточно поговорить. Ты — небесный брат вождя, и ты драться с байани! Это слава для байани…       — Он не будет драться с Дакилой! — раздался знакомый голос и у Эрики отлегло от сердца. Ну наконец-то! — В этот раз ты просчитался, Белзар! Ты не будешь драться с ним, Дакила! Ты будешь драться со мной!       Невероятно, но в первый момент Эрика даже подумала, что у нее галлюцинации — Сол появился так обыденно и спокойно, будто только и делал всю жизнь, как бросал смертельные вызовы вождям каннибалов. Его лицо было непроницаемо, на нее он и не посмотрел, что настроения Эрике, само собой, не прибавило. Все взгляды дикарей устремились на Солморо, а он уверенной поступью вышел на середину импровизированной арены и указал мачете на Дакилу.       — Тебе нужен серьезный противник, не так ли? — продолжил Сол. — Ты ведь не будешь мараться об этого слабака?       — Что значит? — завозмущался Итон, а Эрика зашикала на него.       — Эй, ты же говорил, что не знаешь их языка!       — Насчет слабака я понял. И припомню ему это!       — Идиот, он же пытается тебя спасти! Молчи уже! — попеняла Эрика, но Итона как раз отводили в сторону воины байани, оставив Сола с Дакилой договариваться наедине.       — Слабака, говоришь? — привстал Дакила со своего «трона». — А я вот наслышан о вас! И слышал я, что вы, небесные братья, очень сильны, владеете магией и небесным громом. Что ж, я принимаю твой вызов, вождь племени макалангит. — Голос Дакилы становился все громче и увереннее, он явно ничего не опасался и чувствовал себя победителем. — Но сначала я хочу посмотреть на тебя в действии, чтобы понимать, с кем я имею дело. Я буду смотреть на битву между тобой и вот этим белым уродом, пока один не убьет другого, а потом сражусь с победителем.       — Вот уж не думал я, что вождь байани просто трус, — выплюнул Сол, презрительно глядя на вождя исподлобья. — Ты не хочешь биться со мной, потому что боишься меня?       Но Дакила только усмехнулся, чувствуя себя в полной безопасности среди своего племени:       — Я не хочу сражаться с тобой, потому что я думаю, что ты не достоин меня! — презрительно бросил Дакила и наклонился к Солу. — Мне ваши все эти небесные бредни неинтересны, я в них не верю. Для меня вы всего лишь уродливые белые макаки, не заслуживающие даже смотреть на след, который оставляют мои ноги!       — Пафосом не захлебнись, ублюдок, — процедила сквозь зубы Эрика, до которой дошел смысл сказанного. Однако неплохо на нее влиял стресс, она уже почти полностью стала понимать, что они говорили…       — Я не буду драться с ним, он мой небесный брат, — попробовал отказаться Сол, но Дакила опять только рассмеялся в ответ.       — Будешь! Иначе получишь свою жену назад по частям — голова отдельно, тело отдельно, — вождь байани сделал знак топчущейся рядом с Эрикой охране. Один из дикарей приблизился к ней с самодельным топором и приставил лезвие к горлу, намеренно оставляя на ее коже царапину. Она поморщилась, судорожно сглотнула и воззрилась на Сола.       Он медленно повернул голову, и Эрика встретилась с ним глазами. Она ожидала увидеть в них отчаяние, беспокойство или упрек, но никак не равнодушие и спокойствие, словно только она в тот момент чувствовала себя как на раскаленных углях.       — Нет, — прошептала она в момент затишья, жалко прошептала, без ледяной твердости, о которой только мечтать приходилось. На нее медленно накатывал ужас, холодя спину, а в груди пекло. Беспорядочная чехарда мыслей неслась в голове у Эрики — все ориентиры вдруг сбились, и она не знала, где грань между тем, что правильно, а что нет. Сол хочет спасти ее жизнь, но ту цену, что он заплатит, Эрика не могла принять. Это были нечестные условия.       — Ты сразишься со своим небесным братом! — провозгласил Дакила. — А я посмотрю, кто из вас чего стоит.       Сол на секунду прикрыл глаза и повернулся к одурманенному Итону, которого вытолкнули на арену, сунув ему в руки оружие. Тайлер нетвердо стоял на ногах, его заметно шатало и силы его явно были на исходе, но тем не менее смотрел он на Сола прямо и твердо. И наблюдать за ними в тот момент было попросту страшно.       Эрике прекрасно было видно, как парни, постояв друг перед другом меньше минуты, разошлись и приняли боевые стойки. Итон выглядел плохо, очень, его заметно шатало, а мачете в его руках выглядело так, будто весило целую тонну. Эрика закусила губу, чтобы не закричать. Солморо убить Итона не составит труда, ведь АрТи готовили к поединку вместо него… Что же делать, как вообще на это можно смотреть? Сердце обмирало от страха и за Сола, и за своего друга. Она и думать не могла, что будет, если кто-то из них погибнет!       Тем временем мужчины сошлись на середине арены, лязгнули стальные лезвия оружия. Тай заметно пытался взять себя в руки и бороться в полную силу, но ни один его удар не достиг цели. Солморо отбивал каждый выпад в свою сторону так, что искры сыпались и звон металла стоял на всю деревню. Дикари азартно вскрикивали, стягиваясь вокруг озаренной зловещим мечущимся светом костров арены, на которой бились мужчины. Происходящее там больше всего напоминало кадр из какого-нибудь исторического фильма. Воздух сгущался все сильнее, застревая в горле, и Эрика уже чувствовала металлический привкус крови от прокушенной в отчаянии губы.       «Диего! — всполошилась она, осматриваясь в надежде. — Где же Диего? Он что-нибудь придумает… Может, у них есть какой-то план? Ну не могли же они прийти сюда в открытую…»       Она не успела додумать эту утешительную мысль, Эрика даже не поняла, как какие-то доли секунд… Еще один лязг стали, от которого все стыло в животе, и АрТи пошатнуло, развернув по инерции. Он упал на одно колено, а оружие его отлетело в сторону. Мачете Сола распороло воздух в каких-то миллиметрах от головы Тайлера — тот отскочил в последнюю секунду, поднялся на ноги, и под вопли племени байани двинулся на своего оппонента врукопашную.       Сол откинул мачете на землю и бросился навстречу Тайлеру, сшиб его с ног и оба мужчины покатились по земле, поднимая клубы пыли. Они что-то угрожающе рычали друг другу, Эрике уже было не разобрать. Вокруг собралось все племя, неистовые звуки оглушали, выматывая и без того расшалившиеся нервы. На арене уже что-то нормально рассмотреть было практически нереально, однако и то, что удавалось лишь мельком, заставляло вздрогнуть — мужчины дрались не на жизнь, а насмерть…       Яростная схватка казалась ей все нереальнее, иллюзионным спектаклем, ведь Эрика прекрасно знала, что Сол может с легкостью скрутить одурманенного АрТи. Вождь тянул время, то нападая, то отступая, но вновь схлестываясь с Итоном в драке, сыпля ударами крупных кулаков, еще и еще. Беспорядочное скандирование столпившихся вокруг арены дикарей превратилось в короткое и совершенно отчетливое «Pu-ma-tay!». Новый удар обрушился на Итона сбоку, потом в челюсть, следующий рассек бровь, и поверженный АрТи рухнул на колени, не в силах больше держаться на ногах. Покрытое испариной лицо Тайлера исказилось в гримасе отчаяния, когда лезвие поднятого Солом мачете уперлось ему в шею.       — Не надо, Сол! Хватит! — крикнула Эрика. Зачем это все? Зачем? Все время боя она пыталась ослабить на руках веревку, пока карауливший ее охранник в порыве азарта отвлекся на развернувшуюся им потеху, но окончательно затекшие пальцы не могли справиться с слишком крепкими узлами. — Остановись. Что ты делаешь? Ты же убьешь Тая!       — Тише, принцесса, тише, — пробормотал Итон, повернувшись в ее сторону. — Он тебя спасает. Давай, вождь, убей меня… только ее вытащи отсюда, — поднял он на него полные муки глаза и судорожно вздохнул. Сердце у тоскливо наблюдающей за происходящим Эрики сорвалось вниз, пропустив несколько тактов.       — Да вы с ума сошли! Нет, Солморо, только не это!       Дикари затихли, прислушиваясь, но снова зашлись криками. Вождь Дакила жадно наблюдал за схваткой небесных братьев со своего постамента, ожидая развязки.       — Я не могу его убить Дакила, он мой брат! — медленно осмотрев беснующееся вокруг племя, покачал головой Солморо, с усилием втянув в легкие воздух. В скудном отблеске костров Эрика едва могла разглядеть его лицо: непривычная жесткость черт наводила на нее еще больший страх. И холодное выражение серо-голубых глаз, обычно таких открытых и ясных.       Ее передернуло, когда поднявшийся Дакила разразился низким отвратительным смехом, больше похожим на громовой раскат. Он вытянул вперед смуглую, зажатую в кулак руку и оттопырил большой палец вниз… И все дикари скопировали жест своего вождя, требуя пролить кровь, а стоявший над Тайлером Солморо занес зажатое в руке мачете вверх и нанес короткий удар прямо ему в грудь.       Пальцы Итона, прижавшиеся к левой стороне груди, обильно намокли красным, прежде чем он рухнул на утоптанную землю животом вниз и замер. Все случилось так быстро, что осознание беды еще не накрыло Эрику. Она слышала крики байани, видела обильно растекающуюся под АрТи лужу темной крови, похолодев от ужаса до самых кончиков пальцев и перестав дышать, и не верила собственным глазам. Не верила. Это было невозможно!       Двое дикарей ухватили поверженного небесного человека за ноги и без всякого почтения оттащили за линию импровизированной арены, оставляя за собой тянувшийся по земле шлейф крови. Горло у Эрики свело, она даже выдохнуть не смогла, не замечая, как истерично дергалась у столба, пытаясь освободиться. Внутри нестерпимо закололо, а воздух в груди заменился клубком огня, поселившимся где-то вместо сердца. Она была уверенна, что сгорит, сгорит дотла, потому что дышать совсем стало нечем. А когда ей все-таки удалось вздохнуть, спазм отпустил горло и над деревней разнесся вопль боли. Эрика кричала отчаянно, снова и снова, потому что плескающийся в груди невзаправдашний огонь не потухал, пока не захлебнулась в беззвучном рыдании. Неожиданно вынырнувший откуда-то из-за столба дикарь, ухватил ее за плечо, крепко стиснув на нем пальцы и склонившись, зашептал ей в самое ухо:       — Рикки, погоди, сейчас я тебя освобожу.       — Ди… Диего? Это ты? — знакомый голос привел Эрику в чувства, она замолчала, хватая ртом недостающий воздух, лишь изредка тоненько всхлипывая. — Где же ты был, Диего? Тайлер… он…       — Да все с ним нормально, это был спектакль, успокойся, — будто вообще ничего страшного не произошло, прошипел Эстевис, перерезая стягивающие её руки веревки. Кровь начала приливать к затекшим запястьям, вызвав у недоумевающей Эрики стон боли. — Стой у столба и не шевелись. Когда я скажу — дёру отсюда! Поняла? Ты в порядке, идти можешь? — с искренней заинтересованностью занервничал Диего, быстро ощупывая ее содранные запястья.       Дикари вокруг них, полностью поглощённые небывалым зрелищем, которое явно не так часто случалось в их краях — легендарный небесный вождь убивает своего брата и бросает вызов их вождю, — совершенно не обращали внимания на своего «соплеменника», ошивающегося вблизи пленницы. А Диего, сливаясь с толпой, зорко следил за происходящим на арене.       — Да в порядке я! — не совсем понимая, что происходит, прошипела Эрика, однако неожиданно для своего характера, послушавшись и стоя смирно. — Живая — и ладно! Погоди, что значит, нормально? Ди? Сола заставили убить Итона! — всхлипнула она, рывком вынырнув из глухого кокона заторможенности и недоумевая над поведением Эстевиса. АрТи, его друг, погиб, а он заявляет, что все нормально?!       Сосредоточенно посматривая по сторонам, чтобы не привлечь к себе внимания, Диего успел лишь шепнуть ей, что потом все объяснит. Эрика, пытаясь охватить все что произошло, услышала голос своего мужа и перевела глаза на арену:       — Выходи, Дакила, и сразись со мной! Теперь я тебя убью!       Сол, не удостоив Эрику даже взглядом, будто ничего не происходило, и он даже не догадывался, что она уже отвязана, а Диего тут рядом с ней, указал окровавленным мачете на мгновенно подавившегося собственным смехом Дакилу и бросил вызов таким тоном, что ей показалось, что тот уже покойник: они так просто не разойдутся в разные стороны, и Солморо отрубит Дакиле голову, стоит тому лишь ступить на арену. Раскрашенная белой краской щека вождя байани нервно дернулась, губы сжались в одну линию, а в глазах заплескалась отчетливая паника.       — Hulihin siya! (Схватить его!) — заорал он, указывая своим воинам на Сола. — Убить небесного вождя! Убить!       Не успел Дакила полностью озвучить свой приказ, как внезапно раздался выстрел. Несколько дикарей, направившихся было к вытянувшему вперед окровавленный стальной клинок Солморо, испуганно присели на какое-то мгновение, прикрыв руками головы. Все это выглядело так, будто выстрел раздался прямо из мачете, и дикари тут же бросились врассыпную, крича о небесном громе. Выстрел не принес никому вреда, но произвел нужный эффект. Вождь деревни пытался переорать своих галдящих подданных, размахивая руками, но его взывания не были услышаны в разворачивающемся бедламе. Диего, воспользовавшись суматохой, сграбастал Эрику, стягивая ее со столба и, быстро ухватив заплетающуюся в собственных ногах подругу за руку, потащил ее к ближайшей хижине.       Вокруг все толкались, паника набирала обороты, кого-то уже затоптали… Эрика обернулась на арену и увидела, что Дакила намеревался под шумок смыться, а Сол бросился за ним вдогонку. Внезапно она заметила выскочившего на открытое пространство и уделанного кровью и пылью Итона. Живехонького! Только злого как черт и уже вооруженного пистолетом. АрТи пинком отшвырнул от себя попавшегося ему на пути дикаря, бросил второй пистолет Солу и громко свистнул Дакиле, точно собаке, обращая на себя внимание. Следом грохнули два выстрела, и крупное тело вождя толкнуло назад, он медленно осел на доски, раскидывая руки в стороны, и кубарем скатился под пьедестал. Но на это уже мало кто обратил внимания под воздействием разгорающегося хаоса.       — Небесный гром! Они снова вызвали небесный гром! — многоголосо завывало племя в ужасе, суматошно мечась из стороны в сторону, врезаясь друг друга, падая и толкаясь. Кто-то умудрился опрокинуть один из сложенных костров, раскидав горящие поленья возле хижины. Пламя мгновенно перебросилось на сухое дерево и солому, ярче осветив разбегающихся от небесных людей дикарей.       Пока паника со всех сторон завладевала племенем байани, к Эрике понемногу возвращалось ощущение реальности, а вместе с ним и понимание, что произошло. То ли запас ее несчастий исчерпался до самого донышка, то ли запропастившийся было где-то ангел-хранитель, явившись в лице ее мужа, снова закрыл Эрику своим уютным крылышком от всех опасностей, устроив во враждующем племени маленький филиал ада, а теперь взволнованно озирался и звал:       — Iris, где ты? — Выбравшись с арены, Солморо устремился дальше, распарывая, как бульдозер, людскую массу, бестолково снующую среди коптящих костров и пожарища, выискивая Эрику. — Iris!       Голос его изменился, он все еще звучал громко, но ей чудились в нем отчаянные интонации. Сжавшееся в болезненный комочек сердечко девушки ёкнуло. Даже липкий страх выветрился из души. Может, по обыкновению, Эрика выдавала желаемое за действительное и волнение Сола стоило относить насчет того, что она единственный пилот, но она бросилась к нему, не помня себя от беспокойства, перемахивая через разбитые и втоптанные в землю перепуганными дикарями провилки, шкуры и прочую составляющую весь небогатый быт байани дребедень, ощущая, что ей стало нечем дышать от щемящей в груди радости.       От горящей хижины тянуло дымом, сквозь пелену которого Эрика все равно увидела невредимого, тут же просиявшего лицом Солморо, заметившего спешащую к нему вожделенную фигурку своей жены. Стойкое безразличие, от которого Эрика иногда знать не знала, что делать: то ли зареветь от досады, то ли заехать ему в ухо, что Сол с успехом умудрялся демонстрировать до сего момента, исчезло без следа. Он облегченно выдохнул, ощутив крепко обхватившие его за шею руки Эрики, а когда она с тоненьким, выдающим ее с головой писком: «Сол, миленький!», доверительно уткнулась в него носом, улыбнулся, сгреб ее в охапку и зарылся лицом в растрепанные светлые волосы. Она осунулась за эти три дня. Вся в синяках и ссадинах, а порванная одежда почти ничего не прикрывала. Но главное — живая. Она живая! Остальное неважно.       — Испугалась? — непривычно хрипло спросил Сол, успокаивающе гладя ее ладонями по спине и прижимая Эрику к себе еще теснее. Его прозорливость в очередной раз произвела на нее впечатление.       — Бесстрашные ничего не боятся, — с грехом пополам выдавила она ему куда-то в заросший рыжеватой щетиной подбородок, чувствуя вокруг себя надежные как щит, сильные руки, дотрагивающиеся до нее с осторожной нежностью. Эрика глубоко вздохнула и позволила прикрыть себе глаза. Рядом с ним было спокойно, даже несмотря на творившуюся вокруг жуткую сумятицу.       — Да? — усмехнулся Сол, нисколечко не удивившись ее ответу, и попенял: — А кто это меня сейчас задушит?       — Ну испугалась, да, — созналась Эрика, и почти беспомощно прошептала: — Но я знала, что ты придешь, Сол… Я так рада, что ты живой!       — Все хорошо, — пробормотал он, быстро оглядевшись. Бесстрашные освободили кукующих в сарае, попавших вместе с Итоном в плен воинов макалангит и уже выводили их из деревни. Дикари, в свете догорающей хижины разбегались кто куда, словно тараканы, захлебываясь в испуганных криках. Но скоро они придут в себя и схватятся за оружие, так что пора и честь знать. — Давай-ка сматываться отсюда, Iris! — предложил Сол, вцепившись в ее руку, крепко сжав ладошку, и они побежали к темным густым зарослям джунглей.