Царь Спарты

      Царь вернулся в Спарту подавленный. Нет, Катрей не был ему столь близким человеком. Что-то другое предчувствовал он.       Как всегда, Елена ожидала его в своем тереме. И в эту ночь, ему казалось, была особенно прекрасна. Как будто прежняя Елена — и в то же время не совсем. Ее кожа была гладкой и еще более холодной. Она не говорила ни слова — Менелай не обратил внимания и на это… Он стосковался по ней, смотрел в ее глаза, — в них как будто мелькали золотистые блики, — и не узнавал ее.       Один раз он все-таки спросил:       — Елена, ты?       Но потом, виня себя за мнительность, гнал прочь беспокойные мысли.       Все хорошо. Елена с ним. Но будто бы и нет…       В это время корабль Париса успешно достиг берегов Трои.       Менелай проснулся в холодном поту. Ему снилось что-то ужасное — то ли из воспоминаний детства, то ли из рассказов умирающего Катрея — но кошмар не давал уснуть дальше. Немного успокоившись, и ругая себя за излишнюю восприимчивость, Менелай хотел снова обнять Елену, но… почувствовал лишь холод благородного металла… Вместо Елены в объятиях его застыло золотое изваяние из храма…       Вскочив с постели, царь зажег лучину — вся комната озарилась блеклым золотистым светом. Елены нет… Через окно выйти она не могла — слишком высоко. Выйти из терема ночью — тоже. Охрана четко следила за каждым ее шагом. И как будто чей-то смех раздался.       » — Кто здесь?» Царь обернулся — никого.       Вне себя от гнева, Менелай, закутавшись в плащ, вихрем вылетел из терема Елены и бросился в главный терем — будить всех.       — Елена исчезла!       В это же время донеслась весть: Елена в Трое! Парис увез Елену!       — Как в Трое! Час назад она была со мной!       На следующий день с Итаки прибыл давнишний друг Менелая — царь Одиссей. Он всегда помогал ему советом.       — Из-за этой Елены, — с горечью рассказывал Менелай. — Я провел ночь с золотым истуканом! — он показал на статую. Та была немного помята. Одиссей было засмеялся, но сдержал себя.

***

      — Я требую личной встречи с Парисом!       После многих уговоров со стороны Гекубы Парис все-таки вышел в зал переговоров. Там ждал его Менелай. Ослепительно сверкал шлем из чистой бронзы.       Вид его был грозен и внушал некоторый ужас.       Надо сказать, что в те времена повседневная одежда спартанских мужей отличалась от классической. Спартанцы носили длинный плащ, закрытые высокие сандалии и нечто, напоминающее шотландский килт до колен. Этот «килт» прикреплялся к широкому поясу, обшитому металлическими пластинами, и не был сшит по краям, образуя боковые разрезы до самого пояса, что обеспечивало удобство в движении. В то время как троянцы предпочитали длинные одежды.       Парис чувствовал себя как провинившийся ученик, который ожидает наказания. Еще бы! Для наказания таких учеников потребовался бы по меньшей мере, ремень Аида.       И все-таки наглость принца оказалась сильнее страха. Подавив это чувство, юноша смело шагнул к своему собеседнику, которого он, Парис, обидел. « — Как сделать так, чтобы обиженный превратился в обидчика?» — подумал он. « — Афродита! Почему ты мне не помогаешь? Прошу помощи и причем немедленно!»       Как могла помочь принцу богиня любви — так и помогла.       В этот момент Парис ощутил непреодолимую страсть к недавнему врагу. У юноши потемнело в глазах и он покраснел.       Менелай заметил, что с принцем что-то происходит.       — Тебе плохо? — по привычке спросил он, как у своих подданных.       — Нет, прекрасный спартанец… Мне хорошо… — прошептал Парис. — Но будет еще лучше…       С этими словами Парис стремительно приблизился к царю и сорвал с себя одежды. Да, юноша был красив, но что с того? Царь Спарты в недоумении посмотрел на него. Парис бросился на колени.       » — Чего он хочет? Ремня ему дать? Хочет извиниться и прикинуться мне слугой — так что? Я слуг своих не бью» — последнюю фразу Менелай повторил вслух.       Парис ничего не ответил. Но что он затем сделал, об этом Менелай рассказал лишь спустя двадцать лет, когда Елена подмешала ему в вино одурманивающего зелья… В мгновение ока костлявые женственные руки принца проникли в боковые разрезы спартанского платья…       » — Убери свои грязные руки!» — прикрикнул на него царь и с силой пнул Париса ногой. Парис упал, но успел крепко вцепиться в край менелаева плаща. Тогда царь схватил юношу руками под мышки и отшвырнул далеко в угол. « — Крыса!» — подумал Менелай. Плащ остался у троянца и тот начал в восторге прижимать его к себе.       Царь Спарты поспешно вышел из дворца Приама и направился к своим кораблям.       После случившегося, Парис еще долго пролежал в углу без сознания. Но к вечеру все-таки выполз из-зала. У него болели предплечья, были вывихнуты обе руки, на ноге выше колена остался шрам от тяжелой спартанской сандалии…       — Вот… Пропасть! Тартар! — ругался он про себя. — Афродита! Ты мне что устроила? Я же думал, ты его заколдуешь, а не меня!       Послышался звонкий смех Афродиты.       — Ты лишь просил помочь. Увы, над ним я власти не имею…       — Почему??? — исступленно заорал Парис.       — Спартанский царь под защитой Геры. И волоокая богиня за него свергнет в Тартар любого — хоть бы и меня…       — Вот, влип… Теперь он точно на нас войной пойдет. Что же делать?       — Не волнуйся, Парис. Я что-нибудь придумаю.       — Не надо мне ничего! И Елены не надо! Пусть катится к своему спартанцу — куда мне до него!       — Ты что же, сдался? Не-е-ет! Так просто ты от меня не отделаешься! Ты пойдешь и скажешь ему свои требования. А Елену спрятала я в надежном месте.       — Но я ведь не увозил Елену! О чем речь тогда?       — Глупый ты. Помнишь статую из чистого золота, что украшала Спартанский дворец?       — Да я ж ее и увез!       — Так вот. Это была Елена. Я поменяла ее на изваяние — Елену ты увез в Трою, а золотая статуя.       Афродита засмеялась.       — Что?       — Смешно сказать… Осталась у Менелая! И он провел с ней ночь, не зная, что это истукан!       Долго смеялся над несчастьем врага троянец. Не догадываясь, чем обернется для него этот смех.