Царь Спарты

      Когда Менелай уехал, Елена, как обычно, заперлась в тереме. Но вскоре царям стало жаль прекраснейшую из женщин — зачем такой красоте томиться в неволе? Не слишком ли ревнив пылкий Менелай?       — Знаю я его, — сказал как-то Агамемнон друзьям. — Он всегда был чересчур мнителен. Пугал меня Аластором, когда я собирался идти на Микены, — засмеялся царь. — И что? Кто теперь верховный царь ахейцев?       — Ты, Агамемнон, — поддержали его цари.       Цари собрались вечером за трапезой и обсуждали подвиги — свои и своих предков. Там были оба Аякса, Диомед, Патрокл, Нестор, и конечно же, сам Агамемнон.       — Но что делает наша прекрасная царица? — промолвил Аякс Оилид. — Тоскует одна в своем ненавистном тереме? Нет, так больше нельзя — сейчас мы все пойдем к ней в терем и пригласим за стол. Мы связаны клятвой, поэтому вреда ей причинить не сможем.       Цари одобрительно кивнули.       — А где же наш гость, юный Парис? — сказал Агамемнон. — Возьмем его с собой?       — Конечно! Он еще слишком молод, Менелай не должен так к нему относиться.       И только старый Нестор неодобрительно покачал головой.       — Сколько лет юноше? Семнадцать. В таком возрасте Менелай стал отцом Гермионы.       Парис улыбнулся.       — Глубокоуважаемые цари, своим долгом считаю сказать, что ни одному из царей я никогда не буду столь предан, как благородному Менелаю. Я чту его, как вечно юный виночерпий Ганимед чтит своего покровителя Зевса. И поэтому мой долг — не нарушать неприкосновенность священных покоев.       — Как знаешь, решать тебе.       Когда цари оставили Париса одного, в дверь проскользнула чья-то фигура.       Увидев ее, нежный юноша вскрикнул. Это была Клитемнестра, пришедшая навестить сестру. Холодным и колючим был этот взгляд. Крючковатый нос дополнял неприятную картину.       — Рада приветствовать принца могущественной Трои в нашей скромной обители.       — Ты кто? — съежился Парис.       — Клитемнестра, законная наследница Спарты, сестра Елены. И я знаю о твоих намерениях.       Троянец покраснел.       — Не вижу здесь ничего страшного, — продолжала Клитемнестра. — И даже помогу устроить встречу с прекраснейшей из женщин.       — О, я был бы невероятно рад этому! Но как? Она даже Менелая не хочет видеть.       — А тебя — хочет. Если бы ты был более наблюдательным, то понял бы. А теперь слушай внимательно. Во дворец Елены впускают только женщин, и тебя впустят, если наденешь вот этот пеплос. Я скажу, что ты новая служанка для царицы.       — Я сделаю все, что ты скажешь.       Царица Микен кратко изложила ему план действий. Этот коварный план давно зрел в голове завистливой Клитемнестры. Теперь-то Елену нетрудно будет устранить.       Облачившись в наряд Клитемнестры, Парис по ее совету спрятался у черного входа.       В то время как цари собрались у парадных дверей дворца.       — Приветствуем тебя, царица, — провозгласил Агамемнон. — Прости, что мы пришли к тебе без предупреждения. Мы хотим пригласить тебя на общую трапезу.       Елена встала с постели и приказала своей рабыне передать собравшимся, что она не выйдет.       — Оставьте меня, благородные цари, — вздохнула царица. — Я слишком устала…       В этот момент к парадному входу подбежала высокая перепуганная служанка и закричала:       — На помощь! На Калхаса напали два разбойника!       Этого еще не хватало!       Но ничего не поделаешь, цари бросились на помощь старику.       — Теперь ты можешь войти, — шепнула прятавшаяся за колонной Клитемнестра.       Перепуганной служанкой оказался Парис.       — Что тебе нужно, женщина? — холодно спросила Елена.       — Меня прислали боги… — начал было юноша.       — Стой! Я тебя уже видела, — странно скривилась Елена. — Ты — Парис. Что ж, неплохо придумано, но явно идея не твоя. Что ж, ты отсюда так просто не уйдешь.       С этими словами Елена коснулась губами Париса. И уже в свою очередь встретила лишь бесчувственный холод.       — Расскажи о себе…       Юноша молчал. Потом, собравшись с духом, он продолжил:       — У склона Иды, где я, еще будучи пастухом, пас свое стадо, и вдруг вижу сон. На ветке, напротив меня, я увидел трех птиц необычайной красоты — грозную сову, прекрасного павлина и белоснежного голубя. Внезапно меня окутал туман, и птицы обернулись в прекраснейших женщин… Предо мной возникли три богини — Гера, Афина и Афродита. Гера сулила мне власть над народами всей Анатолии — но по-моему превосходство Трои очевидно, Афина — победу во всех войнах — но я в жизни не воевал и не буду. А вот Афродита… Афродита пообещала мне любовь прекраснейшей. Мне это показалось интересным. И я пришел выполнить ее волю.       — Мне нравится твоя холодность. Узнаю в этом себя… Я прекраснейшая из всех женщин, — продолжала Елена. — И ты единственный, кто по-настоящему заслужил мое внимание.       Парису было семнадцать лет, он познал уже тайны любви, встретив в лесах Иды прекрасную Энону — речную нимфу, но радости от этого не испытал. Так же, как и сейчас не испытал ничего особенного от прикосновения Елены.       «Но что мне делать? Она прекраснейшая из женщин, любой жизнь готов отдать за нее, а я… я ничего не чувствую. Почему? Мне Афродита обещала ее любовь — но не отнюдь не наоборот… Какой же я наивный. Но ничего. Я все равно похищу тебя. — подумал юноша. — Хотя бы чтоб досадить Менелаю».       …В правой стороне храма Афродиты стояло красивое золотое изваяние Елены, подаренное ее отцу царем Мизии, славившейся своими драгоценными металлами.       Перед отъездом Парис, по наущению Афродиты, попросил в качестве подарка эту золотую статую. И как принцу могущественной страны, ему не смогли отказать.