***
О самой же Елене ходили слухи. Еще в юности ее похитили из ее храма. Говорили, что Тесей — да, тот самый, победивший Минотавра, и от него родилась дочь — красавица Ифигения. Елена, проводившая все время в играх и ритуалах, отдала Ифигению своей сестре, давно мечтавшей о ребенке. Клитемнестра воспитывала Ифигению как свою дочь и строго запретила говорить кому-либо о ее рождении. Отцу же она сказала, что нашла девочку в роще Артемиды. Клитемнестра с детства не была красавицей, а жестокое южное солнце совсем иссушило и покрыло морщинами ее и так смуглую кожу. Она злилась на сестру, восхищаясь и завидуя одновременно. В ее отравленной завистью голове зрел план, как бы извести прекрасную Елену. Или хотя бы выслать из Спарты. Шли годы, Клитемнестра старилась, а Елена? Афродита даровала ей молодость до конца дней. Нетрудно понять, почему она в свои года выглядела по-прежнему юной девой. О ее красоте слагали поэмы, хотя по правде сказать, саму Елену видели лишь немногие. В Спарте Елена считалась богиней. Для нее был выстроен собственный дворец-храм, украшенный расширяющимися кверху колоннами из темно-розового мрамора. Елена выходила из дворца крайне редко — лишь по большим праздникам. Ее, как статую, выносили на обшитом дорогой тканью помосте и ставили на пьедестал на главной площади. Там она и стояла, в полупрозрачном покрывале, до конца празднества. Все говорили о непредсказуемых последствиях, которые могла вызвать Елена одним только своим видом. Пылкий юношеский взор не мог выдержать ее чудовищной красоты. Во дворец допускались лишь женщины, рабыни, являвшиеся одновременно ее наложницами, с которыми принцесса обращалась крайне жестоко. Для мужчин же исключение предоставлялось лишь отцу либо законному супругу, которого выберет она. Еще десять лет назад, после того, как Елена отправила домой вновь прибывших принцев — на этот раз из стран Анатолии, царь Тиндар не на шутку разозлился. — Я уже стар! Где твоя совесть! И ты уже, далеко не девочка, — ругал он Елену. — Кто будет править после меня?! Сыновей давно нет в живых, незамужние дочери стареют! Что за наказание! Все. Отныне ты будешь находиться взаперти — в своем дворце — до тех пор, пока не объявишь нам свою волю. — Хорошо, отец, — сказала Елена. — Я не выйду оттуда никогда. Шли годы, Елена скучала в своем заточении, но не чахла — вопреки всему, красота ее расцветала с еще большей силой. Казалось, время не властно над красавицей — и она н е торопилась. Настанет тот миг, думала она, и придет он… Но кто?***
Старый царь Тиндар восседал на троне в своем дворце, окруженный придворными. Когда глашатай объявил: — Прибыл принц Агамемнон, сын Атрея! Царь только вздохнул. Много лет назад боги наградили его в один день. Не успел Тиндар отпраздновать рождение близнецов, как в тот день ему сообщили, что белый лебедь, влетевший в комнату Леды, положил ей на колени яйцо, из которого вылупились близнецы — и точно также мальчик и девочка — оба неописуемой красоты. О происхождении небесных близнецов никто не знал. Только главный жрец Зевса — Калхас, проведший всю жизнь в общении с богами, с хорошей точностью предположил, что они никто иные, как дети Зевса и Немезиды. — Бойся гнева царицы богов, — предупредил царя Калхас. — Немилостива она к детям Немезиды. Сына ждет славная, но короткая жизнь. Дочь же ее станет воплощенным возмездием. — Что за чудовищное предсказание, — в ужасе ответил Тиндар. — Но какова же судьба моих собственных детей? — Судьба их сходна. Нити жизни сына Немезиды и твоего — одинаковы. — Значит ли это их раннюю гибель? — с дрожью в голосе спросил царь. — Увы, мой царь. — Но… на кого я оставлю город? Будут ли у меня еще сыновья? Прорицатель покачал головой. — Вещие орлы показывают мне, что судьба Спарты в руках светловолосого мальчика. Таковы были слова мудрого Калхаса, которым, увы, суждено было сбыться. Бежав с Крита, Елена поселилась во дворце Тесея. Там и нашли ее братья. Когда в Спарте обнаружилось, что Елена ждет ребенка, они решили отомстить афинскому царю. Старый царь не выдержал атаки грозных Диоскуров, и вскоре, бездыханный, пал. Однако и Полидевк был смертельно ранен. Не в силах выдержать разлуки с братом, Кастор решил погибнуть вместе с ним.***
— Приветствую тебя, о достопочтенный Тиндар! — с такими словами обратился к нему Агамемнон. — Я прибыл в Спарту для того, чтобы просить руки твоей дочери. — Приветствую и тебя, благородный Атрид, — ответил ему Тиндар. — Для меня самого было бы великой честью быть тестем микенского царя. Но в данном случае от меня ничего не зависит. Тысячи молодых принцев и могущественных царей получили отказ. Почему? Это известно только моей дочери. — Об этом мне рассказал мой товарищ Диомед. — Я рад, что ты обо всем знаешь, сын мой. Тиндар не понял, что сказал, но в итоге оказался прав. — Посмотрим же, завтра, что скажет наше прекрасное каменное изваяние, — так называл царь Елену. Конечно же, все надежды Агамемнона рухнули. В очередной раз прозвучало холодное «нет» — для всех приехавших претендентов. Еще больше огорчился Тиндар, уже привыкший к микенскому принцу и видевший в нем надежную опору. — Жаль, сын мой. Но у Агамемнона уже созрел свой план. » — Женюсь на дочери Тиндара. Мне все равно на которой!» — Я премного наслышан о красоте Елены. Но красота — дар преходящий. Гораздо более ценен острый ум. Скажи, о великий царь, обладает ли таковым качеством твоя другая дочь, Клитемнестра? Тиндар как услышал ее имя, так и ахнул. Вспомнили старуху! Но вслух сказал, что да, и более того, Клитемнестра умнейшая из женщин Спарты, чем он, конечно очень обидел своих соотечественниц. Агамемнон, как только был заключен брак, напомнил царю о его обещании. — Да, я исполню то, что ты хочешь. Ты видишь, что стал для меня как родной. Бери мое войско и все что тебе понадобится. И все же, Тиндар был очень обеспокоен судьбой Спарты. Агамемнон вернет себе Микены, а что останется Тиндару? Одинокая старость, в обществе своей старой одинокой дочери? А как же его любимая внучка, Ифигения? — Скажи, витязь, нет ли у тебя брата, что был бы так же умен и храбр как ты? — Насчет храбрости и ума — я не уверен, но брат у меня есть. Он еще подросток. — Это хорошо… Когда он вырастет, я выдам за него свою внучку, которую Клитемнестра нашла в роще Артемиды. — Хорошо, будь по-твоему, достопочтенный царь, — ответил Агамемнон. Вернулся он злой и недовольный, но никому ничего не сказал и старался выглядеть победителем. Вскоре он позвал брата, чтобы сообщить ему известие. — Все складывается как нельзя лучше. Гера на моей стороне. Царь Тиндар обещал помочь в завоевании Микен и выделить мне часть своего войска. — Царь Тиндар поистине щедрый человек! Агамемнон засмеялся. — Конечно, его помощь не безвозмездна. Я тоже кое-что сделал для него. — Что же? — Женился на его старшей дочери. — Как! Ты не говорил! Поздравляю тебя… — Можешь оставить свои поздравления при себе. — мрачно сказал Агамемнон и ушел в свои покои.***
Агамемнон вновь собрался в Спарту — чтобы отблагодарить Тиндара и забрать в Микены свою супругу. На этот раз он решил взять с собой брата. — Тебе уже четырнадцать лет. Хватит сидеть дома! Во дворце Тиндара была напряженная обстановка. В который раз приехали претенденты на руку Елены. В основном здесь присутствовали уже зрелые мужи, многие имели длинные бороды. Они собрались вместе, чтобы совершить жертву Зевсу и произносили клятву. — Клянемся до конца наших дней защищать жизнь и честь того, кого выберет Елена! Атриды в клятве участия не принимали. Агамемнон — в силу уже сделанного им выбора, Менелай — в силу своего несовершеннолетия. Он с интересом разглядывал собравшихся витязей. Вот огромный Аякс, сын Теламона, вот его тезка Аякс Оилид. Что? Идоменей здесь? Какая встреча! — Клянусь Зевсом, Идоменей, и ты здесь! — Агамемнон похлопал его по-братски по плечу. — Привет тебе! — И тебе, сын грозного Атрея! — И ты пожаловал просить руки Елены? — Нет, не Елены. Ее сестра не менее достойная невеста. Идоменей промолчал. — Вижу тут собрались все лучшие витязи. — отвечал Агамемнон. — Гордая красавица должна выбрать одного из них. Но лишь после свадьбы старшей сестры. За которой, собственно, я и приехал. Старый, сгорбленный Тиндар восседал на своем троне, рядом с ним сидела пожилая женщина. « — Это мачеха Елены…» — подумал Менелай. — Агамемнон! — обратился царь к старшему Атриду. — Подойди, сын мой! Агамемнон приблизился к Тиндару. Тот взял за руку, сидевшую рядом с ним женщину. — Доблестный сын Атрея! С моего благословения, вот рука моей дочери! При этих словах — не Агамемнон, а Менелай — побледнел… Он беззаветно любил брата, он посмотрел на Клитемнестру — это была безобразная старуха — и увидел ее колючий, завистливый взгляд. При одной мысли о том… О, нет! Лучше бы они бежали на Крит и погибли в штормующем море. Но что Агамемнон? Ни одна клетка не шелохнулась на его благородном лице. Он мужественно принял приговор. — Твоя воля, царь. Обещаю быть твоей дочери мудрым защитником и любящим мужем. — А с моей стороны — награда истинному победителю. Бери мое войско и возвращайся царем Микен. Когда царь произносил эти слова, взор его упал на Менелая, молча стоящего рядом с братом. Царь вздрогнул. «- Неужели он?» Дело в том, что светлые волосы были редкостью среди народов южной Греции. Когда братья возвращались в гостевой терем, Менелай воскликнул: — Послушай брат, я не хочу, чтобы ты всю свою жизнь посвятил этой горгоне! Или тебе все равно? Агамемнон мрачно усмехнулся. — Царь живет не ради себя. И уж точно не ради «прекрасной Елены». Царь — прежде всего глава государства и жить он должен ради государства. — Но неужели только ради государства ты женился на уродливой старухе? На что старший брат ответил: — Ради государства, — сказал он. — Я сделаю все. Взгляд его был благороден и страшен. Его слова звучали пророчески. Спустя некоторое время Агамемнон с триумфом вошел в Спарту, как новый царь дружественных Микен. Союзники Фиеста убиты, Эгист бежал. Народ прославляет нового царя. — Теперь там все будет по-другому, — провозглашал он. — Спарта и Микены отныне родные братья!