***
- Тилль, мне нужен твой совет,- в спешке выпалил Цвен,- Где наши? - Разошлись, пока тебя ждали,- неодобрительно покачал головой вокалист,- Что там? - Как бросить человека, которого ты, вроде бы, любишь, но дальнейших перспектив с ним нет? Успевший за эти две недели побывать личным психологом, купидоном, и, в некоторой степени, собутыльником Рихарда, Линдеманн уже ничему не удивлялся. Однако этот вопрос поставил его в тупик и мужчина с ответом не спешил, понимая, как потом тяжело будет Паулю, и, возможно, Цвену, хотя в последнее верилось с большим трудом. - Ну?- не терпящий промедления в таких вопросах, брюнет нетерпеливо переминался с ноги на ногу. - Подожди,- отмахнулся от него Тилль,- Давай разберемся более конкретно. Ты точно этого хочешь? Точно уверен, что хочешь бросить Пауля, оставив только деловые, и, возможно, дружеские отношения? Возможно ли последнее после всего, что между вами было? Просто… Он-то тебя искренне любит, черт знает, с какого времени, а ты просто поиграл и кинул. - Изначально нужно было предполагать, что так оно все и будет. Думаю, мы оба понимали, что ничем хорошим это не закончится,- он тяжело вздохнул и оперся спиной на стол,- С чего ты взял, что я поиграл и кинул? Может я хотел возобновить отношения, только чуть позже, когда все более-менее уляжется? - Ты понимал. А он нет. Ты знаешь, что он был готов бросить все ради одного тебя?- судя по обалдевающему выражению лица Рихарда, он этого знать не мог,- А взял с того, что это твоя истинная натура. Скажем так: тебе нечем было заняться, и не с кем было развлечься, вот ты от скуки и заварил всю эту кашу,- Тилль улыбнулся,- Круспе, ну я же тебя как облупленного знаю. Ну, признай, что я прав и так оно и есть? Я же прав, верно? А потом, когда, как ты говоришь: «все более-менее уляжется», ему уже нахрен не будут нужны твои отношения, потому что он вольется в привычную жизнь, привычный график, он привыкнет жить без тебя, понимаешь? Ему будет больно, но он привыкнет. И вот тогда, я тебя прошу, не испорть все, как ты любишь и умеешь это делать. Не появись в его жизни в статусе любимого человека, иначе все опять потерпит крах. Тебе-то это нафиг не надо, хоть ты и пытаешься делать вид, мы приедем, и ты тут же вернешься к Марго и детям. Тебе это нахрен не сдалось, вся эта любовь-морковь и так далее, а он тобой живет, и забыть тебя…. Сможет. Но спустя длительное время. Отстранись. Будь ему приятелем, товарищем, коллегой, но не лучшим другом и не любимым. Не разрушай ему жизнь, Рихард. Ради своего же блага. Потрясенный такой речью, Круспе минут десять стоял, пытаясь осмыслить сказанное, и, к своему неудовольствию, понимал, что друг абсолютно прав. - Да. Ты прав. В очередной раз,- гитарист усмехнулся,- Знаешь, я скажу это впервые, но спасибо, что ты есть. Потому что без тебя я бы во всей этой кутерьме не разобрался. Да вообще, черт знает, что бы я делал с этой влюбленностью, чувствами, отношениями, не будь тебя рядом. Пропал бы, однозначно. Спасибо. - А я не думал, что ты это скажешь,- признался он,- Не за что, Рихард. За такое не благодарят. Это само собой разумеющаяся поддержка между друзьями. Обращайся, если что-то будет нужно. Постараюсь помочь по мере своих сил. Ну, а сейчас.… Пошли. Не стоит заставлять людей ждать.***
Изо всех сил стараясь изображать непринужденный вид так, будто никакого разговора и не было, Цвен вышел из отеля в сопровождении Линдеманна и сразу же услышал недовольную реплику клавишника: - Ну, наконец-то! Вы вообще помните о договоренности? Или так увлеклись разговором, что про все забыли?- последняя фраза прозвучала слишком двусмысленно и от этого Круспе захотелось врезать острому на язык согруппнику, чтобы тот следил за выражениями. Сдержав гнев и натянув непринужденную улыбку, мужчина ответил: - Нет, конечно. Просто возник важный вопрос, и я решил обсудить его с Тиллем, что такого? Слава всем богам, у Лоренца хватило ума не спрашивать о «важном вопросе», иначе бы обо всем догадался Пауль, который и так подозрительно на них смотрел. - Ну что, идем?- нарушил затянувшееся молчание Шнайдер. А Рихард опять вернулся к своим мыслям. С одной стороны хотелось поскорее закончить все это, причем, чем быстрее, тем лучше, а с другой не хотелось расстраивать любимого человека. И вот тут внезапно возник вопрос: «А любимого ли?» Потому что как бы он себя не убеждал в том, что любит Ландерса, реальность была жестока. Одновременно с этим гитарист понимал, что это всего лишь мимолетные, по сути, ни к чему не обязывающие отношения. Однако если бы все было так просто.… Если верить Линдеманну, ритм-гитарист был влюблен в Круспе окончательно и бесповоротно. И, что уж греха таить, это льстило самолюбию брюнета. Настолько, что он был готов возобновить отношения при первой же возможности. Вот только, как сказал Тилль, «потом, при первой же возможности», эти отношения Хайко будут нахрен не нужны. И это, в какой-то степени, расстраивало. «Нет, а что ты думал?»- вновь активизировался внутренний голос, с существованием которого Цвену давно пришлось смириться,- «Что он тебя будет всю жизнь ждать? Ошибаешься, Рихард, ошибаешься»,- голос замолчал. Не признать правоту, считай, что самого себя, было уж совсем не к месту. Но Рихард Цвен Круспе из чистого упрямства продолжал твердо стоять на собственном мнении закоренелого эгоиста, мол, его ждали, ждут и подождут еще, месяца так три, а то и полгода, а если вообще все будет плохо – год. И ничего с Ландерсом не случится. Ждал же? Ждал. И еще подождет, для его же блага. Правда, в каком месте там «благо» лично для Пауля, мужчина не увидел. Улучив момент, когда они с Тиллем остались одни, а все остальные отошли, кажется, за сладкой ватой, лидер-гитарист подошел ближе и сказал, почему-то шепотом: - Я все решил. - Бросаешь?- последовал незамедлительный ответ. - Да. Потому что дальше… - Я понял. Ну и? Как будешь признаваться? - А как можно?- вопросом на вопрос ответил Рихард. - Круспе, ну у тебя же столько девушек было,- сделав ударение на слово «столько», тихо рассмеялся фронтмен. - Девушки-то были. А парни – нет! И что прикажешь делать? - Ну, подумай, какой способ для тебя наиболее приемлемый. Объяснить все вербально, получив конструктивный диалог, или изложить все на бумаге? - Вообще, хотелось бы конструктивный диалог,- задумчиво произнес собеседник,- Но зная, как Пауль среагирует,- он осекся,- Может среагировать на подобное заявление…. Изложу на бумаге, чем не вариант? Спасибо за совет, я у тебя в долгу! - Брось. Обычная дружеская помощь, что такого?- искренне удивился вокалист,- Ладно, пойдем. Нас уже потеряли.***
Достав ручку из ящика стола и положив перед собой чистый листок бумаги, мужчина пощелкал пальцами, как делал всегда, когда задумывался. Слова не шли. Точнее шли, но изложить на бумагу их было тяжело. В который раз за сегодняшний день Рихард задумался: «А стоит ли игра свеч?» Мозг говорил одно. Сердце – другое. Как обычно. «А люблю ли я его?» - этот вопрос он задавал себе на протяжении всего отпуска, и ответ, пока что, был неоднозначным. Метаясь от одного варианта к другому, он не заметил, как втянул в это чуть ли не всю группу. И до сих пор не мог определиться, искренны ли его чувства по отношению к Ландерсу, или Тилль все-таки был прав, и Рихард просто играет чувствами ритм-гитариста? - Н-да, какая же я сволочь,- впервые за всю жизнь признал он, уронив голову на руки. От собственной беспомощности хотелось биться головой, если не об стенку, то об стол уж точно. Все-таки взяв себя в руки, Цвен начал писать письмо. Слова ложились на бумагу аккуратным, ровным почерком: «Я не знаю, прочтешь ты это или нет, но в любом случае… Спасибо тебе за все. За то, что был рядом, любил меня искренне. Не то, что я. Пойми, я – мразь, не созданная для отношений. Для меня любовь – пустой звук. Ты не сможешь прожить со мной и месяца, даже если считаешь, что это не так. Забудь об этом отпуске, о том, как мы проводили время. Наверное, ты сам понимаешь, что это было временным увлечением, не более того. Рано или поздно нам пришлось бы вернуться к обычной жизни, где у каждого из нас свои семьи и проблемы. Я знаю, будет нелегко принять это. Принять то, что человек, которого ты любил, просто играл тобой. Но я уверен, что ты справишься, как бы это ни звучало. И.… Если это возможно после такого (а я уверен, что нет) давай останемся хотя бы приятелями? Прости меня за все. За чувства, которых не было, за признания, за поцелуи и ревность. За все. Твоя сволочь. Рихард Цвен Круспе». Он не знал, как отреагирует Ландерс на подобное. Поэтому запрятал листок в вещи, решив отдать перед самым отъездом. А сам отправился на улицу – покурить и подышать свежим воздухом, совершенно не представляя, что письмо найдут гораздо раньше, чем он планировал.