***
«Ответь, и все поймешь», заглушая очередной трек, звучал в голове голос Линдеманна. Ответь, и все поймешь.… Хм, интересно, а что ответить-то? То, что здесь нет неправильных ответов, Круспе понимал. Впрочем, правильных тоже не наблюдалось. Так что же делать? С самого начала, тогда, когда он решил заварить всю эту кашу с признанием и вытекающими из него последствиями, Цвен четко осознавал, что все это долго не продлится. Закончится отпуск, они уедут в Берлин – записывать альбом, затем, как только закончится очередной тур, он поедет в Нью-Йорк, записывать альбом Эмигрейт. Одним словом все станет, как и прежде. Но сейчас нужно было что-то делать.… Любит ли он Пауля? Человека, который все эти годы неимоверно раздражал его своим вечным оптимизмом? Скорее всего, нет. Проявлял симпатию, поддавался минутным порывам, но останавливал себя, не видя перспектив в дальнейшем развитии этих «отношений». А любит ли его Пауль? Честно говоря, Рихард впервые за весь отпуск задался этим вопросом. Впервые подумал не только о своих чувствах. Так любит ли его Пауль? Да. Это было видно сразу, даже такому, не обращающему внимания на детали человеку, как Цвен. Ландерс плохо умел скрывать свои эмоции, даже если и пытался это сделать. Мужчина медленно выдохнул, достал сигареты, подкурил, сделал первую затяжку.… Почему-то это успокаивало, отгоняло ненужные мысли, оставляя только самое важное. Итак, что же делать? Идти и мириться, как было сказано выше, ему не позволяла гордость. Оставлять так, как есть – совесть, которая, как ни странно, все-таки у него была. Ему было стыдно. Да. Стыдно. В первую очередь, перед Паулем, за то, что он не только влюбил его в себя, чисто случайно, даже не прилагая никаких усилий, но и за то, что своей дурацкой ревностью испортил ему настроение, вполне возможно, на весь оставшийся отпуск. На эти чертовы шесть дней. Именно поэтому, наконец, переступив через свою гордость, Рихард закрыл глаза, глубоко вздохнул, досчитал до десяти, затем, резко открыв глаза, зашагал по направлению к отелю – мириться.***
- Пауль?- осторожно позвал он, заходя в номер,- Ландерс, ты здесь? Ответа не было. - Эй, я вообще-то мириться пришел,- тоном оскорбленной невинности начал Круспе,- Заметь, первый. Ответа по-прежнему не было. Цвен обошел номер, заглянул на кухню, однако согруппника не было нигде. И только тут лидер-гитарист заметил, что дверь ванной комнаты заперта. Воображение, которое у нашего героя было развито очень хорошо, начало генерировать жуткие картины. От порезанных вен, до утопления или передоза какими-нибудь таблетками. А что? Влюбленный человек – создание хрупкое, легкоранимое, в состоянии аффекта может все… « А вдруг, пока я здесь стою и рассуждаю, он там уже…» Что там «уже», мужчина додумать не успел. Выломав дверь, Рихард забежал в ванную, споткнулся об ковер, пролетел до бортика с воплем: «Ва-а-а-ахай!» и потом об этот же бортик стукнулся подбородком, матюгнувшись сквозь зубы. - Рихард? Ты чего?- удивленно спросил у него Пауль через занавеску. - Я? Я ничего!- брюнет поднялся,- Руки покажи. Ладонями вверх. Ландерс немного удивился. (Оно и правильно. Не каждый же день в ванную нагло вламывается твой согруппник с требованием показать руки?) Удивился, но просьбу выполнил. - Уффф,- облегченный выдох,- Все хорошо? - Да,- все еще не понимая происходящего, ответил кареглазый,- Так что случилось-то? - Ничего серьезного,- успокоил его Цвен, выходя из ванной,- Выйдешь – поговорим. И только минут через пять до него дошло, как все это смотрелось со стороны. - Блять. Блять. Блять. Кто идиот? Я идиот!- Круспе приложился головой об спинку кровати,- Надо же было так вляпаться.… Почему я вечно попадаю в разные неловкие ситуации? Ладно. Будем считать, что этого не было. - Так о чем ты хотел поговорить?- в дверях показался Пауль, прервав размышления Рихарда. - Знаешь,- начал он, смотря в глаза Ландерсу,- В тот раз я повел себя неправильно.… Наорал, дал полную свободу действий. Усомнился в твоей верности, в конце концов. Сможешь ли ты простить меня? - Цвен взял согруппника за руку. - Когда любишь человека – прощаешь все,- улыбнулся Пауль,- Прости меня за тот поцелуй, ладно? На меня… Я не знаю… Просто накатило. Я не думал о том, как отомстить тебе за ревность или что-то еще, клянусь! Я просто.… Прости меня, Рихард,- кажется, он и правда жалел об этом. - Все. Закрыли тему. Иди ко мне,- мужчина притянул возлюбленного к себе и поцеловал,- Давай забудем об этом и больше никогда, слышишь? Никогда не будем вспоминать, ладно?***
Что такое счастье? На этот вопрос есть тысячи, хотя нет, даже миллионы ответов. Но он знал лишь один. Его счастье сладко посапывало у него на груди, уткнувшись носом в его же свитер. Его счастье – Пауль Хайко Хирше Ландерс, которого он теперь не отдаст никому. В голове опять зазвучал голос Линдеманна: « - Любишь ли ты его, или это просто твоя игрушка для развлечений, очередная минутная слабость?» Любит. Да, именно так. Любит, хоть и старается этого не показывать. Любит, хоть и знает, что отпуск скоро закончится и все вернется на круги своя. Любит этого человека, который ежедневно заставляет его улыбаться. Любит, потому что.… Хотя почему «потому что?» Разве любят не просто так? Да. Любит. Просто так. Просто за то, что он есть. Именно с этими мыслями гитарист и уснул с какой-то непонятной, глупой, но в тоже время и счастливой улыбкой.