Сквозь расстояние

      Этого не может быть! Нет! Это ошибка! какая-то ошибка! Он не мог. Или, судя по тому, что я вижу, очень даже мог. Черт. Это больно. Очень больно. Из-за слез, я почти не замечаю как подхожу к ним. Звонкая получилась пощечина. Хорхе, что смотрел на меня непонимающе, когда я подходила, совсем не пытался увернутся. — Я тебя ненавижу! — срываю с шеи кулон и кидаю ему в лицо. — Ненавижу! Мерседес выходит из замка, а я разворачиваюсь и бегу назад к машине. Таксист еще не уехал. Быстро сажусь в машину. Вижу, как Мерседес кричит на Хорхе. Тут же отворачиваюсь. Больно. Очень больно. Меня отвезли в ближайший аэропорт. Покупаю билет на самолет, что летит в Лондон через пять минут за большие деньги, потому что этот самолет сам по себе быстрей обычных, да и место осталось только в бизнес класс. Потратила все деньги. До последнего пенни. Не хочу и думать о Хорхе. Но он появляется с Мерседес в аэропорту, явно ища меня, когда я уже сдала вещи в багаж. Блондинка указывает на меня, Хорхе бежит ко мне. Он не успел. Я уже в самолете. Наверное, в душе мне очень хотелось, что бы он догнал меня и сказал, что это все глупость. Я не в силах остановить слезы. Плачу, отворачиваясь ото всех. За весь полет стюардесса раз пять подошла ко мне, спрашивая все ли в порядке. Я отвечала, что «да». Я лгала. Денег совсем нет. Мне пришлось идти пешком до самого дома. С одной окраины Лондона до другой. А еще пошел дождь. Я его ненавижу, но сейчас, когда холодные капли падали мне на щеки, я чувствовала некое спокойствие. Больно. Не представляю, что скажу Руджеро. Плевать. Открываю дверь ключом, он спускается со второго этажа. — Прости меня, — я плачу с новой силой, кидая сумку на пол и обнимаю его. И я рассказываю ему обо всем. О том, как мне его не хватало, о Канди… Обо всем, что накопилось в душе. Руджеро обнимает меня, ласково гладит по волосам и не перебивает. — Прости. — Все хорошо. Сейчас пол третьего ночи, тебе нужно отдохнуть. Прими душ и ложись спать. Я покорно иду и принимаю душ, потом переодеваюсь в пижаму и ложусь в кровать. Сил нет никаких, а еще есть хочется и внутри поганая боль. Руджеро заходит ко мне в комнату с подносом, на котором много печенья и два стакана молока. Я улыбаюсь. Как в детстве. Он садится около меня и мы вместе накидываемся на печенье с шоколадной крошкой, запивая его молоком. — Канди нас убьет, — усмехаюсь я. — Я с ней расстался. Она уехала, собрав чемоданы. — Может, ты расскажешь мне, что было у вас с Мечи? Руджеро слабо улыбается, словно вспомнил все это. Потом ест еще пару печений, допивает молоко. И, глубоко вздыхая, начинает: — Я поссорился с Канделарией. Вышел из замку, успокаивался. Мерседес тоже там была. Слово за слово… Вообщем, мы поцеловались. Это был третий день нашего прибывания там. На четвертый, мы переспали. И я… Я просто потерял голову. Она не такая как Канди или другая девушка. — Я бы хотела, что бы вы были вместе. Сказав это, я почувствовала как веки слипаются и я погружаюсь в сон.