Philtre

Королевский приём подошёл к концу глубокой ночью, как и прочие аристократические празднества, устраиваемые до него. Слуги, утомлённые долгим рабочим днём, с вялым энтузиазмом отреагировали на громогласность часовой башни, что оповестила столицу о наступившем позднем времени. Двери банкетного зала закрылись, а челядь осталась один на один с последствиями господской пирушки. Лишь нескольким особо везучим пажам удалось избежать рутинной уборки и заняться другим, более интересным дельцем – пара дворян, уходивших последними, перебрала лишнего и теперь им требовалась помощь, чтобы не провалиться в сон у ближайшей к ним каменной скамьи. Представители знати, взятые под руки заботливой прислугой, добирались до своих покоев медленно и, мечтая поскорее оказаться в мягкой постели, совсем не обращали внимания на те тихие шутки, какими перебрасывались между собой ведущие их юноши. До рассвета оставалось около трёх с половиной часов. Утреннее, слепящее солнце осветило безлюдные улицы. Горожане, эйфорично отгулявшие вчерашний день, не спешили покидать свои уютные кровати и окунаться в омут надоевших будничных дел. Почти так же не торопились к открытию лавок и торговцы, благодаря праздной суматохе набившие золотыми монетами свои бездонные карманы. И в королевском замке, шумном даже в самый ранний час, не желали отпускать тихую, послепраздничную атмосферу. Дворяне, как и большая часть знаменитой Шестёрки, всё ещё, по-видимому, приходили в себя, находясь в изысканных апартаментах. Особенно нуждались в отдыхе герои, побывавшие за один вечер не только на приёме, но и на отдельном званом ужине Его Величества, где так же не обошлось без крепкого вина. Отказывать королю, поднявшему тост за первую крупную победу, никто из них не решился. Однако узкому кругу лиц было известно, что один из спасителей Альтеры в данный момент точно не спал. Именно к нему, запыхавшись, направлялся представитель королевской гвардии, стараясь не греметь железной амуницией и таща за шиворот некоего лениво брыкающегося мальчишку... В кабинете самого приближённого к королю человека царил приятный глазу полумрак. Лишь одиночный солнечный луч, найдя маленькую лазейку в не до конца задёрнутых шторах, падал на добротный письменный стол. Достаточно, чтобы осветить край кипы бумаг и гусиное перо, терпеливо ждавшее своего часа. Владелец пера и, кроме того, всего помещения имел крайне болезненный вид. Небезызвестный капитан Вельскуд сидел в резном кресле и, закрыв подрагивающей правой ладонью лицо, опирался локтем о твёрдую поверхность своего рабочего места. Левая рука, покоящаяся на подлокотнике, до хруста сжимала крепкий кулак. Брюнет, неестественно сгорбившись, со скрежетом стискивал зубы в попытке сдержать громкие, пропитанные болью и злостью ругательства. Однако такое его состояние было отнюдь не похмельем. Да, нечто схожее, но не более. Одного бокала и символичного глотка слишком мало, чтоб пошатнуть физически сильного мужчину. Либо с тем выпитым накануне алкоголем было явно что-то не так. Что-то не так... Вельскуд далеко не первый раз присутствовал на пирушке, где основная масса гостей являлась «сливками» высшего общества. И на трапезных аудиенциях Его Величества он также неоднократно находился. Но никогда не увлекался спиртным, предпочитая сохранять ясность ума. Это ему, безусловно, всегда удавалось. Поэтому, проведя бессонную ночь и мучаясь от ужасной головной боли, гвардеец недоумевал – что, цербер раздери, произошло? Вчерашний приём ведь не был исключением из его правила «трезвости». Почему же ему настолько плохо, что хочется биться о стены и бежать к клирикам за какой-нибудь целебной травой?.. К тому моменту, как начало светать, его разбивающийся на мелкие кусочки рассудок всё же породил более-менее внятную мысль. Правда, от осмысления аргументов, ведущих к ней, становилось не менее дурно. Помимо руководящего королевской гвардией и друга, Вельскуд приходился королю ещё и телохранителем. Его Величество, несомненно, очень хороший воин, но лишняя защита не помешает. Тем более теперь, так как его, если догадка капитана окажется верна, вчера собирались убить. Убить по-хитрому, используя яд. Но отравители, по всей видимости, в спешке перепутали бокалы и то, что предназначалось одному, выпил другой. И не умер, лишь начав испытывать невыносимое недомогание. Пока что. Определить момент предполагаемого покушения оказалось не так уж и сложно – брюнет помнил, после чего у него возникло первоначальное лёгкое головокружение. И поблагодарил природу за цепкую к деталям память, которой та его щедро наделила. После заключительного, самого жаркого танца прислуга начала разносить лучшие из благородных вин, хранящихся в замковом погребе. Герант и Его Величество, стоящие рядом, говорили что-то о картографии. Дворяне же, подняв сверкающие бокалы, восславляли героев этого вечера. Из всей шумихи капитан мысленно высмотрел наиболее подозрительное поведение – курчавый мальчишка, поднимаясь по главной лестнице и неся посеребренный поднос с тремя бокалами, вёл себя уж слишком скованно. Вельскуд умел определять: всего-навсего волнуется человек или же боится чего-либо. И, вспоминая дрожащие руки юного слуги, понял, что дело было отнюдь не во внезапной смене виночерпия. Юнец, заменивший последнего, боялся сделать что-то не так, а не просто случайно пролить на королевскую мантию сладкий напиток. И то странное выражение юношеского лица, когда брюнет не взялся за серебряный бокал, предпочтя ему позолоченный. Именно тогда он, похоже, и понял, что их злоумышленный план провалился. Прежде всего, не жалея воспалённого сознания, Вельскуд пытался поимённо припомнить каждого молодого слугу. Он был бы никчёмным соглядатаем, если б не знал хотя бы в лицо всех обитателей королевского замка. И вот, на языке завертелось одно единственное имя, известное по многочисленным похвалам старшей прислуги. Вставая на отказывающие ноги, брюнет и не надеялся, что добредёт хотя бы до середины комнаты. Но всё оказалось не так плохо, как думалось сначала, и, держась за стены, он даже сумел выйти в коридор. А дозваться подчинённого, задремавшего на ближайшем к капитанским покоям посту, было проще некуда – гвардеец, сонно приопустившись, мгновенно встрепенулся, только услышав оклик сурового командира. А затем, будто окрылённый, быстро возник рядом и встал по стойке «смирно», молча слушая приказ. Он не задавал лишних, раздражающих вопросов и как только капитан закончил, так сразу же бросился исполнять волю начальства. И Вельскуд был даже этим доволен, ибо солдат должен всего лишь «найти и привести», а не вдаваться в совсем ненужные для него подробности. С того момента прошло не менее часа и капитан, вернувшись в свой кабинет, пытался отвлечься от удушающей боли каким-нибудь полезным занятием. Но взявшись за проверку свежих отчётов и рапортов он вскоре понял, что эта его идея была более чем безнадёжна. Буквы неумолимо расплывались перед глазами, превращаясь в чернильные пятна и мутные закорючки. Поэтому, через силу расшифровав всего-то парочку страниц, Вельскуд снова схватился за гудящую голову. Недвижимо, прислонив ладонь к горячему лбу и сдерживая желание распластаться, мужчина просидел достаточно долгое время. И когда боль, терзавшая его, немного отступила, послышался методичный стук в дверь. — Войдите. Человек в шлеме, похожем на улиточный панцирь, подчинился, но прежде грубовато затолкнул в тёмное помещение шестнадцатилетнего подростка, так как подошвы ботинок последнего как будто намертво приросли к полу. «Улитка» отдала честь и Вельскуд кивнул, нехотя выпрямляясь в кресле. — Приказ выполнен, сэр. — Были ли какие-нибудь проблемы? — Никаких, сэр. Он отлёживался на койке после вчерашнего и особого сопротивления... кхм, не оказал. — Что ж, хорошо. Можешь быть свободен. Гвардеец засиял так, будто успешно выполнил какое-то неимоверно сложное и опасное задание, а затем чинно вышел, плотно прикрыв за собой дверь. В полумраке комнаты их осталось двое: проницательный волк и его маленькая, пушистая жертва, глядящая невинным ягнёнком. Странная ассоциация, но, похоже, в богатом юношеском воображении всё именно так и выглядело. И брюнет этому нисколько не удивлялся. Слуга молчал. Его кудри спутались, а ливрея в некоторых местах была немного помятой. Видимо, мальчишка и вправду безмятежно путешествовал по прелестному миру сновидений, когда его силой вынудили проснуться. Он даже не успел как следует умыться, не говоря уже о том, чтобы привести себя в надлежащий вид. Но несмотря на всё это юнец держался прямо, как тростинка. Да, в его глазах был страх, но как тут не испугаешься, когда тебя ранним утром и без понятной на то причины притаскивают к самому капитану королевских гвардейцев, прославившемуся жёстким и трудным характером? Вельскуд криво усмехнулся. — Присаживайся, – рыцарская рука, игнорируя дрожь, ловко выудила откуда-то чистый лист пергамента. А затем многозначительно направила кончик гусиного пера в сторону стеклянной чернильницы, – У нас будет долгий разговор. Мужчина привык, что обычно те, кто в чём-то виноваты, продолжают стоять, будто боясь расплющиться под весом деяния, которое они совершили. И он был вполне готов к тому, что подобное повторится и сегодня. Однако юнец всё-таки сел на стул, предусмотрительно поставленный перед письменным столом. Его ручонки напряжённо впились в острые колени. — Итак, скажи мне, Хью... давно ты здесь прислуживаешь? Отводя напуганный взгляд, слуга сделал вид, будто усердно пытается вспомнить. Но Вельскуд прекрасно знал, что мальчишке на самом деле просто, мягко говоря, неуютно встречаться с багровым, жутким цветом его глаз. — Три года, сир. — Многие старшие лакеи тепло отзываются о тебе, о твоём послушании и о том, как хорошо ты исполняешь свои обязанности. — Стараюсь не разочаровывать их, сир. — Ещё я слышал, что кто-то из дворянства хочет сделать тебя своим протеже... — Так и есть, сир. — Исходя из всего этого, можно уверено сказать, что твоя карьера складывается более чем удачно, – робко улыбнувшись, юнец всё-таки решился поднять взор и тут же буквально до самых пяток покрылся мурашками. Несмотря на хладнокровие голоса, капитан был явно рассержен, – И я совершенно не понимаю, зачем тогда ты это сделал. — Сделал что, с-сир? — Подсыпал яд. Кровь, прилившая к юному лицу, быстро сменилась мертвенной бледностью. — Я-яд?! Нет, сир, я не... — Зарекомендовал себя наилучшим образом, получил доверие придворных, одной ногой уже был в королевской гвардии – и всё ламии под хвост... Они тебе что, золотого гоблина пообещали? — Я... — Ты ведь знал, какое наказание следует за государственную измену. Палач ещё только звякнет ключами от камеры, а стены темницы уже сведут тебя с ума. Неужели ты этого хотел? — С-сир... — Возможно, после некоторых хлопот мне удастся облегчить твою участь. Однако взамен ты сейчас расскажешь всё, – мальчишка открыл рот, но ни проронил ни звука, остановленный жестом мужчины, – Без вранья и блеяния, Хью. Я ненавижу лжецов. Нижняя губа юноши нервно задёргалась. Глаза, в свою очередь, покраснели так, будто из них вот-вот неудержимым потоком должны были вырваться слёзы. Его переживания были как на ладони, отчётливо проглядывалось раскаяние вкупе со жгучей злостью на самого себя. Но он молчал, пристыженно шмыгая носом. Сиплый, сдавленный ответ прозвучал лишь через несколько минут. —... не могу. Вельскуд пожал плечами. Послышался тихий звон металла, издаваемый снятой с чернильницы крышкой. Сглотнув, слуга затравленно следил за тем, как легко, но в то же время педантично брюнет выводил на белом листе аккуратные чёрные буквы. Их смысл заставлял молодое сердце бешено колотиться о рёбра. Драгоценна была любая секунда, ибо с каждым новым абзацем превращалась в пыль хрупкая возможность хоть как-то смягчить своё незавидное положение. — Сир, пожалуйста... — Я сказал, что от тебя требуется. — Но я правда не могу! Мне... мне страшно. — Не того боишься. По крайней мере, в данный момент. И снова наступила тишина, нарушаемая лишь резковатым звуком пишущего пера. Капитан не собирался как-то ещё словесно давить на мальчишку и просто составлял донос. Слуга же ёрзал, мысленно оплакивая свою практически загубленную жизнь. Вельскуд не сомневался – перед юнцом наверняка представали лица членов семьи, полные горечи. Шокированный отец и плачущая мать, мечтавшие увидеть становление сына гвардейцем... Ещё не поставив конечную, жирную точку и только обмакнув кончик в чернила, брюнет уже с удовлетворением понимал, что добился желаемого. Парень раскололся. — Я передумал. Всё расскажу! Только не подписывайте... ради Богини. — Слушаю. Отложив перо в сторону, мужчина опёрся локтями о стол, одновременно скрещивая пальцы в замок. Юноша, поелозив ещё немного, вдруг вскочил, будто что-то вспомнив, и второпях начал ощупывать свой костюм. Вельскуд невольно напрягся, но, как оказалось, напрасно. Перед ним всего лишь поставили пустую склянку. И символ, которым она была клеймена, показался ему подозрительно знакомым. — Мне сказали вылить из этого... в один из бокалов. Говорили, что это не яд, а... что-то другое. Я н-не хотел, но мне угрожали! — Кто? — Сир, вы ни за что не поверите... — Постараюсь. Ну? —... госпожа Кассия, сир. После изнурительного боя с Серпентрой ранеными занимался не только Орден. Наравне с клириками за чужие увечья без брезгливости взялись и волшебницы, творя чудеса своими всевозможными эликсирами и припарками. Очищая меч от тёмной крови, капитан боковым зрением мог наблюдать за тем, как одна такая помогала его солдатам. И, безусловно, видел те флаконы и баночки, которыми она постоянно пользовалась. Тут уже сработала его цепкая к деталям память, приметившая на каждой ёмкости специальный знак, чётко говоривший о фракционной принадлежности. Интересно... Получается, в альянсе появился предатель. Если не в масштабе целого Ковена, то уж точно в лице его магистра. Хотя всё равно это следовало проверить. Однако мальчишке Вельскуд почему-то безоговорочно верил. — Сир..? — Возвращайся к своим обязанностям. Его Величество не узнает о случившемся, но если я уличу тебя в подобном ещё раз, то на вторичную благосклонность даже не надейся. — С-спасибо, сир... я могу идти? — Иди. Низко поклонившись, слуга с завидной скоростью покинул мрачные апартаменты. Капитан, хмыкая ему в спину, думал, что юноша, наверное, всю дорогу до подсобных помещений будет слёзно благодарить небеса и зарекаться в дальнейшем за три драконьих хвоста обходить всяческие передряги. Это и к лучшему. Поднявшись из-за стола, Вельскуд понял, что его снова начинает мутить. Благо, не так сильно, как раньше. Надёжно обхватив тонкое горлышко стеклянного сосуда кончиками пальцев, мужчина приблизился к окнам. Сместив одну из штор, он поднял его на уровень глаз и повнимательнее рассмотрел клеймо. Желал убедится... Нет, не подделка. Следовательно, нужно было что-то делать. Однако организовывать арест, а уж тем более сеять тревогу брюнету не особо хотелось. Да и, по словам мальчишки, в стекляшке был не яд, а нечто другое... Но где гарантии, что так и есть? — Ладно, разберусь с этим сам. Нужно выяснить, что за игру затеяла эта чёртова ведьма. Рукоять одного из прикреплённых к поясу кинжалов одобрительно блеснула в ответ.