Revenge/Возмездие

– Я даже не представляю, что нужно делать сейчас… – пробормотал Донхэ, глядя на примчавшегося по первому звонку Хёкджэ с таким отчаянием, что… Хёкджэ даже почти стало жаль мальчишку, снова оказавшегося в самом эпицентре событий, но… это его семья, и ему уже пора бы привыкнуть к подобному вещам. – Не переживай, сейчас мы со всем разберемся, все будет хорошо, я обещаю, – как можно искреннее постарался произнести Хёкджэ, крепко обнимая Донхэ прямо посреди шикарной гостиной растерзанного полицейскими при обыске особняка семейства Ли и совершенно не боясь, что хоть кто-то сможет застать их сейчас, хотя… кажется, эта новость сейчас могла бы стать последним гвоздем в крышку гроба Ли Хёри, но Хёкджэ ни за что бы не позволил этой лицемерной суке умереть так просто. Ну уж нет. Она будет умирать долго и мучительно, так, как умирали его отец и мать, ведь на самом деле Хёкджэ прекрасно понимал, что именной с этой мрази все когда-то и началось и что именно она стала главной причиной смерти и его отца, и его мамы. Двуличная дрянь! Кто бы знал, скольких сил Хёкджэ стоило сдержать себя и не придушить ее голыми руками каждый раз, когда он видел ее, но… еще не время. И самый главный кошмар еще ждет Ли Хёри. В ближайшем будущем. И пусть уже сейчас кажется, что ее жизнь превратилась в самый настоящий ад. Но это лишь его первый круг. А ведь Хёкджэ приготовил для нее все семь… чтобы все было по правилам. – Хорошо? Это ты сейчас так шутишь? – горько улыбнулся Донхэ, резко отстраняясь от Хёкджэ и пытаясь заглянуть ему глаза, чтобы понять, что тот думает обо всем этом на самом деле. – Они нашли у него под кроватью пистолет, тот самый, из которого застрелили Канина, а в сейфе – телефон и бумажник… И как после этого все может быть хорошо? Это он убил его, понимаешь?.. – внезапно перешел на шепот Донхэ, чувствуя, что еще немного – и голосовые связки откажутся слушаться его – то ли от ужаса, то ли… от облегчения? Странного облегчения, которое накатило на него ровно в тот самый момент, когда он увидел, что его отца, закованного в наручники, ведут к полицейской машине, ведь это значило лишь одно – сейчас он вряд ли сможет навредить Хёкджэ, да и вообще ему вряд ли в ближайшее время будет до этого дело, так что… Это было жестоко, неправильно и совершенно бесчеловечно, но… Донхэ в который раз был рад, что на его отца и на его семью свалилось столько проблем и что сейчас им нет до него совершенно никакого дела. А если его отец и правда попадет в тюрьму… Значило ли это, что Донхэ наконец-то сможет чувствовать себя по-настоящему свободным и жить и любить как ему нравится и того, кто ему нравится? Ведь у мамы после такого утра вряд ли останутся силы, чтобы вести войну еще и с Донхэ… Тем более после той жуткой истерики, что случилась у нее сегодня и явно продемонстрировала всем, что даже железные леди рано или поздно теряют свою выдержку и превращаются в обычных слабых женщин, добить которых не составляет никакого труда. – Нет, я нисколько не шучу. То, что они нашли пистолет, бумажник и телефон, еще ничего не значит, – закусив губу, нахмурился Хёкджэ, заставляя Донхэ удивленно вскинуть брови, и продолжил свои «размышления» вслух: – Я не думаю, что твой отец настолько глуп, что стал бы прятать настолько очевидные улики в своем доме, да и вообще… неужели ты думаешь, что он стал бы марать руки об убийство? Сам? – вопросительно вскинул брови Хёкджэ, вкладывая в голос весь скептицизм, на который он был способен сейчас. – Но телефон, бумажник и пистолет… Полицейские сказали, что его серийный номер совпадает с тем пистолетом, из которого был застрелен Канин… Там какая-то особая нумерация… Я не совсем понял, но они сказали, что это очень важное доказательство… – растерянно пробормотал Донхэ, мысливший в таком верном направлении, что Хёкджэ было даже жаль разубеждать его, но отвести подозрения от себя и добавить в мысли Донхэ толику здравых сомнений еще никому не мешало. – А ты не думал, что твоему отцу… просто могли подкинуть все это? – усмехнулся Хёкджэ, снисходительно глядя на то, как лицо Донхэ вытягивается от удивления, ведь он, конечно же, даже подумать не мог о таком варианте. По крайней мере не сразу. Как и полиция. А пока суть да дело… Драгоценное время будет упущено, а ненужные слухи расползутся, провоцируя кое-кого на преждевременное начало активных действий, так что… пока все шло по плану. По очередному идеальному плану Ли Хёкджэ. Как всегда. – Подбросили? – до невозможности глупо переспросил Донхэ, отчаянно пытаясь примерить этот вариант развития событий на происходящее и… искренне надеясь, что он не подойдет, ведь это бы значило, что арест отца лишь временная мера и что он скоро вернется домой, и кто бы знал, как сильно Донхэ не хотел, чтобы это случилось. Желательно вообще никогда. Ну или по крайней мере до того самого момента, пока они не сбегут с Хёкджэ из этой проклятой страны, обрубив все нити, которые могут связать их с семейством Ли. – А почему нет? – пожал плечами Хёкджэ, чувствуя, как от быстрой ходьбы и долгого стояния начинает ныть поврежденное бедро, в который раз напоминая ему, скольким он готов пожертвовать ради того, чтобы отомстить за своих родителей. – Думаешь, он бы сказал код от сейфа полиции, если бы знал, что именно там лежит? Да и вообще стал бы пускать их в дом? Это же совершенно нелепо – так подставлять самого себя… – А у него был выбор? – скривился Донхэ, все еще не желая верить в слова Хёкджэ, хотя… скорее, в то, что его отец и в самом деле невиновен и что на самом деле нет никаких веских причин, чтобы он провел остаток своей не слишком долгой жизни в тюрьме. – У твоего отца? – иронично вскинул брови Хёкджэ. – Если бы он захотел, поверь мне – да, – хмыкнул он, все-таки не выдерживая и опираясь больным бедром о край стола. – Думаю, что не мне тебе говорить об этом, – тихонько рассмеялся он и вдруг резко посерьезнел: – Да и вообще… Я вот думаю… в последнее время все так странно складывается… У меня такое ощущение, что кто-то специально копает под вашу семью. Столько всего произошло – даже не верится… – рассеянно пробормотал Хёкджэ, закидывая еще один крючок, который следовало забросить уже очень и очень давно, но у него все как-то не доходили до этого руки. А теперь… просто идеальный момент. – Ну… им есть куда копать, – горько улыбнулся Донхэ и, сделав шаг навстречу Хёкджэ, снова прижался к нему, надеясь, что он поможет прогнать ему эту совершенно омерзительную смесь чувств и мыслей, что крутилась в бесконечном круговороте у Донхэ внутри, но эти проклятые мысли…. никак не желали оставлять его и совершенно не позволяли Донхэ взять себя в руки, и все, что ему оставалось, – быть безмолвным и безвольным наблюдателем того, как Хёкджэ пытается спасти его отца и те жалкие огрызки, что остались от былой мощи их семьи. Вопреки его, Донхэ, воле. Но разве мог он, глядя на то, как развивший бурную деятельность Хёкджэ посреди ночи вызванивает своего адвоката, чтобы тот постарался выяснить, как обстоят дела с арестом его отца, и начальника их службы безопасности, которого в приступе истерики вместе со всей остальной прислугой выгнала мать, как он связывается с какими-то своими друзьями и знакомыми в полиции, пытаясь узнать хоть что-нибудь… разве мог Донхэ сказать Хёкджэ, который так сильно пытался помочь ему, что он… не хочет ничего этого? И его единственное желание сейчас – просто лечь в кровать, обнять Хёкджэ и уснуть? Нет, конечно же, он не мог сделать это, ведь он же хороший мальчик, примерный и любящий сын, который рад любой помощи для своей семьи, и поэтому Донхэ старательно делал вид, что он искренне рад тому, что Хёкджэ всеми силами пытается помочь его семье, хотя… у Донхэ и правда было целых две крайне веских причины для радости: во-первых, как ни крути, но… Хёкджэ помогал вовсе не его семье, а лишь самому Донхэ и делал все это только ради него, а во-вторых… Знакомый Хёкджэ из полиции уже под утро сообщил им весьма и весьма неутешительные новости: по результатам предварительной экспертизы на телефоне Канина и орудии убийства нашли отпечатки пальцев не кого иного, как Ли Юнсу, а это значило лишь одно – что, кажется, самым тайным и самым темным желаниям Донхэ, так сильно разъедающим его сердце и душу, на самом деле суждено сбыться, и... неужели это и правда будет его шансом на самую настоящую и не омраченную ничем, кроме угрызений совести, свободу? Да и те, наверное, со временем пройдут... Однако пока Донхэ даже боялся думать об этом, но так же отчаянно мысленно молился о том, чтобы все это действительно оказалось правдой и сама судьба хотя бы раз в жизни сделала бы ему такой до невозможности роскошный подарок, а потом… потом просто взяла и оставила его в покое. Большего Донхэ и не было нужно, ведь он был на сто процентов уверен, что со всем остальным после такого-то с легкостью сможет справиться сам. По крайней мере, будет стараться. Изо всех сил. Ради себя и Хёкджэ. Только бы уберечь его от пристального «внимания» своего отца… Только бы уберечь его… – Не спи: замерзнешь, – тихий смешок Хёкджэ, раздавшийся у то ли задумавшегося, то ли задремавшего Донхэ прямо над ухом, заставил парня вздрогнуть и прийти в себя, до невозможности то ли глупо, то ли мило хлопая глазами: – Что-что? – хрипло переспросил Донхэ, до которого не совсем дошел смысл слов Хёкджэ, поднимая взгляд на пристально смотрящего на него парня, в уставших глазах которого плясали такие обворожительные смешинки, что Донхэ самому захотелось улыбнуться ему в ответ, но все его душевные и моральные терзания не оставили ему сил даже на это. – Я говорю, что на сегодня мы закончили, чуть что – Сонмин и Юнхо будут держать нас в курсе дела, так что сейчас можно пойти немного поспать, – устало улыбнулся Хёкджэ и, получив утвердительный кивок от сонного мальчишки, со вздохом спросил: – К тебе или ко мне? И как бы Донхэ ни хотелось совершать лишних телодвижений сейчас, но он внезапно понял, что остаться в этом доме хотя бы еще на пару минут будет для него самой настоящей пыткой, поэтому он попросил Хёкджэ поскорее забрать его отсюда, изо всех сил стараясь не думать о том, что он действительно счастлив, что все складывается именно так, и что он, кажется, медленно, но верно превращается в самое натуральное чудовище. Как и все его семейство. Гены, что сказать… Нет, Донхэ, конечно, еще не опустился до того, чтобы обманывать, насиловать и убивать людей, но… все же всегда начинается с мыслей, ведь так? И если ты сначала думаешь о зле, то… потом делаешь его? Нет-нет-нет! Донхэ отчаянно зажмурился, пытаясь отогнать от себя эти мысли. Он не такой, как его семья! Не такой, как его отец, мать и брат! И не будет таким никогда! Ни за что! И точка! Рвано выдохнув, парень лишь покрепче прижался к уже начавшему засыпать, но все еще продолжающему мурлыкать ему на ухо какую-то умиротворяюще-колыбельную песенку Хёкджэ, думая о том, что они, возможно, наконец-то и правда в безопасности, а также отчаянно пытаясь вспомнить, когда же он успел рассказать Хёкджэ эту историю с кодом от сейфа, или… это был не он?