Revenge/Возмездие

– Вон отсюда, – процедил сквозь зубы Хёкджэ, впервые не скрывая своих чувств и глядя на Итука со всей злостью и раздражением, что он был способен сейчас. – Что-что? Теперь ты еще и прогоняешь меня? – парень, в сорванном голосе которого звучала неприкрытая горечь, скривил губы в жалком подобии усмешки, с вызовом глядя на Хёкджэ, не чувствуя ни капли стыда за только что устроенную истерику и не удостоив молча стоящего за спиной своего любовника бледного и абсолютно потерянного Донхэ (совершенно не ожидавшего, что его желание посмотреть кино с Хёкджэ может стать причиной такого громкого и безобразного скандала в исполнении его собственного старшего брата) даже взгляда. Кажется, этот мелкий засранец снова умудрился обойти его! И в этот раз Итук ни за что не поверит в то, что это случайность. Уже не верит. Потому что однажды случайно влюбить в себя девушку старшего брата – в это еще можно поверить, затем так же случайно увести лучшего друга – уже с трудом, но вот отбить любовника… Здесь уже точно прослеживается какая-то закономерность. Совершенно не радующая и заставляющая сходить с ума от ревности и злости закономерность. Недаром ведь Итуку показалось подозрительным, что Хёкджэ так внезапно отменил их сегодняшнюю встречу, весьма неправдоподобно сославшись на какие-то неожиданно возникшие дела. Итук чувствовал фальшь буквально в каждом его слове, а уж когда он узнал, что Донхэ нет дома, и увидел в окнах Хёкджэ свет, то у него не осталось ни малейших сомнений в том, что их невинный ангельский мученик Донхэ снова метит на его место, собираясь отобрать у Итука самое ценное, что у него было сейчас, – Хёкджэ и его любовь, вот только… кажется, никакой любви между ними не было и в помине и Хёкджэ был совсем не против перейти в новые руки. – Да. Я не намерен выслушивать твои беспочвенные нападки и оскорбления, так что, будь добр, покинь этот дом. Мы поговорим, когда ты успокоишься и будешь способен адекватно воспринимать происходящее и мои слова, – холодно отрезал Хёкджэ, сдержанно кивая на распахнутые двери и едва-едва контролируя совершенно искреннюю, буквально раздирающую его изнутри ярость. Вместе с мучительным желанием сходить в спальню, достать из нижнего ящика прикроватной тумбочки пистолет и продырявить этому истеричному придурку башку. – Я вполне адекватен, вот только ты, кажется, совершенно не хочешь замечать этого, да? – недовольно фыркнул Итук, не спеша на выход и даже не представляя, что малейшее промедление и недовольство могут стоить ему сейчас жизни. – Ведь мой братец, оказывается, намного важнее для тебя, чем я… – насмешливо протянул Итук, наконец-то прожигая Донхэ полным невыносимой злобы взглядом. Прав был отец, когда говорил, что этот чертов выродок доставит их семье лишь одни проблемы и ничего больше и что его нужно было утопить, как шелудивого котенка, сразу после того, как он родился. В унитазе. Или просто свернуть ему шею. – Тукки… Я… – робко начал Донхэ, пытаясь выйти из-за спины Хёкджэ и вклиниться в эти совершенно непонятные ему разборки, которые абсолютно неожиданно вспыхнули на совершенно пустом месте, но Хёкджэ не дал ему сделать этого, одновременно с Итуком шикнув на парня и снова закрывая его своей спиной. – Так он и правда… важнее? – хмыкнул Итук, от цепкого злого взгляда которого, конечно же, не скрылись этот жест и беспокойство, вспыхнувшее в глазах его любовника. – А ты… ты… снова делаешь это со мной? И теперь ты надеешься, что я поверю в то, что все это случайность? – скривился парень, награждая Донхэ полным уничижения взглядом. – Тукки… Я правда не понимаю, что ты… – снова попытался было оправдаться Донхэ, наконец-то понимая, к чему клонит его брат и почему он так зол, но… неужели он до сих пор помнит о той истории? Ведь это было еще в средней школе, и Донхэ уже и думать забыл о ней за давностью лет, но, видно, детские обиды и правда самые сильные и запоминающиеся в нашей жизни, однако… неужели Итук и правда думает, что Донхэ делает это нарочно? Хотя, конечно, со стороны это выглядит не слишком-то убедительно, но Донхэ никогда не ставил себе целью рассорить Итука и Джеджуна, и уж тем более он не собирался разрушать его дружбу с Хёкджэ, однако… И почему все в этой жизни и в отношениях с людьми, даже с самыми родными и близкими, так запутанно и так сложно? – А что если и так? – бесцеремонно перебил Донхэ Хёкджэ, насмешливо глядя на мгновенно стушевавшегося Итука, который явно ждал не такого ответа на свой вопрос. Далеко не такого. Он ждал чего угодно: оправданий, смущения, попыток извиниться и объяснить случившееся, но только не этих полных льда и насмешки нападок. – Тебе лучше уйти. Сейчас, – снова процедил сквозь зубы он свою просьбу, которая была больше похожа на приказ и которой растерявшийся от такого напора Итук предпочел подчиниться: – Как знаешь. Я думал, что ты умнее, да и твой вкус, оказывается, не столь безупречен, – горько усмехнулся парень и, припечатав Донхэ еще одним, полным сбивающей с ног ненависти взглядом, резко развернулся на каблуках и быстрым шагом покинул этот дом, думая, что ему вообще не следовало приходить сегодня вечером. Едва-едва находящий силы сдерживать себя в руках парень даже не обернулся напоследок, позорно сбегая с поля боя, но, не выдержав, все-таки с грохотом захлопнул двери, оставляя Хёкджэ и Донхэ в мгновенно повисшей в прихожей вязкой тишине – настолько густой и осязаемой, что каждый из них едва ли не чувствовал ее омерзительную склизкость кончиками пальцев. – Хёкджэ… – тихий, дрожащий то ли от страха, то ли от стыда голос Донхэ смог пробиться сквозь эту гнетущую молчаливую субстанцию лишь спустя пару минут, заставляя тяжело дышащего и все еще едва-едва сдерживающего уже наигранную злость Хёкджэ резко обернуться к мучительно покрасневшему Донхэ, смутившемуся еще сильнее от тяжелого пристального взгляда, вдруг словно пригвоздившего его к полу и забравшего у него остатки сил и решимости. – Пойдем смотреть фильм, пицца, наверное, уже окончательно остыла, – недовольно поджал губы Хёкджэ, заставляя Донхэ изумленно вскинуть брови, ведь он ждал, что разговор сейчас пойдет совершенно не об этом, но Хёкджэ… был, как всегда, в своем, совершенно необычном репертуаре. Репертуаре, который был Донхэ сейчас, никак не желающему обсуждать случившееся и говорить хоть что-то по поводу этой безобразной сцены и причин, по которым его старший брат закатил истерику, больше чем просто по душе. Как и сам Хёкджэ, кажется, чувствующий в данный момент то же, что и Донхэ, вот только сам Донхэ… все еще был слишком запутан в паутине светских условностей и придуманных им самим для себя привязанностей, поэтому для него все было несколько сложнее, чем для Хёкджэ, плевавшему на всех и вся и действительно желающему сейчас лишь кино, вина и пиццы. – Прости, но мне, наверное, лучше пойти и попытаться… – начал было он, старательно подбирая слова, но Хёкджэ недовольно перебил его: – И попытаться что? Объяснить? Попросить прощения? Разве мы делали что-то криминальное? – вопросительно вскинул брови Хёкджэ, награждая Донхэ еще одним пристальным взглядом, от которого парня пробрала странная, но не слишком-то приятная дрожь. – Мы просто смотрели вместе фильм и ужинали, и если твой брат не способен адекватно воспринять и принять эту информацию, то это сугубо его личные проблемы и точно не веская причина портить наши вечерние посиделки, – недовольно поджал губы Хёкджэ, скрещивая на груди руки и с удовольствием видя, что каждое его слово попало в цель. В очень нужную и уже начинающую сомневаться и сбиваться с пути истинного цель. – Но… – попытался было вклиниться в монолог Хёкджэ Донхэ, но тот снова перебил его: – И пока он в таком состоянии, то тебе все равно вряд ли удастся донести хоть что-то, поэтому сейчас лучшее, что ты можешь сделать, – забыть о случившемся на этот вечер и постараться хоть как-то исправить его, – вдруг широко и совершенно искренне улыбнулся Хёкджэ, заставляя насупившегося Донхэ невольно улыбнуться в ответ, ведь он… он и правда был согласен с Хёкджэ. Пытаться переубедить Итука сейчас, когда он зол так сильно, – бесполезное дело, и Донхэ лучше всех знал это и то, что соваться к нему раньше завтрашнего утра не имеет смысла, а вот их вечер с Хёкджэ… Может, его еще правда можно было спасти? – А обо всем остальном мы подумаем завтра. К тому же мы так и не досмотрели первую часть, а мне даже стало почти интересно, – выдавил из себя еще одну улыбку Хёкджэ, хитро поглядывая на все еще сомневающегося Донхэ, который, впрочем, кажется, все-таки принял правильное решение. – Ты врешь. Я видел, что тебе ни капли не понравилось. И вообще… я еще не встречал человека, который был бы столь равнодушен к «Властелину колец», так что… Можешь даже не притворяться, я вижу тебя насквозь, – иронично хмыкнул Донхэ, решив, что семейные разборки и правда могут подождать до завтра, когда его слишком вспыльчивый брат наконец-то успокоится и сможет нормально и спокойно поговорить с ним, а не устраивать очередную слишком нелепую для взрослого успешного мужчины истерику. – Правда? – удивленно вскинул брови Хёкджэ, поражаясь самонадеянности этого мальчишки, и, получив в ответ до безобразия уверенный утвердительный кивок, поспешил капитулировать: – Ладно-ладно, ты раскусил меня, – усмехнулся он, поднимая руки: – Более скучной чуши я не видел ни разу в своей жизни, – рассмеялся парень, но, поймав полный обиды и возмущения взгляд мальчишки, поспешил извиниться: – Прости, но все эти демоны на конях, лилипуты и волшебники – явно не мое… – Вообще-то, это не лилипуты, а хоббиты, – недовольно буркнул Донхэ, заставляя Хёкджэ расхохотаться еще сильнее. – Тем более. Кстати, ты пьешь? Алкоголь? – вдруг спросил Хёкджэ – так резко и неожиданно, что Донхэ едва не поперхнулся собственным вдохом. – Ну, вообще-то, в течение двух последних часов мы только этим и занимались, что пили алкоголь… – Донхэ постарался, чтобы его голос звучал саркастично, но получилось все равно смущенно и как-то не слишком внятно. – Я говорю не про пиво, а про что-нибудь покрепче… Джин с тоником? У меня жуткое желание выпить… – Хёкджэ вопросительно посмотрел на Донхэ и, дождавшись от парня, который вдруг тоже почувствовал, что после случившегося им явно не мешает выпить что-нибудь покрепче, утвердительного кивка, пригласил следовать Донхэ за собой на кухню, где на всякий случай хранился еще ни разу не тронутый запас крепкого алкоголя. И сегодня выдался прекрасный случай использовать его для того, чтобы сделать Донхэ еще более податливым и восприимчивым для той информации для размышлений, что Хёкджэ собирался подбросить ему, окончательно вбивая клинок раздора между братьями. – Слушай, я понимаю, что это не мое дело… но Итук… он всегда был таким? – неожиданно спросил Хёкджэ, разрушая воцарившуюся на кухне тишину и ставя перед Донхэ бокал со слишком крепким алкоголем. – Каким «таким»? – с улыбкой спросил Донхэ, старательно делая вид, что он не понимает, о чем сейчас говорит Хёкджэ. – Ну… Вспыльчивым? – вопросительно вскинул брови Хёкджэ. – Это да, он просто всегда очень эмоционален и воспринимает все близко к сердцу, – широко улыбнулся Донхэ, но тут же сморщился, сделав из стакана глоток слишком крепкой и слишком обжигающей горло жидкости. Нет, кажется, все-таки крепкий алкоголь и правда не для него, но зато говорят, что это достаточно хорошее успокоительное. – Понятно… – задумчиво пробормотал Хёкджэ, усаживаясь прямо напротив Донхэ и отводя в сторону взгляд. – А ты… Какие у вас с ним отношения? – этот вопрос сорвался с губ Донхэ прежде, чем он успел подумать и влепить себе спасительный подзатыльник, ставящий мозги на место. Какое, к черту, его дело, какие отношения между его братом и Хёкджэ? К тому же Донхэ и сам мог прекрасно догадаться, что они дружат или что-то в этом роде. – Мои отношения с твоим братом… немного сложные, – выдавил из себя совершенно ненатуральную улыбку Хёкджэ и, бросив взгляд на свое запястье, поспешил поправить рукав рубашки, скрывая отвратительную россыпь багрово-синих кровоподтеков, честно поставленных самому себе пару часов назад, которые изумленно распахнувший глаза Донхэ, конечно же, заметил, севшим голосом спрашивая: – Это… Что это? Это… это хён? – едва выдавил из себя он, не веря своим глазам, но эти синяки, выражение лица Хёкджэ и его заминка… говорили сами за себя. – Если я скажу, что нет, ты поверишь? – как-то совсем невесело улыбнулся Хёкджэ, убирая руки со стола, и тут же, слишком поспешно и слишком очевидно, поспешил сменить тему: – Давай не будем об этом. Лучше расскажи: какие у тебя планы на завтра, ну, кроме того, чтобы пытать невинных соседей длинными нудными фильмами? – с усмешкой спросил он, пытаясь хоть как-то отвлечь Донхэ, на лице которого огромными буквами было написано, что в голове мальчишки прямо сейчас идет слишком мучительный мыслительный процесс и что ему совсем не до пустых разговоров. – О нет… Это только твоя привилегия, – попытался улыбнуться Донхэ и снова вернуть их разговору непринужденную атмосферу, но перекошенное от злости лицо брата и покрытые синяками руки Хёкджэ, которого Донхэ впервые видел настолько смущенным и потерянным, так и стояли у него перед глазами. – Значит, мне повезло? – широко улыбнулся Хёкджэ, так и не спеша притрагиваться к своему стакану с водой вместо джина и тоника. – Так что с планами на завтра? – На завтра… – нахмурился Донхэ, пытаясь вспомнить, что есть в его расписании, кроме мучений от стилистов. – Мы едем с мамой на осмотр в больницу, и, кажется, все… – Ты не будешь против, если я составлю вам компанию? Я так давно не видел твою маму… – Хёкджэ без малейших проблем изобразил смущение, конечно же, с легкостью добывая для себя согласие Донхэ и обеспечивая себе просто-таки безупречное алиби на завтрашний день, которое ему очень и очень пригодится уже завтра вечером. Ну или на крайний случай послезавтра утром.