***
– Хёкджэ, мальчик мой, с вашей стороны было невероятно любезно составить нам сегодня компанию, – все еще плохо стоящая на ногах Хёри не сдержалась и обняла Хёкджэ, услужливо распахнувшего перед ней дверцу машины и едва заметно скривившегося, когда женщина прижала его к себе, обдавая отвратительной смесью запахов дорогих, немного приторных духов и сладкого аромата тления с горьковатой примесью лекарств. – Ну что вы, это честь для меня, – наигранно смущенно пробормотал Хёкджэ, стараясь как можно быстрее высвободиться из цепких объятий женщины и не показывать виду, что его передергивает от отвращения всякий раз, когда Хёри обращается к нему «мальчик мой» и касается его. На фоне того омерзения, что вызывала в нем эта женщина, даже секс с Итуком был намного приятнее. Хотя… эта цепочка сравнений определенно выглядела странной для непосвященного человека. – Ох, Хёкджэ, не льстите так явно, – тихонько рассмеялась Хёри, наконец-то соизволив отпустить его. – Но я очень рада, что вы едете с нами: все эти обследования такие долгие и утомительные, и я буду рада, что кто-то составит компанию Донхэ в его ожидании, а то у него так мало друзей в Кванхадоне… – наигранно тяжело вздохнула женщина, заставив молчавшего до этого самого момента сжимающего в руках сумку с вещами матери Донхэ возмущенно вспыхнуть и то ли пробормотать, то ли глухо простонать: – Мама, вообще-то… – Ненормальные мужчины с кризисом среднего возраста не считаются, милый, – сладко улыбнулась Хёри, прекрасно зная, что все присутствующие поймут, кого именно она имела в виду, и резко закрыла за собой двери машины, чтобы не дать Донхэ даже возможности возразить и совсем не тонко намекнуть сыну, что ему очень бы не помешало завести нормальный круг общения, который, слава богу, уже начинал потихоньку выстраиваться, ведь Хёкджэ такой приятный, воспитанный, с внушительным банковским счетом и безупречной репутацией, в отличие от Чо Кюхёна; он был как раз тем, кого Хёри желала видеть в друзьях у Донхэ, и тем, кто мог бы наставить ее сына на путь истинный, ведь малыш Хэ всегда так легко поддавался чужому влиянию, и пусть это лучше будет Хёкджэ, чем Чо Кюхён, не знающий ни меры, ни правил приличия и жутко раздражающий ее одним фактом своего существования. Но если бы Хёри только знала истинные причины, по которым Хёкджэ сблизился с их семьей и их сыновьями, то… она бы ни за что не подпустила Хёкджэ к ним и на расстояние пушечного выстрела и позаботилась бы даже о судебном запрете, но… она, к сожалению (или все-таки к счастью?) пребывала в безмятежном счастливом неведении и даже не представляла, что ждет их всех, начиная с Донхэ и заканчивая Юнсу, в самом ближайшем будущем…Глава 31
25 июля 2016 г. в 20:09
– Пришел? – едва-едва стоящая на ногах и плавающая в вязком тумане собственных мыслей Дживон с трудом сфокусировала взгляд на вошедшем уже не в их дом муже.
– Очевидно, для того, чтобы полюбоваться на твою опухшую после очередного запоя морду, – скривился Минхван, который прекрасно знал, что из сегодняшнего визита вряд ли выйдет что-то стоящее, но адвокат так настаивал на нем, ссылаясь на то, что в суде этот визит будет расценен как попытка наладить отношения и восстановить брак, что было очень и очень полезно не только для того, чтобы перетянуть судий на сторону обиженного и обманутого мужа, но и для улучшения имиджа Минхвана, который, как ни крути, все-таки был подпорчен всей этой историей с разводом, пусть он и выступал в ней в роли невинной жертвы.
– Очевидно, для того, чтобы использовать свой последний шанс и решить все мирно, ми-и-илый, – с ухмылкой протянула Дживон, нетвердой походкой, шатаясь на слишком высоких каблуках, спускаясь по лестнице к своему благоверному. – Просто согласись на содержание, которое я запросила, и я дам тебе развод, без всех этих сплетен, судов и пересудов, они же так негативно влияют на твою безупречную репутацию и на стоимость акций твоей драгоценной компании. Во сколько они там упали в цене? В три раза? В четыре? О, я забыла, в восемь раз! И это еще до первого слушания, – усмехнулась женщина, стараясь совладать с заплетающимся языком и так и норовящим ускользнуть от нее равновесием, балансируя свободной рукой и зачем-то пряча вторую руку за спиной, вместо того чтобы схватиться за перила и придать себе хоть какую-то устойчивость, и старательно проговаривая каждое слово: – То ли еще будет, мой милый, так что… выплати мне то, что полагается, и мы будем жить долго, раздельно и счастливо, – громко икнув, скривилась Дживон и замерла посреди лестницы, пытаясь все-таки устоять на ногах, да так, чтобы Минхван не заметил, что именно она столь старательно прячет, хотя... это наверняка была очередная полупустая бутылка, которую Дживон просто не успела, а может, не сообразила убрать до прихода мужа.
– Чтобы ты пропивала то, что я зарабатывал потом и кровью? Ну уж нет, милая, не дождешься, – холодно усмехнулся Минхван, выплевывая практически каждое слово и окидывая почти бывшую жену – растрепанную, опухшую, в мятом платье, с потекшим макияжем и абсолютно пустыми, невменяемыми глазами с припухшими воспаленными веками – полным брезгливости взглядом. И как только Юнсу добровольно трахал вот это? У него же такой безупречный вкус: красавица-жена и все любовницы как на подбор – модели с обложек журналов, и тут… Дживон.
– Ты уверен? – ухмыльнулась Дживон, странно передергивая плечами и как-то чересчур насмешливо для ее положения глядя на уже почти бывшего мужа.
– Более чем, дорогая. Это все? – с усмешкой уточнил Минхван, который ожидал от этого разговора чего-то подобного и поэтому ничуть не был удивлен. Скорее, даже немного разочарован: он-то ждал, что эта борьба будет долгой и интересной, что эта шлюха будет кататься у него в ногах и лизать ботинки, умоляя не выкидывать ее на улицу, вот только Дживон удивила его. Хотя кто знает… То ли еще будет? Но Минхван совершенно точно не ожидал, что в следующую секунду его дражайшая женушка наставит на него дуло пистолета, который она, оказывается, все это время (а вовсе не початую бутылку с джином) держала за спиной, отчаянно вцепившись дрожащими пальцами в тяжелую металлическую рукоятку.
– Нет, дорогой, – отзеркалила его усмешку Дживон, с наслаждением наблюдая за тем, как с лица ее мужа вместе с краской мгновенно исчезает вся его самоуверенность вкупе с самодовольством. Да уж, такого поворота событий он совершенно точно не ожидал. Дживон на сто процентов была уверена в этом. – А как тебе такой аргумент? Кошелек или жизнь? – хрипло рассмеялась женщина, для верности вцепляясь в рукоятку пистолета второй рукой, и, немного прищурившись, прицелилась.
– Ты не посмеешь… – прошипел побелевший Минхван, не в силах оторвать взгляда от настоящего, совершенно точно настоящего оружия в руках его невменяемой женушки. Вот только хватит ли у нее смелости выстрелить? Что-то подсказывало мужчине, что нет, а вся эта бравада и показуха… Он прекрасно знал, как бороться с ней и что все это – лишь от отчаянного желания заполучить себе хотя бы часть его состояния. Но лучше бы она лизала ему ботинки, так у Дживон был хоть какой-то шанс, что он сжалится и кинет ей подачку в размере пары-тройки миллионов, а вот после такого… даже если эта сука будет подыхать на улице с голоду, он не подаст ей и воны. Надо же догадаться наставить на мужа купленный на его же деньги пистолет. В ЕГО доме. Когда на ней надето купленное ИМ платье и подаренные ИМ драгоценности. Насколько же надо быть тупой дурой, чтобы не понимать, насколько жалко выглядит подобный жест.
– Ты ошибаешься, мой дорогой. Еще как посмею, так что настоятельно советую тебе подумать еще раз и пересмотреть свое решение, иначе… – Дживон многозначительно посмотрела на мужа, который, к ее величайшему сожалению, уже не выглядел таким испуганным, ну или, по крайней мере, делал вид, что он совершенно не боится ее, даже с таким веским аргументом в руках.
– Стреляй, – усмехнулся Минхван, пристально глядя на жену.
– Что? – изумленно спросила женщина, глупо хлопнув глазами и думая, что она ослышалась.
– Что слышала. Давай же, стреляй, мои мозги прекрасно впишутся в интерьер прихожей, – хохотнул мужчина, чувствуя, как внезапный страх, еще пару секунд назад пробиравший его до мозга костей, так же внезапно исчезает, сменяясь сумасшедшей смесью злости и адреналина, приятно бушующей в крови и словно согревающей его изнутри.
– Да, я тоже так думаю... Готовься, милый, – взяв себя в руки, холодно улыбнулась Дживон и, как ее учили на курсах самообороны, на которые она когда-то записалась с подругами из гольф-клуба ради шутки, и как ей пару дней назад напомнил продавец этой прелестной вещицы, быстро сняла пистолет с предохранителя, взвела курок и… с мстительным удовольствием нажала на спусковой крючок, с наслаждением наблюдая за тем, как лицо ее мужа искажается в мучительной гримасе панического ужаса, а в его глазах вспыхивает страх человека, которому осталось жить всего долю секунды, вот только Минхван понятия не имел, что пистолет не заряжен. Во всяком случае Дживон считала так, нет, она была уверена в этом, ведь она сама вчера вечером вытащила из него обойму, но… Ее уверенность продлилась ровно до того самого момента, пока пистолет в ее руках вместо сухого щелчка пустой обоймы не изверг из себя с оглушительным грохотом самую настоящую пулю, угодившую мучительно всхлипнувшему и резко рухнувшему на пол Минхвану точно в лоб и заставившую не успевшую даже сообразить, что сейчас произошло, Дживон громко взвизгнуть и выронить по какой-то дьявольской причине оказавшийся заряженным пистолет из внезапно затрясшихся еще сильнее рук.
Женщине понадобились целых две мучительных минуты, чтобы до ее резко начавшего проясняться сознания постепенно начало доходить, ЧТО именно сейчас произошло и ЧТО именно она умудрилась натворить. И поскольку солоноватый привкус крови во рту из случайно прикушенной изнутри щеки и эта такая мелкая и такая незначительная боль были слишком реальны, как и грохот выстрела и совершенно неподвижное, неестественно распластавшееся тело Минхвана у подножия лестницы, то… это, конечно же, был не сон. И не вызванное переизбытком психотропных и алкоголем видение, а… реальность. Ужасающая реальность, которая, словно решив напоследок добить Дживон, окончательно лишив ее права на существование, так жестоко подставила ее, заставив убить собственного мужа. Минхвана. Но… может, он еще жив?
Отчаянно цепляясь дрожащими руками за так и норовящие ускользнуть куда-то от рук убийцы перила и нелепо, как цапля, переставляя дрожащие, непослушные ноги, Дживон едва-едва собралась с силами, чтобы спуститься вниз, но на последней ступеньке все-таки споткнулась, кубарем обрушиваясь на колени прямо перед нелепо вывернувшимся и распластанном на дорогом итальянском паркете из натурального темного дуба телом мужа. Ее мертвого почти бывшего мужа. И отсутствие дыхание и пульса на запястье и в сонной артерии лишь подтвердили то, что всего пару минут назад Дживон стала убийцей. Самой настоящей. И… с этим ничего, абсолютно ничего нельзя было поделать, разве что… У нее был лишь один знакомый, который сумел обмануть весь мир и уверить всех, что в преступлении, которое совершил он, виноват совершенно другой человек. И, возможно, он смог бы проделать это еще раз. Если Дживон очень и очень хорошо попросит его, ну или прибегнет к более весомым аргументам, если он проигнорирует и эту ее просьбу, вот только действовать надо очень и очень быстро. Вряд ли у нее есть больше чем пара часов…