Глава 11
14 июля 2016 г. в 16:57
Стив так хохочет, что не может устоять на ногах.
— Ах, перестань! Перестань! — просит он.
— Мир? — спрашивает Баки. Его пальцы не знают пощады, и он не позабыл ни единого чувствительного к щекотке участка на теле Стива.
— Мир! Да! — выдыхает Стив. Он едва может поверить в происходящее, когда ладони Баки оглаживают его бедра вместо того, чтобы щекотать бока, и у Стива получается перевести дух. Они так близко — и так легко подстраиваются друг под друга. Стив прислоняется к плечу Баки, тот склоняет голову к Стиву.
— Попался, — говорит Баки, и тянет Стива наверх, целуя по дороге.
Они врезаются в дверной проем. Затем в стену. Стив даже не уверен, где его ноги, но он знает, где Баки — как можно ближе, губы к губам, грудь к груди, прижимаясь бедрами. Магический, опьяняющий жар, у Стива стоит, он может прижаться к Баки животом и бедрами, зная, что тот ощущает то же самое. Их тела флиртуют друг с другом, изгибаются и поворачиваются, учась доставлять удовольствие и не желая уступать ни пяди. Стив наклоняет Баки, держа на весу, получается только наполовину — ни один из них не увлекается бальными танцами, а затем Баки кружит Стива и прижимает его к стене рядом с часами.
— Хочешь исполнить поворот-желе, Роджерс? — шепчет Баки ему на ухо. — Завелся? Собираешься открыть банк для меня?
Говоря это, он хихикает, но его бедра крепко вжимаются в Стивовы, тело пышет жаром, у него стоит, и он этого не скрывает. Металлическая рука охватывает загривок Стива, подушечка большого пальца касается чувствительного участка под его ухом, а пальцы живой руки распластались по его груди. Он уткнулся подбородком в шею Стива, теплый и близкий. Стив сам не знает, поддаться этой хватке, или же нажиму бедер Баки. Он все еще задыхается, и голова кружится от смеха, он пытается дернуться навстречу, напрягает мышцы плеч, и Баки наклоняется вперед и кусает его через одежду, ставя жаркое, обжигающее клеймо на плече.
— Да, — соглашается Стив. — Все сразу.
Руки Баки сжимаются крепче.
— Здесь мы ничего делать не станем, — заявляет он. — Это не двухдолларовый перепихон. Я хочу все сделать как надо.
— Тогда дай мне подняться, — выворачивается Стив. — И если ты когда-нибудь платил два доллара за… слышать об этом не желаю.
— Я сберег весь мой сахар для моего милого, — лукаво говорит Баки, растягивая слова.
Стив бы запротестовал, но Баки наклоняется за последним торопливым, почти деловитым поцелуем, а затем отстраняется.
— Постель, — настаивает он.
Стив нагибает голову, делает ложный выпад направо и хватает Баки, он — сплошная сталь, и прерывистый смех, и оскорбленное достоинство, и он тащит его по коридору в спальню. Баки не смиряется: — Стив, опусти меня, опусти меня! — и в результате они спотыкаются о кроссовки Стива и шлепаются на матрас. Стив взвизгивает, Баки фыркает, кровать издает жуткий скрип, который оба решительно игнорируют. Стив забирается на матрас и переворачивается. По пути он прихватывает Баки за изгиб бедра, поглаживает мускулы его спины, укладывая его сверху, восхищаясь, как это легко — касаться кожи к коже, как приятно чувствовать Баки. На этот раз Баки не противится. Он все еще смеется, сверкая широкой белозубой ухмылкой, волосы падают на глаза.
— Настырный ублюдок, — говорит он ласково. Его колено зажато бедром Стива, и когда Баки на этот раз поводит бедрами, красиво прогибаясь в талии под нажимом пальцев Стива, его член трется о член Стива. Теперь никаких пряток. У Стива стоит как сталь.
— Аххх, — вздрагивает Баки, закрывая глаза и склоняя голову.
Его рот открыт. Стив тянется вверх, неуклюже ловит нижнюю губу Баки своими губами, и снова изумляется, какая мягкая и горячая у Баки кожа. Какой он яростно живой — он чувствует, как напрягаются его мускулы от вздохов Баки, как жадно открывает рот Баки навстречу ему. Они стукаются зубами. Язык Баки переплетается с его языком, сильный и жадный. Он вылизывает зубы Стива, глубины его рта, это дразнящее движение Баки не успевает завершить — снова захлебывается воздухом, когда Стив сжимает его бедра. — Много… неточное слово для этого, — бормочет он.
Стив еще раз переворачивает их обоих и садится верхом на бедра Баки, ставя колени по обе стороны от его груди. Член Баки горячо давит на яйца Стива. Стиву ужасно жарко. Кожа ощущается сверхчувствительной, болезненной, и он все еще в толстовке, а Баки в рубашке — его рубашке — на которой слишком много пуговиц. Он дергает за них, тянет, и Баки помогает ему неуклюжими пальцами. Осознавая правильность происходящего, Стив просит:
— Скажи мне, что это нормально, скажи мне, что ты этого хочешь.
— У меня есть лист бумаги с нашими с тобой именами, где сказано, что мы можем делать это вечно, — отзывается Баки. — Ты понимаешь меня, Роджерс? Я не возьму свои слова назад, — он стряхивает с себя жилет. Его руки под толстовкой Стива, металл против плоти, поверх сердца Стива. — Твой.
— Всегда, — откликается Стив. Он хочет прижать руку Баки к своей коже, но чтобы это сделать, надо избавиться от одежды, и в эту секунду он слепнет, потому что живая ладонь Баки сжимает его член. Это ощущается, как будто электрический разряд простреливает от яиц, заставляет задницу сжиматься, пробегает вверх по спине и вниз до пальцев ног. — Твою мать, — выдавливает Стив. Это невозможно. Но это реально — когда он выпутывается из толстовки, Баки еще посмеивается, глядя на него снизу вверх, его волосы разметались по подушке Стива, а зрачки целиком поглотили голубизну глаз.
— Так и знал, что в тебе это есть, — фыркает он, сжимая ладонь и не спуская глаз со Стива.
Стив выгибает спину. Его бедра покачиваются, член требовательно дрожит, джинсы натирают бедра и пах, натягивается разъезжающаяся молния. Он хрипло выдыхает: — Ха, ха, ха.
— Да, — соглашается Баки и опускает взгляд. — Давай руку. Покажи, на что ты способен.
— Баки! — люди не… люди не делают это друг перед другом, думает Стив, это интимный процесс, личный, он никогда…, но Баки… у него на уме всегда был Баки.
— Стив, — Баки облизывает губы и вскидывает глаза. — Я хочу посмотреть, — говорит он. — Увидеть, как сделать тебе приятно. Хочу… — со своей одеждой он не церемонился, но его пальцы на пуговице и молнии джинсов Стива талантливы и сильны. — Давай, — напевает Баки. — Давай, дай посмотреть на тебя, — он стаскивает белье Стива вместе с джинсой. — Иисусе, Стив, это гребаное…
Ошалевший, задыхающийся Стив позволяет себе наклониться вперед, положив руки на плечи Баки. Глаза Баки на одном уровне с его, такие же широко открытые и потрясенные, как у Стива. Они смотрят друг на друга, когда Баки сжимает руку вокруг обнаженного члена Стива. — Выходи, — уговаривает он и гладит.
Локти Стива слабеют. Ему приходится качнуться в сторону, чтобы не упасть на Баки, и внезапно повсюду кожа, его плечо напротив плеча Баки, их щиколотки сталкиваются, а бедра Баки вжимаются в его, Баки стаскивает штаны и хватается за собственный член, поблескивая металлом. Переплетает живую руку со стивовой, сжимая их вместе.
— Стой!
— Пожалуйста, — просит Баки.
«Он этого хочет» пораженно и восторженно думает Стив.
— Я… — начинает он и ослабляет хватку. Их соединенные руки двигаются очень медленно, а затем смыкаются вокруг его члена. — Ах!
Но Баки не двигается. Его пальцы туго сжимают Стива. Очень уверенные, такие же
знакомые, как его собственные, и столь же странные и удивительные, как чудо.
— Хорошо? — спрашивает он.
— Да, — кое-как выговаривает Стив. Ему приходится закрыть глаза, прячась от пугающей интимности. — Да. Да. Ох. Баки.
Это сильно отличается от его собственной неуклюжей поспешности. Его руки дрожат, и после первых неуверенных поглаживаний, Баки шепчет ему нечто успокоительное и перехватывает инициативу. Движения Баки гладкие и длинные, он проводит ладонью над головкой члена Стива синхронно с движением их пальцев. Стив отдельно ощущает каждую подушечку пальца, натертые оружием мозоли и ширину его ладони — пальцы у Стива длиннее, но у Баки широкие и твердые ладони, рабочие руки. Покачиваясь с каждым движением, бедра Стива двигаются сами по себе. Каждый дюйм его кожи горит, пот скатывается по спине и под руками, его соски напряжены до боли, зубы стиснуты, пальцы ног поджаты. Поглощенный ощущениями, он цепляется за плечи Баки. Хватает ртом воздух — как же давно это было. Но когда у него перехватывает дух, Баки замедляет темп.
— Стив? — окликает Баки. — *Солнце* Стив, — он разъединяет их руки, берет в ладони лицо Стива, целует его. Еще раз целует. — Стив. Все хорошо?
Тот открывает глаза.
— Другой рукой? — просит он.
— … Твою мать, — говорит Баки, сглатывая. Адамово яблоко двигается вдоль сильного горла. — Да. Подвинься.
Так даже лучше. Гладкий, нагретый металл кулака Баки, пластины скользкие как шелк, легкая заминка на каждом суставе, звенящая искра боли, это не менее возбуждающе, чем его живая рука. Прислонившись к боку Баки, Стив может смотреть, как тот одновременно гладит себя, на насыщенный цвет его члена и сильную хватку его живой руки — с собой Баки грубее, чем со Стивом — и поблескивающие капельки смазки на темных волосках его живота. Одной рукой Стив зарывается в волосы Баки, другой старается поторопить, усилить его хватку, нажать сильнее. Грудь Баки вздымается, пот выступает на ключицах и в углублении горла, его глаза темные и широко раскрытые.
— Я сейчас…
— Да, — Стив будто отдает приказ.
Баки кончает. Откидывая голову, выгибая спину, округлив плечи, подергивая бедрами. Он выкрикивает имя Стива и сжимает металлическую руку.
— Стив!
Стив отстает. Он как никогда сильно хочет кончить, одновременно желая продержаться как можно дольше, глядя, как дрожит Баки, прикрыв глаза, с горящим лицом, такой любимый и красивый, это все равно что удар в сердце. Он скрипит зубами, но чувствует приближение разрядки, дикое и неумолимое, и не может его остановить, не может — Баки! — слышит собственный вскрик, а затем слоги ломаются на долгое, заикающееся — Баки Баки Бак… — он отпускает себя и тянется прижать Баки ближе, ближе, никогда достаточно близко, беспомощно и великолепно кончая, размазывая липкую и теплую сперму по животу Баки, осознавая только, что руки Баки крепко держат его.
Еще очень долго ни один из них не отпускает другого.