IMPOSSIBLE MISSION — Защитить

      [Через три дня. Суббота] TAEYEON — 11:11 — А ещё не рано поливать? Не остынет? — Вроде нет. Если его не задержали, то он где-то через минуту уже будет здесь.       Лухан уверенно и щедро поливает картофель брусничным сиропом. Сюмин пожимает плечами и забирает последний свободный стул с кухни. В главном зале первого спецотряда уже собрались и проводят последние приготовления к большому ужину все члены трёх спецотрядов, за исключением Бэкхёна. Кёнсу и Минхао пытаются фигурно сложить салфетки, Крис настраивает колонки, Сюмин ищет, куда бы приставить ещё один стул. С кухни как раз выносят последние блюда, когда на входе в блок тихо щелкает — пришел Бэк.       Он немного осунулся и был все ещё бледным после трёх дней в медкорпусе, но радостным, потому что наконец-то выписали. Он проходит в зал, сонно потирая глаза, и застывает. — Мои глаза меня не обманывают? Третий спецотряд? — Да, — улыбается Джонхан. — Мы здесь, чтобы отпраздновать твоё выздоровление и сообщить одну важную новость. И это реальность.       Бэкхён улыбается так широко, как это возможно.       Надо же. Сколько они не виделись? Последний раз на общем задании в начале весны. Вроде бы не так уж и много, а столько всего произошло. Нельзя сказать, что они были совсем близкими друзьями, но однозначно теми, на которых можно положиться. Они совсем молодые агенты, не так давно выпустившиеся, но доказавшие всем, что заслуживают статуса элитного спецотряда. Доказавшие, что им можно доверить свою жизнь.       Они очень редко видятся, потому что этот отряд чаще первых двух работает на заданиях с международными интересами и находится в постоянных разъездах. У них даже не всегда получается слаженно работать, когда отряды всё же пересекаются в рамках выполнения каких-то миссий, но к этим ребятам у Бэкхёна однозначно тёплое отношение.       Чёрт, Бэкхён и не знал, что так соскучился.       После всех объятий, осматривания Бэкхёна на наличие увечий и последующих заверений лидера, что всё отлично, он чувствует себя прекрасно, да и вообще, он здесь самый здоровый из всех здоровых, все садятся за стол.       За едой идет активный разговор о последних событиях в экономике и политике, о филиале агентства, фильмах, музыке, грядущем чемпионате по плаванию и породах собак. Стоит шум: все громко говорят, на фоне играет музыка, клацают палочки. Темы сменяются одна другой, напитки доливаются, а еды становится всё меньше. Кто-то уже закончил десерт и решает, что наелся так, что еще на неделю хватит, а кто-то думает, что ещё одна порция пасты будет весьма кстати.       Они любят такие вечера. Шумные, весёлые и немного бессмысленные. — Думаю, теперь настало время сообщить вам особенную новость, — Сынчоль аккуратно стучит вилкой по бокалу, привлекая к себе внимание. Все затихают, и Лухан даже не ленится сделать музыку чуть тише. — Итак, как вы знаете, мы с Джонханом знакомы с детства и встречаемся ещё со времён обучения.       Активные кивки. Ещё бы не знали. Таким доверительным, прошедшим действительно через многое отношениям завидовали все. Потому что каждый хотел бы так же. Чтобы сквозь время, расстояния, нахождения истинных и практически смерть. Через всё и вместе. — Так вот, — продолжает омега, покрасневший и взволнованно сжимающий ладонь альфы. — на прошлой неделе Сынчоль сделал мне предложение…       Что?       Кто-то уронил вилку. —…и я согласился.       Выдох Джонхана. Секундная заминка. Аплодисменты. Короткий визг — и счастливый Бэкхён налетает с объятиями и поздравлениями на пару. Постепенно к поздравлениям подключаются все остальные. Хлопают по плечу, жмут руку, обнимают, восторженно треплют за щеки и тихо шепчут на ухо: «А я знал, что вы поженитесь».       Когда все немного успокаиваются, Сынчоль продолжает: — И конечно же, вы все приглашены на свадьбу. Она состоится весной. — Точную дату пока не выбрали, но вам ещё придут приглашения. — Да. Там же будет указано место. — А его вы уже выбрали? — Ну, у нас есть на примете пара вариантов. Скорее всего, в Европе. — Ва-а-а… А много кто уже знает? — На самом деле…       Разговор снова приобретает ту неспешную, почти ленивую мелодичность и неторопливость, что обычно приходит после хорошего ужина.       Лухан ищет подходящую под общее настроение пластинку.       Так странно. Только вчера он впервые узнал от родителей об Агентстве и переступил порог Академии, а сегодня его коллеги и друзья, которые младше него по всем параметрам, объявляют о своей свадьбе…       Хотя чего им тянуть: в их работе нечасто доживают до пятидесяти или хотя бы сорока, если быть честным. А те, кто все же достигает такого возраста — как правило, уже и не агенты — решают, что с них хватит геройства и пришло время пожить для себя, как, например, и покинули агентство родители самого Лухана. Теперь спокойно живут на другом конце мира.       Должно быть, единственный плюс в работе агентом — ты учишься ценить каждую секунду, проведенную с друзьями, близкими, с самим собой в спокойствии. Особенно это касается пар. Они обычно не затягивают со свадьбами, полностью отдаваясь чувствам, ведь никогда не знаешь, с какого задания уже не возвратишься.       Оглядываясь назад, понимаешь, как же быстро пролетел последний десяток лет. Как во сне. Насыщенном, ярком, но скоротечном. Если так посмотреть, то вся его жизнь — только агентство. И хотя ему только двадцать три, появляется вопрос: а сколько ещё он будет этим жить? Правильно ли это?       Лухан сам не знает чего хочет. Карьера? Вроде есть. Деньги? Тоже. Власть? Она ему ни к чему. Отношения? А вот тут уже сложно. Да и вообще, кем он видит себя, скажем, через десяток лет? Он не знает.       Будет ли все ещё в агентстве? Какой его стимул быть здесь?       Лухан привык к заботливому Бэкхёну, похожему на мамочку не только своего, но и иногда второго и даже третьего спецотрядов. В младшем, несмотря на всю его отчаянность как агента и решительность как лидера, очень много ласки и заботы, которые он щедро расходует на окружающих его людей. Он наверняка станет прекрасным папой.       Если доживёт до такого события конечно. С таким-то рвением защищать всех и вся…       Лухан в какой-то степени даже завидует ему. Бён делает это не из-за статуса лидера, обязывающего быть в ответе за своих соотрядников, а потому что он сам по себе такой — заботливый и ответственный, по-настоящему переживающий за каждого своего и даже чужого. И всё это в совокупности с тем, что омега отважен и смел, готов отдать за других жизнь — настолько предан своему делу. А Лухан так не может.       Наверное.       Иногда он много думает о том, что не заслужил всего того, что имеет. Место в первом спецотряде, восхищённых взглядов, имя легенды как агента. Да, он самый младший выпускник Академии. Да, его умственные и когнитивные показатели всегда были как минимум выше среднего, если не высшими. Но всё это меркнет по сравнению с тем фактом, что он не знает, зачем это делает. Он чувствует себя роботом, исполняющим написанную программу, хотя все решения, начиная с цвета первого школьного ранца и заканчивая поступлением в Академию, он принимал сам. Его всегда поддерживают родители, никогда не осуждая его выбор, помогая как только могут, да и вообще, он получает огромную поддержку ото всех: агентства, соотрядников, других агентов, профессоров и самого Чена. А чем отплачивает он? Да, работой. Но разве это сравнится с любым другим, даже только выпустившимся агентом, но у которого есть страсть к работе?       Конечно нет.       Всё, что ему остаётся — расплачиваться старательной работой за оказанное судьбой снисхождение к нему. Но стоит ли оно этого? Правда ли он доволен тем, что есть? Как видит своё будущее?       Лухан не знает.

***

      [Вечер воскресенья] — Итак, мы собрались здесь, чтобы обсудить последние события, — излишне бодрый голос Чена сейчас режет слух. Лухан и Бэкхён пробыли на занятиях по повышению квалификации по соло-дайвингу около десяти часов и безумно устали. Они продрогли и, вообще, не отказались бы сначала поужинать, тем более что Кёнсу весь день провёл на кухне, готовя что-то наверняка вкусное — ведь у него не было никаких занятий сегодня — но босс всё же настоял на незамедлительном собрании. — Думаю, стоит начать с последнего задания Бэкхёна и Кёнсу. Кто был тот парень, кто закрыл Бэкхёна? — Изначально он спас Кёнсу. Я видел, как кто-то приставил к его шее нож, но не успевал помочь, — начинает лидер. — Да. И в этот момент появился он. Какой-то парень, тоже в маске, он не дал прирезать меня, но парой секунд позже, когда я хотел помочь Бэку, он выбил у меня из рук оружие, а затем практически вырубил меня. Его перчатка была чем-то пропитана. — Ещё тогда силуэт показался мне знакомым, так что я ненадолго завис. Могу ошибаться, но думаю, что всё же прав: парень в маске — тот же человек, что сорвал мне задание по устранению двух сбежавших, — Бэкхён сильнее заворачивается в плед. — Возможно, он же и охранник по имени Лои Ча. — В конечном итоге они всё равно оказались мертвы… Я имею в виду тех двух, — подмечает Лухан. — Ну да. Возвращаясь к событиям вторника, что мы имеем? Парень, предположительно фигурирующий уже в трёх наших делах — некий альфа со стороны. Который вряд ли имел в целях кого-то спасти, скорее, в целости похитить Кёнсу, не зря ведь спас и таким щадящим способом лишил сил на сопротивление. Однако он не смог остаться в стороне, увидев, что одному из сторонников Кёнсу скоро крышка, и спас его тоже. После этого он скрылся. Я ничего не упустил? — Его нельзя отнести ни к нам, ни к тем, против которых мы были в тот вечер, но к какой третьей стороне он относится? Кёнсу парой заданий ранее уже пытались не то убить, не то похитить. Причём дважды. Кстати, Чен, ты допросил тех альф? — Да, но это будет обсуждаться с Кёнсу наедине. Простите, конфиденциальность.       Лухан и Бэкхён неловко косятся на Кёнсу: младший отказывается в какой-либо мере обсуждать с ними всё, связанное с попытками его похищения. До сразу сворачивает тему, а если старшие настаивают, то просто уходит. Итог: Бэкхён волнуется, а Лухан не знает, что делать. — Ладно. Но вы не думаете, что это тот же заказчик и ему всё ещё нужен Кёнсу? — Не думаю. Лои Ча скорее замешан в задании на безопасность Исина. Помните ноутбук, который Бэкхён попытался достать? По нашим сведениям, там есть информация на корпорацию, наследником которой является Исин. — Думаете, для тех, кто хочет убрать Исина, есть смысл пытаться похитить кого-то из отряда? — Но почему именно Кёнсу? В том состоянии, в каком был Бэкхён, не составило бы труда утащить его. Кёнсу бы не смог сильно помешать: на тот момент он ещё не оклемался от перчатки. Я думаю, что здесь всё же охота именно на Кёнсу, — Лухан немного хмурит брови, задумываясь, и добавляет: — Но если это тот же человек, что и из охраны, то зачем ему нужно было стрелять на званом ужине? В прошлый раз мы решили, что это сигнал о том, что Исин теперь под прицелом, но… А если это был сигнал для Кёнсу? С того вечера у него начались проблемы. — Тогда ему не было бы смысла бороться за тот ноутбук. Да и вообще появляться в том особняке. Там не было ни Кёнсу, ни информации о нём. — Да… Это не вяжется, — Лухан опускает голову на сложенные руки. — Чёрт. Я уже совсем запутался. — Признаться, я тоже. — Думаю, на этом мы можем закончить. Ваше мнение я услышал. Я вижу, что вам не терпится отдохнуть. Лухан, Бэкхён, сегодня вы были очень хороши на дайвинге. Напоминаю, что завтра у Лухана занятие по ночному дайвингу, так что советую хорошо выспаться. Бэкхён, у тебя ведь всё? — Да. Но я решил взять курс хай-дайвинга. — Расписание уже прислали? — Ещё нет. — А Кёнсу? У тебя когда? — До соревнований я взял отсрочку. После них пройду. Думаю перейти на новый уровень в кейв-дайвинге и тоже пройти хай. — Звучит хорошо. Но, Кёнсу, тебе сейчас нужно зайти в отдел переговоров, в двадцать первую. — Хорошо. Если что, — обратился омега уже к старшим, — ужин в духовке. Ещё должно быть горячим. Приятного аппетита. — Спасибо.       На выходе из корпуса в нос сразу ударяет запах трав и свежести — прошёл дождь. Пыль, что неделями кружила по городу, наконец осела. И дышать стало будто легче. Зря он, конечно, белые кеды надел, но ладно.       Кёнсу хлопает себя по карманам: не забыл ли айди-карту? Нет, на месте. Надо подумать, что он спросит у тех парней и как ответит на вопросы Чена, которые потом однозначно последуют. Ему нужно быть аккуратным в своих словах.       Поли-корпус встречает как всегда кипящей работой. Кто-то носится с бумагами, где-то пахнет заварной лапшой, вот кто-то пытается разговаривать по двум рабочим телефонам одновременно, а вон там ведут незнакомца на допрос.       Кёнсу поднимается на второй этаж и быстро находит нужную дверь. Недолго мнётся, взявшись за ручку, но, решив, что уже некогда раздумывать, с уверенностью заходит. В узкой длинной комнате полумрак, едва разбавляемый светом из другой комнаты, что отгорожена от этой только дисплеем во всю стену. С этой стороны может показаться, что здесь вообще ничего нет, в лучшем случае — абсолютной чистоты стекло. Но если лёгким касанием вызвать панель инструментов, то можно выбрать режим видимой стены и с этой стороны появится такой же экран, как и с другой — в виде серой, абсолютно не пропускающей света стены. Признаться, когда здесь были обычные зеркала Гезелла, было чуть спокойнее, ведь с ними пространство с этой стороны казалось более закрытым и защищённым.       Кёнсу подходит к экрану. По ту сторону его уже ждут альфы, ограждённые чертой напряжения. В её пределах могут хоть на головах стоять, но попытаются выйти — получат разряд. Самый действенный способ обеспечить безопасность для обеих сторон. — Будешь разговаривать сразу со всеми? — голос Чена раздаётся в полумраке негромко, но твёрдо. — Думаю, в этом нет смысла. Будет достаточно одного. Кто у них там лидер? — Тот, что справа. Его зовут Чхве Гаын. В наших базах были отпечатки. Кореец. Обычная школа, не имеет высшего образования, имел множество мелких подработок. Ничего интересного. Кроме того, что квартиру забрали за долги и с тех пор он нигде официально не значился и не светился. — Сколько прошло с тех пор? — Полгода. Итак, ты готов разговаривать с ним?       Кёнсу прислушивается к себе. Ничего. Никаких волнений. — Да. — Хорошо. Тогда я попрошу увести остальных и можешь зайти.       Когда всё готово, Кёнсу заходит в переговорную неторопливой, более расслабленной, чем он на самом деле себя чувствует, походкой. Останавливается напротив альфы, внимательно изучая с ног до головы. Возвращается к глазам. Красивые, зелёные. Смотрят насмешливо.       Кёнсу придвигает к себе стул и садится напротив. — Привет, Гаын. Ты ведь знаешь, как меня зовут?       Альфа ухмыляется, кривит губы. — Нет. — Правда? Тогда неужели ваш заказчик даже не сказал, кого надо похитить? — Я не знаю твоего имени. Но я знаю, кто ты. Твоё имя не имеет значения, пока мы знаем, как ты выглядишь и что ты жив. — Значит, вам всё-таки было нужно не тело. Приятно знать, что тебя хотят видеть живым. Но кто? Ты знаешь, кто твой работодатель? — Я мог бы сказать: «А с чего я должен тебе всё рассказывать», — но в нашем случае это неуместно. Ты лучше нас знаешь, кто нас заказал. Он прав. Кёнсу знает. Но как много знает Чен? — Как срочно я нужен твоему работодателю? С чего вообще он так резко решил обо мне вспомнить? — Он долго готовился. Знаешь, я тебе не завидую. В конечном итоге ты всё равно окажешься там. — Допустим…       Разговор длился ещё от силы пять минут, за которые Кёнсу решил для себя несколько важных вещей и, в первую очередь, осознал, что, игнорируя проблему, он её не решает, а лишь даёт себе небольшую отсрочку.       Когда альфу увели, Кёнсу остался сидеть на месте. Он знал, что Чену есть что сказать и спросить. — Вы всё время лили воду. А сколько метафор я услышал! Никаких конкретных имён или фактов.       Кёнсу лишь кивнул. — Могу сделать вывод, что ты знаешь, чьей целью являешься. Даже осмелюсь предположить, что знаешь давно.       Ещё кивок. — Это связано с тобой как с агентом? — Нет. — Неужели? Кёнсу, где ты мог ещё нажить себе таких врагов вне агентства? Не ври мне, пожалуйста. Хватит и того раза, когда ты умолчал о своём знании, поставив под удар не только себя, но и весь отряд, ещё и замешав сюда одноклассника. Кёнсу, это нарушение правил!       Кёнсу впервые слышит, как Чен повышает голос.       Чёрт. — Кёнсу. Ты же понимаешь, что ты до сих пор не под следствием только потому, что ты из спецотряда.       Кивок.       Тяжёлый вздох из динамиков. — Я не хочу думать, что ты работаешь ещё на кого-то, потому что ты бы физически не успевал и… — Что? Нет! Чен… Чёрт, это не то, что я хотел бы объяснить, но, нет, я не работаю ещё на кого-то! — Хорошо. Я тебе верю. Но Кёнсу. Ещё одна проблема, связанная с тем, о чём ты так упорно отказываешься говорить… …И ты лишишься статуса «спец» и покинешь свой отряд.       Кёнсу поднимает взгляд на камеру в углу, словно может увидеть там босса.       Он что, серьёзно? — Кёнсу, ты услышал меня? — Да. — Хорошо. Можешь идти. И всё же… разберись со своей проблемой как можно скорее, если можешь, а если нет, то не бойся просить помощи у соотрядников, агентства, меня.       Возможно, Чен не так уж и зол.       Кёнсу улыбается уголками губ. — Конечно, — почти беззвучно.       Омега покидает переговорную.       «И всё же я должен разобраться с этим сам».       Кёнсу понимает, что рискует. Рискует всем: доверием Чена, Бэкхёна и Лухана, своей репутацией, местом в отряде, в принципе работой. Но как из этого выбраться, он не знает.       Хотя нет, не так.       Он точно знает, с кем и о чём он должен поговорить, и даже знает, куда нужно добраться, но… Он не готов. Не готов встретиться со своим страхом лицом к лицу. Ведь куда лучше прятать голову в песок и думать, что момент, когда реальность будет неизбежна, никогда не наступит.       Он точно должен что-то сделать. Но, поскольку он всё же надеется обойтись лишь своими силами, он не будет беспокоить хёнов или Чена. Кёнсу знает, что если расскажет, то ему точно помогут и поддержат, но он так не сделает. Ему омерзительно, и он просто хочет сохранить всё в тайне.       Да. Именно омерзительно, а ещё стыдно. Но не за себя.       Сможет ли он сам посмотреть в глаза правде, от которой бежит и которую так отчаянно пытается спрятать?       Кёнсу не уверен, но он должен.       Однако не сейчас. Пожалуй, после соревнований. Да, так будет лучше.       А по другую сторону динамика сидит парень в большом компьютерном кресле и озадаченно хмурит брови. За его спиной, с коробками в руках, стоит альфа, не знающий, куда себя деть. Он не собирался становиться свидетелем разговора, который всё же застал. — Ты говорил серьёзно? Ты лишишь его статуса, если подобное произойдёт? — Я не знаю, Сехун, не знаю. — Я вижу, как тебя это беспокоит, но не принимай поспешных решений. — Да, конечно. — Я, собственно, принёс пиццу. Она уже успела остыть. — Спасибо.       Они едят в тишине, думая каждый о своём. — И к чему ты пришёл в своих раздумьях? — неловко начинает Сехун. Он давно не видел Чена таким неуверенным в своём решении, в своих словах. Альфа наблюдает тяжёлую борьбу разума и чувств в его друге прямо сейчас. Но может ли он помочь? — Это действительно нарушение правил. Причём грубое. Всё, кто хочет стать ангелом, подписывают соглашение, что не должны утаивать информацию, из-за которой может пострадать отряд, даже если она личного рода. Молчание Кёнсу… оно сбивает наш план. Эти нападения просто выбивают из русла. Мы уже и не знаем, сколько точно сторон, в конце концов, замешано в этой игре. — Но…? — Сехун придвигает ещё кусочек пиццы собеседнику. — Но есть и другая сторона, ты прав. Я доверяю Кёнсу. Я верю, что он бы не стал рисковать близкими из-за какой-то мелочи. То, что он скрывает — очень важно для него. Ему тяжело хранить это в секрете, но и рассказать он не может. Это какое-то бремя, что тянет его. — И ты не хочешь на него давить? — Да, не хочу. Но и позволить ему иметь больше прав, чем у остальных — опасно для структуры агентства. Это может стать началом разрушения всей цепи подчинения. Нельзя выделять кого-то больше, чем прописано в правилах. Да, они гибки, но то, во что вляпался Кёнсу… Это уже переходит все границы. Я имею в виду, что у него и без этого есть привилегии. Если дать ему еще больше вольности, это вызовет возмущение со стороны других агентов. — И тем не менее ты даёшь ему шанс. — Да. У него есть выбор: решить всё самому очень быстро или всё же открыться нам. Или мне. Не суть. Главное, что ничего стороннего больше не должно мешать процессу. — Но если он не справится с этим и не сможет открыться? — Он будет отстранён от всего и взят под стражу: начнётся расследование. — Всё-таки? — Да. Как бы мне ни хотелось его понять, нельзя позволить себе быть мягкотелым или излишне понимающим, когда в твоём управлении такая машина как KLM. Это то, чему меня всегда учили и каким готовили стать: главой, который руководствуется основными принципами агентства и не ставит свои эмоции или отношения с людьми выше них. Ты понимаешь о чём я. — Я понимаю и не осуждаю. Ведь всё-таки я был рядом во время обучения. Ты прав. Без твёрдости система рухнет. Ты молодец, что не поддаешься соблазнам. — Спасибо, — Чен улыбается. Слабо и горько. Замирает на бесконечно долгие несколько секунд.       Сехун придвигается ближе. Он знает этот взгляд. Полный усталости, разочарований и тоски. Тоски от бессилия, потому что Чен абсолютно выжат. — Не плачь. — Не плачу. — Конечно. Они сами, — Сехун крепко, но нежно обнимает Чена, давая уткнуться покрасневшим лицом в грудь. Он знает, как тяжело другу справляться со своей ролью. Он всегда рядом и готов помочь, но едва ли может оценить всю ту тяжесть, что изо дня в день выдерживает на себе хрупкий Чен. — Знаешь, всё же лучше поплачь, если тебе станет легче. Здесь нет учителей.       Чен обвивает руками чужую талию и через улыбку всхлипывает. Когда они были младше, гораздо младше, Сехун тоже так делал. Обнимал, сначала пытаясь успокоить, а когда понимал, что не получится, говорил: «Я никому не скажу, а ты поплачь». Для Чена это не одобрялось. Он будущий руководитель международной корпорации, должен уметь всегда совладать с эмоциями и иметь холодную голову. К Сехуну было меньше требований, ведь он только «запасной вариант». А к Чену… Огромный список того, что нужно уметь и чему соответствовать. Нет, их детство и юность нельзя сказать, что прошли под тотальным контролем и они были затворниками под присмотром учителей. Но да, что-что, а слёзы точно не поощрялись. Говорили, что их нужно стыдиться. А ведь Чен просто омега, который тоже может уставать, и тогда, да собственно, как и всегда, рядом с ним О Сехун — его друг и опора. Его названный младший брат, что всегда поддержит.       Чен редко думает о себе, своей жизни глобально. Очень редко. Но в такие моменты, когда он чувствует безграничное тепло, что наполняет сердце, он думает о том, как же он счастлив. И только два человека в мире заставляют его чувствовать это. Свою нужность, правильность в проявлении эмоций, свою вольность на свершение чего-либо.       Эти моменты — решает Чен — стоят того, чтобы проживать каждый день, каждую неделю, месяц, годы. Какие-то мелочи, благодаря которым он чувствует, что жив, даже когда кажется, что от него осталась одна лишь оболочка, на автомате справляющаяся со своими обязанностями.       Нет, он жив. — Осталось ещё около недели, чтобы уладить последние дела с филиалом, и потом тебе обязательно нужно взять отдых, Чен. Слышишь? От-дых. Хотя бы пару-тройку дней. Без дел. Совсем. Сегодня мы условились, что у тебя пять свободных часов, но по приходу сюда я вижу, как ты снова решаешь какие-то проблемы. Чен, ну зачем? Тебе нужен перерыв. — Я предупредил Кёнсу, что допрос альф будет, только когда мы тут всё уладим, но мне показалось важным сделать это сейчас. Не смог удержаться. — У тебя есть ещё несколько часов. Пожалуйста, иди поспи. Я пока подготовлю всё для работы. — Тебе ведь нужно подготовить материал и составить планы для факультативов на два класса. Я помню, что у тебя завтра срок сдачи. — Вот даже это помнишь, а то, что твой альфа просил себя беречь — нет. Иди поспи. У меня там уже почти всё готово: весной на конференции мы разговорились с одним преподавателем из другой школы и так вышло, что он с радостью поделился своими планами на материал, не входящий в обязательную программу. Добрый и улыбчивый профессор почтенного возраста. Он дал мне тогда много советов как учителю. Ну так что, вздремнёшь? — Вздремну. Ровно через два часа и сорок минут я приступлю к работе. — Как скажешь.