***
Студенты нестройным хором приветствуют зашедшего омегу. Бэкхён жестом разрешает сесть и занимает своё место за кафедрой. Он неторопливо перебирает листы с материалами для урока, вновь заботливо оставленные лаборантом. Недолго думая, омега откладывает их в сторону — нет ничего лучше его собственных знаний, за качество которых он ручается. Отметив отсутствие нескольких студентов в списке, омега приступает к занятию. — Сегодня мы поговорим о снайперских винтовках с продольно-скользящим затвором. Итак, знает ли кто-нибудь из вас что-нибудь об этом? Один омега на первой парте неуверенно протянул: — У такого оружия есть особенное преимущество. Гильзу не выбрасывает до тех пор, пока не передёрнут затвор, что помогает сохранить скрытность расположения стрелка. — Всё верно, — кивает Бэкхён. — Кто-нибудь ещё? Ответом ему служит тишина. — Что ж, запоминайте. Хотя самозарядные винтовки обеспечивают более быстрые повторные выстрелы и эффективнее, если снайперская группа вовлекает в контакт на ближней дистанции, оружие с продольно-скользящим затвором более точное на дальней дистанции, поскольку до тех пор, пока пуля не вылетела, не происходит движения внутренних деталей. По этой части есть вопросы? Нет, значит идём дальше. Снайперское оружие выпускается по жёсткому стандарту, и оно посылает пулю дальше, чем официальная эффективная дальность. — Но почему так? — Дело в том, что на дальних дистанциях точка поражения может уходить в сторону, даже если оружие находится в совершенно стабильном положении. Поэтому снайперская стрельба за пределами эффективной дальности оружия дело не только мастерства, но и удачи. — Мы слышали, что вы ни разу не промахнулись ни на одном своём задании, с тех пор как вас перевели в особый статус… Это так? — Было, до недавнего времени. Когда-нибудь это должно было произойти. — Это на самом деле ваш первый промах? — Да. Альфы и омеги восхищённо ахают. — А что произошло? Студенты, кажется, оживляются, когда дело доходит до реальных историй. — Если бы я сам знал. Скорее всего, выстрел был недостаточно быстрым. — А как вы тренировались в стрельбе? В аудитории воцаряется абсолютная тишина. — Как и все остальные. Зубрил теорию, посещал все практики. В свободное время не брезговал дополнительными тренировками. Вы тоже этому научитесь. Раздаётся волна отрицательных возгласов. — Это сложно. Не получится, — расстроенно сообщает один омега. Другие согласно кивают. Бэкхён только смеётся. — Уверяю вас. Это придёт с опытом. Вы ведь только первокурсники. К выпуску ваши промахи будут составлять лишь небольшую долю выстрелов. Пару лет в команде или с парой — и вы тоже отточите свои навыки, — омега ободряюще улыбается. — Ещё вопросы? Продолжим. Итак, оружие крупного калибра типа HS.50 и L115A3 может обеспечивать большую эффективную дальность за счёт сочетания тяжёлой пули и высокой скорости, но есть предел того, насколько винтовка может быть мощной и при этом оставаться достаточно лёгкой, чтобы её могла нести снайперская пара. — Можно ещё вопрос? — долговязый альфа со второй парты поднимает руку. Получив одобрительный кивок преподавателя, он спрашивает: — Зачем мы проходим это, если на практику с таким оружием у нас отводится очень мало времени? Этому ведь учат и наших академистов. — Хороший вопрос. Что ж, не забывайте, что именно направление SCE готовит агентов, которые знакомы со всеми видами огнестрельных и пневматических оружий. В Академии спектр изучаемого шире, но там не акцентируют внимание конкретно на этом. Если вы знаете, а может и нет, но только на последнем из шести курсов они выбирают профиль, совпадающий с одной из дисциплин Академии или направлением KLMcorporation, для более углублённого изучения. До этого они изучают огромное количество всего с непомерной нагрузкой. Их знания на ступень выше, чем у выпускников любого другого направления, и их практика, соответственно, включает в себя куда больше. При таком обилии изучаемого они не могут владеть в идеале большинством из того, чему учат вас. И если у них на дополнительные тренировки нет времени физически, то оно есть у вас, даже если по учебной программе числится не так уж и много часов. Так что вы должны быть абсолютными профессионалами в своём направлении. К тому же команды, в которых вам так или иначе придётся работать хотя бы некоторый период времени, формируются чаще всего из студентов разных программ обучения. Но именно вы всегда будете в первую очередь ответственны за всё, что связано с вашим направлением. — То есть нам, так или иначе, нужно брать дополнительные часы на практику? — Если не хотите быть рано убитыми. Занятие проходит до самого конца продуктивно. Через полтора часа уставшие студенты покидают аудиторию, лениво переговариваясь. Бэкхён смотрит на часы и недовольно цокает — через десять минут они должны встретиться с Луханом, чтобы пойти вместе на практику стрельбы, а значит, зайти перекусить они уже не успевают. Придётся подождать ещё пару часов. Омега ерошит волосы и, на ходу захлопывая дверь, спешит на место встречи. На улице приятная прохлада, что удивительно, учитывая жару, что стояла в Сеуле последние несколько дней. Лухан, чуть задержавшись, извиняется, и они вместе идут в нужный корпус. Благо, здесь Бэкхён бывает часто, так что сменная одежда, которую он вновь не удосужился взять заранее, для него найдётся.***
[Среда] Лухан ни черта не выспался и теперь готов убивать взглядом. Перед завтраком он получает наставление от Чена всё-таки скоординировать своё расписание, а на его повторный запрос забирать их из школы пораньше вновь получает категоричный отказ. Бэкхён всё утро жалуется, что совсем забыл о том, что вчера завуч школы сказал ему сменить цвет волос, указав на пункт в школьном уставе. Лидер не хочет расставаться со своими прядями мягкого оранжевого цвета и просит Чена как-то подсобить, но тоже получает отказ. Обиженные на Чена омеги припоминают тому все его грехи и обещают обязательно отомстить, если когда-либо встретят его в реальной жизни. Кёнсу смеётся с дивана — сегодня ему снова запретили посетить школу и пойти на тренировку, но теперь он хотя бы не вынужден лежать пластом весь день. После завтрака, проводив старших до машины и пожелав хорошего дня, макнэ идёт в медкорпус — процедуры никто не отменял. Заходя в школу, Бэкхён морщится от ужасного обилия запахов — в агентстве все и практически всё время используют спреи-подавители, так что каждый раз, оказываясь в местах сборища людей, он чувствует себя как-то непривычно. Он кидает взгляд на Лухана и Исина, которые тоже не выражают особого восторга. Особенно младший. — Исин, что-то случилось? Ты сегодня какой-то хмурый, — интересуется Лухан по дороге в кабинет. — Да вот, ночью не мог уснуть. Думал, как бы подружиться с Минхао, — задумчиво тянет омега. — Он так тебе понравился? — глаза Бэкхёна подозрительно блестят. — Я могу как-нибудь организовать вам общий досуг, если хочешь. Лухан закатывает глаза и смеётся, а Исин радостно кивает. На обеденном перерыве в столовой царит хаос. Это только третий день учёбы, но омеги уже усвоили это. Каких-то учеников, с запозданием вернувшихся из поездок, встречают целыми компаниями и засыпают вопросами об отдыхе, кто-то сидит один за столиком со скромным обедом и читает книгу, не обращая на окружающих ни капли внимания, кого-то намеренно игнорируют или выталкивают из очереди. Но есть особая группа людей, с завидным постоянством существующая из года в год — новенькие ученики. Они обычно вежливы, много улыбаются, не слишком спорят и с опаской смотрят на меню. Именно к последним относятся Бэкхён, Лухан и Исин. Лидер в безмолвном неодобрении поджимает губы — на обед у него только рис, ведь рыбу в соусе всю разобрали, хотя не прошло и половины перемены. Лухан разрывался между клубничным и банановым молоком, так что купил оба, но ему ни одно не понравилось. А Исин с энтузиазмом расковыривает палочками роллы — ему показалось, что те подозрительно пахнут, а значит есть их, не выяснив подробности каждого ингредиента, он не будет. В конце концов, всё-таки опустошив обе пачки напитка, Лухан кидает их в мусорное ведро не прицеливаясь и отмечает: — Не покупайте здесь молоко. — Роллы тоже не стоит. Я уверен, что угорь здесь несвежий, — делает вывод Исин, решительно откладывая палочки и отодвигая от себя тарелку с чем-то, что раньше было роллами. — Кстати, вы уже выбрали послешкольные секции? — интересуется Бэкхён, с невозмутимым лицом поедая рис со странным привкусом то ли железа, то ли пластмассы. — Думаю, нам стоит выбрать один факультатив, чтобы всегда держать Исина в поле зрения. Так что, Исин, куда бы ты хотел ходить? — На ботанику. — О, мне нравится, — согласно кивает Лухан. Бэкхён, однако, не разделяет взглядов старшего: — Протестую. Это же скучно, ну заче-е-ем? — Я слышал, что у них есть несколько своих теплиц для практических занятий, — Исин продолжает почти шёпотом: — У нас дома, в Китае, есть сад. В основном за ним ухаживает прислуга, но у меня есть там свой сектор, в котором я могу выращивать что захочу. Я скучаю по этому делу. — Это у тебя хобби такое? — с сомнением тянет Бэкхён. — Ага. Папа надеялся, что из меня вырастет потрясающий флорист. Бэкхён давится рисом. — Что? — выходит немного громко, но после шика Лухана он продолжает тише: — Ты ведь будущая глава корпорации. Какой флорист? — Родители планировали ещё одного ребёнка, желательно альфу. Но потом они отказались от этой идеи. Сначала отец собирался назначить преемником кого-нибудь из подчинённых, но, заметив мою тягу к бизнесу, решил, что и из меня может выйти толковый наследник. А я не против. Меня правда интересуют дела компании, но растения, а в особенности цветы — любовь, которую мне привили с детства. — Как трогательно, — хмуро бурчит лидер, ни капли не впечатлённый перспективой состоять в ботаническом кружке, на что получает тычок ручкой в бок от Лухана. Уже вечером, идя с тренировки, Бэкхён и Лухан заворачивают в коктейль-бар около столовой, заказывая по клубничному смузи. — Думаешь, Кёнсу согласится на такую секцию? — спрашивает Лухан, отпивая холодный напиток. — О, это стало вкуснее. — Если честно, я думаю, что нужно позволить Кёнсу выбрать то, на что правда хотел бы пойти. — Почему? — Я смотрел с ним дораму вчера. Она про школьников. Такая заурядная, с примитивным сюжетом. Но… Кёнсу так реагировал на всё происходящее. Я подумал, что он правда хочет пожить жизнью обычного школьника хотя бы до шести вечера шесть дней в неделю неопределённое время. — И какую секцию он выберет? — Я думаю, что спортивную. — Мне кажется, ему хватает и здесь физической нагрузки. Хотя... Это было бы всё же замечательно, пойди он туда, — улыбается Бэкхён, вспоминая Чонина. — Мне не нравится, как ты улыбаешься, Бён Бэкхён, — щурясь и не сдерживая улыбки, тянет Лухан. Бэкхён гаденько хихикает и рассказывает старшему о том, как один альфа подошёл к нему на днях по поводу Кёнсу. Он посвящает Лухана в свои надежды на то, что у Кёнсу наконец может появиться альфа, и заявляет, что хочет стать свахой. Китаец только смеётся. — Почему тебя так это волнует? Бэкхён осматривается по сторонам и придвигается ближе. — Нас объединили с Кёнсу практически сразу, как он выпустился. Как-то раз я его спросил, сколько парней у него было, но он ответил, что ещё ни разу не встречался. Понимаешь, ни разу! Я бы очень не хотел, чтобы работа была помехой для его личной жизни, — как-то грустно завершает Бэкхён. — Прошло уже четыре года, но, знаешь, я всё ещё не изменил своего мнения о том, что счастье — это когда ты любишь и любим. Я хочу, чтобы и Кёнсу узнал это. — Может быть, ты и прав. Как ты уже сказал, прошло четыре года… Ты ведь с тех пор и сам ни с кем не встречался, да? Зато всегда стараешься помочь в делах любовных другим. Это на самом деле здорово, но говоря о тебе… Ты решил больше не пробовать? Бэкхён отодвигает от себя пустой стакан. Недолго молчит, а потом едва слышно выдаёт: — Это перманентная тоска. Я пришёл к выводу, что уже никогда не смогу быть абсолютно счастливым как омега, наверное. Не после того, как знал своего истинного…***
[Четверг] Утром Кёнсу просыпается с хорошим настроением — сегодня ему разрешено отправиться в школу. Он бережно складывает учебники в рюкзак, чистит свои новые белые кроссовки, в которых решил быть сегодня, наполняет бутылку водой из комнатного кулера. Подойдя к зеркалу, Кёнсу придирчиво осматривает себя, но остаётся довольным — на лице не осталось и следа от произошедшего, всё-таки в основном процедуры были направлены именно на это, чтобы он мог как можно быстрее вернуться к заданию. С телом дела обстаят хуже. Самые крупные гематомы, под лучами ускоренного действия, выглядят уже лучше, но россыпь синяков всех оттенков и тут, и там будет ещё некоторое время. Он уже практически исчерпал допустимое количество процедур, так что вскоре придётся отказаться от них и перейти к старому проверенному способу — использовать мази и меньше беспокоить травмы. В малом зале уже сидит готовый к выходу на завтрак Лухан с ноутбуком. Бэкхён тут же на диване причитает по поводу того, что снова забыл перекраситься, а значит придётся целый день избегать завуча, который обещал прийти и лично проверить цвет волос новенького ученика. Дождавшись Кёнсу, они все выдвигаются в столовую. У старших классов особенное оживление — сегодня первый урок алгебры в этом семестре. Несмотря на то, что урок последний, уже сейчас часть студентов, в основном омеги, взбудоражены предстоящим воссоединением с молодым и красивым учителем. Другая часть класса не против и дальше жить без математики, уверяя, что и без неё в расписании им живётся неплохо. Конечно, первых больше, но именно ко вторым относится Бэкхён, уже заранее испытывающий стресс по поводу того, что окажется тупее половины класса. Он тихо пыхтит о том, что ставить алгебру в четверг и в субботу, а между ними ещё и геометрию в пятницу — не есть гуманно, да и вообще незаконно. Его возмущённую речь прерывают только роллы с тунцом, так заботливо приготовленные Кёнсу ранним утром после завтрака. Прошлым вечером он вдоволь наслушался нытья старших о школьной столовке, так что решил собирать им всем ланчи с собой. Для Лухана и Исина он сделал сырные сэндвичи с соусом, а для себя — яичные роллы. — Это очень вкусно, — делится Лухан. — Если бы я делал такое, то всё вышло бы горелым, я уверен. Об этой особенности старшего знали практически все. Что бы омега ни брался приготовить — всё начиналось плохо, а заканчивалось ещё хуже. Наверное, кулинария — единственное, что ему неподвластно. Кёнсу смеётся и доедает свои роллы. Ему нравится готовить. — Привет, — раздаётся из-за спины, и омега от неожиданности слегка вздрагивает, чуть не проливая на рядом сидящего Бэкхёна чай. — Прости, не хотел пугать. Кёнсу разворачивается, успевая краем глаза отметить подозрительно беззаботные лица старших. — Привет, Чонин. Ты что-то хотел? — Да. Бэкхён ничего тебе не говорил? Оба бросают на старшего вопросительные взгляды, на что тот делает лицо типа «Упс» и одними губами извиняется, складывая ладони в умоляющем жесте. — Я так и подумал. Но это ничего. Я хотел спросить, не хочешь ли ты присоединиться к школьной спортивной команде. Ты ведь спортсмен, да? А я видел, как ты стоял пару дней назад у стенда. — А… команда. Да. Я хотел записаться на пробные. Там ведь есть какие-то условия отбора, как я слышал. Но из-за отсутствия в школе это совсем вылетело из головы. — Сегодня последний день записи в команду, так что ты можешь опробоваться прямо сейчас, если ты уже пообедал, или после уроков. Но до конца обеда ещё больше получаса, плюс нам сняли литературу, которая должна была быть перед алгеброй, вы, кстати, знаете об этом? Так что времени должно быть достаточно. Кёнсу смотрит на хёнов с молчаливым вопросом «стоит ли?», а те согласно кивают. — Хорошо. Тогда я хочу сейчас. Они с Чонином уходят, а Лухан широко улыбается на донельзя довольное лицо Бэкхёна, пока Исин умиляется всему происходящему. Убрав за собой, омеги решают прогуляться по территории школы. Они идут мимо толпы таких же старшеклассников, когда один альфа бросается Лухану в глаза. Омега ненадолго застывает. Что-то этим парнем не так. — Ты чего? — тихо спрашивает Бэкхён. — Что-то подозрительное? — Не знаю. Наверное, показалось.***
— Что нужно будет сделать? — интересуется Кёнсу, пока они идут на стадион. — Стандартно идёт забег на тридцать, сто и триста метров. Думаю, от последнего можно отказаться, если покажешь хорошие результаты в забегах перед этим и честно скажешь свою оценку собственной выносливости на длинные дистанции. Затем пресс и подтягивания за минуту, прыжки в длину, игра в баскетбол один на один с одним из игроков команды, волейбол два на два и прыжки в высоту, либо метание ядра на выбор. — Прыжки в высоту. — Хорошо. Ты знаешь о структуре нашей команды? — О том, что она у вас одна, но в разных соревнованиях участвуют разные составы? Да, мне ещё в первый день рассказали. — Это хорошо. Мы пришли. У тебя ведь уже есть здесь спортивная форма? — Да. — Тогда иди переодевайся. Встретимся здесь через… — Мне хватит пяти минут. — Значит, через пять минут. Они расходятся по раздевалкам. Кёнсу быстро скидывает школьную форму и складывает её, натягивает свободные спортивные штаны и светлую футболку. Он уже готов выходить, когда вспоминает про синяки на руках и поспешно хватает спортивную кофту, застёгивая её на ходу. Они идут в центр поля, на газон, где быстро разминаются. Они негромко переговариваются, и Кёнсу немного смущается оттого, как сильно ему хочется улыбаться. До тех пор, пока они не начинают делать наклоны, он и не вспоминает об ушибах. Резкая боль заставляет резко вдохнуть воздух через сжатые зубы, а затем с медленным выдохом прийти в себя. — Всё в порядке? — интересуется альфа. — Да, в полном, — отмахивается Кёнсу. Он как можно незаметнее касается пальцами живота и давит на синяки — больно, но жить можно. Ему очень хочется получить место в команде, так что неожиданно напомнившая о себе боль его не остановит. Они тратят ещё немного времени на разогрев и выходят на дистанции. Оказывается, Чонин с этого года капитан команды, так что именно он будет судить о пригодности Кёнсу в команду. Того это ни капли не беспокоит, так что на забеге он показывает превосходные результаты. Альфа удивлён и не сдерживается от одобряющих аплодисментов. — Ты точно боксом, а не лёгкой атлетикой занимаешься? Как-то слишком хорошо бегаешь, — улыбается альфа, переписывая в свой блокнот показания секундомера. На это Кёнсу лишь немного нервно смеётся. Кажется, наступает то, о чём предупреждал Лухан — анестезиологический эффект наркотика с дрота начинает сходить. Ощущения, а в особенности боль, возвращаются, становясь всё более явными. Пресс и подтягивания за минуту не отнимают у них много времени, как и прыжки в длину. Чонин, где-то на перифериях сознания, начинает нервничать — результаты этого омеги очень близки к его собственным, одного из лучших спортсменов школы, а где-то и обходят его. Глядишь, через полгода у команды будет новый капитан. В баскетбол они играют друг против друга до пяти попаданий. Заканчивается всё со счётом 3:2 в пользу альфы, что немного его успокаивает. Волейбол решают не проводить, поскольку для матча два на два им нужна ещё пара человек, которых здесь нет. Получив от Кёнсу заверения, что он, в принципе, неплохо играет во все наиболее популярные игры с мячом, они выдвигаются на другую часть стадиона, где есть площадка для прыжков в высоту. Чонин даёт омеге пять минут на пробные прыжки, постепенно повышая планку. После одного из приземлений на маты у Кёнсу плывёт перед глазами. Он уже не может игнорировать боль и изо всех сил пытается выровнять дыхание. От пота чёлка липнет ко лбу и в кофте становится нестерпимо душно. Всё тело ломит, в особенности ушибы на животе и спине. Омега пытается встать, но тяжесть в руках не даёт этого сделать. Кажется, он исчерпал свой предел и теперь тело готово предать своего хозяина, словно наливаясь свинцом. — Что с тобой, Кёнсу? — испуганный Чонин подбегает к омеге. — Тебе больно? Кёнсу не видит смысла врать, так что утвердительно кивает. — Чёрт, тебя нужно осмотреть. Нужно к врачу. Альфа уже подхватил лёгкое тело на руки, когда получил несильный удар кулаком. — Не надо к врачу, — шепчет Кёнсу. Ему не нужны проблемы, а врач определённо их ему устроит, если увидит все ушибы на его теле. Чонин останавливается и с укором смотрит на хмурящегося омегу. — Ладно. Сейчас я не буду выяснять, почему ты не хочешь в медпункт, но я должен хотя бы сам осмотреть тебя. Оказавшись на трибунах, Кёнсу снова протестует против осмотра, но, увидев, что альфа собирается вызвать врача сюда, нехотя стягивает спортивную кофту. — Откуда это? — альфа поражённо указывает на синяки на руках. — Да там, на тренировке… Так вышло. — А на теле? — Что? — Тебе ведь было плохо не только от боли в руках. — Ну, там тоже немножко синяков. Ничего критичного. Альфа не верит и немного поднимает футболку, сразу опуская, увидев ещё не прошедшую гематому на животе омеги. — Это не похоже на те ушибы, что можно получить на боксе. Мой старший брат занимался. — Это просто случай… Омега не договаривает. Он видит в синей отражающей поверхности за спиной Чонина бегущего прямо на них альфу, который присоединился к ним на крыше последним и которому Минхао прострелил руку. Того придурка он не спутает ни с кем другим — так отвратно покраситься в шатен с проблесками неровной рыжины на чёлке надо умудриться. — Чёрт! Драться вряд ли получится — его травмы дадут много очков сопернику, а значит выход остаётся только один — бежать. Кёнсу на миг забывает о боли и срывается вниз с трибун. Он молниеносно перемахивает через ряды сидений и уже выбегает со стадиона. Чонин сначала не понимает произошедшего, но, увидев крупного альфу с перебинтованной рукой, который сразу меняет своё направление, намереваясь преследовать омегу, бежит следом. Кёнсу старается мыслить здраво. У него нет с собой оружия и его команда не с ним. Вот был бы здесь Лухан… Но сейчас нет времени думать об альтернативе. Нужно увести того придурка подальше от школы и оторваться от него. Парень вытаскивает из кармана спортивных штанов наушник и надевает его как может. Ноги уже устали и тело снова начинает ломить. Если ему повезёт и двери в конюшню секции верховой езды будут открыты, то он сможет там затеряться. Но добежит ли он?***
Бэкхён забрал у Лухана полупустой стакан с бабл-ти и сейчас допивает его остатки. Его немного напрягает, что Лухан крепко задумался над чем-то. Они возвращаются в школу и следуют в кабинет математики. На улице слишком жарко, так что большая часть учеников находится в классе, где есть какой-никакой кондиционер и хотя бы чуточку прохладней. Спустя некоторое время к ним приходит толпа ребят из параллели. Они толпятся около старосты их класса. Должно быть, решают что-то насчёт фестиваля в честь приближающейся осени — в этом году ответственность за подобные мероприятия традиционно легла на плечи новых старших классов. Обсуждения проходят бурно и громко, так что сначала ученики не замечают вошедшего в кабинет учителя. Он тихой тенью наблюдает за происходящим пару секунд, а после выразительно покашливает, привлекая к себе внимание. В классе становится гораздо тише, а потом ученики нестройным, но бодрым и местами даже радостным хором приветствуют преподавателя. — Здравствуйте, учитель О. Бэкхён невольно засматривается на молодого альфу. Он высок и статен, с бледной кожей, немного волнистыми чёрными волосами, прямыми бровями и чётко очерченными губами. В его лице видна взрослая мужественность, что отличает его от альф-одноклассников, но при этом всё же есть в его чертах что-то милое, почти детское. Быть может, всё дело в выражении лица? Учитель, видимо, в хорошем настроении. За своими мыслями Бэкхён не сразу замечает, как Лухан, буквально скользя вдоль стены и максимально незаметно скрываясь за толпой одноклассников и ребят из параллели, движется к выходу. Причём с рюкзаком. Бэкхён несильно тормошит Исина и молча показывает следовать за ним. — Эй, хён, что случилось? Лухан хмурится и, подхватывая друзей под руки, втиснувшись между ними, быстрее уводит их на улицу. — Я не могу идти на урок алгебры. Нам нужно тихое место. Я должен связаться с агентством. Они уходят за здание школы, где обнаруживают склад с физкультурным инвентарём. Внутри прохладно и темно, потому что нет окон и всё освещение, что здесь есть — свет, проникающий через открытые гигантские двери. Исин и Бэкхён запрыгивают на бревно, а Лухан садится на полусломанную лавочку и цепляет наушник. Он связывается со свободным координатором, ждёт, когда его определят по идентификатору и разочарованно выдыхает, когда на его запрос на немедленную аудиенцию у Чена отклоняют, хотя его доступ на это подтверждён. — Господин Чен занят. На ближайшие сутки у него статус максимальной автономности. Злость сменяется взволнованностью. Чен редко позволяет себе использовать этот статус, так что, должно быть, это действительно что-то важное. — Ладно. Но ему обязательно нужно передать, что я хочу связаться с ним. Это касается текущего задания. — Сообщение третьей степени срочности вас устроит? — Да. Спасибо. Лухан снимает наушник и откидывается спиной на шершавую стену. — Что там у Чена? — спрашивает Бэкхён. — Максимальная автономность. — Ого. Как-то неожиданно. Не находишь? — А что это такое «максимальная автономность»? — поднимает голову Исин. — М… ладно, ты живёшь в агентстве, да и Чен, я уверен, временами болтает с тобой, так что ты можешь знать. Не чужой всё-таки, — Бэкхён садится в позу лотоса, рискуя упасть с бревна, но всё обходится. — Может, как ты заметил, Чен любит и умеет разговаривать. Но это он такой не со всеми. Обычно он настолько общителен только с тремя специальными отрядами, некоторыми агентами высшего ранга и протежируемыми, то есть с теми, кто находится под защитой агентства временно, например, с тобой. Обычно, агентам спецотрядов достаточно произнести вопрос боссу вслух и, с условием, что мы находимся на территории агентства, нам с большой вероятностью ответит Чен. Он, как всевидящее око и Бог, который имеет глаза и уши абсолютно везде. Мы имеем возможность разговаривать с ним, потому что он слышит нас, а он также может в любой момент появиться из ниоткуда и подключиться к разговору. Но если с ним хочет связаться кто-то из младших «ангелов», то Чену отправляется запрос на соединение, который может рассматриваться очень длительное время. Бэкхён берёт небольшую паузу и, смочив горло водой, продолжает: — Абсолютно у всех агентов есть свои идентификационные номера, разница лишь в их возможностях. У наших айди-карт максимальный доступ ко всему. То есть, если мы не можем по каким-то причинам связаться с начальством лично и действуем через координатора, то мы не ждём ответа днями и неделями, потому что наши запросы на соединение, сопоставляясь с нашими айди, автоматически приобретают статус доступа. Но иногда, очень редко, даже так мы не можем связаться с Ченом. Единственная причина — мы не входим в обстоятельства, по которым разрешено нарушать обозначенный боссом статус автономности. Таких статусов всего три: малый, средний, максимальный. При последнем Чена можно беспокоить только в случае действительно национальной или общечеловеческой угрозы. Он устанавливал такой статус лишь единожды за то время, что я в агентстве. Это второй. Исин сидит, задумавшись, переваривая услышанное, а Бэкхён пытается не представлять, из-за чего бы Чен так неожиданно ушёл от управления, хоть и временно. Все погружены в себя. Как-то незаметно двери склада закрываются, и всё погружается в темноту. Омеги не замечают этого, пока не лязгает замок. — О, Господи! — раздаётся голос Лухана. — Вот чёрт. Нас закрыли, кажется, — недовольно бурчит Бэкхён. Исину становится не по себе. Он чувствует какой-то непонятный приближающийся пиздец. — Нет. Я не об этом. Помнишь, ты спрашивал меня, нет ли чего-то подозрительного, когда я застрял около толпы проходящих школьников. — Ну? — Там был альфа. Сейчас я понял, что было странного — тот парень немного выделялся тем, что его форма была из другой ткани и его лицо слишком взрослое. Судя по описаниям Кёнсу, если предположить, что это один из тех трёх альф, что были на крыше, то это тот, который с самого начала первым выстрелил в нашего макнэ. — Ты уверен? — Нет. На тех были обычные чёрные маски, но этот лица не скрывал. Хотя, скорее всего, он просто пытался слиться с толпой. Я основываю своё предположение на цвете волос. Помнишь, Кёнсу составил примерную палитру на тех троих, когда понял, что фоторобот здесь не сработает. — Не хотелось бы отвлекать, но у нас тут ЧП, кажется, — тянет Исин. Лухан и Бэкхён замерли. Глаза ещё не привыкли к темноте, так что ничего не видно, но запах гари они отмечают сразу. Раздаётся характерный для разгорающегося огня шум с небольшим треском. В суматохе с неожиданно возникшей проблемой ни Бэкхён, ни Лухан не чувствуют вибрации наушников в карманах.***
Кёнсу кое-как добегает до конюшни. Он пытался связаться с кем-то из отряда, но был проигнорирован. Он не хочет думать, что там у них такого могло произойти, но надеется, что ничего слишком плохого. Осознание, что силы практически на исходе, не добавляет радости. Ноги уже не держат, но останавливаться нельзя — если он упадёт, то едва сдерживаемая боль в миг парализует всё тело и тогда он уже точно не поднимется. Ещё на повороте он отметил, что помимо того альфы и бросившимся за ними вслед Чонином к ним присоединился ещё один парень со всё той же многострадальной крыши. Это тот альфа, который стрелял в него первый раз. А он, оказывается, не то что бы молод. И ещё, кстати, как и его друг, без маски. Что бы ни случилось, нельзя дать Чонину увидеть слишком многого. Хотя, в принципе, всё происходящее сейчас как минимум выглядит не совсем нормальным. Поняв, что беготня между лошадей ему не поможет и он уже вряд ли оторвётся, как и вряд ли отделается от Чонина, Кёнсу всё же останавливается и разворачивается, принимая боевую стойку. Руки подрагивают от усталости, а боль новыми волнами начинает накатывать на него. И ведь даже никакой палки здесь нет, ну что же такое. Трое альф подбегают к нему, тяжело и громко дыша. Отличие лишь в том, что Чонин, видимо, на правах одноклассника оказался прямо в шаге от омеги, что немного радует. Конечно, вряд ли капитан сборной старшей школы оказался бы одним из наёмников, но и на его помощь сильно рассчитывать не стоит. Кёнсу подозревает, что тот погнался за всеми чисто машинально. — Наконец образумился и понял, что не сбежишь? — хмыкает более или менее отдышавшийся альфа, которого Кёнсу в голове обозначил как «придурок один». — Зачем вы здесь? — омега пытается свести всё к дипломатическим переговорам, надеясь, что за это время боль отступит. — Ты ведь знаешь причину. Нам и так нехило влетело за то, что в прошлый раз ушли без тебя, — а это уже «придурок три» подаёт голос. — О, как интересно. Кстати, всё хотел спросить, зачем вы в прошлый раз пистолетом в меня тыкали и всё порывались стрельнуть. Уверен, ваше «начальство» понятным языком приказало вам доставить меня без травм и ранений живым, не так ли? Будь это иначе, вы бы уже убили меня, пока мы тут играли в салки. Кёнсу пытается запомнить лица альф как можно детальнее. Вероятность, что он выберется отсюда невредимым, невысока, но она есть. — Невелика беда. Ты слишком живуч для этого. — Хватит разговаривать. У нас осталось мало времени, — рычит альфа с полурыжей чёлкой и бросается на Кёнсу. На удивление, Чонин блокирует удар и демонстрирует какие-никакие, но вполне годящиеся для борьбы с отмороженными такого уровня навыки. Второй противник однозначно опытней и его Кёнсу берёт на себя. Возможно, он сглупил тогда на стадионе и недооценил свои силы — он ещё вполне себе может дать отпор, несмотря на постепенно покидающее его сознание и топящую все внутренности, ставшую почти привычной за это время боль. К несчастью, альфа, который оказался в схватке с Чонином, видимо, вспомнил, что его соперник не заказ босса, а значит, его можно и прирезать. Кёнсу, заметив блеск металла, спешит на помощь. Ему не хотелось бы быть в ответе за смерть одноклассника. Ситуация складывается не в их пользу. Омега отталкивает Чонина и едва сам уворачивается от скошенного удара ножом — задевает совсем немного, но открывается кровотечение, благо, что не обильное, на взгляд самого раненного. У Кёнсу всё же подкашиваются ноги, и он не падает лишь благодаря реакции Чонина. В глазах у того паника от всего происходящего, но в первую очередь от вида крови на светлой футболке. В тот момент, когда взрослые альфы уже готовы отшвырнуть хоть и не слабого, но недостаточно готового к подобным разборкам подростка от Кёнсу, звонкий голос заставляет До с надеждой распахнуть глаза. — А ну отойди от них, громила. Что, рука зажила — думаешь, уже снова готов к… — альфа разворачивается на голос. — Оу, а со спины ты выглядел лучше. Ну, или по крайней мере моложе что ли. С такой-то покраской… Лучше отвернись. Это Бён Бэкхён спешит вытаскивать макнэ и по нелепому стечению обстоятельств оказавшегося в ненужном месте в ненужное время рядом одноклассника из кучи проблем. Кёнсу улыбается и закрывает глаза — они спасены.***
— Шш… больно, — хнычет Кёнсу. — Ещё чуть-чуть осталось, потерпи немного. Бэкхён заботливо дует на место промываемой раны и, насколько это вообще возможно, осторожно прикладывает ватку с антисептиком. Они сидят в тени деревьев в парке неподалёку от школы. Урок алгебры только что должен был начаться, но им сейчас не до этого. Бэкхён всё ещё немного расстроен тем, что позволил тем альфам уйти, но он не мог проигнорировать резко ухудшившееся состояние Кёнсу, так что, услышав полный боли стон и увидев разрастающееся пятно крови на одежде младшего, он махнул рукой на нападавших и скорее подскочил к До. Когда сильные, но хотя бы непродолжительные судороги, от вида которых лидеру хотелось плакать, прошли, омеге стало легче. Тогда Бэкхён отдал Кёнсу свой пиджак и поручил Чонину взять того на руки, галопом подгоняя альфу в парк. Захватив свой рюкзак, что до этого валялся у входа в конюшню, лидер двинулся следом, на ходу переговариваясь с Луханом через наушник и следя, чтобы их небольшая компания, выходя с территории школы, не светилась у камер, неравномерно натыканных где только попало. — А где Лухан-хён и Исин? — спрашивает Кёнсу. Бэкхён косится в сторону Чонина, сидящего под соседним деревом. — Мы разделились. Один из тех альф закрыл нас троих на складе со всякой физкультурной дребеденью и, полив горючим, попытался нас сжечь заживо, представляешь? А придурки-то из года в год всё более двинутые на голову идут. — Я-то думаю, чего от тебя керосином за версту несёт. — Ага. Так вот, мы выбрались, к счастью, деревянные двери было несложно вынести, хоть я в этом и не спец как ты. Лухан и Исин через агентство организовали звонок в пожарную часть и с минуты на минуту, или, возможно, уже в школе должна быть пожарная тревога. Сейчас они захватят ваши с Чонином вещи и тоже прибудут сюда. — На нас падёт подозрение, — хмурится Кёнсу. — Неа. Лухан всё продумал. У нас будет алиби в виде отца Чансина, — Бэкхён смеётся с выдуманной жизни. — Чунмён-сонбэ сейчас прибудет на машине и заберёт нас. Если что, то мы вчетвером неожиданно решили посетить выставку современного искусства на другом конце города. Билеты уже куплены, да и если ещё какие-то факты нужно будет подделать, агентство разберётся с этим. — И на кого тогда повесят возгорание? — Полагаю, KLM сфабрикуют что-то вроде «там было нечто, и вот спустя время оно решило само по себе загореться». Не беспокойся, агентство не повесит вину на первого встречного. — А как объяснят наличие горючего? — Думаю, это просто замнут. О, а вот и Лухан с Исином, — Бэкхён принимает звонок и не отпускает пальцев с наушника. — Хорошо, мы идём. Бэкхён окликает Чонина, что сидит с потерянным лицом, словно в трансе, и, подхватив Кёнсу за локоть, объявляет: — За нами приехали. Нам нужно выйти с той стороны парка. Я обработаю твои раны в машине, хорошо? У тебя там вроде не так уж и сильно. Бэкхён хватает альфу за предплечье и буксирует того в нужную сторону — Чонин слишком в астрале, чтобы соображать достаточно быстро. Не сказать, что лидера это как-то не устраивает. Для него это была просто более или менее насыщенная половина дня с очередным покушением на него, а для парня с непривычки, должно быть, это большое потрясение.