Кровь взывает к крови

Я, как сквозь вату слышу гудение телефона, который стоит на виброзвонке. В ту же минуту тело брата приходит в движение. Он такой же сонный, как и я и голос его хрипловатый от сна. - Да, - он говорил тихо, наверное боялся меня разбудить. Поздно, братишка, поздно! Я крепче обняла его и закрыла глаза. - Да ты шутишь?! От этого резкого возгласа я аж подпрыгнула! Резко распахнув глаза, я посмотрела на брата, лицо которого выражало наполовину шок, наполовину ликование. Будто вспомнив обо мне, Джонатан поцеловал мой лоб: - Прости, Клэри, я не хотел тебя будить. Он аккуратно выбрался с постели, и я теперь вместо его груди обнимала подушку. «Спи, мой ангел, я сейчас вернусь» - я недоверчиво на него посмотрела. Кому понадобилось звонить в три часа ночи, и он не сбрасывал вызов, а отвечал на звонок? - Что он, мать вашу, там делает?! И как вот тот нежный голос и этот грубый, командный может принадлежать одному человеку? С улыбкой отмечаю, что так нежно он разговаривает только со мной. Я – всегда исключение из правил. За братом закрываются двери в ванную комнату. Я тут же хмурюсь. Это, что снова что-то в что мне не следует лезть? Снова что-то опасное для него? С не очень веселыми мыслями я вновь погружаюсь в легкий полудрём. Через какое-то время меня будит прикосновение перышка к моему носу. Не хочу просыпаться! Проворчав что-то нечленораздельное, я перевернулась на другой бок и накрылась одеялом с головой. Я искренне надеялась, что перышко отстанет, но не тут то было! Сманеврировав, оно коварно пробралось под одеяло и теперь гладило пальцы моей правой руки. - Клэри, маленькая, - какой приятный у него голос. - Меня нельзя будить, - выдала я более членораздельную фразу, но голову из-под одеяла все же вынула. Открыла глаза, увидела его улыбающееся лицо, и довольная этим, закрыла их вновь. Отмечаю, что на улице все так же темно, значит я проспала совсем недолго. - Как котенок, которого разбудил злой хозяин, - смешливо проговорил он, а потом сграбастал меня вместе с одеялом и передвинул к себе на колени. Я напоминала себе гусеницу, довольно ленивую кстати, которая лежит и греется на солнце, только вместо лучей у меня были его руки. - И тормошить меня тоже нельзя, - я обвила руками его шею и притянула ближе что бы поцеловать. - Мне нужно уехать, - выговаривает он мне в губы. Сладкое состояние тут же сменяется тревогой. Наверное у меня на лице отражается эмоций куда больше, чем я бы того хотела, ведь он тут же начинает меня успокаивать: - Милая, это совсем ненадолго. Я ужасно не хочу, но я обязательно должен присутствовать там. - Там, это где? - В Амстердаме. Мы искали этого человека два года. И вот он попался. - Так это еще и опасно?! - Ничего опасного. Мне просто нужно с ним поговорить. - Твое поговорить обычно заканчивается убийством, Джонатан! А значит стрельбой! В итоге это совсем не безопасно! Да, я знаю, что сейчас веду себя как мать-наседка, но я не могу пожелать тебе «счастливо умереть» и отправится спать! - Никто не говорит об умереть, ты можешь просто пожелать мне удачи и все. - Нет я не буду этого делать! Мы идем туда вместе! Я поверить не могла, что слова действительно вылетали из моего рта, но это было так. Я ужасно не хотела отпускать его одного. И это было не чувство собственницы или же еще что-то, а простой банальный страх, того, что нас снова разделять. Если он пойдет куда-то без меня, то это не закончится ничем хорошим. И я боялась этого. Очень. - Клэри, нет! И вовсе не потому, что там может быть опасно, а потому, что ты не выдержишь двух переходов за одни сутки! Я знаю, что ты у меня сильная, но ты должна смириться с тем, что я не буду тобой рисковать. Думаешь, ты обо мне переживаешь, а я за тебя нет? - Джонатан, но… Я обреченно вздохнула. Невыносимо было думать, что я сейчас делаю ему больно и видеть эту мольбу в его глазах. - Если я вынуждена отпустить тебя, то, сделай милость, хотя бы будь со мной честным. Для чего он тебе нужен? - Он кое-что забрал у меня. Я намерен это вернуть. - Значит ты его убьешь? - В зависимости от ситуации. Если он сможет оказаться полезным, то оставлю живым. - И без тебя справиться никак не могут? У тебя в команде здоровые мужики, а ты делаешь сам всю грязную работу?! И неужели это не может подождать до утра?! - Нет, да, нет. - Очень смешно. Он нежно проводит пальцами по моей щеке: - Ты ведь знаешь, что я тебя люблю? - Я тоже люблю тебя, - говорю я в ответ и улыбаюсь. - Постарайся заснуть, ангел, а проснешься, я уже буду рядом, - и он, поцеловав меня в лоб, уходит. Я провожаю Джонатана взглядом, запоминая каждое движение, то, как грациозно и плавно он двигается. В его походке присутствует обманчивая мягкость, из-за которой обычный человек может принять его за не несущего опасности типа, но более опытный сразу же подметит, что ни один парень не может ходить так, будто весь мир принадлежит ему. Это было видно в его осанке и в жестах. Слегка небрежных, будто ему все на этом свете по силам и он не будет прилагать больших усилий, что бы что-то получить, если он этого захочет. Когда он вышел, я сильнее закутавшись в одеяло все-таки заснула. Конечно, что утром постель была пуста. - Ты опоздал, - проговорила я в воздух. Поднявшись и потянувшись, я посмотрела на часы. И тут же нахмурилась – одиннадцать дня. Ему бы давно пора вернутся. Звонить на мобильный – гиблое дело, он всё равно выключен. Вот же блин! Наша ментальная связь еще не такая сильная, как мне этого хотелось бы. Он, например, очень легко может блокировать мой мысленный призыв, как он сделала это сейчас! Вот же паршивец! - Ну, по крайней мере, ты жив. – Пробурчала я и поднялась с постели, что бы пройти на кухню. Сегодняшний день был солнечным, несмотря на то, что под вечер сгустились тучи, а когда мы уже вернулись в студию, которая находилась на Оксфорд-стрит, то начался настояний ливень! Сейчас, я смотрела из окна на верхушки деревьев и дорожки, между этими вязами, дубами и кленами. Обернувшись, я увидела небольшой холст и нарисованный на нем уголок Гайдпарка, где была дорожка для верховой езды, знаменитая Роттен роуд, и двое всадников, которые едут на лошадях: один опытный, на черном вороном коне, а рядом с ним совсем мальчик, на рыжем пони, пушистая грива которого заплетена в колосок и перевязана алой лентой. Хоть видно, что мальчик немного нервничает, но держится молодцом. Вспомнив тот момент, когда я увидела это вживую, я заулыбалась еще больше. Вчерашний день, вообще больше походил на сказку, чем на быль. Когда мы вышли из гостиницы, я с удивлением заметила, что мы сейчас вовсе не в Риме, а в Лондоне. На одной из главных самых знаменитых улиц столицы – Бейкер-стрит. Мы посетили музей восковых фигур мадам Тюссо и музей Шерлока Холмса, купили диск «Нирваны» и встретили Данте, того мистера-загадку, о котором я расспрашивала у брата и с которым так хотел меня познакомить Джонатан. Данте оказался милым молодым человеком лет двадцати на вид. Его каштановые волосы были связаны в узел, а серые глаза весело сверкнули, когда Джонатан меня представил. Улыбка у него была очень добрая, а рукопожатие, которым мы обменялись, было дружеским и теплым, будто он уже сейчас занес меня в список своих друзей. Когда Джонатан сказал, что мне нужно вдохновение то Данте лишь рассмеялся и хлопнул в ладоши. Он поведал мне, что по стечению обстоятельств, он сегодня собирался проехаться в Гайдпарк, «а места лучшего для потерянного художника ты не сыщешь, но сначала, ты должна понять где ты. Это Лондон, Клэри, величайший город, он уникален и прекрасен. Ты должна почувствовать то, чего ты не сыщешь ни на одной улице Праги, или же Парижа. Ты должна понять, что такое эти улицы». Вот уже втроем мы направились по улицам Лондона, переходя из одного района в другой. Все это время я была очень увлечена рассказом Данте. Оказалось, он знал все улицы Лондона наизусть! Это потрясало и завораживало, ведь кроме рассказа, он показал мне еще кое-что, очень интересное. Данте создавал иллюзию того, о чем рассказывал, о самих строениях улиц. Мы проходили мимо яркого карнавала Ноттинг-Хилла, когда он праздновался впервые, еще в 1959 году, прогуливались по набережной Виктории и наблюдали за тем, как возле Иглы Клеопатры устанавливают двух сфинксов. А еще мы заглянули в Маленькую Венецию, где прокатились на гондоле и послушали итальянца проводника. Только через полтора часа мы оказались у северо-восточной части Гайдпарка, на Оксфорд-стрит, возле Мраморных врат – одно из главных входов в парковую зону, которая могла похвастаться площадью в 1500 квадратных метров. Я восхищалась всем этим великолепием, чуть ли не с открытым ртом – здесь все было таким ярким, зеленым, здесь все просто дышало жизнью – счастливой, беззаботной, умиротворенной. Но огромных зеленых лужайках играли в регби и футбол, под деревьями, на клетчатых пледах, сидели парочки и семьи, а маленькие проворные белки не боялись подлезать к отдыхающим просто в корзинки и быстро уворовывать оттуда кусочки чего-то вкусного и убегать, словно воры со стажем. Среди людей важно расхаживали белые гуси и дикие утки. В воздухе слышно то чье-то чириканье, то карканье. Все это переплетается с шепотом озера Серпентайн и шумом веток вязов и кленов, кустов сирени и шиповника. - О, я знаю это выражение лица, - Данте улыбнулся и повел нас к зеленой лужайке, с которой можно было разглядеть дорожку для верховой езды – Роттен Роу. Просто рядом с нами материализовался мольберт и чистый лист, рядом краски и кисти. - Можешь порисовать, если нужен какой-то цвет, то просто представь его, и он появится здесь, - кивнул он на палитру. - Как ты?.. Но я не успела задать вопрос полностью, Данте с очаровательной улыбкой меня перебил: - Я же художник, Клэри. Мы прокатимся на лошадях. Если что, зови. Я кивнула, и неохотно отпустив руку брата, повернулась к мольберту. Как раз в ту секунду я заметила мужчину и мальчика, которые, проезжали мимо. Я не знаю почему, но именно эта картина у меня стала перед глазами: то, как мальчик улыбнулся своему отцу и с гордостью показал, что он держится в седле, даже, если рыжий пони скачет небольшим галопом. И улыбка отца. Вот, что такое семья, маленькая, но такая счастливая. Улыбнувшись, я взяла в руки кисточку… - Если это не обман моего зрения, то я вижу твою улыбку!!! Где же пресса? – С иронией поинтересовался друг, когда мы начали поездку по дорожке. - Это что, плохо? - Нет, я наоборот, за тебя очень рад, - Данте мягко улыбнулся, - просто, она такая маленькая, хрупкая, стоит рядом с тобой. Даже зная, что ты не хочешь причинить ей вред, я невольно хочу спрятать от тебя. - Она для меня дороже этой жизни, Данте. - "Есть женщины, которые концентрируют всё электричество своей души в любви. Это лучшие из женщин, они — источник силы для тех, кого любят. Но насколько же уязвимым и хрупким становится существование этих ангелов-хранительниц! Если тот, кого любила такая женщина, исчез, она лишается смысла бытия." - Опять кого-то цитируешь? - Да, но это не столь важно. Важно, что бы ты понял, что Клэри, одна из той мизерной части, и она не в коем случаи не должна тебя потерять. Ты ведь понимаешь, что такое может убить её, не физически, но морально. Знаешь, она так смотрит на тебя, будто боится, что ты в любой момент исчезнешь. Я видел это в самой глубине её взгляда. Она боится тебя потерять. - Я это и без тебя знаю! – Гаркнул я. – Я прекрасно это осознаю, потому что чувствую то же самое! Эти одиннадцать лет, были для меня Адом, Данте – я не знал, что с ней, в порядке ли она, жива ли вообще! Ты лучше других должен понимать, что я чувствую. Данте, ты мой друг, наверное, единственный из демонов, но пожалуйста, не лезь в это. - В таком случаи, тебе придется открыть ей не только свою хорошую сторону, но и плохую. Тебе придется рассказать. - В этом нет необходимости. - Что? Ты, что вздумал отговорки придумывать всякий раз, когда будешь идти в «Сады»? - Я не буду туда идти. Мне это не нужно. Больше. Мне это не нужно больше. - Из Темы так просто не выходят, Джонатан. Не после трёх лет. - Уходят и после десяти лет. Ты можешь не верить, но пока она здесь, я правда не хочу убивать, мучить, ломать кого-то, и пока она со мной, я забываю о том, кто я. И я не хочу марать её в той грязи, в которой нахожусь сам. Мне не хочется её разочаровывать. Да, не хочется, потому что сейчас я могу нормально дышать, потому что сейчас я чувствую себя живым. И я понимаю, что готов меняться. Стать кем-то лучшим, чем я есть сейчас. Но только если она будет рядом. - Мороз в Преисподней, да ты влюблен, - Данте выглядел слегка ошарашенным. Конечно, товарищ по Теме не может улыбаться вот так по идиотски и говорить нежности. А я? Что я мог сказать кроме того что, да, я влюблен. - Я просто поверить не могу! Нет, я знал, что ты привязан к ней и очень сильно, но я не ожидал, что настолько! Я думал, что за одиннадцать лет, твои чувства слегка поостыли, а оказывается, они только крепли. Впрочем, это и невооруженным взглядом видно – она двигается, и двигаешься ты. Вы как магниты, я просто не мог предположить, что такой садист может вообще что-то чувствовать, вот и закрывал глаза на ваше поведение. «Ничто так не покоряет, не смягчает мужского сердца, как сознание, что его любят.» Я уже заметил рыжеволосую голову Клэри, среди деревьев. Было так странно ощущать вот ту щемящую нежность в груди. Интересно, я когда-нибудь к этому привыкну? Наверное, нет. - Да уж, сердце демона в руках самой ангельской женщины на свете, какая ирония. Я уже делала последний штрих в небе насыщено синего цвета, когда почувствовала присутствие брата. Они с Данте как раз подъезжали ко мне, и последний так хитро улыбался, будто они с Джонатаном договорились кинуть меня в Серпентайн. - Ну как робота, Клэри? – Данте соскочил с коня первым и подошел ко мне. – У вас несомненно есть талант, девушка. Джонатан, где вы остановились? - Оксфорд-стрит, недалеко от парка. - Студия? – Он удивленно поднял брови. - А ты там был? - Нет, Клэри, просто я не ожидал, что он выберет эту улицу. Картину доставят, я позабочусь об этом. И да, леди, если подумаете о карьере профессиональной художницы – обращайтесь ко мне, я все организую. - Обязательно, - улыбаясь, ответила я. - Ну что ж, теперь прошу меня извинить, но я должен бежать – дела-дела, ну вы и сами понимаете. Внезапно он крепко-крепко меня обнял. «Береги его» - услышала я его мысленную речь и лишь еле заметно кивнула, но мы поняли друг-друга. Кем бы не был Данте, мне нужно знать лишь одно – он переживает о Джонатане, так же как и я, а значит мы на одной стороне баррикады. Попрощавшись с моим братом крепким рукопожатием, он дотронулся к моей картине и та растворилась в воздухе, словно ни её, ни мольберта, ни красок тут не было. - Она у вас дома. Счастливо, ребятки! Джонатан меня обнял и прижал к своей груди: - Хочешь покататься? - А можно? - Ангел, ангел, конечно можно, пойдем. Во время поездки я рассказала Джонатану о картине и не переставала восторгаться тем, какие здесь прекрасные виды. Мне даже перехотелось ехать домой, я хотела остаться здесь – с братом. Вот так есть небольшие булочки с корицей и чаем, кормить гусей возле озера и просто бродить по парку, наслаждаюсь пением птиц и природой. - Знаешь, я, наверное, впервые в жизни брожу так много без всякого дела, - вдруг заметил Джонатан, и я тут же почувствовала укол вины зато, что он остался один. - Ну, теперь таких походов будет больше, гораздо больше. Я сильнее сжала его руку, будто показывая, что я здесь, рядом. И больше никто и никогда меня у него не отнимет. Я улыбнулась своим воспоминаниям. Мы до сегодняшней ночи не говорили о чувствах, просто потому что это не было нужным. Мы и так знали, что мы чувствуем друг к другу, и этого мне хватало, но все же его слова порадовали меня. Я подошла к холодильнику и достала замороженные блинчики. Опять же вспомнила, что он далеко не все умеет делать. Могу поспорить на что угодно, он отлично справляется с ножом, если его нужно метать в что-то, но вот каким беззащитным он выглядел, когда я объясняла ему как нужно тоненько нарезать перец, что бы приготовить салат. И с какой гордостью он показал мне целую миску тщательно перемешанных и тонко нарезанных овощей. Вот с полуфабрикатами он общий язык нашел быстрее, чем с так называемыми «живыми продуктами». Да уж он все-таки поразителен! Приготовить какой-то яд – пожалуйста, попасть в яблоко с расстояния ста метров тоже, а вот приготовить ужин – непосильная задача. Поставив четыре блинчика в микроволновку, я подошла к шкафчику и нахмурилась. Кто-то стоял за дверью квартиры. И этот кто-то был настроен недоброжелательно. Я взяла нож и услышала, как щелкнул замок. Я с облегчением выдохнула, когда в студию вошел брат. Джонатан выглядел невероятно бодрым, как для человека, который проспал только три с половиной часа. А ну-ка. - Привет, - я подошла к нему и обняла глубоко вдохнув. От него несло сигаретами, но вот именно что несло, а когда я вчера принюхивалась к куртке брата, то она для меня пахла. Наверное, именно так мое подсознание реагировало на того, кто пробует прятаться под личиной Джонатана. Двойник, подделка, гадость. - Здравствуй, любимая. Я скучал. Джонатан никогда меня так не назовет! Противно, он выглядит как он и голос у него тот же, но до чего же противно! - Я тоже. Как поездка в Венецию? - Отлично, все уладил. Ага, только он то был в Амстердаме. - Данте приходил, он принес картину, как ты и просил, нам на память о прогулке в парке. Ну и что ты солжешь на этот раз? - Здорово! Будет нам напоминанием о прогулке. У него зазвонил телефон: - Прости. Да. Нет. Мы же все уладили, Карвер! Черт! Что такое? Двойник подошел в окну и выругался. - Я понял, я сейчас же ухожу. Клэри, быстро, собирай вещи, мы уходим. - Нет, что случилось? - Нет времени, они пришли что бы убить меня. А Джонатан всегда первым делом беспокоится о моей безопасности! - Видишь вон те две черные машины, что стоят на той стороне улицы. В них четыре наемных убийцы и их прислали за нами! Я изобразила панику на лице и кинулась на кухню, что бы достать нож. Его фатальным промахом было то, что он думал, что я ему доверяю и стал ко мне спиной. - Знаешь, что я думаю, - начала я и когда он обернулся, всадила ему нож в желудок. Глаза мужчины начали меняться и широко раскрылись, - они пришли вместе с тобой. Я откинула его тело, и достав из-под подушки пистолет полетела вон из комнаты. Черт, кто эти люди? Что им нужно? Они явно искали меня, но зачем? Уже в атриуме дома я встретилась с двумя наемниками, на руках которых была татуировка в виде шара пламени. Маги! Люди Якоба! Я сбила одного с ног, а с другим встретилась взглядом. Проникнуть в его мозг было довольно просто, я даже не думала, что мне так повезет. - Убей его! Пламя, которое вырвалось с его ладони, охватило второго. Я выскочила на улицу – как только он умрет, то контроль тут же спадет. - Клэри! Я застыла. Что они тут делают?.. Обернувшись, я увидела мать и Люка. Они шли ко мне через дорогу, не обращая внимания на возмущенный писк машин и ругательства водителей в их сторону. Мама так крепко сжала меня в своих объятиях, что я думала, она меня задушит! - Жива, жива, как я рада, что ты жива, Клэри! Теперь ты в безопасности, солнышко, он больше никогда к тебе не притронется. Это чудовище больше никогда к тебе и близко не подойдет. Я была так шокирована, что сначала даже не совсем поняла смысл её слов. - Мама, о ком ты говоришь? - У нас нет времени, Джослин. Нужно уводить её отсюда. Пока эта мразь не явилась назад. Кусочки головоломки складывались в одну целую картину, но я не хотела этому верить. - Не смей его так называть, Люк! Он хотя бы не врал мне в отличии от вас! Я на тебя надеялась, мама! А ты просто взяла и плюнула на меня! Я, кажется, вам ясно сказала, что никуда возвращатся не собираюсь! - Клэри, мы поедем домой, и дома тебе станет лучше. И ты даже не будешь вспоминать этого кошмара. - Какого еще кошмара, мама? Что ты собираешься делать? – Я с опаской начала отстраняться от неё. Последнее, что я помню, так это то, что что-то тяжелое рухнуло на мой затылок с такой силой, что я потеряла сознание. Когда я пришла в себя, то оказалась привязанной ремнями за ноги и руки к кровати! - Что все это значит, Люк?! – Я свирепо смотрела на мужчину. - Я не отпущу тебя, если ты об этом. Ты сейчас нестабильна, Клэри. И твое лечение требует времени. - Что ты сказал?! Я начинала злиться. Если уж кто тут не в своем уме, так это Люк! Какая еще нестабильная?!!!! В комнату вошла Джослин. - Что здесь происходит, Джослин?! Почему ты не хочешь меня освободить, мама? Я затихла ведь увидела в её глазах слезы. - Мам, тебя кто-то обидел? - Клэри, солнышко, я… Я все знаю. Я знаю, о Джонатане. О том, что он с тобой сделал. - Мама, отпусти меня, мне нужно к нему. Как долго я здесь пробыла? Он наверное места себе не находит. Не нужно заставлять его волноваться, как только мы вернемся я тебе все объясню, но мне нужно сейчас к брату. - Как она и говорила. Он заставил её поверить, - пробормотал Люк и в глазах его полыхал гнев. - Поверить во что?! - Клэри, что он тебе говорил? - Зачем вам это знать, мама? - Потому что солнышко он… Он сломал тебя, малышка. Понимаешь… - было видно, что она с трудом выговаривает слова, - твой отец. Он жив и он плохой человек, а Джонатан был всего лишь приманкой. И.. И ты была нужна Валентину как оружие. - Валентин не знает о том, что я сейчас с ним, если ты об этом! - Клэри, я бы так хотела, что бы все было по другому. Я так хотела тебя уберечь. - От Джонатана?! – Я большей чепухи в жизни не слышала! - От него меня оберегать не нужно! Он ни за что в жизни мне больно не сделает!!! - Ты больна, Клэри, из-за того, что он сделал, ты болеешь, малышка. - Кто тебе это сказал? - Надежный человек. - Я хочу знать имя!!! - Это сказала Королева Летнего Двора, она – фейри, а фейри никогда не лгут, Клэри, в отличие от той мерзости! – Вспылил Люк. - И вы верите ей больше чем собственной дочери?! Мама, послушай меня, внимательно – Джонатана нельзя оставлять одного. Он нуждается во мне, так же как я нуждаюсь в нем. Господи, отнять его у меня, это всё равно, что содрать с него кожу заживо!!! Прошу тебя, не совершай ошибки, мам, - сказала я уже более мягко, в надежде, что смогу до неё достучатся. - Мам, дай мне руку. Не бойся, я не сделаю тебе ничего плохого – просто дай мне руку. Мама с опаской, будто я могу укусить в любой момент, протянула свою ладонь и положила поверх моей. Я постаралась вложить в видение все свои эмоции, показать настолько мне дорог Джонатан, показать, что он меня оберегает, что не причинит вреда, что он становится лучше, когда я рядом, что мы – это две половинки одного целого. Когда мама отняла руку я с надеждой в глазах посмотрела на неё. Ну, пожалуйста, поверь мне… - Я бы хотела тебе поверить Клэри, но не могу. Ты под его влиянием, он одурманил тебе мозг. И ты нестабильна эмоционально, но я могу это исправить. Когда она это сказала, то я поняла, что дальше бороться бесполезно – она твердо верит, что Джонатан опасен для меня, что теперь я психически неуравновешенная и только эта сука Королева может мне помочь. - А вы спросили у неё, чего она хочет взамен? - Она делает это для того, что бы все остались живы, Клэри. Если ты попадешь в руки Валентина, то… То весь мир погибнет. - И ты жертвуешь нами ради мира, мама? – Я горько улыбнулась и попыталась не расплакаться, - Чем же ты тогда лучше отца? Я видела, что своими словами причиняю ей боль, но она была ничем по сравнению с тем, как сильно она ранила меня. Поверить кому-то больше чем своему ребенку! Мне не было так плохо, даже, когда я думала, что не успею спасти брата, даже когда я чуть не убила его. Они молча покинули комнату. Я не знаю сколько раз я пыталась что-то сделать с этими ремнями, Господи Иисусе, я даже силу внушения попробовала – вдруг подействует, но они не поддавались. Я понимала, что сквозь комнату не проходит мой ментальный призыв. Мои оклики отбивались от стен, и ударяли мне в голову, причиняя при этом боль, ужасную. Но я пробовала снова и снова. Снова и снова. Пока не открылась дверь. К тому моменту мой голос уже был как шепот. Я почти истратила свои силы. На лицах троих была заинтересованность и лишь одна сочилась ядовитой улыбкой. Кого она во мне видела? - И это она? Такая маленькая? Илития, я и вправду не понимаю, как она может быть опасна для нас. - О, Титания, моя дорогая сестра, она только кажется маленькой и беззащитной, - прошептала Королева, - но мы не можем изменить того, что есть – она дочь Люцифера и она для нас опасна. - Но, тогда чья семья была убита в Новом Орлеане? - О, их семья, но одна сучка сбежала со своим сынишкой, которого носила в утробе. А фамилия была изменена. Этим тварям всегда сопутствовала чертова удача! Но ничего, это легко исправить. - Почему ты хочешь моей смерти, Лизбет? Скажи мне истинную причину, а не это вялую ложь, - я видела, как она побледнела. Что такое, не ожидала? - Кларисса, ты хочешь это знать? Я не хочу твоей смерти, ты будешь жива, потому что ты ведь должна доказать своему милому братику, что живешь полной счастливой жизнью. А умерев, ты не очень то мне поможешь. В тот же момент шесть крепких, словно камень, рук схватили мою левую, откатываю рукав рубашки брата, которую я так и не переодела. - Ты не переживай малышка, сначала немного поболит, потом перестанет. Она вогнала тонкую иголку с мою вену. Мне будто раскаленное железо в организм залили! Но я не могла кричать. Меня будто парализовало. Внутри я пылала в агонии от боли, а снаружи лежало лишь тело с открытыми глазами и пульсом. Оно мне совершенно не подчинялось… Когда боль немного приутихла, я открыла глаза. Рядом сидела мама и Люк, я лежала у себя в комнате. - У тебя жар, Клэри, - я обернулась на голос, который показался мне знакомым. Рядом с кроватью стоял Магнус и глаза его смотрели на меня с долей печали. - Ч… Что? - Тебе нужно отдохнуть, - проговорила мама и я будто по мановению волшебной палочки вновь впала в забытье. Во сне я вновь была там, на яркой лужайке, с окружении олив и птиц. А рядом сидел Джонатан. Только вот он не обращал на меня никакого внимания. Будто меня здесь вовсе не было. - Джонатан? Видение тут же начинало распадаться. Они хотели, что бы я забыла о нем. Моя память вытаскивала воспоминания наружу, но все они утекали, словно песок сквозь пальцы. Его поцелуи, слова, голос, прикосновения, улыбка, ощущение прохладной кожи рядом, ласковые пальцы… «Ты для меня дороже этой жизни, Клэри… Дороже всего…» Этот знакомый голос безвозвратно потонул во тьме, которая укрыла мое сознание. Больше я его не слышала. Осталась только непомерная тоска за чем-то родным, чего мне так не хватало, что было необходимо так же так умение дышать. Но и она постепенно проходила. Постепенно, что-то звало меня из этой непомерной тьмы. Когда я открыла глаза, то увидела рядом Саймона. Он тут же сел рядом на кровати и взял мою руку в свою. - Что случилось? - Тебе стало хуже, Клэри. Ты целую неделю провалялась в постели с температурой под сорок. Мы еле тебя спасли, Фрей. - Рисунок. Я должна была сдать рисунок на конкурс. - Черт с ним, главное, что ты жива, - Саймон вдруг резко меня обнял, - я ведь чуть тебя не потерял, Клэри, я чуть тебя не потерял. Но ничего, теперь то ты будешь здесь. - Клэри, детка, ты пришла в себя. - Мама! – Я выскочила из постели, и тут же подлетела к маме с Люком, крепко их обняв. - Мы тоже по тебе скучали, малышка. Скажи, а что ты помнишь? - Немного, только то, что меня кидало то в жар то в холод и еще такое странное ощущение, будто я теряю кого-то очень дорогого. В комнате повисла гробовая тишина. Почему они так замолчали, и почему перестали улыбаться? - Мам, не нужно так смотреть, со мной же все хорошо теперь и вы ведь рядом. Вы – моя семья, только обещайте, что я не буду терять вас, мне очень не хочется снова испытать то чувство. - Нет, детка, ты нас никогда не потеряешь, - проговорила мама сквозь слезы.