Кровь взывает к крови

Я внимательно посмотрел на эту женщину. Да, она совсем не изменилась. Вот только волосы стали длиннее и рыжими. Они волнами спадали на открытые плечи. А я помнил, когда они были белы как снег и завиты в сложную прическу. И в будний день и в празднества она всегда украшала локоны жемчугом, который привозили из вод Индийского океана, а ожерелье с ракушек из Эгейского моря никогда не покидало её шеи. Длинные туники из восточного шелка и парчи украшенные драгоценными камнями, с глубокими вырезами, оставляющие открытыми кожу рук нежную и белоснежную, словно шелк и полушария груди к которым тут же хотелось дотронуться. Гречанка по происхождению, она выросла в Риме и именно поэтому считала Империю своей страной, а Рим называла домом. Обычная смертная. Девятнадцатилетняя жена легата Петрония Актанского, старшего за неё в два раза. У Петрония была одна страсть – политика. Ходили слухи, что даже в постели этот мужчина размышлял над очередной реформой или же об очередных скучных переговорах. Так же легата часто не бывало в самом Риме. Именно поэтому юная жена искала каких-то развлечений вне круга знакомых и близких подруг. Я, признаюсь, иногда завидовал ей, ведь слуги были ей верны как псы, никакая пытка не могла заставить их говорить, что на самом деле делала госпожа. Они врали до последнего вздоха о том, что она проводила время у Этты, даже, если она полчаса назад покинула мою постель. Я видел, что этой женщине на роду было написано править. Она была умна и хитра, хоть и любила прикидываться дурочкой, которую кроме того, что бы муж был сыт, не интересовало ничего. Её родные погибли. Я помню, как горько она оплакивала их смерть. И как через месяц пришла ко мне вся в слезах. Я ни разу не видел, как эта женщина плачет. Даже в день смерти своих родителей, она не позволила себе даже всхлипнуть. Лишь её глаза, такие серые, стали походить на бушующее море. Но в тот день её приход мне обошелся тремя этрусскими вазами, тремя десятками метров разорванной в клочья ткани индийского шелка и целой ночью горьких слез. Она рассказала, что это муж приказал убить её родителей. Одна из её слуг сказала ей, как видела Петрония отдающего какому-то мужчине слиток золота. Дальше она сама все разузнала. Я должен еще сказать, что эта женщина была очень кровожадна. Когда её рабы проводили допрос, она сама приказывала каким способом пытать посланника. А потом влила ему в горло яд. Вот обращению с ядами её научил уже я. За год наших встреч на моей загородной вилле, куда я переносил нас с помощью портала, она не только согревала мою постель, но и стала очень способной ученицей. О, эта женщина, которую не портят слезы… Я сжалился над ней и рассказал о дикой охоте. Показал заклинания, заставил его выучить. На следующей недели все только и говори о таинственном исчезновении жены легата. Мне оставалось только сочувственно кивать и смотреть на этого идиота, который упустил из своих рук такое прекрасное создание. Еще через неделю ко мне на виллу заглянула гостья. Да, я не прогадал – она была создана для того, что бы стать фейри. Шелка и парчу теперь сменило легкое одеяние, которое при свете солнца обнажало точеную фигуру. Я помню, с какой радостью она подлетела ко мне и закружилась вокруг, смеясь, что-то рассказывая. Единственное напоминание об её прошлом это подарок её матери – то ожерелье из ракушек. Она никогда его не снимала. Но через неделю ей все-же пришлось покинуть забавы дивного народца и вернутся в Рим. Ведь именно там сейчас проживала Октания – тогдашняя Королева фейри. Лизбет была в восторге от новых способностей, от нового мира, но вот внутри она осталась прежней – эта женщина не могла терпеть, если ей указывали. Октанию в то время привлекали политика, игры. Она с удовольствием посещала лудосы, где подготавливали лучших бойцов-гладиаторов, бои, как и те, что проходили под рёв толпы под открытым небом, так и нелегальные, где выживал только один, и дрались там рабы, словно псы. В тех местах их так и называли – псами. О, она так любила людей. Октания называла их игрушками. И она за своими играми не заметила, что совершила ошибку. Она сказала Лизбет, что та бездарна и нужна ей только ради покровительства её мужа – Петрония. Очень в скором времени она получила желаемое – легат только то и делал, что распевал сладкие речи о том, как Октания и её муж добры к ним и как чудесно то, что её муж такой умный образованный человек. Со счастливой улыбкой на лице Петроний оставил Лизбет на загородной вилле Октании, где размещался её Двор, давая «лучшим подругам» время на женскую болтовню. В то время Лизбет жаждала знаний. А Королева дразнила её. Однажды она пришла ко мне. Она спрашивала о яде, которым можно её отравить. Я долго не решался на ответ, но, поверьте, когда на тебя такими глазами смотрит женщина, отказать очень трудно, я бы сказал, что это – невозможно. И я дал ей кровь саламандры. Не того маленького животного, а именно крови Огненной Саламандры. Эта вещица стояла немерено, её нельзя было найти в нашем мире. Что бы раздобыть её крови, мне пришлось опускаться с самые недра Ада. Но несомненно она того стоила. О, я и не подозревал, что Лизбет окажется настолько сильной и одновременно жестокой. А от её бесед с прахом Октании и отрезанной головой своего мужа, которая стояла на серебряном блюде, веяло самым настоящим безумием. - Ну вот, Октания, дорогая, как я и говорила, о тебе позаботятся должным образом. А ты, мой милый муж? Неужели ты думал, что я не знаю, что ты трахаешь эту шлюху? Пускал слюни каждый раз, когда видел её, будто кобель перед течной сукой! Ну, теперь то вы вместе. И, да, знаете, вы очень друг-другу подходите! О, вам неудобно? Ну да, теперь же ты никак не засунешь в её задницу свой член, Петроний, как ты жалок! Она весело улыбалась сидя абсолютно голая на столе, перед урной и блюдом, периодично поглаживала отрезанную голову и проводя пальцами по бокам амфоры. А потом она станцевала бешеную самбу, обнимая амфору и разбивая её об одну из стен – прах бывшей Королевы Летнего двора был рассеян по мозаичному полу атриума, в то время как голова с блюдом полетели в огромный камин с огнем. Все это время я лежал на постели и наблюдал за ней. Да, для фейри нужна была такая – слегка чокнутая, лишенная чувств, жестокая Королева. Именно такая им была нужна. Лизбет наслаждалась жарким солнцем, сидя на одной из полуразваленных скамей амфитеатра Флавия. А ведь когда-то здесь были натянуты огромные тенты, дабы защитить римлян от дождя и палящего солнца, которое иногда оказывалось ужасно немилосердно к людям и они изнывали от жары. - Сколько воспоминаний связано с этим местом, - протянула она печально. - Дела минувших дней меня сейчас не интересуют Лизбет. Ты беспокоишься об этом мальчишке? - Нет, не о нем. Я беспокоюсь о девчонке. Та, рыжая маленькая шлюха. Я удивленно приподнял брови: - Неужели я вижу в твоем голосе ревность? - Это не ревность! – Вскричала она. Стайка птиц, что сидела на камнях чуть повыше нас испугано зашуршала крыльями и улетела. – Она опасна для нас! Ты ведь сам видел это! - Вот уж кто из них двоих опасен, так это её братец, - возразил я, но в тоже время, что–то мне подсказывало, что не стоит мне зарекаться. - Брат? Джонатан не представляет угрозы! Он отличное оружие, которое сами боги послали мне в руки! А теперь на пути стоит эта сучка! - Оружие? И с какими же целями ты хочешь его использовать? - Ну, - она мечтательно улыбнулась. О, я знал эту улыбку. - Неужели он смог тебя зацепить, Лизбет? Хм, я восхищаюсь мальчишкой! Хоть и готов пристрелит при первом же удобном случаи, и мне плевать, что он само дитя Великой Матери! Что у них за семейка, а? Какие-то прям "проклятые дети"! Один - сын Лилит, младшая сестра еще дальше пошла - её папочка вообще Король Ада. - Да, что есть, то есть, вот только, не путалась бы у меня под ногами та дурочка. Ты не понимаешь, Якоб, он сила. И при чем нешуточная. У меня все шло по плану! Я видела себя в озере Лин. И передо мной преклонялась вся нежить. Если я правильно его использую, то смогу уничтожить этот мир! Ты же помнишь, как мы об этом мечтали. Но пришел Кристофер и все испортил! Знаешь, что я увидела сейчас? Я увидела его, счастливого и радостного. Он обнимал эту маленькую тварь и улыбался ей! Мне вот интересно, сколько еще оскорбительных слов она произнесет, прежде чем назовет её по имени? - Знаешь, почему он ей улыбался? Потому что он любит её, Лизбет. Он действительно её любит. - Любит? Не смеши меня! Он такой же как я! У него нет души! Он не умеет любить! - Верно, его душа находится в другом теле. В теле той рыженькой девочки. Его сестры. Ну я выражался фигурально, но, Господи, видел бы кто-то этот взгляд и слышал то рычание, когда наш Джонатан попробовал к ней притронутся. И он только попробовал. Я потерял своего лучшего ученика, ради его тетки меня предали двое моих самых сильных колдунов. А теперь оказалось, что его сестра и есть тот призрак, за которым мы гонялись, уничтожая всех женщин этой семьи, не много немало тысячу лет! И еще одну тысячу они жили у нас под носом, а мы даже не подозревали об этом! - От этой семьи одни проблемы. - Нет, Якоб, не от всей семьи, от девчонки и ты это знаешь. – Проговорила она ласково, накрыв мою ладонь своей. - Допустим, я с тобой согласен, что дальше? - Убить её! Или с этим могут возникнуть проблемы?! - Конечно же проблема возникнет!!! В виде её отца! И не биологического! На Валентина мне плевать, его еще ждет своя партия, а вот с Люцифером мне и сегодняшней встречи по горло хватило! Если девчонка после смерти отправится в Ад, В чем я не сомневаюсь, то она с легкостью поможет папочке оттуда выбраться. Ты этого хочешь? - Тогда, нам нужно что-то более деликатное. Что-то, что позволит нам удержать демона при себе и сделать так, что бы рядом не было его «души». Например, мать, - её лицо наполнила сладкая, предвкушающая улыбка. - Мать? – Переспросил я, - Лилит нам не поможет ни в чем, что плохо скажется на её сыне, а это должно сказаться очень и очень плохо. - Ох, да при чем здесь она? Я говорю о биологической матери обоих. О Джослин Моргештерн. Ты знаешь, как она любит свое маленькое чадо. И только представ лицо бедняжки, если я скажу, что Валентин подстроил ловушку и использовал своего сына как наживку, что бы Клэри пришла к нему. А еще больше она запаникует, если я скажу, что сыночек собирается с ней сделать. О, да. Якоб, кажется, я нашла руки, которые выполнят за нас всю грязную работу.