Тошнота

Сейчас. — Вы знаете, я уверен, Кол Майклсон был бы отличным игроком в лакросс. Он принес бы много вреда в Бейкон Хиллс просто ради развлечения, - отвечает Дэниэл на очередной вопрос и ловит боковым зрением ухмылку Нейта. Им не пришлось сниматься в «Древних» вместе, ведь продюсеры вернули в проект Бузолича лишь когда Кол в теле ведьмака (читай – в теле Дэниэла Шармана) «благополучно» скончался на руках у хорошенькой ведьмы. Они не работали вместе, но столько общались по телефону, а потом и тусили, что могут считаться друзьями, наверное. — Советовался ли ты с Нейтом по каким-то моментам? Ну, как бы повел себя Кол в той или иной ситуации, ведь изначально этот образ создал именно Натаниэль, - еще один вопрос, и Шарман улыбается во весь рот, вспоминая, как будил приятеля ночными звонками (ох, уж эти часовые пояса), засыпая бесконечными вопросами. Это было довольно странно – звонить в Австралию парню, с которым и не выпивал-то ни разу, просто, чтобы спросить о повадках выдуманного героя, поделиться своим видением каких-то мотивов и поступков, а потом улыбнуться, услышав в заспанном голосе с мягким австралийским акцентом нотки одобрения. — Определенно, и довольно часто... — Довольно часто? Дружище, да ты мне ночами спать не давал, весь мозг вынес. Но я рад тому, что у нас получилось в итоге. Твой Кол стал более... человечным что ли. Но, знаешь, это ведь всегда было в нем, а психопатом-убийцей с замашками садиста его сделали любящие мамочка с папочкой. Зал взрывается смехом, смеются и актеры. У Дэна уже пересохло в горле от ответов на весь тот вал вопросов, что обрушился на них на Bloody Night Con. Совместная панель двух Колов завершает этот казавшийся бесконечным день, но Шарман доволен. Черт, он прекрасно проводит с ребятами время, несмотря на то, что Колтон так далеко и из-за напряженных графиков они последние дни даже созваниваются урывками. Колтон Хэйнс, что как-то быстро стал главным смыслом жизни. Колтон Хэйнс, что просто заполнил собой весь его мир, который теперь пахнет ментоловым гелем для душа, сочными апельсинами и корицей, привкус которой всегда остается на языке и напоминает о Колтоне, по каким сторонам мира не разбросала бы их работа. Колтон Хэйнс, без которого и засыпать-то стало очень сложно, не чувствуя пальцами гладкой горячей кожи и шеей – дыхания. * * * Вечером они идут вчетвером в какой-то неприметный бар. И, о счастье, тут их не атакуют толпы фанатов, а потому они просто расслабляются – впервые за такой бесконечно-утомительный день в Барселоне. Они пьют текилу, соль и лимон уже разъели губы, и во рту кисло так, что Дэн не прекращает морщиться. Они безостановочно смеются над шуткам Чарльза, Гиллис не прекращает пошлить, а Шарман пытается поддерживать разговор, не выпуская из рук телефон: от отправил сообщение Колтону минут сорок назад, и все ждет, когда тот ответит. — А почему не приехал Джозеф? Я думал, он старается не пропускать такие тусовки, и фанаты его очень любят. Или испугался очередных вопросов про Клауса и Кэролайн? Это на самом деле утомляет, я понимаю. Наверное, он ляпнул что-то не то. Компания замолкает, будто кто-то где-то просто вырубил звук. Или поставил фильм на паузу. Видимо, он спросил что-то жутко бестактное, думает Дэниэл и мгновенно краснеет так, что лицо по цвету больше начинает напоминать перезревший томат. Он бубнит какие-то извинения, но его тезка ловко меняет тему разговора, уводя беседу из неприятного русла. Дэн, наконец, выдыхает, и залпом опрокидывает еще одну стопку, чувствуя себя полным придурком. — Слушай, не бери в голову, это давняя история просто, - Нейт опускает руку ему на плечо и говорит вполголоса, чтоб не услышали остальные. - Я думал, возможно, ты в курсе. Ну, после каминг-аута Колтона. Ты еще не сообщал об этом нигде, но мы же все свои люди и знаем про ваши с ним отношения, а та история... Поэтому и Джозефа нет. Наверное, тут слишком душно или выпил он больше, чем должен был. Но перед глазами плывет, и Шарман чувствует, что еще чуть-чуть, и он выблюет всю текилу либо на Бузолича, либо себе под ноги. Голова становится легкой и до странности пустой, и он не узнает свой голос, когда спрашивает едва слышно: — При чем тут Колтон вообще? Нейт чертыхается и закусывает губу. Он понимает, что сболтнул лишнего, но лазурные глаза смотрят пристально и просяще. «Скажи, скажи, что это не то, о чем я подумал?». Вот только Нейт не может врать. Не умеет. Никогда не умел. И в горле так горько. — Их прошлогодняя интрижка на день рождения Джо. Все напились в дым, ничего серьезного, бро, я клянусь. Просто Колтон после этого то ли кинул Моргана, то ли послал. Ну, вот Джозеф и не приехал сегодня. Думал, вы вместе появитесь. Не то, чтобы у него остались какие-то чувства, он все же женат и, кажется, счастливо. Но уязвлен однозначно. Морган привык быть королем, его обычно не опрокидывают вот так, походя… — У него съемки в Мексике, - шепчет Дэн, чувствуя, как сильно тошнит. Колтон должен был уехать? Или выдумал повод, чтобы не встретить случайного любовника? Прошлогодний разговор проматывается перед глазами, как диск на ускоренном воспроизведении. Растерянность и радость на лице Колтона, и мимолетное замешательство после простого вопроса: «У тебя нет никого?». Зачем ты соврал? Пьяный перепих сквозь отвращение, странная тяга, томление. Боже мой, Колтон, ты мог рассказать? Наверное, он бледнеет, как покойник, потому что Нейт, кажется, встревожился не на шутку и чуть ли не готовится в «911» звонить. — Черт, Дэн, я думал, ты знаешь. Нахрен я вообще заикнулся. Вы же не встречались тогда? Это не проблема? Бля, ты так расстроился... Расстроился? Какое, нахуй, расстроился, да его будто на две части разрезали, вынули внутренности и сшили опять. Наверное, поэтому так пусто в груди. Наверное, поэтому даже не щиплет глаза. И сердце не бьется. В кармане тренькает телефон. Дэниэл, знает, кто это, и, когда читает смс от своего парня, знает, что здесь нет ни слова лжи: «Я так соскучился, детка. Люблю тебя». Буквы плывут перед глазами и будто смазываются. Как чернила, размытые водой. И вместо привычной улыбки и тепла, разливающегося по венам, лишь сильное желание запустить телефон в стену. Расколотить к хренам. И никогда больше не слышать голос Колтона Хэйнса, не видеть его самую красивую в мире улыбку, не целовать его губы, захлебываясь эмоциями. — Дэниэл? Ты же знал? Вы не встречались тогда? Знал? Разумеется, нет, иначе не чувствовал бы себя сейчас, будто искупался в дерьме. Джозеф Морган и Колтон Хэйнс? В прошлом году? Нет, они не встречались, он вообще тогда был в Акапулько, к нему даже Кристал в гости заглядывала с новым бойфрендом. Не встречались. Но была уже и первая тысяча поцелуев и даже минет по пьяни. Все уже было, понимаешь ты или нет???? Было и до, и сразу после, а Колтон и слова не сказал. — Бля, ты бледный какой-то. Давай выйдем на воздух. Коллеги почти не обращают на них внимания, занятые каким-то спором. И сквозь гул в голове Шарман разбирает, что речь про Пола и Фиби, вот уж сплетники, честное слово, как девчонки-студентки. Он зачем-то продолжает вслушиваться в бессмысленный треп, а самого шатает, как пьяного. То есть, он и так пьян, конечно, но... Черт, плохо, так плохо, словно умерла любимая собака. Нет, еще хуже. Словно вернулся домой и обнаружил, что его, дома, и нет вовсе, а все, кто был дорог, умерли пару десятков лет назад. Вот же блять. А Нейт тараторит скороговоркой и в руку вцепился, как клешнями, еще немного, и оторвет нахрен. У него теплые пальцы, и такое волнение на лице, будто Шарман, как минимум, при смерти: — Слушай, ты просто дыши, хорошо? Черт же дернул меня за язык. Может, там и не было ничего особенного? Ты с Колтоном поговори. Поговорить? После того, как врал весь этот год? Врал, заглядывая в глаза и обнимая лицо ладонями, врал, когда сцеловывал капельки пота с соленой кожи и шептал, что лучше не было никогда и ни с кем. Врал, когда стонал, как любит, кончая. Врал, врал, врал. — Поцелуй меня, - хрипло вдруг выдыхает Шарман и его расширившиеся зрачки в темноте кажется двумя черными дырами, затягивающими мысли, подавляющими волю, лишающими рассудка. — Что? - Нейт машинально облизывает губы и пытается шагнуть назад, но руки Дэниэла сжимают его плечи, и он не может отчего-то пошевелиться. — Поцелуй меня, - шепчет он, как под гипнозом, и сам наклоняется, трогая холодными сухими губами чужие губы. Щетина Нейта царапает щеки, но Шарман лишь тянет его ближе, еще ближе, раздвигает губы языком. А Натаниэль не дышит. Совсем. Его накрывает мощной волной возбуждения, и становится абсолютно плевать, что они вообще-то в общественном месте, что их может кто-то увидеть, может задержать полиция. Что у Шармана парень есть, в конце-то концов. Дэн на вкус как кедровые орешки и мед с примесью текилы. Его длинные пальцы сжимают плечи все сильнее, наверняка, до синяков, и Нейт перехватывает его ладонь и тянет вниз, к своему паху. Выдох в губы. Сочный, наполненный возбуждением стон. А телефон в кармане трезвонит, не смолкая. Это, однозначно, Колтон, которому он не отвечает уже так долго. Это Колтон, которого он любит так, что подгибаются колени. Колтон, который, оказывается, врал. И изменил как минимум раз. Колтон, без которого он ляжет и тихо сдохнет где-нибудь в уголке. Нейт разрывает поцелуй и смотрит внимательно глазами цвета кофе с коньяком. Он будто струится по венам, самый крепкий, выдержанный коньяк, и хочется курить нестерпимо. — Ты пожалеешь потом? - шепчет Натаниэль, и, на самом деле, это не звучит, как вопрос. — Я знаю, - соглашается Шарман и медленно стаскивает с плеч друга холодную кожаную куртку. — Не здесь, - выдыхает Бузолич в холодный ночной воздух, а потом сплетает их пальцы и ведет за собой. Телефон не прекращает трезвонить, отвлекая, расстраивая, зля, и Дэниэл отключает его. Почти что назло. Потому что Колтон в Мексике с ума просто сойдет и, возможно, вылетит в Барселону первым же рейсом. Да вот только насрать. В такси неожиданно уютно и пахнет восточными специями. Водитель-араб в арафатке неодобрительно поджимает губы, когда Нейт опускает ладонь на шею Дэна и возобновляет поцелуй. Шарман отвечает почти агрессивно. Черт, да он готов его трахнуть прямо здесь и сейчас, но терпит до номера в отеле. Они не разговаривают. Нейт не спрашивает ничего, а Дэниэл словно растерял по дороге от бара весь словесный запас. Но в номере он не позволяет включить свет, они быстро избавляются от одежды, помогая друг другу и путаясь в пуговицах и молниях. «Ты пожалеешь?», - долбится в голове навязчивый вопрос, что и не вопрос вовсе. Но Дэниэл просто закрывает глаза, позволяя пальцам Бузолича блуждать по его коже, а губам – сминать губы. Так, будто он, Натаниэль, только об этом и мечтал все эти дни. Недели. Месяцы. Они падают на диван, хотя и до кровати не так далеко. Нейт переворачивает Шармана на живот, скользит губами вдоль позвоночника, а потом спускается ниже, трогает языком тугое колечко мышц. Дэн всхлипывает и расслабляется, позволяя чужому языку и пальцам исследовать себя, изучать, пробовать на вкус. Он вздрагивает, когда смоченный слюной палец медленно проникает в него, но не дергается и лишь стонет глухо в согнутый локоть. Сделай это, давай. Нейт растягивает его медленно, осторожно, а сам уже едва сдерживается, он взмок, как будто марафон пробежал, и пот с его челки падает Дэну на спину. К первому пальцу присоединяется второй, третий, и неприятные ощущения постепенно улетучиваются, сменяясь возбуждением. Горячий член прижимается к бедру, а потом скользит меж ягодиц и замирает, прижимаясь к узкому входу. — Ты такой узкий, горячий, - рвано шепчет Натаниэль куда-то в шею. – Дэн, ты уверен? Вместо ответа тот двигает бедрами навстречу, насаживаясь почти до основания. Яркая вспышка боли перед глазами, и он прокусывает губу, чтоб не закричать. Пальцы мелко дрожат, и собственный член чуть опадает, но Дэниэл сжимает его ладонью, проводит по стволу и начинает двигать рукой в такт быстрым движениям бедер. Кончает быстро и сильно, выплескивая вязкую сперму себе на ладонь, пачкая ею обивку дивана. Натаниэль кончает через секунду и опускается сверху, не выходя из него. — Ты же никогда еще… да? – тихо спрашивает Бузолич, когда дыхание чуть успокаивается, и сердце перестает колотиться где-то в висках. «Ты же никогда еще не был снизу?», - хочет спросить он, но не заканчивает вопрос, потому что расслабленное тело под ним напрягается сжавшейся пружиной. — Нейт, не надо, - просит Дэниэл, и через несколько минут дыхание его выравнивается, когда он засыпает. * * * Они так и остались спать на диване, хотя Натаниэль полночи не мог заснуть, прижимая к себе долговязое тело, обводил пальцами красивые черты, перебирал спутанные взмокшие кудряшки. И вырубился только под утро. А потом вот проснулся, как от толчка, от утреннего прохладного воздуха, струящегося с улицы через распахнутое окно. Шарман обнаруживается на балконе. Молча курит, вглядываясь в растекающийся над горизонтом закат. Он успел натянуть джинсы, но по голой груди скачут яркие солнечные зайчики, высвечивая тело позолотой. Красивый. — Я тебя потерял, - губы трогают неожиданно холодную кожу плеча, и Нейт чуть обнимает его, пытаясь согреть. – Потерял и уже соскучился. … Дэн, скажешь хоть что-нибудь? — Надо включить телефон, - голос, как мертвые сухие листья, что шуршат под ногами поздней осенью. – Колтон, наверное, с ума сходит.