***
— Я не могу спать, Батиль, — жаловалась тоскливо Льяна, настырно поднимаясь с подушки и скидывая с ног мягкое и лёгкое, как перо лебедя, одеяло. Батиль сидела с краю и старалась не выказать усталости. — Всё же закончилось. Почему мы не можем вернуться в наш дом? Эта комната слишком большая!.. — Это комната выдана тебе нашей Владычицей, в такой живут настоящие принцессы. Ты должна восхищаться… — Я не хочу! — затарабанила она кулачками; на щеках — взволнованный румянец, глаза блестят, как перед слезами. — И где Иттор? Почему он опять ушёл? — Иттор у лекаря, Льяна, — на выдохе шепнула Батиль, скрывая заострившееся лицо в руках. — А что с ним? — плаксиво завела девчонка, окончательно вылезая из кровати и ступая босыми ногами на блестящий узорчатый пол. — Что с ним, Батиль? Ответь, Батиль? Что с ним, а? Что? Батиль! Батиль перехватила её теребящие и жестокие ручки и открыла покрасневшие глаза. — С ним всё хорошо. Его задело палкой, когда он вытаскивал тебя. Он скоро вернётся, ложись скорее. — Боясь спугнуть собственный решительный настрой, Батиль поднялась, загоняя девчонку под одеяло, и подоткнула ей края. — Спи, Льяна! Спи. Я приду к тебе. — Мне страшно тут, очень страшно… Я не хочу жить, как принцесса. Хочу в свою комнату, в свою кровать… — плакала она. — Тут темно, нет звёздочек… — Вон, вон смотри! — Батиль подлетела к большому окну, занавешенному белой вуалью. — Ты привыкнешь и сможешь увидеть тысячи прекрасных фонарей… Это дворец, Льяна. Когда-то ты смотрела на него издалека и принимала его огни за звёзды. Вот и всё. — Она выскользнула из комнаты в ароматную, но устрашающую ночь. Моменты пережитого не оставляли ни на секунду. Верной орлицей, чуть дрожа непокрытыми плечами, дожидалась Батиль Иттора. Ей было больно думать, что он мог и не прийти, а от лекаря сразу податься к границам. И надеялась на его братское сердце, что его потянет к Льяне; надеялась на Льяну, не на себя… И когда его шаги действительно зазвучали в чарующем затишье этажа, Батиль задрожала сильнее. — Иттор, — порывисто протянула она к нему руки, сминая тёплую ткань одеяния, — что происходит? Что ты скрываешь от нас? Не последовало его обычной холодной, давно определившейся к ней интонации; шероховатые пальцы эльфа стиснули локоть Батиль, его по-нездоровому опухшие губы зашептали близко к её лицу: — Ты ждала? Это хорошо… Я хочу кое-что сказать… У меня нет много времени, я скажу главное… — сбивчивость его слов не сделала понимание хуже. Батиль оцепенела. — Ты окажешь мне услугу? Я знаю, что окажешь. Я знаю тебя, Батиль… Ты столько лет была с Льяной, — она и не чаяла услышать: «Со мной», — ты будешь с ней до конца? — О чём ты?.. Я не понимаю… — Послушай, Батиль! — резче встряхнул он её за плечи. — Ты — моё последнее спасение. Я не могу оставить Льяну… У неё был только я, после… А теперь и ты. Я хочу, чтобы ты не бросала её. Она хорошая, добрая девочка… Она станет прекрасной девушкой, если ты сумеешь… Ты сумеешь, я верю… — Иттор! — предчувствуя ужасное, Батиль схватила его лицо в свои холодные и липкие ладони. — Вырасти её! — жадным огнём опалил эльф нежное лицо напротив. — Я знаю, что ты любишь… Меня любишь, я знаю. Для Батиль это оказалось слишком больно. Она зажмурилась, пытаясь убежать от него, от унижения. — А если любишь, то сделай, как я прошу, — не пустил. — Дай ответ, Батиль! — Почему ты говоришь это сейчас? Почему ты говоришь это так? — захлебнулась она, слабо дёргаясь в сейчас ненавистных руках. — Потому что моя вечность почти истекла, — Иттор вдруг схватил Батиль за подбородок, смотря своими покрасневшими, но очень острыми глазами в её — заплаканные и уничтоженные. — Не бросай мою сестру. Не бросай её ни за что. Его шаги зазвенели в ушах, под их грубый перестук Батиль сползла по стене; душили слёзы.***
Иттор уходил со спокойным сердцем. Льяна оставалась в надёжных руках. Он мог больше и не увидеть её, но тем не менее никак попрощаться не зашёл. Хоть на мгновение увидел бы её — исполосовал бы собственную душу так, как в жизни не бывало. Его не влёк ни лес, ни граница. После землетрясения Лориен сник, затих, потух. Не горели кенкеты, только те, что были по периметру Карас-Галадона. Под печальное журчание фонтана Иттор спустился в ещё недавно переполняемый эльфами сад. Халдир, что в странной потерянности сидел на скамье, подперев голову локтем, выпрямился и поднялся навстречу. — Не ждал тебя увидеть. Ты не останешься с сестрой? — Нет, — резко мотнул головой Иттор, нервничая под тщательно изучаемым взглядом командира. — Тебе стоит вернуться. Вот этих слов он никак не хотел услышать. Халдир выглядел непреклонным, и в этой непреклонности сгорал след последнего чувства, которым он был озабочен. — Я вернусь на границу. Моё место там, — Иттор, демонстрируя злобное непокорство, направился в сторону. — Иттор, — властно позвал Халдир, напрягаясь. — А может, — вдруг развернулся друг, отшагивая спиной, — это тебе стоит вернуться? К пирату. Вроде бы она достаточно «изменилась», чтобы склонить тебя в свою сторону. Скажешь нет? Халдир пропустил острые слова в обход себя, однако посуровел и сделал несколько плавных шагов в товарищу, который выглядел совсем плохо. Кажется, Иттор и сам это понимал — стоял нетвёрдо, причём отказывающее плечо клонило его к земле. Более того, уже с несколько часов его одолевал жар, опутывающий конечности. — Я знаю, что ты думаешь, — довольно примиряющим тоном начал Халдир. — Знаешь? — хохотнул Иттор не менее зло. — Напротив, не знаешь. — Тебе стоит обратиться к лекарю. Я дам тебе время на отдых. Можешь уйти из патруля. — Я был у лекаря! — подступился к нему Иттор, от тела которого действительно пахнуло огнём. — Он не поможет мне. Никто не поможет. Ты видел, какие стрелы у пиратов. Он отошёл, словно в нетерпении топчась на месте. Бросил на Халдира гневный короткий взгляд, полный темноты и боли. Командир его остался холоден внешне, однако холодность эта сопроводилась лёгкой бледностью и складской между бровями. — Ты отравлен, — это не было вопросом, не звучало и утверждением. Халдир чувствовал себя так, словно только что узнал об этом, хотя догадываться начал давно. — Я пойду. Мне лучше там, чем здесь. — Буркнул Иттор и ушёл в ночь. — Он так изменился с тех пор, когда мне довелось увидеть его в последний раз. Халдир подобрался — дыхание перехватило — и не спеша обернулся; затем его губы, словно скинув какие-то незаметные оковы, растянулись в улыбке; оттаяла синь глаз. — Матушка, — он поприветствовал её приложенной к сердцу рукой, но, когда женщина приблизилась, порывисто прижал её к себе. Она засмеялась бархатным, грудным смехом, не отстраняясь, перебирая снежную пыль волос среднего сына. — Двести лет, — озвучил Халдир, всматриваясь в незабытые пронзающие глаза матери. — Целых двести лет. Как далеко твой конь унёс тебя на этот раз? — Я всё расскажу, — её невесомая ладонь проскользила по его щеке, — дай только наглядеться на тебя. Идём, Haldir… Халдир подставил руку, чувствуя струящийся рукав женского платья на своих пальцах, и вывел мать на каменистую дорожку, что петляла средь кустов…***
Они бродили до первых красок рассвета. Ничего прямого мать не сказала о том, где была и что повидала. Только, как умела, с интригой окутала сына тонкими намёками, но, стоило Халдиру на чём-то задержаться, увлекала его дальше; Халдир не расстраивался. Понимал — так она делает только для того, чтобы дождаться всех сыновей. Хотела рассказать сразу троим. — Они встретили меня, — говорила она между обрывистым рассказом (в основном про то, как добралась). — Привели и тут же исчезли… Я надеялась и тебя увидеть, но пришлось ждать целую ночь и целый день. Халдир не сдержал покоряющейся улыбки. — Они на другой стороне леса. Мой отряд сменили. У меня есть пару дней, чтобы побыть здесь… Не собираешься же ты стремительно покинуть нас? — Нет, конечно, — усмехнулась мать, утягивая сына на скамью. — Я истосковалась по дому. — Одна из первых леди Лориена, — с учтивой полуулыбкой склонил голову эльф, — вам рады, впрочем, как всегда. Какой дорогой ты приехала? Она не поспешила отвечать, и Халдир заметил, впрочем, ничем не скрытую, тревожную пелену в её читающих и сильных глазах. — Я проезжала полями, Haldir. — Уже серьёзно, доверительно сжимая ладонь сына. — И то, что я увидела, поразило меня… Видел ли ты с высоких постов? — Видел. Скажи, где ты была, когда случилось вчерашнее ненастье? — В своих покоях. Не переживай, Haldir, я никак не пострадала. Ни я, ни мои служанки. — Она отвернула освещённое утром лицо; чёрные ресницы глядели прямо, слегка приподнимаясь концами. — Но это были страшные часы. Всё дрожало, стонали деревья… — Нахмурившись, она смежила веки, будто вспомнив те оглушающие звуки. — Я видела Владык. И они ничего не могут сказать наверняка. Или же могут, но не спешат озвучивать свои догадки. Впрочем, мы и сами узнаем, когда стукнет час. — Заметив нешуточное напряжение в затемнённым лице сына, который буравил взглядом перебегающего дорожку жука, женщина привлекла внимание: — Что же произошло с Иттором? От него шла злость, я была не так близко, но ощутила… Никогда он не был с тобой столь резок. — Не стоит зацикливаться на этом, — для него тема была неприятной, — хотя бы потому, что это было столкновением не капитана и подчинённого — двух старых товарищей. Иттор всё обдумает. У него есть время, — на последнем эльф заметно запнулся, но женщина сумела удушить лишние расспросы. — А ты сам, Haldir? Ты уже не ребёнок, — что-то позабавило её, что-то нежное зародилось в интонациях. — Ты уже мужчина. Я всё ещё продолжаю, как и должна делать мать, видеть в тебе разные настроения. Теряюсь в догадках, правда, замечая то одно, то другое. Ты повернулся сегодня ко мне — я осознала, как сильно истосковалась по тебе, но вместе с тем и какая пропасть появилась между нами. И я не собираюсь покидать Лориен, пока она не зарастёт. А сыновей у меня трое, — она не удержалась и снова потянулась к его щеке ладонью; Халдир усмехнулся, покрывая лёгкие пальцы своими. — А это значит, что нужно будет задержаться. Молчали какие-то минуты. Халдир позволял себя рассматривать, пристально, любовно, а сам не упускал момента обратиться к реальности и понять, как действовать дальше. Трижды его за последние часы обожгли фразами, взглядами, намёками: Блейн, Иттор, слишком внимательная мать… И тут нужно было выступать и как капитану, и как другу, и как сыну… — Я ещё не видела Ильтесу, — вновь заговорила мать, ставшая слегка задумчивой и рассеянной. — Как же она? — Прекрасно, — не солгал он. — Испугалась, правда, случившегося. Я видел, как она и многие другие девушки расположились во дворце… За неделю-две все дома будут приведены в порядок. Осталось лишь верить, что больше подобного не повторится. — И это весьма непросто, ибо никогда Лориен не сносил на себе такого издевательства. Я не понимаю, что происходит с нашим прекрасным, плодородным, волшебным краем… Те поля, иссушенные, умертвлённые, словно колдовством… — сердце Халдира пропустило слепой удар, эльф снова уронил глаза к земле. — Страшно подумать, что будет, если эта напасть охватит весь Лориен. Не простоят долго меллирны на гниющей земле… — и она подняла опасливые глаза к грустно-молчаливым кронам. — Мы, галадрим, не допустим этого, — крепко и жарко стиснул он её ладонь, — вот увидишь.