Пендель судьбе

Из состояния прострации я вышел только у дверей Рониного дома. Не знаю, почему ноги принесли меня именно к этому месту. Изначально я планировал ещё по пути разослать написанные Роньей письма её друзьям, а вернувшись в свою лабораторию, заняться расшифровкой её послания. Но по дороге я смог только бегло прочитать все письма, которые девушка оставила на планшете. С какой-то странной надеждой (вдруг если я позвоню, то в дверях увижу именно Ронью, а остальное просто дурной сон?) я позвонил в звонок. Послышался быстрый топоток маленьких ножек. Неужели и правда, она? Сейчас распахнется дверь, а передо мной стоит, улыбаясь, Нина, а Ронья кричит ей в след: «Не открывай дверь чужим!». Я смеюсь, улыбаясь ей, и даже не вспоминая про всё то, что случилось в этом дурмане. Но когда дверь распахивается, я вижу только Нину, смотрящую на меня непонимающим взглядом. Рядом с ней стоит Ник, хмуря брови. Мужчина облокачивается на дверной косяк, хмыкая, увидев мою улыбку, мертвым грузом повисшую на губах. Нина стояла передо мной, хлопая глазами. Я был ей чужим, и говорить со мной она отважиться не могла. Я горько усмехнулся, неловко взмахнув рукой в знак приветствия. Что же, вот мой первый раз, когда я навещаю тебя, моя дочь. - Привет, Нина, - я попытался радушно ей улыбнуться, но растерянность наложила свой отпечаток на улыбку, сделав её фальшивой. Но девочка не обратила на это внимания. Её улыбка растянулась до ушей и радостно закричав: «Фавий!» - девочка полезла обниматься. Не уж-то и правда узнала, что это я тогда был с ними, несмотря на то, что сейчас личины на мне не было? Ронья была, как всегда, права: дети – крайне прозорливые маленькие люди. Я крепко обнял свою дочь, будто пытаясь заполнить пустоту, которая неизменно поселилась внутри меня, после расставания с Роньей. - И с какой стати ты сюда заявился? – грубо поинтересовался Ник. Он был раздражен, и не мог скрыть этого даже при маленькой девочке. Но она, к его радости, не обращала никакого внимания на ситуацию вокруг, обнимая меня. Вот и хорошо. Я погладил девочку по голове, и, присаживаясь на колени рядом с ней, сказал: - Ронья хотела вам кое-что передать. Например, что совсем скоро она вернётся, так что вы можете не волноваться. - Ура! – крикнула мелкая, вырываясь из моих объятий и поворачиваясь к Нику. – А до этого времени я буду жить с Фавием или дедушкой? - Дедушкой? – удивился я, во все глаза смотря на Нину. Никогда не слышал, чтобы у Роньи был отец. Неужели, Нина имеет в виду биологического отца Роньи? Да что же это за отец, который бросил её когда-то давно? И с этим человеком будет жить Нина? Почему она так радостно о нём говорит? - Ты будешь жить со мной, Нина, - неожиданно сказал Ник, кладя руку на плечо девочки. – А Флавий сможет иногда нас навещать. Я уверен, Ронья говорила, что её дочь должен воспитывать её любящий дедушка, или я не прав? - Прав, наверное, - сказала девочка надув губки и уже хотела последовать за Ником, сопровождающим её в квартиру, но неожиданно развернулась на пяточках, что-то вспомнив. – Заходи на чай, Фавий! Роня говорила, что ты всегда можешь зайти к нам, если что. Кажется, я побледнел. Но не преминул улыбнуться и принять столь любезное приглашение. Лицо Ника скривилось в злой ухмылке. Девочка, ничего не замечая, схватила меня за руку и потащила в квартиру. Вдруг мужчина резко схватил меня за плечо и прошептал так, чтобы ребенок не услышал: - Я знаю, что только ты виноват в том, что Ронья сейчас в тюрьме. И я не могу тебе этого простить. Если бы не Нина, я бы тебе показал, где раки зимуют. Избил бы так, что живого места уж точно не осталось, - его угрожающая интонация могла бы сработать на кого угодно, но не на меня. - Я бы и сам себе всю рожу за это разбил. Но Ронье это не поможет, - пробурчал я. Да, я винил себя в случившемся. Ещё с того момента, как она схватилась за кристалл, когда я стал угрожать его у неё отобрать. Но что толку винить себя сейчас, когда я ничем не могу ей помочь? Когда лучшим решением для неё действительно будет оставаться в тюрьме. Так я хотя бы буду уверен, что она действительно в полной и безоговорочной безопасности. Ведь даже я не могу пробраться туда без следов. Заметив, что я отстал, Нина потянула меня за руку на кухню, где я встретил Рониных друзей. Крын и Вика сидели за столом и о чём-то переговаривались вполголоса. Когда я вошёл, они сразу же повскакивали с мест как ошпаренные, едва ли не начиная рычать на меня, подобно разгневанным животным, стремясь защитить своё сокровище, которое, к слову, так и держало меня за руку. Думаю, не будь со мной Нины, на меня бы обрушилась гневная тирада, пестревшая резкими и нецензурными выражениями, причём за этим сразу же последовал бы мордобой. Но при ребенке они не позволили себе ничего подобного. И это хорошо. Нечего волновать малышку. Тем временем девочка, напевая какую-то смутно знакомую песенку, поставила электрический чайник закипать. Пока он тихо бурчал, нагревая воду, Нина села за стол, и притихла. Через минуту она нерешительно спросила, смотря на меня с неким волнением: - Фавий, а куда Роня делась? Почему она не может вернуться к нам сейчас? Я потерял дар речи, и не предполагая, что девочке придет в голову задать мне такой вопрос. Хотя, нельзя не отметить, это было довольно логично. Она ведь волнуется, как и остальные. Только не показывает этого, потому что сейчас все взрослые вокруг неё натянуты как гитарные струны, и расстраивать их лишний раз чревато. По крайне мере, так могла бы думать Нина. В конце концов, Ронья взяла её из приюта. Не просто же так она там оказалась? Но что я должен сказать ей сейчас? Чтобы она не волновалась, но и смогла поверить в мои слова. Пытаться выдавить из себя какие-то слова, было глупо, ведь тогда бы Нина мне не поверила. Но тут в кухню зашел Ник, лишая меня возможности что-либо сказать малышке: - Ронья уехала в командировку на пару дней, по просьбе Гериды, богини милосердия. Ты же её знаешь, да? – сказал подошедший Ник. – Это было очень срочное задание, поэтому она не могла отказаться. - Даже ради меня? – Нина сделала щенячьи глазки. Я присел перед девочкой на корточки, взяв её маленькие ладошки в свои руки. Она такая крохотная, маленькая, беззащитная. Она так похожа на Ронью, когда я её только встретил. Не мог я её расстроить, поэтому сказал, горько улыбаясь: - Ты же знаешь Ронью, она наш ангел. Она не могла отказаться, когда речь шла о спасении всего Элиона. - Тогда да, это гораздо важнее, - серьёзно согласилась Нина, кивая. Внезапно раздался звонок в дверь и девчушка, вскочив с места, выбежала в коридор, чтобы открыть дверь новому гостю. Как раз вовремя. Всё же, стоило сказать что-то о письмах Роньи, но не при Нине, ведь она не должна о них знать. Убедившись, что пришедший Фикус начал нянчить девочку, я сказал: - Ронья написала вам письма. В тюрьме нет связи, поэтому она попросила меня передать их вам, - не успел я достать планшет, как на меня тут же накинулась Вика, схватив за ворот. - Почему ты сразу не сказал!? Давай их сюда! – зло прошипела она. Я открыл планшет и одним движением руки разослал письма Рониным друзьям. Вика сразу же нетерпеливо стала читать адресованное ей письмо. Пробежав глазами всего пару строк, она начала плакать. Слёзы текли по её щекам, не останавливаясь. Её тихонько притянул к себе Крын, позволяя выплакаться в плечо. - Она вернётся? – тихо спросила Вика, подавив всхлипы. - Обязательно, - я и бровью не повел, отвечая. - Если нет, - сказала она дрожащим голосом, - я убью тебя лично. У меня по спине пробрались мурашки. Её слова: «если нет» - почему-то они показались мне слишком весомыми, будто я, и правда, могу потерять Ронью. Нет, это невозможно. В тюрьме она под защитой Ианны, к тому же там есть несколько охранных исполинов… Только что эти исполины Танатосу, если он и правда захочет её вернуть? - Когда Ронья уходила, Вика предсказала, что сокровище, спрятанное под семью замками, будет украдено, потому что внимание наблюдателей будет сосредоточенно на камнях под их ногами, - тихо сказал Крын. – Если ты хоть глаз сведешь с Роньи, и позволишь этому случиться… - Не позволю, - сказал я, насупившись, но Крын будто и не слышал. - Ты наживешь себе врагов. Может нас мало, но мы-то сможем попортить тебе жизнь. Можешь не сомневаться, - продолжил он. - Я не сомневаюсь. Каждый в этом доме желает мне скорейшей смерти, кроме Нины. Я понял, что Ронья для вас значит очень много. Но я не отдам её никому. Ни вам, ни богам, ни монстрам, - тихо прошипел я сквозь зубы. Эта ситуация меня просто взбесила! Кто я им такой!? Я вообще-то старший бог и вполне могу позаботиться об одной бессмертной! Будут они мне мстить, ха! Будто я позволю, чтобы с Роньей что-либо случилось! Они не получат ни малейшего повода для мести, уж я-то постараюсь! Нина притянула очень медленно плетущегося вслед за ней Фикуса как раз, когда прозвучал щелчок чайника. Когда они прошли в кухню, то сразу же застыли на пороге. Фикус, зло смотря на меня, невзначай закатал рукава рубашки, а Нина только переводила ошалелый взгляд с меня на Вику и обратно, пытаясь сопоставить её слезы с моим приходом. - Фавий обидел Вику? – спросила она, вытаращившись на меня. Вика молча покачала головой, отлипая от Крына: - Я просто очень волнуюсь о Ронье. Не могу поверить, что она и правда оставила нас ради всего Элиона. Ради всех людей на этой земле, - говорила она, вставляя слова между всхлипов, и безуспешно пытаясь протереть слезы, катившиеся из её глаз. - Так это же хорошо, - неуверенно улыбнулась Нина. – Она такая добрая! - Тогда это я ужасная эгоистка! - не сдержавшись, выкрикнула ведьма. - Вика, успокойся, - дрожащим голосом сказала малышка, подходя и обнимая девушку. – Когда ты плачешь, я начинаю волноваться о Роне. Когда она спасла меня, ей пришлось пожертвовать своей жизнью. Но она воскресла! Она вернулась и спасла меня! Роня обязательно будет жить, не стоит волноваться! У Нины из глаз тоже брызнули слёзы. Она запрокинула голову вверх и зарыдала навзрыд: - Ты думаешь, я тоже не волнуюсь о ней?! Просто я верю в то, что она вернётся! Роня говорила, что главное – верить и я не могу в неё не верить! Я поклялась себе, что буду сильной, чтобы Роня обо мне не волновалась! Я очень люблю свою новою МАМУ! Маму… Нина впервые назвала так Ронью. Думаю, для ребенка слова «мама» имело действительно большую значимость. Я погладил девочку по голове. Думаю, вырастет она в такого же ангела, как и Ронья. Пусть сейчас она всего лишь маленький, капризный и хитрый ребенок. Но она проявляет себя едва ли не взрослее Вики, хоть ещё и такая маленькая. - Конечно, она вернётся, Нина. Совсем скоро, я обещаю. Сейчас же пойду и помогу ей спасти наш мир, а потом она вернется домой, - прошептал я на ухо девочке, крепко её обнимая. Взгляды Рониных друзей при этом были настолько непередаваемы, что мне стало как-то не по себе. Не уж-то они считают меня гадом, не способным на любовь и сострадание? Впрочем, какое мне до них дело? Попрощавшись с людьми, я вышел из квартиры и направился в научный центр. Там я собирался быстренько расшифровать письмо и подумать, как бы вытащить Ронью из тюрьмы, чтобы другие старшие боги либо ничего не заподозрили, либо не были против моего плана. К тому же, создать хотя бы видимость работы. Сейчас, конечно, не такой наплыв бессмертных, в выходные даже они отдыхают, но я был уверен, что пару заблудших душ я там обнаружу. Добравшись до научного центра я, удивительно даже, ни на кого не наткнулся. Поэтому решил сразу начать расшифровывать письмо. Сев за компьютер в своей лаборатории, я скинул его на рабочий стол и начал внимательно осматривать текст на предмет подсказок. Не могу не признать, постаралась Ронья на славу. Но всё равно была права – нет такого шифра, который не по силам разгадать мне. Через пару часов я с удовлетворением отметил, что закончил и, наконец, осмысленно вчитался в строчки. От написанного в письме у меня невольно сжалось сердце, а внутри поднялся сильный жар. Жар ярости, затмивший всё вокруг. Плевать. Плевать на всё, на этот чертов мир, на всех богов и монстров. Просто плевать. Сейчас же возвращаюсь в тюрьму и вытаскиваю её. Не будет больше ни минуты, которую я проведу без своей бессмертной. Один раз я уже был на грани, когда мог потерять её. Больше я такого не допущу! Я резко встал, стул отлетел в сторону, и направился к выходу из научного центра, но уже у дверей своей лаборатории наткнулся на Ианну. Впрочем, сейчас мне было совершенно не до неё, так что я хотел пройти мимо, но воинственная женщина ухватила меня за плечо, крепко стиснув мою руку в своих стальных тисках. Я попытался вырваться, но не получилось. Кажется, по волосам пробежал электрический разряд. - Куда это ты намылился? – спросила она, ухмыльнувшись. – Ты останешься здесь. - С чего это ты взялась мне указывать? – я снова попытался выбраться, ещё не понимая, насколько это бесполезно. За своей злостью я так и не заметил, что за спиной грозной богини войны стоит небольшой отряд то ли храмовников, то ли её адептов. Ианна нахмурила брови, переходя на серьёзный тон, которым обычно запугивала молодых бессмертных. - Опомнись, Флавий! Ты просто влюбился как ребенок, а всему Элиону страдать из-за твоих ошибок!? Ты вообще помнишь, что случилось в прошлый раз, когда бессмертные стащили Лаэрта из этой тюрьмы!? Элион поразило невероятно по силе вторжение жнецов смерти! Мы всеми силами едва ли смогли свести все потери к минимуму, и после этого ты хочешь повторения этой трагедии!? - Какая разница! – разгоряченно воскликнул я. - Тебе – какая, а мне нет! Я стою на защите Элиона, и если у тебя не хватает мозгов понять, что лучше для всего мира и для этой девчонки в частности – то предоставь это мне, - резкая, но весёлая ухмылка поразила её лицо. Неожиданно я почувствовал, как один из храмовников защелкнул на мне наручники, укрощающие силу молодых бессмертных, а Ианна с силой втолкнула меня обратно в лабораторию. Я отлетел к самой дальней стене, сшибив собою стол с наработками новых изобретений. Быстро встав, собирался вернуться в коридор, но створки двери захлопнулись прежде, чем я успел подойти к ним. Что это ещё за шутки такие? Они думают, что я не смогу взломать замок собственной двери!? Смешно! Я вытащил свой планшет и попытался активировать его. Яркая искра, и планшет погас. От него потянулась тонкая струйка темного дымка прожжённой проводки. Ах, так!? Да как они посмели! Конечно, надеть на меня наручники, сжигающие всю технику одним лишь сигналом, подающимся в активированное устройство. Самое обидное, что его взяли из моих наработок. Я со всей силы саданул кулаком в дверь, но она даже не погнулась, едва ли отдавшись степенным гулом. Конечно, дверь против богом и бессмертных. Она была мало пробиваема даже для их магии или оружия, что уж говорить о каких-то кулаках? И опять же – моя разработка. Как смешно. Сам себе ставлю палки в колеса.

Письмо Флавию.

Я не знаю, когда это началось. Когда вместо того, чтобы назвать тебя занозой в заднице Элиона или маньяком науки, я стала говорить иначе. В то время, когда все больше хотелось сказать тебе только одно. Я уверена, ты уже догадался, что именно. Я люблю тебя. Настолько сильно, что смогла воскреснуть, несмотря на то, что погибла. Я никогда не думала, о том, чтобы продолжить жизнь после смерти. Думала, что стать бессмертной дано лишь избранным и была совершенно уверена, что я не одна из них. Так бы и случилось, если бы в последний момент я не вспомнила о тебе. О своей любви к тебе, мой милый бог. Знаешь, когда мною овладел Танатос, я была не в себе и ничего не могла сделать. Но ты же знаешь, что я сама попросила тебя о смерти? Враждебный Аватар убивал моё сознание, и я могла отгородиться от этой боли только забывшись. Но я не смогла этого сделать. Я не могла забыться, видя твоё растерянное, испуганное лицо. В последние секунды своей жизни я улыбалась тебе. Чтобы ты запомнил мою последнюю улыбку и не винил себя в случившемся. Это была лишь моя ошибка. И я сама решила, что понесу наказание за случившиеся. Наверное, я бы так и не написала тебе письмо, если бы не змеи Архея. Я почувствовала, что если отобрать у меня всю силу Танатоса, то я могу погибнуть. Как Лаэрт, раз и навсегда. Ведь без этой силы я бы не была бессмертна. Но, пожалуйста, помни, что я очень сильно люблю тебя. И моя любовь бессмертна, даже если в конце своего пути я умру. Могу только молить тебя, позаботься о нашей дочери, если со мной случится нечто плохо. Я верю, что ты бы смог стать прекрасным отцом ей и мужем мне.