Дефект породы

В один миг светлое, полное жизни утро превратилось в звенящую тревогой, гулкую, обжигающую пустоту, как если бы под ногами внезапно разверзлась земля, и они рухнули в черный непроглядный мрак колодца с затаившимися на дне чудовищами. Чудовища жадно вглядывались в их падение, щелкали голодными челюстями и от их близости уже покалывало каждый нерв… Шерлок понял, что предчувствовал, ждал этого момента все последние дни – тихое, счастливое безвременье не могло длиться долго. Ведомые мальчиками, они вышли на самый край лесного отрога, дальше которого под обрывом вдоль отмели с белоснежным песчаным наносом река делала плавный поворот. Корни деревьев проросли сквозь стену из камней и рыжей, будто ржавой земли и теперь свисали навстречу воде спутанными, туго свитыми жгутами. Лео и Лу вдруг остановились, будто налетели на невидимую преграду, и Шерлок, не ожидавший такой заминки, едва не сбил их с ног. Впрочем, гладя на их смущенные, встревоженные мордашки и шмыгающие носы, он невольно вдохнул воздух полной грудью и… поймал Джона за руку – легкие заполнила густая смесь металлической окалины, горячего пепла, сухой солоноватой крови - знакомый до боли запах опасности и страха. - Нам дальше нельзя, - виновато пробубнил Лу, старший из пары, и попятился, таща за собой брата, - Теппе рассердится, и… вы же потом расскажете? Шерлок не ответил, потому что Джон, напрягшийся под его руками, как сжавшаяся пружина, вдруг вывернулся и бросился вперед, мелькнув между деревьев светлой головой. Шерлоку даже показалось, что он обернулся… Громкий, полный боли и ярости крик едва не разорвал ему барабанные перепонки, когда он вслед за Джоном выскочил на пригорок среди старых, выгнувшихся над обрывом кедров. Теппе, и правда, стоял тут же чуть поодаль, а присев у его ног в той же настороженной пружинистой позе, из которой на него когда-то напал Джон, внимательно смотрел один из охотников – тех, кому для загона добычи не нужны ни силки, ни стрелы. Пара упитанных кроликов с перекушенными шеями лежала рядом в траве, а лоснящаяся бронзой кожа молодого мужчины подчеркивала каждую мышцу его нагого тела, в котором еще бурлила первородная, животная страсть. Светлые глаза скользнули от Шерлока к Джону за секунду до того, как они оба увидели то, что было прибито к кривому стволу на высоте в полтора человеческих роста грубым кованным гвоздем по самую его шляпку… …когда-то белоснежная, теперь же в грязно-бурых разводах и желтоватых потеках, местами слипшаяся в неопрятные комья, шкура свисала неровными краями, мертвыми надорванными клочьями… - Гарри! …Джон кричит так, что простреливает насквозь обе барабанные перепонки. Стонет, воет страшно, отчаянно, будто что-то рвет его на части изнутри, выворачивая суставы, выдирая жилы и внутренности, будто ему невыносимо больно. С разбегу он бросается на дерево, оттолкнувшись от кривого, вылезшего из-под земли корня, силясь дотянуться до нижнего края кончиками пальцев, промахивается и падает вниз, хлестко приложившись о ствол лицом. Неровная, грубая кора оставляет на щеке и подбородке длинные кровоточащие отметины, но он не замечает ни боли, ни разодранной кожи, ни пытающего его оттащить Шерлока. Джон отбивается, снова и снова пытаясь сорвать с дерева страшное «послание»… - Джон… Джон, - Шерлок связывает его объятиями, не обращая внимания на нечеловеческое рычание, на боль там, куда угодили пятки и локти, куда впились зубы и ногти, - Это не она! НЕ ОНА! Он хочет тебя вернуть, а потому не станет убивать её. Остановись! Джон-Джон-Джон… Он шепчет, кричит, умоляет в затылок, который бьет в подбородок и теперь не только он, но и вся соломенная макушка перепачкана в крови. Шерлок оттаскивает брыкающегося, невменяемого омегу подальше от ужасной находки, падает навзничь, продолжая прижимать вырывающееся тело к себе. И шепчет, кричит, умоляет… Спустя несколько минут Джон выбивается из сил и затихает, обмякнув, как марионетка с обрезанными нитями. Могло вполне показаться, что он впал в беспамятство, если бы не тихие всхлипы и частое, загнанное дыхание. Вывернув шею, Шерлок посмотрел на некхов, до сих пор не вмешивавшихся в происходящее. - Можете снять? – он кивнул на приколоченный к дереву мех. – Когда это нашли? Теппе вытянул из поясных ножен короткий двусторонний клинок с широким прочным лезвием и протянул его поднявшемуся на ноги, совершенно не стесняющемуся собственной наготы охотнику. - Брок наткнулся час назад. Чужих следов немного и далеко они не заходили… Руми, Кой и Феххо ушли проверить границу от каменной тропы до водопадов – вряд ли это единственное послание, если предназначалось именно для вас. Я согласен, тот, кто прислал это, точно знает кем является твой омега, Шерлок. Кто это – Гарри? Охотник с далеко не омежьим именем отступил от дерева на несколько шагов, подбрасывая нож на ладони, резко замахнулся, и клинок с хрустом вошел в ствол почти по самую рукоятку в ярде над землей. Короткий сильный разбег, толчок босой ноги о пружинящую «ступеньку» - и вот уже сорванный трофей остается в его руках, сорванный с державшего его гвоздя. Раскачав и выдернув нож, Брок вытер лезвие пучком травы и подал владельцу вместе с добытым трофеем. Шерлоку не хотелось оставлять вздрагивавшего всем телом Джона, но заданная им загадка звала опасным содержимым. Он усадил омегу спиной к ближайшему дереву, легонько встряхнул, взял за подбородок, не позволяя отвести взгляд. - Джон, я вернусь через минуту, слышишь? Это не Гарри. НЕ ГАРРИ. Я должен взглянуть поближе, чтобы разобраться… должно быть что-то еще… Помоги мне, ладно? - Все в порядке, - Джон едва ворочал языком. Было до тошноты, до обморочной слабости стыдно - он обязательно почувствовал бы родовой запах, если бы ЭТУ ШТУКУ носила его мертвая сестра. Язык вспыхнул фантомной горечью, а безобразная истерика показалась окончательно, бесповоротно отвратительной. – Иди. Оставив его в одиночестве, Шерлок внимательно осмотрел обе стороны, провел ладонью против шерсти, принюхался и едва удержался, чтобы попробовать мездру на вкус. Мех был жестким, грубым, пусть и с богатой пышной остью, с коротким густым подпушком, когда-то голубоватым, а теперь грязно-пепельно у самого основания. Да, он был очень похож, если смотреть с небольшого расстояния, но не для Шерлока, у которого на кончиках пальцев навсегда отпечаталась та шелковая нежность, которую он не спутает ни с чем до конца своих дней. Даже если не брать во внимание остаточного запаха каменной серы, над которой эту шкуру старательно выбеливали несколько дней подряд. О происхождении темных пятен по краю думать совершенно не хотелось. Пахли они определенно кровью… Некто тщательно, с пониманием дела готовил эту жестокую «шутку» специально для них. - Завтра утром мы уйдем. Спасибо за гостеприимство, Теренс. Джон, ты со мной? Он отдал бы половину отмеренной ему жизни за взгляд, который получил в ответ. … …должно быть что-то еще… Мысль засела в голове, зудела, как осенняя муха и мешала думать рационально. Ему необходимо было вернуться и осмотреть не только кусок меха, но и все вокруг. Шкуру он оставил у Теренса, чтобы не напоминать о ней Джону, который хоть и пытался выглядеть сильнее, чем был, но дрожащие пальцы и большие, во всю радужку, зрачки, выдавали его страх и боль. Джон нуждался в защите. Джон был важнее самых ценных улик. А потому Шерлок взял его за руку и увел к теплым, прозрачным источникам, самым любимым здешними обитателями… Укромность места хранил гигантский, вывороченный из земли каким-то давним ураганом, выбеленный временем комель, похожий на упавшее гнездо. Стоило повесить на его сплетенные корни что-то из одежды, и никто не подойдет ближе на два десятка ярдов - омеги дорожили уединением так же упорно, как и привязанностями. Джон позволил погрузить себя в каменную нишу, полную зеленоватой хрустальной воды, нагретой ровно настолько, чтобы не обжигать, а обволакивать. Обнимавшие его сильные руки и прижимавшийся к спине крепкий торс, казались неправдоподобно прохладными, и от их ли прикосновения, от едва слышного ли воркования и прикушенной, пылающей мочки, его непослушное, окаменевшее тело начало плавиться, подаваться навстречу легчайшему движению, еще не чувствуя желания, но отдаваясь его предвкушению с почти отчаянной жаждой. Плоть не спеша скользила по плоти, не нарушая границ целомудрия, но и от этого под кожей растекался сладкий огонь, разогнавший по венами чистое удовольствие. И когда оно захлестнуло с головой, хватило пары движений, чтобы сбросить обессиленное сознание в мягкую, благословенную темноту. Шерлок поднял его на руки, вытер и, укутав в собственную рубашку, принес в дом, где свежая постель с готовностью приняла драгоценную ношу в свое лоно. Не было ничего странного, что на скамейке возле входа, как и прежде, Шерлок обнаружил вездесущих рыжих «неразлучников». Вверив Джона их заботам и строго наказав в случае, если тому придет в голову «прогуляться», одному последовать за ним, а другому найти Шерлока, он отправился к дереву, где обнаружился «подарок». И не было ничего странного, что там его как и прежде, поджидал Теппе. - Животное убито не дольше четырех дней назад, - игнорировать понимающую улыбку омеги, для которого твой запах был открытой книгой, а волны источаемого им шлейфа посткоитальной эйфории расходились по поляне, как небольшой шторм, было непросто, но Шерлок запретил себе это принимать во внимание. Сейчас его больше интересовало «место преступления» с важными мелочами, которые он наблюдал, но не увидел. – Шкуру вымачивали в щелоке сутки, а потом три дня сушили над дымящейся каменной серой, добиваясь нужной белизны. Получить достаточный для имитации оттенок не хватило времени, и цвет замаскировали пятнами посмертных телесных жидкостей определенно животного происхождения, о чем говорит отсутствие ферамонового фона… определенного характера. Тонкие чуткие пальцы пробежали по морщинистой коре, отмечая места, где вошел нож, где продрали борозды когти едва не сорвавшегося в обращение Джона… выше, выше… гвоздя на месте уже не было – Шерлок уже заметил, насколько омеги не жаловали грубый металл, предпочитая ему дерево и кость. К тому же оставлять след чужого варварства им было точно не по нутру. Отметина оказалась едва различимой с этого расстояния, но высматривая ее, он заметил еще кое-что, чего не было при первом рассмотрении… или что прятал висевший на гвозде мех. - Здесь было что-нибудь еще? - Нет. Ответ показался слишком быстрым, как если бы Теренс знал, что его об этом спросят. - А что еще ты ожидал там найти? – насмешливое удивление ничуть не обманывало, но склоненная к плечу голова, печаль и сожаление в карих глазах выглядели пугающе искренними. – Руку? Сердце? Что вы там еще цените в своих городах? - Записку. – Шерлок смотрел в темные омуты и спрашивал себя… захоти его этот мужчина, смог бы он устоять? – Там наверху отметина от клинка, почти такая же, как от ножа Брока. - Ну… - Теппе подался вперед, их дыхание опасно смешалось, и Шерлоку потребовалось небольшое… ладно-ладно, определенное усилие, чтобы не поддаться искушению втянуть его терпкий, изысканный аромат всеми легкими, - может, им тоже была нужна еще одна опора? Он отстранился и, от игравшего на лице мгновение назад, флирта не осталось и следа. - Охотники нашли еще четыре шкуры. Всего пять. Определенно в этом есть смысл. Как считаешь, что это значит? - Пять шкур, пять дней. У Джона не так много времени на то, чтобы вернуться к хозяину и спасти шестую. Омега кивнул, будто услышал ожидаемый ответ. - Почему ты здесь, а не с ним? - Он поднялся и обошел Шерлока по короткой дуге. – Ты готов его отпустить? - Я здесь, чтобы не позволить кому-либо его использовать. Джон достоин того, чтобы распоряжаться своей жизнью самостоятельно, а не быть предметом торгов. - Каждый из нас достоин. Но ты не станешь защищать всех. По-настоящему нам дорога только семья. А что с твоей семьей? На что пошел бы ты ради нее? Шерлок чувствовал, что он подошел очень близко к тому, чтобы понять. И ему остается сделать лишь один шаг, но почему-то каждый раз на его дороге оказывался омега с мягким именем и опасными глазами, и мысли странным образом сворачивали на другую, важную, но несвоевременную тему. - Я уже нарушил ради него половину законов. И нарушу вторую, если потребуется. Джон теперь моя семья. Нам не стоило злоупотреблять вашим гостеприимством… Я сожалею, если у вас начнутся неприятности из-за этого. Теппе остановился в нескольких шагах и обернулся. Могло показаться, что какие-то сомнения, что-то внутри не дает ему принять окончательное решение, но жесткий, совсем не омежий взгляд отвлекал. - Тебе стоит побеспокоиться о нем, а о моей семье я позабочусь сам. Омеги очень неустойчивы эмоционально и все принимают слишком близко к сердцу, - мягкая улыбка все же смягчила его созданные для любви губы, и Шерлок внутренне поежился – он никак не мог привыкнуть к таким переходам. Что и сказать, омеги - совершенно неизученный, странный вид, к которому все альфы до одного до сих пор относились слишком легкомысленно, - если догонишь, напои Джона чаем. Секс, конечно, отличное лекарство, - он понимающе рассмеялся и помахал рукой, - но мы все ужасно любим чай, а здешние травы творят удивительные вещи. Я пришлю для вас свой особый сбор. Если поспешишь, успеешь перехватить его у каменного ручья… Он точно говорил о чем-то другом, в каждом его слове был второй, серьезный смысл, но Шерлок без колебаний поверил, что Джон в его отсутствие попытается сбежать… он чувствовал его на расстоянии, как приближение грозы, как наступление утра или зимних холодов. И дело было не в запахе или привычках – Шерлок чувствовал своего омегу, как часть себя, будто половина его самого сейчас бежала, пригибаясь встречным веткам, перемахивала через выступавшие корни и выщербленные временем камни, задыхалась от скрутившего внутренности страха и бесконечного отчаяния. Наверное, он почувствовал бы его даже на другом краю света. Даже в бессознательности. Даже мертвым. - Мне жаль, Шерлок. И, конечно, он не расслышал этих последних слов. … Шерлок совсем не знал этой местности, даже движение солнца ему ничем не могло помочь, но его, как магнитом, как на крепком поводке тащило в нужном направлении, и даже больше, он знал, как срезать дорогу, чтобы уравновесить их шансы. Он сбил его с ног, и они оба покатились по пологому склону, сминая траву и белые колокольчики, имевшие несчастье расти на их пути. Последний переворот позволил Джону оказаться верхом, и Шерлок получил пару крепких ударов в скулу и челюсть, от которых загудело в голове и задвоилось в глазах, но рук он не разжал, и Джону пришлось ударить его лбом в переносицу. - Это глупо! – простонал Шерлок, слыша будто со стороны свой голос – невнятный и глухой от наполнившей носоглотку боли и крови, - ты не поможешь ни ей, ни себе. Это конец для Грега, конец для меня… - Пустииии!!! – Джон кричал и вырывался, молотил в грудь, пытаясь подняться высвободиться из сильных, цепких рук. – Они объединились, они знают, где мы, знают, что я не дам Гарри умереть, не позволю её мучить! Я вернусь, и все закончится! - Не закончится, – Шерлок обнимал с такой бережно-стальной хваткой, что Джон начал задыхаться, - потому что я убью Магнуссена… не дам ему прикоснуться к тебе и пальцем. - Шерлок… - Джон обессилено заплакал и сдался. Всплеска сил хватило на побег, но пойти против себя их было определенно недостаточно, – оставь меня… Оставь. Я ничего не могу тебе дать. Никого. Я - дефект породы, я приношу только несчастье, я… - …лучшее, что есть в моей жизни. Единственное, что ее стоит. - Ты бессовестный манипулятор. - Да. И тебе это нравится. Если нас увидят, то решат, что мы снова занимаемся любовью непристойным образом. - Отпусти меня… я весь в синяках. – Джон вытер глаза тыльной стороной ладони и сел, прижав всем весом что-то жизненно-важное у Шерлока чуть ниже пояса. – И я разбил тебе нос. - Снова. Но я не против, можешь стукнуть еще разок, если тебе станет легче. Мне вообще повезло, что ты без когтей и клыков, - нос сильно болел, но виновато-убитое лицо Джона так и подстрекало начать «утешать» его прямо здесь. – Было бы неприятно, если ты откусил бы мне что-нибудь… нужное. Теппе велел напоить тебя чаем. Зачем ты убежал? - Дался вам этот чай, - Джон сполз с него и подтянул колени в груди. – Джеймс рассказал все лорду Чарльзу, и теперь нас будут ждать на каждой дороге. Хотя… теперь ему и искать-то нас не надо. Если я не вернусь, Гарри будет не нужна никому. Что мне делать, Шерлок? - У нас есть пять дней, а значит, мы успеем добраться до Мидсаммера, до нашего поместья, оттуда я отправлю письма Майкрофту и в Эплдор. Наша семья очень близка к королевскому дому и имеет право на заключение брака от имени короны. Милорд Магнуссен не сможет отказать, не потеряв имени и покровительства. Джон недоверчиво косился, теребил край одежды, пытаясь осторожно промокнуть кровь у Шерлока на лице. - Откуда ты знаешь про пять дней? - Нашли всего пять шкур, это обозначает обратный отсчет. Думаю, они не знают, где именно мы находимся, а прочесывать несколько сотен акров непроходимого леса – дело не одной недели, а то и месяцев. Ни Чарльз, ни Джеймс не обратятся в королевский трибунал с открытым обвинением, пока я жив. Да и Грега так просто упрятать не получится, Майкрофт ради него поднимет гвардию… - Ой, Грег! – Джон вскочил и принялся торопливо заправлять перепачканную рубашку в штаны, - он же… его же… - Успокойся, я уже сказал – пока мы не попались, ему ничего не угрожает. Но если ты сдашься, он окажется ненужным свидетелем, - Шерлока коробил этот грязный шантаж, но кажется, Джона приводила в душевное равновесие только его гиперответственность за чужие жизни. – Чаю? … Пузатый чайник стоял на деревянной подставке, из его короткого носика вился пар, наполняя воздух приятным ароматом трав и терпкого дикого меда. Шерлок сам разлил красно-золотой отвар по кружкам и смотрел, как Джон греет в ладонях ее толстые бока, отхлебывает маленькими глотками, жмурится и вздыхает. Поднеся свою кружку к губам, он встал у двери, чтобы не беспокоить смущенного, расслабленного омегу, он думал, думал, думал… что именно его задело в разговоре с Теппе. Готовность ответов? Вопросов о семье? С семьей Теренса что-то случилось, но пережитое в прошлом горе, как правило, толкает делиться переживаниями, а не скрывать их подробности, полагая, что разделенная боль становится меньше… что помешало ему обзавестись новой? Кто станет напоминать о долге перед семьей, потеряв собственную давным-давно? И почему этот взгляд, эти плавные, аккуратные жесты все время не идут у Холмса из головы? Проглотив глоток, он почувствовал на языке его легкую горечь, леденцовый холодок и вместе с тем такую обжигающую свежесть, что потянуло сделать новый, и еще… аромат накрывал, окутывал, будто облако, вытесняя из головы беспокойство и тревогу. Шерлок заглянул в кружку - интересно, что именно содержал этот чудесный напиток, который, как ему пообещали, «творит удивительные вещи». В своей жизни он перепробовал уйму «удивительных вещей», и это оказалось поразительно близко к ним по своим умиротворяющим последствиям. Для его Джона наверное, это в самый раз, и Теппе был прав, когда сказал… Теппе… удивительные вещи… «что бы ты сделал для своей семьи, Шерлок?»… Осознание вошло в мозг, как раскаленная игла. Он круто развернулся и увидел, что Джон полулежит, пристроив голову на сгиб локтя, все еще пытаясь допить последние капли из почти опустевшей чашки. Отшвырнув свою, Шерлок бьет по руке, понимая, что опоздал… чашка коротко звякнув, разлетается на осколки, расплескивая по полу остатки содержимого. Джон с трудом приподнявшись, смотрит непонимающе пустыми глазами с огромными кляксами зрачков. В последний момент Шерлок подхватывает его безвольное сползающее тело, не позволяя стукнуться о деревянный настил, и чувствует, как что-то больно впивается в шею, хватается рукой, и в пальцах остается маленький дротик с пучком перьев на конце, на всю длину смазанный вязкой, будто патокой, жидкостью. Голова закружилась так резко и так сильно, что он даже не попытался ни встать, ни удержаться на коленях, заваливаясь набок, все еще прикрывая Джона собой и развернувшись к распахнутой двери лицом. В глазах плыло, но он все же рассмотрел Теренса с короткой трубкой в руке, еще прижатой к губам. - Извини, Шерлок, но я должен защитить моего мальчика. Он присел у самых ног, рассматривая альфу, как только что подстреленную дичь. - Ты зря не допил чай, от этого… - он тронул себя за шею, там, где у Шерлока воткнулся отравленный шип, - …завтра будет все болеть. Думаю, я должен кое-что объяснить? - Дже-ей-мс… - язык не слушался, но Шерлок заставил себя выплюнуть это имя. - Я не могу винить его за этот поступок. Особенно после того, как на моих глазах убили моего мужа и старшего сына. Моему мальчику было всего пятнадцать, но по закону он разделил судьбу всех взрослых альф клана. Их убийца думал, что делает добро, сохранив жизнь мне и маленькому Джейми… нет, он не принуждал меня, я лег в его постель сам. Сам раздвинул ноги и пообещал родить ему сыновей. Альфы такие доверчивые, когда думают членом… ты тоже это знаешь. Я знаю, как помешать зачатию даже в течку, и через пять пустых лет попросил отпустить меня. Мне кажется, Эскот был рад… избавиться от памяти о том, что он сделал. А мой мальчик рано или поздно стал бы его наследником. И не его вина, что все обернулось так. Я горжусь сыном. Он отомстил Треворам за наш род. Тадео никогда не был героем, но он любил меня, заботился и позволил сохранить Джейми, который на свою беду родился альфой. Младшим домам не позволено иметь больше одного наследника, ты не знал? Тебе повезло появиться в таком именитом роду. Джеймсу суждено было стать или священником, или наемником… Я не хотел ему такой жизни. И мой муж ввязался в тот нелепый, бессмысленный заговор. Тревор обезглавил его. И Октавия. Сам… А потом теми же руками обнимал меня на ложе. Ты был совершенно прав, там, в лесу была записка. Лорд Магнуссен потребовал выдать вас обоих, и если я буду мешать, или помогу вам скрыться, он предаст огласке все, что сделал Джеймс. Что найдет уважаемых свидетелей, которые перед судом подтвердят его слова. Так что… я просто защищаю свою семью. Прости. …прости… прости… прости… Он знал и видел это с самого начала, карий взгляд, сочные вишневые губы и узкий подбородок с ямочкой. Омеги хранят верность до конца. …прости… прости… прости меня, Джон. Если так умирают, то лучше бы он и правда, умер.