***
— Фрэнк? — в мою палату вошел Уэй, сжимая небольшой букет ромашек в бледных пальцах. Он, не пророняя ни слова, стоял на одном месте, как мне показалось, больше вечности, пока я слабым голосом не попросил его пойти к черту. Он вздрогнул, черные волосы встрепенулись, подбородок задергался. — Ты меня ненавидишь? — тихий голос разрезал давящую на мозг тишину. Я молчал. — Ненавидишь, Фрэнк? Джерард сделал шаг в мою сторону, от чего я дернулся, как наэлектризованный. Он то не сводил с меня глаз, то его взгляд метался по всей палате, ища спасение. Мы долго молчали, не смея нарушить тишину. — Я знаю, — парень кивнул, — я знаю, что поступил как полное дерьмо. Я так хочу оправдать себя сейчас. Я бы хотел сказать, что дело не во мне, а в давно прошедшем, ушедшем, и я бы так хотел сказать, что нуждаюсь в твоем прощении, но… все дело именно в том, что я… — он сглотнул, -…что я… я эгоист. Я привык думать только о себе. Но ты изменил меня, Фрэнки. Я не хотел мириться с тем, что меняюсь. Не хотел принимать то, что становлюсь снова влюблённым идиотом. Я так боялся этого. Я хотел лишь играть, а в итоге… и я… я пойму, если ты ненавидишь меня…, но я люблю тебя, и я хочу, чтобы ты… знал… Его прервал мой громкий всхлип. Я не хотел, чтобы он перестал говорить. Я просто уткнулся в ладоши, сам того не замечая. Не замечая, как плачу, как мне больно в плече из-за незажившей раны, как больно в сердце. Я вспоминал тот день… мой День Рождения, который я хотел провести идеально с идеальными людьми и любимым человеком, но получилось лишь очередное говно, в которое я заходил все глубже и глубже… я просто хотел чего-то волшебного. Как когда мы рисовали плакат с Джерардом, или он уносил меня на руках. А получилось лишь то, что я чуть не сдох из-за своих психов. Подвел друзей, маму, выставил себя полным придурком. И причиной тому глупый, ебанутый идиот Джерард. Но почему-то… — Я не ненавижу тебя, — мои ладони сами оторвались от лица, и я увидел, как по щекам Джерарда буквально стекает водопад слез. — Почему ты ревешь, как баба? Я вымученно улыбнулся и протянул руки к Уэю, как плюшевый медвежонок. А он плакал, как капризный ребенок, истерично всхлипывая. — Фрэнк, я так испугался, — он крепко сжал мою талию, упав на кушетку. — Я так испугался, я думал ты умрешь. Ты лежал так, будто ты кукла, а я ничего не мог… Вся горечь с огромной скоростью вытекала из него, и я понимал, что Джи перенес даже чуть больше, чем я. Чтобы я почувствовал, если бы увидел его, лежащего умирающим посреди леса? Я, наверное, сразу же сошел бы с ума, а он спас меня. Все забыто. Все наши обиды и ссоры… они прекращены. Теперь мы сможем начать сначала. Наверное. Хотя куда уж нам? Просто придется все разгребать, потому что дел мы натворили.***
— Тихо-тихо, — почти спокойный, немного раздраженный голос коснулся слуха Вентца, и Пит с неимоверным трудом и сильной волей распахнул глаза. Лампа, мягко, свет, Трик. Комната, день, Трик. Мозг Вентца отказывался включаться, давя на виски до того сильно, что парню хотелось выть. Немного погодя смутные черты Пата приобрели более четкий вид; теперь Пит мог видеть его крепко сжатые губы, раздраженный и серьезный взгляд, ресницы, светлые глаза, его руки, и волосы, и очки. Питу все это казалось очередным сном. Возможно, он скоро проснется на матрасе своего дяди, избитый и отходящий от всего дерьма, а, может, усыпанный слюнявыми бумажками за партой на уроке математики. А пока… он слабо протянул руку к щеке Стампа, пытаясь дотронуться, но парень с легкостью откинул ненужные прикосновения. — Лежи, не дергайся, — с расстановкой прошипел он, больше походя на военоначальника. Синие губы Пита растянулись в счастливой улыбке. Он, наверное, и правда спал. — Я сплю, да? — озвучил Вентц свои мысли, но Стамп даже не взглянул на него. — Надеюсь, это не эротический сон, — буркнул Пат, снова прикасаясь пальцами по лбу парня. Лицо обдало жаром, невыносимой болью, и защипало. В глазах Пита почти все сразу же встало на места, и он подскочил, шипя и стоная. — Ау!!! — хрипло крикнул Вентц, и из глаз брызнули слезы. От резких движений его голова будто бы стала жертвой теракта, и парень снова упал на постель. Так, а на чью?! — Как было хорошо, когда ты без сознания лежал, — в привычной манере зашипел Пат, аккуратно придерживая подбородок Пита. — Я почти закончил, так что не брыкайся. Патрик дал Питу свою одежду — его была вся в крови — и помог даже сесть на кровати, потому что тело Вентца уже отказывалось служить хозяину. Что он хотел от себя, две недели терпя издевательства и побои? Как он вообще еще не умер? Руки Пита слабо поднялись, пытаясь стянуть толстовку, и тут же опустились, и Вентц сам лег на постель, а его ребра приятно закололо от удобства и комфорта спустя столько дней. Патрик ушел что-то готовить, и теперь никто не поможет встать бедному парню. Он мог лишь с усталостью прикрыть глаза, на пять минут полностью забываясь. — Вот, я принес тёплый чай, ведь горячим ты еще и язык себе обожжешь, ничего крепче кофе у меня нет, но кофе… — Патрик остановился, войдя в комнату. — И какого черта ты все еще в своей грязной одежде лежишь на моей постельке со звездными войнами? Пит глухо засмеялся, хрипло кашляя и сглатывая. Это был не сон. Он реально лежал на кровати Патрика, смотря в потолок его комнаты. — Не могу поднять руки, — легко признался Вентц, слыша, как рядом Трик ставит кружку. Стамп приподнял парня, и окровавленная толстовка соскользнула с худого тела. Патрик скользнул взглядом по выпирающим рёбрам, плоскому животу, далее — по дорожке волос, уходящей далеко в джинсы — все было покрыто синяками, порезами и следами, будто от прута или тонкого крепкого ремня. Стамп ужаснулся, невольно проводя пальцами по увечьям, задерживаясь на пупке. — Что ты делаешь? — настороженно спросил Пит, следя за каждым движением Стампа. — Что это?.. — еле выдавил Патрик, разглядывая фиолетово-желтые пятна. — Вы познакомились с работами известнейших художников — дяди Пита Вентца, Дэйва и других его дружков… — Не шутки тебе! — закричал Трик, и Вентц умолк. Да, это не было смешно. Но что он мог сказать? Или, может, начать плакать? Рассказывать, как все это время он чуть передвигал ноги, добираясь до школы, а затем обратно домой. Не было никакой разницы, ведь и тут и там тебя шпыняли, били и унижали. Как и ты когда-то унижал всех тех, кого любил… Патрик стянул с Вентца штаны и, взяв всю одежду в охапку, вышел из комнаты. Пит снова откинулся на кровати, и его истерзанного, в буквальном смысле, тела коснулась приятная прохлада. Но тут дверь с громким хлопком распахнулась. — Хеей, Патрик, у меня тут появилась замечательная идея! — слух резанул громкий женский возглас, сменившийся тихим «ой». Дверь закрылась, за ней послышался нескрываемый истеричный смех, маты Патрика и возглас: «Патрик все-таки гей!». — Вот же!.. — раздраженно крикнул Стамп, входя в комнату с покрасневшей рожей. Пит этого, конечно же, не видел. — Глупая девка! Патрик помог Вентцу одеться, напоил его чаем и укрыл одеялом. — Хочешь что-то посмотреть? — смущенно спросил парень, тряся подкасетниками и кабелем. — О, ты слишком добр… — непривычно тихо выдавил из себя Вентц, краснея. Патрик покраснел в ответ. — Они поступают неправильно. — От осознания этого не легче. — Ты ведь знаешь… я с тобой. — Спасибо… — И, кажется, я и правда немного тебя… Их взгляды соприкоснулись, сердце забилось в припадке, дыхание участилось. Питу хотелось порвать себе брюхо, чтобы оттуда выползли всякие жуки и червяки, а, может, бабочки… Это точно не сон? С ним происходило что-то странное. — Ч-ч-что ты хочешь с-сказать? — заикаясь, проговорил он, считая, что если сейчас не услышит «те самые слова», то задохнется. — Знаешь, это вообще-то довольно трудно говорить, — недовольно пробурчал Стамп, но летящая книга по физике перебила все его рассуждения. — Ты чего творишь?! — Ты блять обязан сказать мне это! — чуть ли не завизжал Пит, хватая очередную книгу. — Хорошо-хорошо!!! — отчаянно завопил Патрик, ловя учебник по химии. — Я люблю тебя, придурок-Вентц. Пит и правда перестал дышать, пока Стамп медленно приблизился к кровати и присел на нее, складывая руки на плечи Вентца. Чмокнув побитого парня в синюю щеку, Патрик пробурчал «никому не говори об этом, гад». — Никому… — прошептал Вентц. — Может, что-то из DC? — Зришь в корень, эмобой.***
— Если у нас родится ребенок, то кто его обеспечит? — уже с утра в квартире одинокого Даллона Уикса раздавались жуткие крики, словно бы там кто-то подвергался насилию. Так и было — Даллон огребал по полной. — Но я же работаю! — закричал в ответ грубый, но нежный голос. — Я обеспечу свою семью! — Мне кажется, или это два мужика? — две проходящие мимо окна Уикса девочки были в полном недоумении. — Официант — работа по-твоему? — Но ты вообще не работаешь нигде?! — Я работаю давалкой Даллона Уикса, чтоб ты знал! — с этими словами окно квартиры распахнулось, впуская свежий воздух в душную комнату, а в проеме показался странный полуголый парень в фартуке и розовых прихватках. — Мой будущий муж — долбаеб! — закричал парень громко. — А ну залез обратно, а то соски простудишь! — раздался возглас сзади, и парень, стоящий в проеме окна, тут же скрылся из виду. — Я, может, замуж тебя брать не собираюсь! — Дай мне спрыгнуть из окна, чтобы свести счеты с невзаимной любовью! — Брендон, это первый этаж! Девочки, стоящие под окнами, испуганно схватились за ручки. На их лице появилась нервная улыбка, и они быстро зашагали мимо. — Таким дебилам детей доверять?! — прошептала возмущенно первая девочка. — Парни все такие? — испуганно спросила другая. — Ты что, сама не видишь? Даже мой папа так же себя ведет, когда напьется. — Не хочу выходить замуж! — вторая девочка остановилась, не отпуская руку подруги, и громко всхлипнула. — Когда вырастем, я тебя сама замуж возьму, только не ной, — пообещала первая. Обе девочки быстро побежали домой.