— Пат, вот что ты дуешься? — вспылил я, когда Стамп демонстративно отвернулся уже в который раз, явно злясь из-за вчерашнего.
Точнее, злился-то он, наверное, потому что я долго смеялся и подшучивал еще в придачу, а он весь такой расстроенный и опечаленный ждал моих извинений за то, что я свалил с химии, и искал поддержку в моей жилетке. Как бы не так. Я совсем не жалею, что ушел.
— Просто делай, как я, в следующий раз, — сказал я, накладывая себе в рот конфеты с орешками внутри. — Всунули бы этого Вентца какой-нибудь телке, вот и все. Нечего нюни распускать.
Мы шли по коридору, не торопясь, так как по расписанию у нас была литература. А вел ее какой-то странный парень, совсем еще молодой и очень кудрявый. Мистер Торо был единственный адекватный учитель из всех, кто преподавал в этой школе. Обычный, ничем не примечательный и не злой, с хорошим музыкальным вкусом, да и как я понимал, неплохо хреначил на гитарке. Правда шевелюра у него была отпадная, аж зависть брала, ибо мой жиденький ежик на всю голову в сравнение с его роскошными локонами не тягался вообще. Преподавал он добротно и дело свое знал, даже странно, что его приняли сюда. Я думал, что в документах учителя, подходящего для этого учебного учреждения, в документах должен стоять штамп «долбаеб», а в медицинской карте диагноз слабоумия и неоправданной агрессии.
Я и Стамп уже заворачивали за угол, когда на нашем пути встал мистер Темпл. Он был красный и запыханный, а от одного его взгляда цветы вяли в радиусе киллометра. Я чуть не схватил Пата за руку от страха, когда учитель раскрыл рот и начал выцеживать, буквально выдавливать из себя слова:
— Мистер Стамп, я жду Вас в своем кабинете сию секунду.
Не видел, какое лицо было у Пата в этот момент, но, думаю, я примерно догадываюсь, какое отчаяние, страх, ужас запечатлились на нем в один миг и на всю оставшуюся жизнь. Бедный Пат.
Но я не остановился, нет. Продолжив свое шествие по коридору в сторону класса, я все еще жевал конфеты, но уже задумчиво. В голове роились мысли, словно сумасшедшие, особенно о Джерарде. Придурок. Что я ему сделал-то? Принял его мокрого брата, спас ему жизнь, считай. И что взамен? Что блять, я спрашиваю, взамен?! Грозное бурчание из желудка в форме «привет»? Блядь, просто ебанутый.
Зайдя в кабинет, я сразу вышел, испугавшись объекта моих мыслей, который, кстати, сидел и весело разговаривал с нашим учителем литературы.
— Айеро, с тобой все в порядке? — крикнул мне Рэй, и я услышал, как он встал из-за стола.
Сочтя свое поведение как минимум странным, я снова зашел. Аккуратно. Тихо. Робко.
За столом сидел Уэй, уже невеселый, с видимой злостью в глазах и презрением. Он подпер подбородок рукой и вперил свой взгляд в очень интересную однотонную стену бледно-желтого цвета. Я даже невольно засмотрелся на его заостренный профиль, на синяки под его болотного цвета глазами, на бледные губы и темные ресницы, от которых падала тень на его щеки. Затем шея — тоже невообразимо бледная, почти белая, с выпирающими костями и венами. Я даже чувствовал себя неловко, глядя на него. Ведь он был таким… таким прекрасным, тонким, разозленным, неприступным. Казалось, он ждет, когда к его стройным и длинным ногам бросят весь мир, и не напрасны были ожидания. Я сейчас это сделал. Вот прямо секунду назад. Так просто. Без зазрения совести.
Мне как будто в раз проломило крышу метеоритным дождем, и пальцы мыслянно тянулись к Уэю, дрожа от предвкушения. Лишь дотронуться до него. Неважно, как и где, важно просто — меня бы тряхнуло с такой силой, что остатки мозга приземлились бы на Юпитере.
Не то, что бы я влюбился, но, я думаю, я просто получаю эстетическое удовольствие что ли от этого парня. Он был похож на сказочного героя, сошедшего со страниц женских романов, типа соблазнителя или что-то типа того. Я не знал. Просто он странный, этот Джерард Уэй.
— Здравствуйте! Привет! — воскликнул я, пытаясь не вспоминать то, что случилось совсем недавно у моего нового дома.
Джерард ответил мне тишиной, а Рэй с улыбкой поздоровался, косясь на черноволосого парня. Он все сверлил в этой стене тонель своим взглядом, демонстративно не обращая на меня внимания. Что ж, договорились.
Я сел за свою парту и достал наушники, не желая больше слышать свои собственные ахуевшие мысли об этом парне.
***
— Ха-ха-ха, Джерард, прекрати! — визжала Линдси уже какую вечность, пока Уэй с улыбкой дарил ей боль и удовольствие одновременно. Я, например, тоже боюсь щекотки, но я же блять не ору на весь кабинет, как бешенный, скача из угла в угол и светя своими труселями перед ебучим Джерардом. Нет? А эта Баллато так и делала, черт бы ее побрал. Я пытался сосредоточиться на тексте, который нужно было пересказать через десять минут, но нет, нужно ОБЯЗАТЕЛЬНО пофлиртовать с Уэем, чтобы привлечь мое внимание.
Кстати, Джерард, как я заметил, был совсем не против. О, кажется, они встречаются. А теперь целуются. У. меня. на. парте.
Черноволосый парень рывком усадил Баллато на мою парту, видимо, не замечая никого и ничего, и нежно-нежно прикоснулся своими губами к ее губам, создавая контраст чувств. Ярко-красная помада тронула бледную кожу, а Линдси хихикнула.
Я сидел на своем месте, подняв руки, словно меня поймала полиция за каким-то преступлением, и отчаянно наблюдал эти милости. Мои глаза расширились настолько, что я уже было испугался, что растеряю их.
— Ой, Фрэнк, прости, — девушка быстро ретировалась с парты и присела рядом со мной, виновато (но счастливо) улыбаясь. Ее тонкая рука нежно легла на мое плечо и погладила его.
А Джерард кинул лишь победоносный взгляд альфы и ушел на свое место рядом.
— Уэй, ты перепутал парты! — хохотнула Лин-з и схватила мою тетрадь по литературе, которую смяла ее задница. — Блин, Фрэнк, прости! Я куплю тебе новую, честно-честно!
— Ничего, — тихо ответил я и вскочил, побежав из класса.
— Ты куда, Фрэнк?!
— Патрика поищу!
***
— Слышал, вы подтягиваете Вентца по химии? — спросил Темпл, влетая в свой кабинет.
Сзади устало плелся Патрик с тяжелым рюкзаком. Зайдя в класс, он чуть не упал, увидев там уже знакомую рожу.
— Я настаиваю, чтобы и по моему предмету вы подтянули этого… — Темпл задумался, откидывая все нецензурные выражения, — разгельдяя перед трудным тестом по профильной математике! Я не знаю, зачем он выбрал именно этот элективный предмет, но я не потерплю еще одной его двойки. Если вам не наплевать на судьбу своего одноклассника, то научите его хоть чему-нибудь!
Учитель подтолкнул афигевшего Стампа к Питу, который выглядел, как загнанный поросенок. Патрик негодовал.
— Ну почему? Почему я? Почему не Фрэнк? Не Уэй? Не Дженни? Не один из твоих дружков? А я! — чуть ли не кричал Патрик, шагая в класс, а Пит угрюмо топал сзади него, выслушивая все это. — Одни издевательства в этой жизни, и ничего хорошего! Да почему именно с тобой-то?!
Вентца будто хлестнули по лицу, и он вздрогнул от слов Патрика, а тот все продолжал и продолжал, пока парень, наконец, не выдержал:
— Ты можешь отказаться, блять, — прорычал Пит. — Ты не обязан этого делать, раз тебе наплевать на меня.
Парень сорвался с места и убежал в сторону выхода, оставляя Пата на пару с остывающими шагами.
Трик зашел в класс, недоумевая. Он ведь не думал, что это настолько заденет его старого врага.
— Кажется тебя Фрэнк искал, — сказала вдруг Линдси Пату. — Вы с ним разминулись?
***
Я сидел на крышке унитаза, прижавшись к своим коленям. Меня откровенно мутило после увиденного, к горлу подкатывал ком из ужасного… негодования? презрения?
Я не мог объяснить это чувство. Как будто мне показали что-то настолько противное, что доканало меня окончательно.
Я, хоть и обещал поискать Патрика, первым же делом побежал в туалет, так как думал, что выблюю все свои внутренности на Джерарда, а не туда, куда полагается (стоп, а разве не на этого придурка?). Посмотрев в зеркало, я немного испугался того, насколько у меня покраснело лицо, а нос, что было странно, оказался белым-белым.
Это все меня очень смущало.
Хорошо, я сижу на унитазе в школьном туалете, я могу обдумать все, и на это есть не менее десяти минут.
Меня зовут Фрэнк, я вляпался в полное дерьмище. Уравнение с одной переменной, и из этого следует, что я нихера не разбираюсь в математике. То есть в своей жизни. Почему я это почувствовал? Это отвращение? Эту слабость, дрожь буквально подушечек пальцев, легкое шевеление волос, незаметные мурашки, как это бывает, от ужаса? На сердце было так тяжело, словно его сжали и облили кипятком, а я держался за голову, вороша волосы ладонями. Я ничего не понимаю. Что со мной?
