***
Уроки шли почти незаметно, а все думал и думал над тем, кто же будет сидеть рядом со мной и почему его нет. Патрик сказал, что у меня есть сосед, как только я стал напрашиваться пересесть к нему на второй ряд. Но почему его нет, не знал даже Стамп, который учился многим круче меня. Кстати, если обратить свое внимание на Пата, то не сказать, что он говнюк. Молчаливый, правда, немного психованный, но очень умный и, я думаю, покорить его сердце — означает, что я дофига крутой и интересный парень. Правда, я еще не покорил. Ну, а если не обращать внимание на Патрика, то можно сказать, что мы уже давно идем домой. Уроков было очень мало, так как почему-то двух учителей не было, и сейчас мы бежали сломя голову домой. — Патрик, а, Патрик, — приставал я к парню, который игнорировал меня с момента выхода из школы. — Что? — сдался он и тяжело вздохнул, как будто я помешал ему катить в гору огромный камень. — Отвяжись уже. — Слушай, говнарь, — дружелюбно сказал я и хлопнул Пата по спине, от чего глаза парня стали размером с пятак. — Я не знаю города, ничего не знаю. Давай прогуляемся. Мы же раньше хорошо дружили, так почему бы сейчас не поразвлечься? Я сделал жалобное выражение лица, и Стамп только хмыкнул «мгм, дружили» и остановился. — И куда ты хочешь пойти? У меня еще много домашнего задания. И у тебя тоже. Списать не дам… — Не будь занудой, — протянул я. — Может, сходим поштыриться в игровые автоматы или в парк с аттракционами, или в кафе, или… ИЛИ В МАГАЗИН КОМИКСОВ?! Я уже чуть ли не кричал, да и в глазах Патрика загорелись искры. Мы, конечно же, свернули, не обмениваясь ни словом, и побежали по магазинам этого большого города. И я ни разу не видел столько всего ахуенного. В моей «деревеньке» что и было классного, так это музыкальный магазин, очень старый да и с небольшим ассортиментом, и хозяин магазина — полутемный хиппи — разводил там наркопритон, но именно у него папа купил мне гитару. Это милое воспоминание сразу сгорело, как только я проходил мимо НАСТОЯЩЕГО музыкального магазина, где одна гитара стоила, как все мои органы, и я мычал, как ненормальный, слюнявя витрину. Патрик, к удивлению, делал то же самое, как будто ни разу не выходил в свой город, и уже через полчаса мы из молчаливых говнюков превратились в болтающих и ржущих дебилов, которых давно пора привязать к кровати. Мы бегали от магазина к магазину с таким восторгом, что не передать словами. Комиксы, музыка, мороженое, хот-доги — мы потратили почти все мои сбережения (ибо Патрик отдал свои Питу), а затем побежали в парк и на последние деньги купили по билету на американские горки. Я просто охрип. День подходил к концу, а мы, догрызая вафельные рожки, сидели на дереве в парке, оба счастливые и довольные. — Жалко, что больше денег нет, — протянул Патрик, отбивая какой-то ритм своими кедами о ствол дерева. — Жалко, что ты отдал свои сбережения страждущим и голодающим, — улыбнулся я, намекая на ту банду. Патрик умолк. Видимо, это больная тема. Чморят пацана, а я тут еще и масло в огонь подливаю. Я извинился. — Да ничего, — сказал Пат, болтая ногами. — Я уже привык. Этот Пит портит всю мою жизнь, хотя вряд ли кто поймет этого говнюка, ведь я ничего ему не делал. — Может, он втюрился в тебя? — заулыбался я, словив недовольный взгляд Патрика. — Нет, я серьезно. Ты видел этого педика? Он же гей. Мы вместе рассмеялись, слезли с дерева и пошли домой. Солнце уже почти садилось.2. Патрик, Пит и новая школа в целом.
29 мая 2016 г. в 13:56
Блять, где мои штаны?
Блять, где мои носки?
Блять, где мои трусы?
Новое утро встретило меня не очень радушно. В панике слетев с кровати, поняв, что могу опоздать, я незамедлительно побежал одеваться, долбанувшись мизинцем о комод. Черт бы его побрал!
Пробегая мимо кухни, злой и растрепанный, в одних трусах, я увидел, как за столом сидит уже одетая мама, тетя Патришия, подготовленный к школе Патрик и бодрая Меган. Оставалось добавить музычку в стиле «у нас идиллия, нам хорошо». Да у меня тогда чуть пар из ушей не пошел, а глаза покраснели, как у испанского быка на ринге! Им, блять, трудно было меня потолкать и разбудить? Прекрасно, блять! Но эти эгоисты моего негодования не заметили, отчего я разозлился еще больше.
Сейчас же я второпях искал свои вещи, тихо матерясь и пуская искры из глаз, как будто еще секунда — и я сгорю. Ни формы, нихера, вот это да, а Патрик стоит уже в своем сером костюмчике, очках и кепке.
Задрот. Он в зеркало смотрится вообще или боится свое же отражение отмудохать?
Надев на себя приличные джинсы и футболку, в общем, первое, что попалось на глаза, и схватив рюкзак, я с Патриком вышел из дома.
Всю дорогу мы безумно молчали каждый о своем: я злился, Патрик просто считал ворон. Да мне даже кофе не понадобилось, чтобы разогреть кровушку, достаточно было посмотреть на виноватую улыбку мамы. И даже Боб меня предал. Вот это да.
Ну, вот и школа, в которой мы с Патриком будем просиживать еще два года. Миддлстоун собственной персоной, приятно познакомиться. На вид — обычная такая, милая даже школа, серые кирпичики, ограда невысокая, клумбы, деревья с флажками. Над дверьми висел огромный герб школы, на котором изображались девочка и мальчик, сидящие под деревом. Вот уж херня херней. Или я до сих пор очень злой.
Внутри — как всегда — толпа, давка, презрение, веселье. Да мы зайти не успели, как нас окружило стадо гопников, раскрыв свои вонючие гнилые рты. Молочка бы хоть попили, что ли?
— А вот и Патрик, дружок, — сказал один парень, ничуть не выше меня. — Это что, твой новый ебырь?
Ой, да ну? Серьезно? Такая гомошуточка от парня, носящего треники с двумя полосками? Будет весело.
— Пит, — выдавил из себя Стамп и закопошился по карманам, достав оттуда кучу бабла. — Вот, вот и вот. У меня больше нет. Честно!
Отдал ему деньги? Хорош. Как в фильме. Ну, а сейчас…
— А ты? Мы долго будем ждать, мистер-ленивая-задница? — этот парень выжидающе посмотрел на меня. Это он мне, да?
— Ты что-то пропищал, петушок? — я сложил руки на груди. — Я иду на урок со своим другом, хорошо? И никого не трогаю.
— Блять, ну ты ни разу не видел таких ребят? — он, закатив глаза, обвел рукой всю шайку. Ништячный парень, только вот жаль, что уебок. — Нам как бы нужны твои деньги, мудак.
Другие рассмеялись. Вот просто взяли и рассмеялись, уебки. А я сегодня очень злой! По роже давно не получали?
— Так иди и обслужи своего батю, раз ты так нуждаешься в деньгах, — выплюнул я, и этот парень тут же выпучил на меня свои глупые глаза, намереваясь, кажется, надрать мне задницу.
Но тут, на мое счастье, по толпе прошелся недовольный шепоток «ой-ой, бля, она идет, она идет», и все, включая этого Пита, смылись из досягаемой глазом зоны. Вот это да! Что за клининговая компания, которая так быстро избавляется от мусора?
Но причину их массового трусливого забега мы увидели сразу — по лестнице поднималась сама директриса, на которую чуть заметно, но так, чтобы это видел я, кивнул Патрик. И это был полный пиздец.
Ну, если описывать тетку в преклонном возрасте… точнее, тетку, у которой уже точно поехала кукуха на старости лет… или, блять, короче, с виду ей не дашь шестидесяти, это конечно, а вот тридцати ей тоже не дашь. Где-то среднее, ибо маленький рост (немногим ниже меня, правда) и широкое лицо делали ее чуть моложе, чем она есть на самом деле. Однако и морщины, и возрастная худощавость показывали, что ей не тринадцать. Хотя с чего это я задумался о ее возрасте? Тетка как тетка. Правда одета она была уж слишком странно.
В прошлой школе у нас была директриса. Строгая такая, но, как обычные директрисы, одевалась она по всем правилам. А эта же… ну, как бы на ее шее красовалась гирлянда из ярко-розовых перьев, а тельце обтягивало блестящее розовое платье. Этакая поп-звезда девяностых. Или восьмидесятых. Хуй ее знает.
Она шла походочкой «от бедра», размахивая своей белой кожаной сумкой, и улыбалась во весь рот, правда, гаденько так, я сразу это приметил. Жрет котят, я уверен.
— Здравствуйте, миссис Бэккинс, — послышалось со всех замызганных концов земного шара. А старушка кивает своей головой каждому, не жалея шеи.
Она прошла мимо нас с Патриком, и мы, конечно же, поздоровались, однако… смутил меня этот сукин сын, ибо вжал голову в плечи, возомнив себя черепахой.
— Пошли, — Пат схватил меня за руку, и мы вбежали в школу. Тут было ничего, просторненько так, все разбегались по своим кабинетам, и мы поступили так же.
— Я сяду рядом с тобой? — прошептал я Стампу, в то время, как мы вошли в класс. Все уже сидели на своих местах и во всю глазели на нас. Ура, я мечтал об этом!
— Нет, — истерично завопил парень, но шепотом, конечно. — Там уже занято! И вообще не увязывайся за мной!
Тут я хотел возразить, но меня схватила за руку молодая учительница и закружила в вальсе, направляя мое трупное тело к трибуне. Ну, класс.
— Ты ведь новенький? — спросила учительница, оглядывая меня с ног до головы. — Представься нам, пожалуйста, — она говорила это с придыханием, а в глазах у нее как будто сверкали фиолетовые звездочки.
И точно. Так же всегда? Представиться классу, имя сказать и чем увлекаешься. Да я сегодня в ударе! Все внимание на себя.
— Я Фрэнк Айеро, — сказал я. — Увлекаюсь музыкой.
Ну, я, конечно, не раскрыл себя, как подобает музыканту. Жаль, гитару принести забыл, мог бы выебнуться перед девчонками, они ведь любят таких — замызганных рокеров-плохишей. Да-да, иногда я почитываю озабоченные рассказики, написанные женщинами. Стыдно признаться, но читаю я их даже очень часто.
— Ну что ж, — хмыкнула учительница, но мне даже не стало обидно. Хмыкай сколько хочешь, а я свое дело сделал. — Довольно познавательное знакомство, Фрэнк. Садись на это место, — она указала мне на парту, находящуюся почти рядом с Патриком. Ну, так. У него был второй ряд и третье место, а у меня — третий ряд и четвертое. Это если с точностью до пикселей. Хотя мне до пикселей.
В общем, сел я на это треклятое место. Учительница представилась, как миссис Нестор и начала что-то втирать про органику. Я люблю химию.