***
За полгода до. — Дорогой, с тобой все хорошо? — мама с легким беспокойством приложила руку к моему лбу. — Ты весь красный. — Мам, я умираю, — беспомощно протянул я и лег на мамины коленки. Голова стала трястись, словно уши наткнулись на какой-нибудь трэшовый музон, однако это приносило больше боли, чем удовольствия, ведь я ехал в такси, а не прыгал на концерте. — Мам, можно я брошу школу и стану уличным гитаристом без пальца и глаза. Мама погладила меня по голове, а у самой в мыслях, наверное, пронеслось, какой же я мудак. Ехали мы очень долго, часов семь — уж точно, но уже к полудню на горизонте показался наш новый двухэтажный, прошу заметить, дом с садом, бассейном и другими прибамбасами для роскошной жизни. Мой пес Боб, пребывавший на самом элитном переднем сидении, высунулся в окно и уже приметил двух очень милых садовых гномов, которые вскоре станут жертвами его омерзительных природных дел. Выгрузив вещи из машины и расплатившись с парнем, мы с мамой направились прямиком в наш новый дом, где ждали уют, простор и покой. Ага. Как же! Снаружи дом еще хоть как-то отвечал своей беспредельной цене, а вот внутри был полный пиздец. На потолках висели куски штукатурки, обои обвалились, обнажив кривые стены, полы трескались прямо под нами. Мебели почти не было, кроме пожелтевшего холодильника, погрызенного дивана и допотопного телевизора. Однако, все временно, и моя мама, бойкая невысокая женщина среднего возраста, бросила пятьдесят своих чемоданов на хлипкий пол и, охая, принялась выдергивать свисающую с потолков штукатурку. А я, не пытаясь ее отговорить, отправился на поиски своей комнаты, параллельно заглядывая и в другие. — Вот это моя! — крикнул я маме, которая уже серьезно была занята ремонтом, и вошел в пустую белую комнату с одним большим окном. Я уже видел, куда поставлю кровать, где будут поживать книги и старенькая гитара. Не снимая рюкзак, чтобы не запачкать его в пыли и еще каком-то дерьме, которое беззаботно лежало в моей новой комнатке, я сделал еще несколько изучающих шагов. Сегодня, завтра и неделю мы будем жить у моей тети Патришии, пока в доме проводится ремонт. Оставаться здесь не было никакой нужды, поэтому, еще раз все осмотрев, мы с мамой схватили наши сумки, Боба и поехали в гости. Собственно, с чего это вдруг наша «семья» решила переехать из спокойного городка с дешевым проездным билетом в огромный и дорогой город? На это есть ряд причин, и каждая по своему важна. Да и смена обстановки никогда не помешает. Снятие стресса, все дела. Однако я был «немного» против переезда, все-таки покинуть отчий дом и прочие заморочки — не всегда легко для подростка. Хотя я не стал бы задерживать жизнь мамы и заставлять ее остаться там. Вот такие дела… Мои мысли прервало такси, которое неожиданно тряхнуло, и машина чуть ли не ворвалась в личное пространство пешеходов, блуждающих по тротуару. — Да что такое?! — заистерила мать, привлекая к себе внимание усатого дядьки. Тот, однако, лишь угрюмо на нее посмотрел и, остановив машину, тотчас выбежал. Я обернулся, чтобы посмотреть на причинное место аварии, и мое сердце пронзил болезненный холод. На дороге лежал парень лицом вниз, а вокруг него растекалась лужа бордовой жидкости. Огромная серая футболка, заляпанная кровью, делала парня худым и совсем каким-то мертвым, а широкие грязные джинсы слегка сползли с бедер, открывая бледную спину, усыпанную синяками. Действительно, этот парень был похож на трупа, но, пока мои глаза сливались со лбом, бледная рука слабо пошевелилась. Я впал в небольшой шок, но тут же опомнился, услышав, как хлопнула дверца машины. Моей мамы здесь не было. Вскоре послышалась сирена скорой помощи. Сотрудники вынесли из газели носилки и переложили труп… точнее, парня, на нее. Черные растрепанные волосы прилипли к его лицу, но я навсегда запомню то, как он выглядит. Слишком… — Распишитесь тут и тут, — работник скорой помощи дал водителю какой-то документ и ручку. — Хорошо, — таксист дрожащими руками расписался и на ватных ногах побрел к такси.***
— Какой-то кошмар, — недовольная мама заглянула в машину. — Фрэнк, езжай со своей псиной к Патришии, а я поеду в больницу. — Что?! — воскликнул я. — Мам, почему все самое интересное?!.. Но меня прервали жестким игнорированием и уходом от воплей. Я остался один в машине еще минут на двадцать, а потом бледно-зеленый водитель отвез меня к тетке. — Отпустили под расписку о невыезде! — крикнул он мне на прощание, и я слез с этой дурацкой машины, доверху набитый сумками. Главное сейчас дверь увидеть за горкой багажа в моих руках. Я стал на ощупь пробираться к дому тети, однако нащупал лишь своими коленями крыльцо и рассыпал все сумки. Вот черт, мои любимые джинсы!.. Я все-таки их уделал. — Айеро! — на звук падения прибежала и сама тетушка. Она рывком открыла дверь и, я никогда не испытывал такого ужаса, чуть не хлопнула меня по лицу. Итог: я лежу на крыльце, часто моргая, тетя стоит надо мной, в изумлении подняв одну бровь, а рядом валяются бедные сумки. — Фрэнк? — она помогла мне подняться и даже отряхнула мою футболку. — Что ты делаешь? Где Линда? Задавать мне слишком сложные вопросы — вообще не вариант. Я после случившегося день могу в ступоре пробыть, а тут сразу: «Что ты делаешь? Где Линда?». Еще бы знать, что за Линда… А, это же моя мать. — Ну, проходи, — тетя Патришия втолкнула меня в дом. — Патрик! Она заорала так, что мои перепонки чуть ли не лопнули от ультразвука. С лестницы, топая, спустился какой-то пацан в круглых очках и… Постойте-ка, это же Патрик. Чертов Патрик, мать его! Я еле сдержал смех. Он хоть бы гормоны пил, что ли… — Отнеси-ка вещи Айеро наверх, хорошо? Без лишних слов парень отправился выполнять задание, а я прошел глубже в дом. В целом, у них было очень классно (намного круче, чем у нас). Семья Стамп сама по себе слыла доброй и мягкотелой, и землянка их держала уютную и миловидную атмосферу. В гостиной стоял белый камин, который украшали цветочки и семейные фотографии, награды, кубки, золотые медали и грамоты, а на стене рядом висела огромная плазма. Напротив нее мое седалище нащупало мягкий большой диван и как можно удобнее устроилось на нем. Патришия села рядом со мной и тепло улыбнулась. — Так долго мы не виделись, Фрэнк! — она заключила меня в объятия. — Как же ты вырос! Конечно, вырос. С шестого класса совсем расти перестал. Шутит она что ли? — А Вы не изменились, тетя Патришия, — подлизался я, хотя несколько чуть заметных морщинок уже тронули ее лицо. Но тут я вспомнил, что совсем недавно произошла жутчайшая ситуация в моей жизни, и выложил тете Патришии все как на духу. Она долго вздыхала, не переставая слушать мое нытье, и под конец выдала вполне закономерный вопрос: — Кошмар. С ним все в порядке?! — Не знаю, — честно ответил я. — Надеюсь, ничего серьезного. Хотя это вряд ли. Парня нормально потрепало. Мама поехала со скорой помощью, чтобы дождаться его родителей. И неизвестно еще, что будет с водителем. Мы посидели в тишине несколько минут, но в гостиную зашла старшая дочь Патришии — Меган. Она очень выросла с того дня, как мы виделись, стала взрослее и… ну, да что я говорю?! Это очевидно, что она стала взрослее. И красивее. Намного красивее. Нет, я не испытываю к ней симпатии, как к девушке, однако сейчас меня тянуло броситься к ней на шею и крикнуть: «Меган, детка, сколько зим!». Однако она, наверное, уже не та девчонка, с которой мы бегали от Кевина и обижали Патрика, да и странно будет, если я так на нее накинусь… — Фрэнк?! Фрэнк, твою мать, Айеро собственной персоны! — на меня набросилось это недо-чудище и чуть не задушило в объятиях. — Ты, черт возьми, такой мелкий! Она вдруг сильно рассмеялась, а я обиделся. Ничего не мелкий! Сутулюсь просто. К вечеру Патришия приготовила нам всем праздничный ужин, к которому подошли и мама, и Кевин — старший сын Патришии, и глава семьи — дядя Дэвид и наш пес Боб. Мы сидели за столом, поначалу обсудив произошедшую ситуацию, вспомнив несколько памятных случаев, обговорив ремонт дома, а затем уже откровенно веселясь, и даже угрюмый почему-то Патрик несколько раз хихикнул над шутками старшего брата Кевина. Всю трапезу мы с Меган только и делали, что болтали, пинались и соревновались в том, кто больше съест. Это странно, ведь Меган была старше меня на четыре года, и таких классных взрослых людей я еще не встречал. Вообще, мне импонировала эта дружная семейка, я даже был счастлив, ведь мы, Айеро, могли так собраться лишь несколько раз за год, ибо наш отец был всегда в разъездах. А если Айеро-старший и приезжал, то хорошие посиделки как-то не ладились. А Стамп — это что-то с чем-то. Дядя Дэвид из простого рабочего заделался настоящим известным фолк-певцом и даже брал всю семью на гастроли. Патришия занималась всем, чем только можно и меняла работу уже много раз. В общем-то, вся семья была дофига музыкальной, что не могло не радовать. — А ты чем занимаешься, Фрэнк? — спросила Меган, разрезая куриную ножку. — Играю на гитаре, — я почесал затылок. — Стихи сочиняю. Пою. — Серьезно? — умилительно воскликнула Патришия, всплеснув руками. — Патрик у нас тоже и поет, и на гитаре играет! Да, Пат? — Угу, — недовольно буркнул парень, явно разочарованный вниманием к своей персоне, и резко поднялся. — Спасибо. Патришия вздрогнула и перестала улыбаться, а Дэвид, пытаясь унять нарастающее раздражение, укорил Патрика: — Ну куда же ты, Пат? К нам ведь пришли гости… — К вам, — даже не оборачиваясь, «поправил» его Патрик и ушел наверх под гробовое молчание семьи. — Что это с ним? — удивленно спросил Кевин, но мы лишь покачали головой. Все впервые видели такого злого Патрика. А я — уж тем более.***
Целую ночь я не мог спокойно заснуть, ведь рядом со мной на одной постели лежал озлобленный Патрик, и мне страшно было даже пошевелиться, чтобы не задеть его. Обычно, когда злятся импульсивные люди, это не так страшно (если в их руках нет холодного оружия), как если бы вы увидели обычно спокойного человека в легком гневе (и это еще без оружия). У меня было все так же, только я, блин, еще и лежал с ним, и если бы я по врожденной неуклюжести вдруг пнул его ногой, то мало ли, вдруг бы я бомбу активировал. Хорошо, вот мы лежали на кровати, и я, слава собакам, смотрел прямо в большое Патриковское окно, выходящее прямо на город. Собаки подвели — из-за ночной красоты нашего тауна, а также из-за ярких фонарей и быстро мелькающих огненных фар, я не мог заснуть, ибо: о, мои глаза, они горят! И тут (вы, блять, не представляете, на сколько я пересрался), ко мне повернулся Патрик, и его нос был почти рядом с моим. Что за нахер?! Парень быстро подвинулся и теперь лежал на приличном расстоянии от меня, не влезая в мое личное пространство. Боже, фух, я чуть не блеванул со страха. — Фрэнк? — от неожиданного шепота по моей спине пробежались динозавры. — Ты спишь? Ну, нет, блять! Что я еще могу ночью делать? Ни в коем случае не спать! Прыгать, бегать, заряжать солнечные батареи — это я могу, но не спать! Хотя я действительно не сплю… Я опомнился, ведь Патрик уже полминуты ждет моего ответа, и кивнул. Браво, парень! У него зрение — минус пятьдесят, а ты хочешь, чтобы он во тьме твои движения различал? — Нет, — пропищал я. — Не сплю. После моего шепота мы еще немного помолчали, и Патрик снова заговорил: — Прости, что я был таким гавнюком сегодня. Просто день не задался, — он, кажется, почесал затылок. Фрэнк Айеро видит все. — Ничего, все нормально, — ответил я, успокаиваясь. А ведь он не такая и задница, как я думал. — Ну ладно, спокойной ночи, — сказал парень. — Спокойной ночи.