***
— Антон, какое романтичное соло! Таким мы тебя еще не видели! — С восхищением произносит Ляйсян, выходя на сцену с артистом. — А теперь давай послушаем, что скажут наши наставники. Итак, Мигель? Доволен ты ли своим подопечным? — Доволен, да. — С легкой улыбкой выдает хореограф, переводя взгляд на своего «фаворита». Он пытается делать свой голос ровным и невозмутимым, будто ничего и никем не подстроено. — Мы просто хотели показать, что он может быть достаточно разноплановым артистом, показать любую эмоцию и выглядеть в ней достаточно искренним. И да, Антон полностью оправдал то, что на этой неделе он стал лидером голосования. — Оленька, а ты что скажешь? — Ну, вы знаете, я в танцах не очень… — Бузова замялась, стараясь не расхохотаться глупым смехом. — Но у меня возник вопрос. — Ее тон становится серьезнее и ровнее. — Вот ты в профайле сказал, что посвящаешь это выступление кое-кому, кто очень важен для тебя. И, судя по номеру, этот «кто-то» вызывает у тебя действительно серьезные романтические чувства. А не Алиса ли это часом? — С ее губ все-таки начинает слетать заливистое хихиканье. — Если не хочешь, то можешь не отвечать. — Серьезно говорит Ляйсан, на что Антон лишь притягивает к себе микрофон. — Да нет, я отвечу. — Уверенно выдает он, излучая хитрую улыбку. — Да, это соло я посвятил Алисе Доценко. Но я считаю, что это не должно становится объектом для обсуждений. Просто я танцор, и поэтому я выражаю чувства тем способом, каким умею. Я это делаю не для того, чтобы поднять свои проценты и не для того, чтобы выставить себя напоказ. Я просто хочу быть правильно услышанным тем человеком, кому я посвятил этот номер. Ничего больше. И даже сам Антон в этот момент уже не понимал, насколько лжива его фраза. Уже спустя несколько дней в интернете ее будут обсуждать и раскрывать каждый по-своему. И сейчас это было именно то, чего они добивались. Ажиотаж вокруг пары Алисы и Антона рос с каждым днем все больше, но это было лишь начало. Впереди было еще шесть недель. И спустя эти шесть недель данная история любви навсегда останется в памяти каждого зрителя проекта. — А я хочу все-таки высказаться насчет танца. — Прервал разговор «о личном» Егор Дружинин резким тоном. — Это было технично и красиво. Антон, ты растешь в моих глазах, как танцор и как человек тоже. Признаюсь, когда я тебя увидел впервые на кастинге, я даже подумать не мог, что ты сможешь открыться передо мной с такой стороны. Еще больше удивляет, что такая девушка, как Алиса с таким непростым характером, сможет пойти навстречу тебе. Видимо, она смогла разглядеть в тебе что-то особенное гораздо раньше, чем сделали это мы. А впрочем, да, спасибо за номер.***
— Алисочка, какая ты маленькая, хрупкая, а сколько силы, сколько эмоций! Ты настоящее украшение этого проекта! — Растрогавшаяся Ляйсан обнимает за плечи Алису, которая сама еле сдерживается, чтобы не заплакать. — Егор, что скажешь? — А что тут можно сказать? Тут и говорить не надо! Перед нами настоящий профессионал. Хочу заметить, что не было сказано, о чем номер, но абсолютно каждый понял, о чем он, но каждый понял его по-своему. И сразу видно, что Алиса душу вложила в эту постановку, потому что ей действительно хотелось верить. Не даром половина зала сейчас в слезах сидит. — Мигель, а что ты скажешь? — Мне кажется, за меня уже все сказали. Алиса, ты героиня этого концерта. Это было красиво, это было чувственно. Спасибо тебе за номер. И спасибо, что ты у меня в команде. Алиса смущенно улыбается, стараясь не выдавать свою уверенность в себе. Она прекрасно знала, насколько хорошо справилась. Еще больше она была уверена, что этот номер обязательно должен понравиться ее дочери, которая с нетерпением ждет выступления своей мамы в грядущую субботу. *** — Как? Откуда ты узнал вообще? Как ты постоянно угадываешь? — С искренней улыбкой и искренним удивлением негодовала Алиса. Одной рукой она активно жестикулировала, а второй уже давно вцепилась в ладонь Антона, сжимая ее с особой нежностью. На дворе уже был вечер, а они неспешно брели в гостиницу после концерта. В темноте с трудом можно было разглядеть их лица, но каждый, кто ловил взглядом эту парочку, сам мог догадаться, кому принадлежат эти силуэты. — Интуиция? — Усмехается парень, пожимая плечами. Он пытается рассмотреть каждую черту лица своей миниатюрной блондинки, будто видит ее в первый и последний раз. Алиса кажется ему такой забавной и безобидной, будто не ее вовсе он встретил тогда на кастингах. Ему и самому сейчас непонятно то, что происходит с ним и как далеко его все это заведет. Одно Антон знает точно: он хочет проводить с этой невыносимой истеричкой все свое время, отдаваясь без остатка. — Нет, серьезно, Миша же один из самых сильнейших парней проекта! Да кто вообще подумать мог, что он уйдет сегодня? Как ты смог еще на начале концерта знать, кого выгонит Мигель? — А может, ты меня недооценивала, и у меня все-таки есть серое вещество и, так сказать, логика? -А вдруг тут все по сценарию, мы все актеры, а на самом деле ты уже купил себе победу заранее? — Говорит Алиса в шутку, заливаясь звонким смехом. — Все возможно. — Также несерьезно отвечает парень, останавливаясь у входа в гостиницу. Ему не хочется заходить внутрь: там слишком светло. Пануфнику не хочется, чтобы эта атмосфера вечера нарушалась, а их с Алисой общение и эмоции были выставлены на обозрение. И это очень странно, потому что первоначально, именно это был первый пункт их договора с наставником. Вот только теперь правила игры немного изменились. Эти двое слишком заигрались. Сейчас Антон лишь набирался смелости, чтобы признаться самому себе в том, что и так было на поверхности. Он не находил себе места от того, что сейчас происходило в его голове. Он списывал это на все, что угодно: желание разнообразить жизнь, взбушевавшиеся гормоны, психические отклонения от напряженной работы, слишком серьезное отношение к своей «роли»…и прочее и прочее. Вот только ничто из этого не могло объяснить ему, почему сейчас он предпочел стоять на осеннем холоде поздним вечером, ловя ртом морозный воздух, вместо того, чтобы продолжать играть свою «роль» безумно влюбленного, убеждая всех в своей искренности. Куда делось желание стать центром внимания? Почему он отступил от их плана? — Если так оно и есть, то зачем тебе я? — Кокетливо произносит Алиса, останавливаясь вслед за юношей. В ее голове сейчас бушевала немного другая буря мыслей. Она отличалась от Антона тем, что уже давно пережила весь этот юношеский максимализм. Доценко повзрослела слишком быстро, слишком-слишком быстро. Но когда ты остаешься матерью одиночкой в восемнадцать лет, то тут уже особо выбора не остается. Сейчас же она пыталась осознать, а готова ли она принять то, что, сам того не понимая, предлагает Антон. Сможет ли она довериться тому, кто еще неделю назад вызывал у нее лишь отвращение? В какой момент все пошло не так, как она планировала? Когда увидела его заботу или приступ неистовой ревности? Или когда он согласился читать ей посреди ночи? Когда принес ей первую чашку кофе или когда он взял ее на первую серьезную поддержку, и она почувствовала в тот момент, что находится в надежных руках? Или когда она поставила подпись на том злополучном договоре? А может, все дело, в неформальном пакте о ненападении? Отматывая время назад, Алиса так и не могла уловить момент, когда перестала видеть в Антоне того, кто вызывал у нее лишь рвотный рефлекс. И именно от этого ей становилось жутко не по себе. Она опасалась, что один его неверный шаг, и все вернется на круги своя. А так не хочется снова быть преданной. Так или иначе, а Алиса уже давно не умела утопать в чувствах, погружаясь в них с головой. Во всяком случае, ей так казалось. Она возвышала себя над большинством сверстников, кто по-прежнему окунались в страсть без остатков. Но как можно отдавать себя любви романтического характера, когда в твоем сердце давно уже командует любовь материнская? И все же, Алиса не спешила сообщать об этом Антону. Ей нравился сам факт, что хоть кто-то еще видит в ней девушку, за которой можно ухаживать, а не мать одиночку, в комплекте с которой идет «чужой» ребенок. Сейчас Доценко не думала о будущем: оно ее пугало. По своей природе, она была расчетливой и мудрой, старалась планировать свое расписание на неделю вперед. Вот только сейчас она упрямо и решительно игнорировала эту часть своего характера. Ей не хотелось думать о том, насколько серьезны чувства Антона; свершится ли когда-нибудь их встреча с Анфисой; чем закончится для них обоих проект и что будет после истечения следующих шести недель… И более всего, она старалась не думать о том, почему же ее так тянет к Пануфнику, с которым, по сути, ее связывала только подпись в контракте. «Живи настоящим моментом» — эта фраза стала новым девизом для Алисы Доценко, которая боялась будущего, словно огня. — Предположим, мне так захотелось. — Каким-то жеманным голосом ответил Антон, бережно беря Алису и за вторую руку. Теперь они стояли друг напротив друга, затаив дыхание, которое превращалось в пар в холодном воздухе. — Ты все-таки неисправимый самовлюбленный собственник, Пануфник. — Неуверенным тоном ответила Алиса, попутно осознавая, что уже снова застряла во взгляде парня, и это, похоже, надолго. — Откуда столько категоричности, Доценко? — Тон Антона лишен всякой грубости. Он прост и даже мил. На его лице уже давно красуется какая-то нелепая улыбка, несвойственная ему вовсе. — Ты же знаешь, я вижу тебя насквозь. — На этой фразе Алиса тяжело сглатывает, понимая, что ее сердцебиение уже совсем достигло предела. Она начала чувствовать, как ее тыльную сторону ладони начали поглаживать подушечки пальцев ее спутника. А дальше все события происходят по законам жанра романтических романов. Поздний вечер. Тишина. У ворот подъезда лишь влюбленная пара молодых людей. Он — мечта любой девушки: начитанный, сильный, уверенный. Она — миниатюрная, хрупкая кокетка. Их губы встречаются в поцелуе, который одаривает их внеземным счастьем и бла бла бла. Именно так бы это все выглядело, если бы эта история была лишь очередным набором розовых соплей. Был ли поцелуй? Да, был. Но принес ли он настолько великое счастье? Лишь на мгновенье. На самом деле, он лишь породил больше сомнений и вопросов. Если до этого, их чувства были лишь на этапе предполагаемых, то сейчас все уже становилось на порядок сложнее. Это вовсе не было временем, когда можно было терять рассудок. Борьба на проекте только усиливалась. Особенно сейчас, когда из-за возникшего вокруг пары «Алиса и Антон» ажиотажа у обоих ребят стали подниматься рейтинги. Подкрепляло все это еще и их номера, которые на фоне остальных казались какими-то более удачными. Они, как и ожидалось с самого начала, становились главными конкурентами друг для друга в борьбе за три миллиона и звание лучшего танцора страны, но никто из них не собирался говорить об этом вслух: им не хотелось возвращаться к непримиримому соперничеству. И кому из них будут нужны эти «чувства» когда через шесть недель все закончится? Сейчас они словно завели мимолетный роман на курорте. Проблема была лишь в том, что с каждым днем их влечение друг другу переставало быть мимолетным. Их поцелуй был долгим. Неразрывным. Они жались друг другу телами все ближе, чтобы согреться. И все это время, в мыслях их обоих всплыла одна и та же фраза из романа Гончарова, которая чудесно описывала всю эту ситуацию, происходящую сейчас: «Ясность ума меркнет: уважение к чистоте, к невинности — все уносит вихрь; человек не помнит себя; на него дышит страсть; он перестает владеть собой — и тогда под ногами открывается бездна.» Так стоит ли тогда вообще упоминать о каком-то великом счастье? Вряд ли оно здесь уместно. Вот только требуется отметить, что момент их первого взаимного поцелуя становится точкой начала их зависимости друг от друга, которая совсем скоро перерастет в одержимость. И это было чудесно и прекрасно, будь они лирическими героями с романтической натурой. Вот только они живые люди со сложными характерами, равные по кровожадности с жестокими хищниками. Но если вам требуется розовая мишура и блестки, то, справедливости ради, можно включить ее в эту историю хотя бы на один абзац. Алиса судорожно осознавала, что расстояние между их лицами начало резко сокращаться. Еще тревожнее ей стало, когда она поняла, как сильно желает этого. Ее руки уже обвились вокруг шеи парня — ее собственное тело не слушалось ее, поддаваясь накалу чувств. Антон же и вовсе ни о чем не думал: сейчас он хотел лишь стать ближе к той, которая так сильно его манит. Им обоим этот поцелуй показался удивительно сладким и приятным. Губы Алисы впервые поддались на подобные манипуляции Пануфника, от чего юноша просто торжествовал. Теперь, когда все происходило по обоюдному согласию, все их «темное» прошлое казалось историей из прошлой жизни. Антон даже вспомнить не мог девушку, которую было так же приятно целовать, от которой не хотелось отрываться уже больше никогда. Они зависли в этом действе еще минут на 10-15, сами не замечая, как быстро летит время. Уже не имело значение ни время суток, ни температура, ни факт того, что в гостинице проживало несколько десятков людей, без учета персонала. Ну все, хорошего понемножку. Вернемся к реальности. — Я провожу тебя до комнаты? — Произнес Антон, наконец решившийся прервать поцелуй. Ему жутко не хотелось этого делать, но внезапно морозный осенний ветер усилился, и находиться на улице стало невыносимо даже с учетом того, что они уже грели друг друга. — Не стоит. — Алиса слегка улыбнулась, отстраняясь из объятий Пануфника. Она опустила взгляд, чтобы снова не попасться в ловушку бездонных глаз Антона, в которую она попадала слишком часто в последнее время. — Ты иди. Мне нужно еще кое-кому позвонить. — Это еще кому? Любовнику своему? — С шуточной настороженностью выдает Антон, боясь услышать в ответ положительный ответ. — Успокойся, нет. — Уже более серьезным тоном произносит Алиса, кладя ладони на плечи Пануфника. — Иди в номер, ладно? — Ее голос становится нежнее. Губами она легко и быстро касается щеки парня. — До завтра. Он нехотя, но понимает, что Алиса не настроена на компромисс. Ему лишь остается додумывать, чем обусловлено ее резкое желание позвонить кому-то. Он лишь молча разворачивается и уходит, пытаясь не показывать, как сильно сейчас оскорблено его самолюбие и с каким трудом ему удается не терять самообладание. Убедившись, что она осталась одна, борясь с дрожью от холода, Алиса достает из кармана куртки телефон, чтобы в очередной раз услышать голос дочери. И если уж говорить о великом счастье, то именно в этом его видела Доценко.***
POV Антон — Итак, дети мои, программа выступлений на следующую неделю. Все навострили ушки! — На весь зал объявил Мигель, жестом призывая нас к тишине. Все заинтригованно начали ждать, кто же ему достанется на этой неделе. Я старался держаться поближе к Алисе, не отпускать ее руку. Ведь мы же не должны терять марку. К слову, Интернет уже взрывался от фанатов нашей пары, и взорвется снова, когда в субботу выйдет очередной выпуск. Мы и сами решили подлить масла в огонь, выставив с утра совместное фото, где я целую Алису в щеку. Кажется, люди, которые знали нас до этого проекта, в жизни бы не поверили, что на этом фото мы изображаем настоящих себя. Но, так или иначе, не смотря на весь этот самообман, все зашло настолько далеко, что стало реальным. Мигель называл имена наших сокомандников одно за другим, составляя их в пары и определяя к какому-либо хореографу. Когда его взгляд остановился на нас с Алисой, наш наставник лукаво улыбнулся и до ужаса радостным голосом выдал: — Доценко, Самойленок и Пануфник…на этой неделе у вас трио от нашей Юли Кашкиной! Это было неожиданным поворотом для всех нас троих. Больше всего я начал понимать о всей глобальности данной проблемы, когда вспомнил, как Алиса и Юля друг друга «любят». Сейчас главное, чтобы они оставили друг друга в живых хотя бы к концу этой тренировочной недели. Я прекрасно понимал, что у Алисы как раз таки хватит выдержки и профессионализма, чтобы не лезть первой в конфликт. Во всяком случае, так было, когда она тренировалась со мной. А вот за Самойленко я уже точно не отвечал. Сейчас я надеялся хотя бы на то, что это не будет очередным номером о сексе и похоти, которые вплетены в любовный треугольник. Я знал, что Алиса опасалась того же. Сможем ли мы сыграть все это на сцене? Без проблем. Сможем ли мы избежать открытого конфликта между двумя темпераментными девушками? Это вряд ли. В зал для репетиций мы шли в гробовой тишине. Даже говорливая Юля молчала, искоса с недоверием бросая взгляды в нашу сторону. Алиса же, в свою очередь, полностью игнорировала это, упираясь взглядом то в пол, то на меня. Она безутешно жалась ко мне, ища какой-то поддержки и защиты, и мне было легче оправдывать это тем, что она слишком хорошо вошла в свой образ моей девушки сейчас. Я привык видеть ее сильной и стойкой. Той, кто не нуждался в охране. Она с первого нашего знакомства доказывала мне, что в состоянии постоять за себя в абсолютно любой ситуации. Это было еще одной причиной, по которой я боялся их с Юлей столкновения. Одно необдуманное слово Самойленко в адрес Алисы — и месть не заставит себя ждать. А мстить Доценко умела, будь здоров. Иногда реакция даже не была пропорциональна изначальной нападке со стороны соперника. Мда, а потом она говорит, что это я больной. По ее потенциалу «мстительницы» давно психиатры плачут. — Номер будет не о любви. — Именно эти слова нашего хореографа Юли, хоть и отчасти, но все же разрядили обстановку в воздухе. — Этот номер будет о вас, о вас настоящих. Сейчас зрители увидели вас, и не все увидели вас правильно, такими, какие вы есть на самом деле. Мы сидели на полу репетиционного зала в небольшом кругу. Алиса уже включила профессионального танцора, а потому перестала изображать из себя беззащитного кролика. — Итак, пусть каждый из вас сейчас скажет, какой ярлык вам навесила публика, который не является верным. Я резко начал задумываться о том, как лучше ответить на этот вопрос, и пришел к выводу, что понятия не имею, каким я являюсь на самом деле. В моей жизни все настолько изменилось в последнее время, что я уже сам до конца ничего не понимаю. — Только красивая девочка. — Холодным тоном отвечает Юля, тупя взгляд в пол. — Многие за моей внешностью не видят абсолютно ничего. Но я, прежде всего, танцор. И я хочу, чтобы зритель видел еще и это. Мысленно я уже представлял, какие колкие шутки сейчас рождались в голове Алисы на этот счет, но она мужественно держала все это при себе. По ее лицу было видно, что она сдерживает поток смеха. Самойленко продолжала изливать душу, а мы с Доценко лишь переглядывались временами, и я сам уже понял, что еле сдерживаюсь, чтобы не засмеяться. Но стоило рыжей закончить, как мы снова включили режим серьезности и с легкой самоуверенностью подняли взгляд на хореографа. Одновременно. — Алиса, твоя очередь… — С милой улыбкой произнесла Юля, изучая нас взглядом. Мне эта сцена уже начинала навеивать воспоминания из детского лагеря, когда мы садились в кружок и рассказывали о себе. И, честно говоря, я всегда ненавидел такие моменты. Однако сейчас, мне было интересно, что скажет Алиса. — Фальшивая. — С долей досады говорит блондинка, смотря хореографу прямо в глаза. — Они говорят, что я ненастоящая. Что веду себя слишком нагло и уверенно, постоянно играю какую-то роль… Но я просто человек, и я действительно стараюсь быть собой. Через два дня, на съемках профайла, меня спросили, какой я вижу Алису Доценко. Я недолго думал и решил отвечать правду. — Алиса — самый искренний человек, которого я когда-либо встречал. Она не боится говорить то, что думает. Она всегда прямолинейна и открыта. С ней не всегда легко найти общий язык, но это вполне возможно. Если она когда-то вошла в вашу жизнь, то она обязательно оставила в ней глубокий след. Она относится к тому типу людей, которых ты либо любишь, либо ненавидишь. И, возможно, кто-то думает, что она фальшивит где-то или сильно наглеет, ее можно уважать хотя бы за то, с какой гордостью и стойкостью она относится к своим недоброжелателям. Она видит в них лишний стимул к самосовершенствованию, не больше. Да и в чем смысл упрекать ее за какие-то личностные качества, если мы здесь оцениваем танец? А к умению танцевать никаких претензий ни у кого нет и быть не может. Но этот мой монолог она услышит только в среду, на записи концерта. Я не знаю, какие эмоции у нее вызовут мои слова, и поверит ли она в них, но сейчас это уже неважно: главное — я сказал все, что хотел. — Антон, а что ты скажешь? — Кашкина теперь обращалась ко мне, а я так и не успел придумать ответ на свой вопрос. Я растерянно смотрю на Алису, которая тоже замерла в ожидании. — А можно я скажу? — Доценко все-таки поняла, что меня надо спасать и оперативно пришла на помощь. — Я, конечно, извиняюсь. Но мне кажется, я могла бы ответить на этот вопрос, если Антон сомневается. Я лишь одобрительно кивнул, а затем произнес беззвучно губами: «Спасибо», на что моя блондинка лишь расплылась в хитрой улыбке. — Надменность. — Серьезно произнесла Алиса, переводя взгляд с меня на хореографа. Присутствие Самойленко она по-прежнему игнорировала. — Многие видят в Антоне лишь самоуверенного типа, которого интересует лишь он сам и никто больше. Еще большинство считает, что за его смазливой внешностью не стоит никакой душевной составляющей. Но я бы не согласилась с этим. Возможно, он выглядит таким с первого взгляда, но стоит познакомиться с ним поближе — он окажется достаточно умным и заботливым молодым человеком. Люди любят судить книгу по обложке. Они навешали каждому из нас по ярлыку и думают, что именно такими мы и являемся. Но это не так. Мы тоже живые. Мы каждый имеем свой характер, свои цели, свои методы их достижения. Мы тоже имеем чувства, которые легко можно ранить и оскорбить. — Что ж, интересно. — Задумчиво протянула хореограф, метясь взглядом между нами двумя. Юля в очередной раз оказалась какой-то лишней, что явно не могло не радовать Алису. Так до конца недели мы начали обговаривать концепцию номера, который был бы посвящен нашим истинным натурам, которые так и не раскрылись зрителям. И за это время я все больше вдумывался в слова Доценко, которая так отозвалась обо мне совсем неожиданным образом. Больше всего меня волновало, насколько искренней она была в тот момент? Если честно, даже я сам не мог ответить, правду ли она поведала в тот момент или безбожно лгала. Впрочем, я решил, что не буду у нее уточнять, так как не хотелось услышать от нее очередной стеб в мой адрес. Мне приятнее думать, что она смогла увидеть во мне человека. Иначе как объяснить все то, что происходило между нами на протяжении следующей недели? Снаружи для всех остальных, в принципе, ничего не изменилось, но для нас с Алисой все перевернулось на 360 градусов. Теперь наши беседы не были игрой на публику: мы не замолкали, когда оставались наедине. Она продолжала заинтересованно смотреть на меня, а я отвечал взаимностью. Это было странно для меня, что мне вдруг было любопытно слушать то, что слетает с уст девушки. На удивление, Доценко оказалась очень даже интересной собеседницей. Мы обсуждали классическую литературу, советские фильмы, драйвовую музыку, танцы и многое другое. Еще страннее было и то, что она не казалась мне навязчивой. Мы проводили вместе столько времени, но у меня ни разу не возникло желания избавиться от нее. Напротив, хотелось продлить каждый перерыв, чтобы услышать ее звонкий смех еще раз. Теперь нам уже по-настоящему стало плевать и на косые взгляды в нашу сторону. Будто что-то щелкнуло, что изменило в одночасье абсолютно все. И все же, оставалась еще какая-то вещь, которая была неведома мне (но ведома Алисе) и явно служила тормозом в развитии наших отношений…хоть я и до сих пор не понимал, что это за «отношения» такие. Несмотря на наше активное общение, со стороны Доценко оставалась какая-то недосказанность, которая безумно раздражала. Она сразу теряла весь энтузиазм к разговору и меняла тему каждый раз, когда речь заходила о ее настоящей жизни в Краснодаре. Пока все, что я знал — у нее есть собственная школа танцев там. На этом все. От остального она бежала, как от огня. Зайдя в интернет, забив в поиск ее имя, я не нашел практически ничего нового. В ее школе танцев было несколько ее фото с ее занятий и еще парочка с отчетных концертов. В социальных сетях девушки не было практически никаких записей или фотографий, которые указывали бы на какие-то неизведанные мне факты: в основном, это была реклама всяких кремов, магазинов одежды, салонов красоты и т.д. Еще я нашел порцию фотографий с ее многочисленных поездок по городам с мастер классами. И все в этом духе. Также мне удалось найти несколько старых видео, где она в возрасте восемнадцати лет принимала участие в каком-то танцевальном проекте, где остановилась в шаге от финала. Затем год назад, когда она принимала участие в украинском шоу, история полностью повторилась. Я просматривал записи ее выступлений, пытаясь понять, что она скрывает в своей душе, от чего так усиленно бежит, но даже ее танец скрывал истинные чувства Алисы. Я понимал, что уже зашел в тупик. Она не подпускала к себе ближе, чем я уже был. Создавалось впечатление, что так все и должно быть, конечную остановку я уже достиг и дальше уже ничего не будет. И это приводило в бешенство. Эта девушка сначала привязывает к себе какой-то неведомой силой, а затем просто берет и садит тебя на короткий поводок. Не хотелось признавать, но в данный момент я ощущал, что власть во всей этой ситуации принадлежит одной Алисе Доценко. Она виртуозно манипулировала мной, томя меня моими же чувствами. Я чувствовал, что уже нахожусь на пределе, но…стоило, ей только улыбнуться, как злость спадала моментально, унося все мои недовольства далеко-далеко. Она вертела мной как могла, но я все никак не мог признаться ей об этом, ведь данный факт означал лишь то, что я сам купился, мой ценник нашли, и я проиграл в споре… Нет, я так просто не сдамся. У меня в запасе еще полтора месяца, чтобы сделать из нее наивную влюбленную дурочку. Так просто я ей победу не отдам. В определенный момент я понял, что так просто напрямик мне к ней не подобраться. Наверное, момент этот наступил, когда я предложил ей переночевать у меня снова. Однако заставлять ее на этот раз не хотелось. Какой смысл в этом всем, если будет происходить без ее воли? Особенно, если она уже итак знает, что бояться ей нечего. — Не думаю, что это хорошая идея. — Опустила взгляд Алиса, закладывая свою блондинистую прядь за ухо. — Да чего ты так опасаешься? — Я приблизился к ней, оставляя между нашими губами жалкие миллиметры. На моем лице появилась хищная усмешка, но Доценко просто опустила взгляд в пол. — Антон…- На выдохе произнесла она, делая шаг назад. — Не надо, ладно? Я поднимаю голову вверх, изучая взглядом белоснежный потолок отеля. Снова задаю себе вопрос о том, что творит со мной эта особа, и как мне избавиться от зависимости к ней. Я возвращаю свое внимание на нее. Алиса, по-прежнему, сверлит глазами пол. — Слушай, только не говори, что ты реально девственница. — С опаской ухмыляюсь я, боясь услышать подтверждение в ответ. Вот только Алиса Доценко не так проста, чтобы давать однозначный ответ. — А разве тебя должен волновать данный аспект моей жизни? — Режим «Стерва» активирован. Берегитесь все, кто может. Этот разговор не требует дальнейшего пересказа, чтобы было понятно, что ничего существенного из него так и не удалось выудить. Все это создало лишь новую порцию вопросов без ответов, которые неустанно трепали мне нервы. Впервые я сидел на коротком поводке и не имел возможности куда-либо сбежать. Предчувствую, она еще пожалеет об этом. А пока, я продолжал разрабатывать план по тому, как завоевать ее доверие, не говоря уже об этом глупом органе в левом боку. Вот только все пошло немного не так, как мне бы хотелось, когда права наконец вскрылась. Это произошло внезапно для нас всех. На концерте. Все шло своим чередом. Наша команда открыла шоу, представив зрителю всю нашу танцевальную силу и мощь. Мы с Алисой и Юлей должны были выступать в самом конце, перед «закрывашкой», чтобы поставить красивую точку в программе номеров от участников. На удивление скандала между моими партнершами так и не случился, хоть мы все и ходили по краю. Вот уж не знаю, что именно нас уберегло от конфликта, но я с облегчением вздохнул, когда понял, что эта неделя прошла гладко. Мы с Алисой стояли за сценой и традиционно, держась за руки, делали ставки на то, кто же вылетит на этой неделе. Однако уже спустя несколько минут состоится наш выход, и это все потеряет всякий смысл. В предчувствии «переворота» я вспоминаю, как роясь в интернете, еще раз посмотрел ее соло с предыдущего концерта. Оно завораживало. Действительно пленило. И смотря на ее танец я почему-то был уверен, что наконец вижу ее настоящую. Вижу, сколько боли, сколько неуверенности в себе, сколько осторожности скрывается в этой миниатюрной блондинке. Она от чего-то убегала. Убегала от своей собственной реальности. Выходя на сцену, я и не думал, что еще немного, и мне предстоит увидеть слезы на ее глазах. Трогательный профайл на экране. Очередной шквал внимания зрителей нам просто обеспечен. Юля просто уходит на второй план, когда в дело вступаем мы с Алисой. Мы начинаем танцевать. Все проходит спокойно. Нас встречают овации, мы купаемся в аплодисментах. Очередная похвала от Ляйсан, очередная шутка от Светлакова, очередные благодарности от хореографов. Если честно, то это все помнится мне слишком смутно. После объявления наших номеров для голосования Мигель делает паузу и многозначительно улыбается: — А сейчас у нас для Алисы есть небольшой сюрприз. Девушка непонимающе оглядывается по сторонам. И вдруг резко она бухается на колени. Я вижу, как ее трясет, а из глаз градом текут слезы. Все мое внимание приковано к ней: я не понимаю, что происходит. Меня окутывает легкая паника. Спустя секунду на нее налетает маленькая девочка, которая бросается на шею к моей миниатюрной блондинки, чуть не свалив ее на спину. На глазах ребенка я тоже вижу слезы. Они вцепились в друг друга мертвой хваткой. — Все хорошо, мамочка, не плачь. — Раздается звонкий голосок девчонки, и меня просто выбивает из колеи. Такого поворота событий не ожидал никто.