Времена Мародеров

      Приближался финальный матч по квиддичу, и капитан гриффиндорской сборной гонял команду без всякой жалости. Уоррен устраивал тренировки по три, а то и четыре раза в неделю, и студенты были готовы взвыть, ведь всем нужно было готовиться к экзаменам, кому-то к итоговым, которые проходят каждый год, а кому к более важным СОВ или ЖАБА.       Джеймсу и Сириусу, впрочем, на приближающиеся экзамены было наплевать. По крайней мере так казалось со стороны, так как окружающие никак не могли понять, что происходит в головах этих двух гриффиндорцев.       Те вели себя так, словно никаких экзаменов им сдавать не надо. Ремус иногда пытался проводить воспитательные беседы, но безрезультатно. Не сказать, чтобы Лунатик так уж сильно волновался за друзей, ворчал он, скорее, для вида. Он знал: когда нужно, они могут проявить феноменальные чудеса памяти, вспомнить, что говорил преподаватель на лекции, которую те, казалось, даже не слушали. А еще им ничего не стоило подготовиться к экзамену за ночь, в то время, как другие на это тратили недели, а то и месяцы. Нечестно, но что поделать.       Впрочем, если бы даже случилось невероятное и Джеймс и Сириус вдруг воспылали любовью к учебе и решили бы посвятить все свое время ей, едва ли им удалось бы уклониться от тренировок.       — Да Уоррен нас из-под земли достанет, если мы надумаем прогулять, — обмолвился как-то Сохатый. Впрочем, он и сам ни за что бы не пропустил тренировку перед финальным матчем, в котором предстояло сразиться за кубок не с кем-нибудь, а с ненавистными слизеринцами! А потому, кое-как сделав уроки, Джеймс принялся расталкивать Сириуса, который явно не горел желанием идти на тренировку, красноречиво поглядывая в окно. С утра было солнце, но после обеда зарядил дождь, и сейчас мрачная сырая погода ну никак не располагала к длительным полетам на метле под открытым небом. В гостиной было тепло и уютно, вялые и сонные гриффиндорцы наслаждались теплом каминов, и Сириус не был исключением. Разомлевший от тепла, он бесформенной массой растекался по креслу и абсолютно не хотел его покидать. В конце концов особенно сильный дружеский пинок заставил его, перевалившись через подлокотник, повалиться на мягкий ковер.       С недовольным ворчанием, он поднялся на ноги, потирая ушибленные места.       — Пошли уже, а то опоздаем, — с усмешкой прекратил эту комедию Джеймс.       Блэк скорбно вздохнул.       — Я с вами, — вдруг сказал Ремус, собирая учебники. — Мне нужно в библиотеку.       — Отлично, пошли! Пит, ты идешь?       Питер отрицательно покачал головой. Сейчас он представлял собой еще более жалкую картину, чем минуту назад Сириус. Казалось, Хвост — само воплощение лени. Раскинув руки в стороны, он чуть ли не лежал в кресле, медленно сползая еще ниже. Он явно был не в силах заставить себя пошевелиться.       Возмущенный столь вопиющей несправедливостью, Сириус метнул на друга презрительный взгляд и направился в сторону портрета Полной Дамы, но на пол пути остановился.       — Эй, смотри, эта вообще спит! — воскликнул он, указав куда-то в сторону. Проследив за направлением его взгляда, Джеймс и Ремус увидели свернувшуюся калачиком в кресле у окна Мэган. Она положила голову на подоконник, предварительно подложив подушку, и явно видела уже десятый сон.       Сириус направился прямо к ней. Остановившись в полушаге от мирно сопящей гриффиндорки, он угрожающе навис над ней, и, похоже, принялся перебирать в голове варианты того, как бы так разбудить ее, чтоб жизнь медом не казалась.       Она, словно почувствовав опасность, открыла глаза и с непониманием на лице уставилась на Сириуса.       — Доброе утро, Фаррел, — протянул тот с усмешкой.       Мэган рассеянно моргнула.       — Сейчас не утро, — на автомате ответила она.       — Да что ты?       Язвительный тон Сириуса заставил девушку нахмуриться.       — Чего надо? — спросила она прямо.       — Да ты не волнуйся, — Джеймс лучезарно улыбнулся. — Кое-кто просто завидует твоему безмятежному сну. Понимаешь ли, Сириус сам не отказался бы подремать, но ему пора на тренировку…       — Тренировка! — Фаррел ошалело вытаращила глаза. — Сколько времени?       — Уже почти шесть, — последовал ответ.       Мэган вскочила на ноги так стремительно, что едва не налетела на все еще стоявшего перед ее креслом Сириуса.       — Спасибо, чуть не проспала, — произнесла она, смущенно насупившись. Это ее выражение лица в сочетании с растрепанными волосами представляло собой довольно забавное зрелище. У Сириуса оно почему-то вызвало желание взлохматить ей волосы еще сильнее, что он собственно и сделал, отчего выбившиеся из косы пряди теперь еще неопрятнее торчали во все стороны.       Джеймс и Ремус со смешком переглянулись, а Мэган еще сильнее нахмурилась, смерив Бродягу подозрительным взглядом.       — Сделай лицо попроще, Фаррел, — хохотнул Сириус. — Пошли уже, пока не опоздали!       Мэган не придумала ничего лучше, чем показать в ответ язык с протяжным «Беее».       Теперь уже смехом заливались все трое Мародеров, в то время как сама Фаррел явно пыталась понять, издеваются ли над ней, стоит ли обижаться и что вообще происходит. В конце концов она решила никак не реагировать и молча поплелась следом за мальчишками, сонно зевая на ходу.       — Как твои дела? — наконец отсмеявшись, дружелюбно спросил Ремус.       — Нормально, — ответила Мэган, несколько расслабившись. — Как твои?       — Хорошо, — кивнул Люпин.       — Ты уже выздоровел? — спросила она и, заметив вопросительный взгляд, пояснила, — ты пропускал занятия, я слышала, ты болел…       — Да, я уже выздоровел, — улыбнулся Ремус.       — То было полнолуние, — вдруг изрекла Мэган задумчиво. Услышав эту ее реплику Мародеры заметно напряглись.       — Что ты хочешь сказать? — осторожно спросил Лунатик.       — Нет, ничего, — ответила Мэган и вдруг усмехнулась. — Слушай, а ведь пару месяцев назад, когда тебя не было, тоже было полнолуние, — вспомнила она. — Признавайся, ты оборотень и каждое полнолуние бегаешь по лесу, пугая непослушных учеников?       Она говорила об этом так легко, словно спрашивала, бегает ли Ремус по утрам, делая зарядку.       Ремус страдальчески улыбнулся. В конце концов, рано или поздно кто-то должен был догадаться. Джеймс и Сириус, однако, не спешили с выводами.       — Что за глупости ты городишь, Фаррел? — осведомился Сириус.       Гриффиндорка аж растерялась, заметив, как напряглись Мародеры.       — Ребят, да вы чего? — смутилась она. — Я шучу. Вы реагируете так, словно я раскрыла вашу страшную тайну.       — Это была неудачная шутка, — отрезал Бродяга.       — Ну ладно, — пожала плечами Мэган, все еще не понимая, что такого сказала. — Как скажете…       — Мэган, — мягко обратился к ней Ремус. — Понимаешь ли, оборотней в обществе не любят, — словно ребенку принялся он, но девушка лишь отмахнулась.       — Да знаю я, — фыркнула она. — Только по-моему зря. Глупости все это. Вы же читали учебник? Оборотень — это обычный человек, которому не повезло быть укушенным, из-за чего раз в месяц он звереет, но зато все остальное время он такой же, как и все. Вот скажи, Ремус, если бы Сириус или Джеймс прошел прогуляться по Запретному лесу, напоролся на оборотня и сам стал оборотнем, ты бы бросил его?       — Не в этом дело, Мэган…       — А вот ты, Блэк? Если бы Ремус на самом деле был оборотнем, ты бы перестал с ним дружить?       — Нет, конечно, — фыркнул Сириус.       — А почему это? Он же оборотень! Таких в обществе не любят!       — А ты сама бы не испугалась? — спросил Ремус.       — Чего? Вы не понимаете что ли? — отчего-то тема оборотней очень взволновала Фаррел, Мародеры были слегка ошеломлены ее напором. — Вот представьте себе человека, которого внезапно кусает оборотень. Он ведь остается таким же, как и прежде. И если он был хорошим человеком, то вряд ли ему самому понравится, если он кого-нибудь убьет. А если он загрызет кого-то, кого любит? Это же ужасно! Представьте, как таким людям нужна поддержка! А вы со своим «Общество таких не любит!»       Мародеры переглянулись.       — А с чего тебя так интересует тема оборотней? — поинтересовался Джеймс.       Мэган резко смутилась.       — Да так…       — Давай, колись, Фаррел, — потребовал Сириус.       — Ну я подумала… оборотни — это же так… ну, как вам сказать… я иногда пытаюсь писать рассказы, — призналась она и Мародеры с улыбками переглянулись, вспомнив ту тетрадку, которую Сириус принял за личный дневник. Мэган тем временем продолжала:       — Мне пришла в голову мысль написать про оборотня. Там же такой драмы можно напустить: кровь-кишки, внутренние терзания. А стала читать о них, размышлять, ну и… одно дело, когда это вымысел, но есть же реальные люди, которые с этим живут.       Сириус и Джеймс кинули красноречивый взгляд на Ремуса, в их глазах так и читалось самодовольное «Ну мы же говорили!». Они всегда твердили, что Ремус зря себя так загоняет, и что чисто теоретически, далеко не все возненавидят его, если вдруг узнают, что он оборотень.       А Мэган после этих ее слов гриффиндорцы зауважали, окончательно убедившись в том, что она не из тех безмозглых девчонок, что будет визжать от любой, даже придуманной опасности. А впрочем, это было ясно с самого начала. Иначе стала бы она бродить ночью по школе и искать неприятности в Запретном лесу?       Вскоре пути их разминулись, и Ремус отправился в библиотеку с видом глубокой задумчивости. Джеймс и Сириус лишь понимающе переглянулись и продолжили путь к квиддичному полю.       Когда они вышли из раздевалок, дождь лишь усилился. Холодная вода заливалась под одежду, стекала на глаза, от холодного ветра коченели руки, словом, условия были не самыми приятными, что, впрочем, никак не охладило пыл капитана команды. Он беспощадно гонял их по полю, то и дело прерывая игру для того, чтобы указать на ошибки и дать указания.       После истории со спором Джеймс опасался, что из-за отказа Мэган Сириус мог разобидеться на нее, что могло сказаться на их командной игре, но как оказалось, напрасно. Мэган, может, и задела самолюбие Бродяги, но на игре это не сказалось. За этот год они смогли притереться друг к другу, сыграться, и теперь им было не обязательно дружить для того, чтобы хорошо играть. Все свои разногласия они оставляли за пределами поля, что не могло не радовать.       Уоррен гонял гриффиндорцев на протяжении двух часов. В конце он похвалил команду, толкнул вдохновляющую речь, которую никто не слушал, мечтая лишь о том, чтобы поскорее оказаться в теплой гостиной, а в идеале, успеть перед этим на ужин.       Наконец, сжалившись над командой, Уоррен отпустил уставших гриффиндорцев. Джеймс, быстро собравшись, радостно побежал отбывать наказание, в то время как остальные всей компанией поспешили в Большой зал для того, чтобы успеть урвать последние остатки ужина.

***

      Чем ближе был финальный матч, тем больше росло напряжение. В коридорах вновь участились стычки слизеринцев с гриффиндорцами, поднялась новая волна «всеобщей истерии», как раздраженно говорили те, кто не был большим поклонником квиддича, и кому в сущности было наплевать, кто победит.       В день матча Мэган чуть не проспала завтрак. Наскоро собравшись, она метнулась в Большой зал для того, чтобы успеть схватить хотя бы сэндвич перед предстоящим матчем.       Студенты уже направлялись к трибунам, чтобы занять места. Мэган нервно взглянула на часы и глубоко вздохнула, пытаясь унять мандраж перед такой важной игрой. До матча оставалось минут сорок — как раз хватит для того, чтобы, захватив метлу, дойти до поля, переодеться и выслушать вдохновляющую речь капитана.       Дожевав тост, Мэган вскочила с места и быстрым шагом направилась прочь. Она добежала до гриффиндорской башни, взяла метлу и поспешила на квиддичное поле.       С каждым ее шагом сердце, казалось, стучало все сильнее. Мэган была с головой погружена в мысли о предстоящем матче и почти не видела того, что происходит вокруг. Она уже почти спустилась на первый этаж, когда нос к носу столкнулась с тремя слизеринцами. Мальсибер, Эйвери и Розье с неприязнью смотрели на нее и усмехались.       — Куда ты так спешишь, грязнокровка? — произнёс Мальсибер, и Мэган поняла, что нарвалась на неприятности.       Гриффиндорка внутренне сжалась, но вовремя вспомнила, что слизеринцами нельзя показывать страх. Она расправила плечи и попыталась обойти противников, но те не позволили ей пройти, встав на пути плечом к плечу.       — Кажется, кто-то опаздывает на квиддич? — загоготали они.       Мэган сделала глубокий вдох. Только не паниковать.       — Какое вам дело до того, куда я опаздываю? — произнесла она холодно.       — Нам? Никакого, — ответил Розье.       — Мы вот подумали, интересно, что будет, если гриффиндорская загонщица не дойдет до стадиона?       На этих словах Мэган резко отступила назад, выхватывая волшебную палочку.       — Только попробуйте мне что-нибудь сделать, — она попыталась придать голосу угрожающий тон, но, судя по лицам слизеринцев, безуспешно. — Наша сборная порвет вашу и без меня, — добавила гриффиндорка, высматривая пути отступления. Сдаваться без боя она не собиралась, но все же по возможности предпочла бы этого самого боя избежать. На разборки не было времени.       Слизеринцам на это было наплевать. Они наступали, оттесняя Мэган к стене и окружая ее.       Фаррел тем временем мысленно проклинала себя за то, что не напала сразу. Тогда был бы шанс, а сейчас, когда ее почти зажали в кольцо, она опасалась атаковать первой, не желая спровоцировать противников.       Нападение отсрочило появление постороннего: проходившая мимо гриффиндорка бросилась на помощь попавшей в беду девушке.       — Что происходит? — рявкнула она. — Слизеринцы настолько отчаялись взять кубок по квиддичу, что решили использовать такие грязные методы?       Мэган узнала в ней Марлин МакКинон, учившуюся на курс младше нее. Самой Мэган общаться с ней лично не приходилось, но она слышала о ней кое-какие слухи, и не раз видела ее рядом с Эммой, охотницей Гриффиндора, которая близко дружила с Марлин. А еще не так давно Фаррел сама стала свидетельницей того, как Марлин разбила Мальсиберу нос.       Сам Мальсибер гриффиндорку узнал и оскалился. Оставив в покое Мэган, он направился к новой противнице.       — Ты зря влезла не в свое дело, МакКинон, — произнес он, выхватывая палочку. — Ты сильно пожалеешь о том, что нажила себе такого врага, как я.       — Ну, валяй! — с вызовом выкрикнула Марлин, вскинув палочку.       Дело принимало совсем дурной оборот, и избежать драки уже не получалось никак. Мэган стояла напротив Розье и Эйвери, в одной руке метла, в другой — палочка. Хочет она, или нет, а отбиваться придется, значит, лучший вариант — это напасть первой, воспользовавшись тем, что слизеринцы отвлеклись на МакКинон.       Мэган мысленно прикинула, чем же пальнуть, но тут в голову пришла идея, заставившая гриффиндорку усмехнуться. Перехватив метлу двумя руками, она с размаху приложила Эйвери — тот от неожиданности выронил палочку — и сразу же напала на Розье, огрев его прутьями по голове, а затем, резко крутанув метлу, с силой ударила его по руке. Тот зашипел, но палочку, к сожалению, не выпустил и в ярости атаковал.       Мэган не знала, что за заклятие он применил, и узнавать не собиралась, ловко отскочив в сторону, после чего, сократив дистанцию, попыталась вырубить слизеринца ударом древка по лбу, но не вышло — Розье поднял руки, защищаясь.       — Петрификус Тоталус! — рявкнула Мэган, воспользовавшись моментом, и слизеринец, не успев среагировать, рухнул на пол.       К тому моменту, как Розье был повержен, Эйвери уже поднял свою палочку и теперь взирал на Мэган, пребывая в ярости. Его палочка была направлена ей в грудь.       Напряжение росло. Краем глаза Фаррел видела, как Мальсибер теснит Марлин — пока что гриффиндорка успешно отбивалась, но интуитивно Мэган понимала, что слизеринец сильнее.       Мэган нападать не спешила. Медленно она обходила слизеринца по дуге, стараясь обеспечить себе путь к отступлению. Сам Эйвери отчего-то бездействовал, с усмешкой наблюдая за каждым движением гриффиндорки.       Он лишь выжидал момент.       Когда Мэган, как ей казалось, вышла из ловушки, он напал. Гриффиндорка создала щит, и заклятие отскочило. От следующего она увернулась.       Тогда Эйвери, оскалившись, послал новое заклятие прямо ей под ноги, заставив отскочить назад, и тут девушка поняла свою ошибку.       Стараясь обеспечить себе пути к отступлению, она сменила позицию, и если раньше за ее спиной была стена, то теперь — лестница, ведущая вниз. Отпрыгнув назад, она неудачно оступилась и почувствовала, как земля уходит из-под ног.       Под победное улюлюкание слизеринца Мэган летела вниз.