Времена Мародеров

      Заклятие, которое Мародеры наложили на вход в гостиную Слизерина, было довольно безобидным. Каждый раз, когда слизеринец переступал порог, он спотыкался о невидимое препятствие. В худшем случае, он мог упасть, не удержавшись на ногах. Северусу Снейпу не повезло. Быстрым шагом выходя из гостиной Слизерина, он споткнулся и полетел на пол. Следом за ним шел Эйвери, который тоже не устоял на ногах и повалился прямо на Снейпа, больно ткнув его локтем в спину. С отвратительным настроением Северус пошел на завтрак, потирая ушибленные места.       В этот раз слизеринцы легко отделались.       За завтраком Мародеры о чем-то оживленно переговаривались, а их подозрительно честные лица сразу давали понять, кто виновен в том, что слизеринцы сегодня такие злые.       Джеймс и Сириус рассказали Ремусу и Питеру о своем ночном приключении и неожиданной встрече в коридоре.       Питер слушал с неподдельным интересом, а Рем на вопрос «И что же она там делала?» лишь равнодушно пожал плечами.       — Кто бы говорил, — сказал он. — Вам, значит, можно, а ей нельзя? Ладно, пошли, пока не опоздали на зельеварение. Мародеры нехотя вышли из-за стола и направились к подземельям.       После уроков Джеймс, Сириус и Питер затащили Ремуса в Выручай-комнату, потайную комнату, которая появлялась только тогда, когда кто-то в ней очень нуждался. Мародеры нашли ее совершенно случайно, когда учились на третьем курсе: им надо было спрятаться от Филча, и в этот момент в стене появилась дверь. Как потом оказалось, Выручай-комната всегда выглядит так, как надо нуждающемуся в ней. Мародеры использовали ее для того, чтобы тренироваться в анимагии. Сириус, Джеймс и Питер под присмотром Ремуса вот уже третий год учились превращаться в животных. И у них уже неплохо получалось. Идея стать анимагами появилась на втором курсе. Чтобы помочь Ремусу, Сириус, Джеймс и Питер решили стать незарегистрированными анимагами. Идея безумная, конечно, но если уж они решили, их не остановить, хотя Рем вначале пытался. А потом он стал им помогать, ведь они так рисковали ради него. И Рем был им очень благодарен за то, что они, узнав его страшную тайну, не просто не отвернулись от него, но и нашли способ поддержать.       …Ремус возвращался из библиотеки, где он просидел до самого вечера, работая над эссе по зельям и трансфигурации. Сириус и Джеймс сразу после обеда куда-то убежали, наверное, воплощать в жизнь очередную шалость, Питер увязался за ними. Наверняка, когда увидят Люпина, потребуют дать списать. Они частенько так делают.       Ремус улыбнулся. Блэк и Поттер никогда не уделяли домашним заданиям должного внимания, все свободное время тратили на какую-то ерунду, заканчивающуюся, как правило, нарушением школьных правил. И ладно, если бы сами нарушали, но они периодически норовили впутать в свою сомнительную деятельность Ремуса и Питера. Хотя невозможно было не признать, что с ними было весело. За ними было очень интересно наблюдать, невозможно было предсказать, какая бредовая идея посетит их крайне изобретательные головы в следующий момент.       Для Ремуса Сириус, Джеймс и Питер были первыми друзьями, которыми гриффиндорец очень дорожил. Больше всего он боялся потерять их. И боялся не без основания. Ремус Люпин был оборотнем, чудовищем, которое каждое полнолуние становился неуправляемым и очень опасным. В волшебном сообществе оборотней, мягко говоря, недолюбливают. И это можно понять. Ремус очень боялся, что когда друзья узнают правду о нем, они отвернутся от него. Кому захочется дружить с чудовищем? Никому.       Каждое полнолуние Ремус выдумывал различные объяснения, почему его нет в школе: больной родственник, семейный праздник, на котором обязательно надо быть, и еще много всего. Однако бесконечно это продолжаться не могло. И так с каждым разом объяснения становились все менее правдоподобными, а Сириус и Джеймс уже странно поглядывали на Ремуса, когда он говорил о болезни очередной тетушки. Конечно же, рано или поздно они догадаются, они же не полные идиоты. И тогда Ремус снова будет одинок. Но с другой стороны, чего он хотел? Мало того, что его приняли в Хогвартс, так теперь и друзей подавай? Невозможно получить все и сразу. Надо сказать спасибо, что Дамблдор хотя бы дал возможность оборотню получить образование, вряд ли другой директор пошел бы на это. Так что Ремусу и так несказанно повезло.       Отогнав от себя неприятные мысли, Ремус прошел через проем с Полной Дамой в гостиную Гриффиндора. Оглянувшись в поисках друзей, он нашел их в самом дальнем углу. Странно, обычно Мародеры находились в центре внимания, а не прятались от посторонних глаз. Джеймс, Сириус и Питер о чем-то шептались, периодически опасливо озираясь. У Ремуса появилось нехорошее предчувствие. Не обратив на него внимания, Люпин подошел к друзьям.       — Привет, — сказал он.       Трое друзей сразу стихли и посмотрели на Рема. Вид у них был на редкость серьезный. Джеймс едва заметно хмурился.       — Что-то не так? — неуверенно спросил Ремус в надежде на то, что причина столь странного поведения друзей — вовсе не то, о чем он подумал.       — Рем, надо поговорить, — сказал Джеймс. — Идем в спальню.       Ну вот, кажется, и все. У Ремуса дрогнули руки, несколько книг и готовые эссе упали на пол. Тревога на душе переросла в ужас. Больше всего сейчас хотелось развернуться и бежать отсюда со всех ног, хотя бы в Запретный лес. Спрятаться там от реальности, а потом обнаружить, что все это лишь страшный сон.       Ремус взял себя в руки. В конце концов, может они хотят поговорить на другую тему? Мало ли что могло произойти. Джеймс тем временем прошел мимо и направился в сторону спален. Обреченно вздохнув, Ремус на ватных ногах пошел за ним. Быстро собрав рассыпавшиеся учебники и пергаменты, Сириус и Питер устремились следом.       С каждым шагом ноги слушались все хуже, но Ремус упорно заставлял себя идти за Джеймсом, призывая последние капли своего самообладания.       Сириус, последним заходивший в спальню, плотно закрыл дверь, и три пары глаз уставились на Ремуса.       — Рем, ты ничего не хочешь нам рассказать? — спросил Сириус. — О том, куда ты исчезаешь каждый месяц. Ремус, усердно рассматривавший свои шнурки, почувствовал, как сердце остановилось. Если минуту назад еще могла быть надежда на то, что друзья ничего не знают, то после вопроса Сириуса она разбилась на множество мелких осколков. Тайна оборотня раскрыта.       — Вы ведь и так все поняли, — тихо, почти шепотом, отозвался Ремус.       — Но мы хотим услышать это от тебя, — в голосе Джеймса какие-то странные интонации, которые Люпин не может понять. Чего от него ждут? Чистосердечного признания? А разве это что-нибудь изменит?       Ремус поднял взгляд загнанного в угол зверя.       — Да, я оборотень.       После этих слов воцарилась тишина. Она длилась всего несколько секунд, но это время показалось Ремусу вечностью. Сдерживать распиравшие его чувства было все сложнее, Рему казалось, что он вот-вот расплачется, в горле появился горький ком. Ремус отвернулся к окну.       — А где ты проводишь полнолуния? — спросил Джеймс.       — Под Гремучей ивой есть ход, по которому меня приводят в хижину и запирают там.       Снова тишина, а затем звук шагов за спиной.       — Не переживай, — сказал Джеймс, положив руку Рему на плечо, отчего оборотень вздрогнул, словно от удара. На другое плечо легла рука Сириуса.       — Мы что-нибудь придумаем, — в голосе Блэка слышится уверенность.       Ремус удивленно обернулся.       — Придумаете что?       — Как помочь тебе, — сказал Джеймс так, словно это само собой разумеется.       Взглянув на друзей, Рем не увидел в их глазах ни ненависти, ни презрения, ни осуждения. Только сочувствие и желание помочь. Они все еще его друзья.       Ремус счастливо улыбнулся и с трудом выдавил из себя лишь одно слово:       — Спасибо…       — Да ладно тебе, — Сириус хлопнул друга по спине и отошел от него, упав на кровать. — И вообще, я спать хочу.       Джеймс, последовав примеру друга, тоже развалился на кровати, а Ремус так и остался стоять на месте, не веря своему счастью. Они не отвернулись от него!       — Рем, ты чего такой пришибленный? — спросил Джеймс, заметив состояние друга.       — Я… — Ремус не знал, что ответить.       — Он, видимо, думал, что мы пошлем его куда подальше, узнав, кто он, — ответил за Рема Сириус.       — Глупости, — фыркнул Джеймс.       — Мы не бросим тебя, — Питер, стоявший немного поодаль, несмело улыбнулся.       — И вообще, как ты мог такое подумать? — возмущенно спросил Сириус. — Вот тебе за это! — Блэк бросил в Рема подушку. Люпин ловко поймал ее, а в следующую секунду ему пришлось уворачиваться от подушки Джеймса, которая, пролетев мимо, попала в Сириуса. Завязалась битва, в которую были вовлечены все четверо. Через полчаса одна из подушек не выдержала ожесточенного натиска и порвалась, осыпав гриффиндорцев белым пухом.       — Что ты наделал, Джеймс? — притворно возмутился Сириус, отряхивая голову. — Убирай теперь!       — Сам убирай, это ты виноват!       Началась перепалка, Джеймс и Сириус спорили, кто теперь должен убирать получившийся бардак, Питер, глядя на них, тихо посмеивался, а Рем почувствовал себя по-настоящему счастливым, и его счастье больше не было омрачено страхом остаться в одиночестве.       Через две недели Сириус, Джеймс и Питер прибежали в библиотеку в поисках Ремуса. Они застали его за выполнением домашнего задания по Чарам. Вид у всех троих не внушал доверия, как-то уж слишком самодовольно они ухмылялись.       — Рем, — позвал Джеймс.       — Чего? — подозрительно спросил Ремус.       — Рем, а у нас идея возникла, — сказал Сириус, ухмыляясь.       — Ну и какая на этот раз? — Ремус вздохнул. Сейчас ему очень не хотелось участвовать в очередной авантюре. А если посмотреть на лица друзей, становится понятно, что они ничего путного не придумали.       — Мы знаем, как помочь тебе с твоей проблемой, — Джеймс просиял. Ремус насторожился.       — С какой проблемой?       — По мохнатой части, — ответил Сириус.       Так. Это плохо.       — Идем, мы тебе расскажем, — пискнул Питер, и трое друзей выволокли Рема из библиотеки и через половину Хогвартса приволокли в спальню, где их не мог услышать кто-нибудь посторонний. Люпин даже не пытался сопротивляться.       — Слушай, Рем, это гениальная идея! — начал Поттер.       Ремус лишь скептически фыркнул. Что-то он сомневался в гениальности этой идеи.       — В полнолуние мы составим тебе компанию, чтоб тебе не было одиноко! — сказал Сириус, и трое Мародеров уставились на Рема, видимо, ожидая бурной реакции. Люпин не оправдал их ожиданий.       — Как? — спокойно спросил он. — Это невозможно. Я не могу себя контролировать во время превращений. Находиться со мной рядом равносильно самоубийству.       — Но если мы будем животными, нам ничего не грозит! Оборотни опасны только для людей, — произнес Сириус.       Ремус начал понимать к чему они клонят. Эти безумцы затеяли очередное безрассудство.       — Только не говорите, что хотите стать…       — Именно, Рем, — оборвал его Джеймс. — Мы станем анимагами!       — Нет, не станете, — Ремус нахмурился. — Я вам не позволю! Это очень сложно и очень опасно!       — Не занудствуй, — сказал Сириус. — Все получится. Ты можешь нам помогать, но если не хочешь, то просто не мешай.       — К тому же ты все равно не можешь нам запретить, — добавил Джеймс. — Мы же не спрашиваем разрешения.       — Но это действительно опасно, — Рем еще раз попытался вразумить своих друзей, но особо на успех не надеялся.       — Прорвемся! — в один голос заявили Джеймс и Сириус.       — Мы же твои друзья и должны хоть как-то тебе помочь, — сказал Питер.       Рем обреченно вздохнул. Они уже вбили себе эту идею, а значит, переубедить их не удастся…       Вот уже два с половиной года Мародеры изучали анимагию и уже неплохо в этом преуспели. По крайней мере, самое сложное было позади: они уже научились полностью превращаться в животных: Джеймс — в благородного статного оленя, Сириус — в большого черного пса, похожего на Грима, Питер — в крысу. Пока время пребывания в облике животного было ограничено, но Мародеры работали над этим.       После того, как они узнали, в какое животное кто из них превращается, они выдумали друг другу прозвища. Так Джеймс стал Сохатым, Сириус — Бродягой, а Питер — Хвостом. А Ремус получил прозвище Лунатик за его «мохнатую проблему».