Медвежьи тропы

      Северные земли встречали чужаков неприязненно, отвращая не только своим морозным климатом, но и мистическими преданиями о существах, обитавших там ещё до прихода андалов. Лютоволки, великаны-людоеды, прочие, небывалых размеров твари, только и мечтавшие сожрать зазевавшегося путника, — вот лишь немногие из леденящих душу суеверий, закрепившихся за этими дикими краями. Впрочем, Север не был дружелюбен и к своим коренным народам. В лесах за стеной, где на промёрзлой почве погибала любая зелень, где охотник сам рисковал стать добычей безжалостных хищников, а не сходивший круглый год снег порой выпадал на несколько метров в глубину — сама природа, кажется, стремилась избавиться от человеческого присутствия, создавая непригодные для жизни условия. Но люди — непостижимые существа: упрямые и своенравные. Год за годом, столетие за столетием, они стояли против этой бесконечной зимы, в конце концов сведя всё своё существование лишь к одному смыслу — выжить.       Изнеженному ласковым солнцем южанину подобное, должно быть, виделось невыносимой пыткой. Одичалые же, не знавшие иного, ко всему относились проще, довольствуясь немногими потребностями. У них были вода и пища для бодрости тела, шкуры животных, чтобы не замёрзнуть днём, и женщины — дабы согреваться ночью. Недостаток первого, второго или третьего восполнялся либо силой самодельного оружия, либо при помощи неоспоримых «аргументов» в виде затрещин и кулаков; слабые — погибали, сильным доставалось право произвести на свет потомство, которому предстояло расти и взрослеть, следуя тем же заветам. Так было всегда... Но на этот раз северная природа, кажется, одержала верх и навсегда выжила из своего лона остатки вольного народа. По крайней мере, возвращаться им уже было некуда.       Тормунд не оплакивал прежнюю жизнь. Да и зачем, если юг всегда манил его никем не охраняемыми богатствами, просто обречёнными стать его добычей. Ещё до всей этой заварушки с Джоном отряд Тормунда совершил десятки вылазок за Стену. Они открыто мародерствовали в мелких поселениях наподобие Кротового городка, безнаказанно грабя и вырезая мирных селян целыми семьями. После отряд возвращался к своему племени, груженный различным добром, и никогда не углублялся дальше.       Размышляя о завоевании семи королевств, Тормунд в первую очередь видел препятствие в укреплённых каменных замках. Однако он упускал главное: люди к югу от стены мыслили иначе, отягощая свои жизни непостижимыми для ума одичалых условностями и тем самым лишая вольный народ перспективы когда-нибудь освоиться здесь. Как, например, сейчас, когда Джон в очередной раз собрал совет под крышей вороньего замка, и перед глазами Тормунда (уже не в первый раз) оказалась мудрёно расчерченная карта с пригоршней плоских камешков, испещрённых непривычными глазу закорючками, Громовой Кулак вряд ли смог припомнить хоть несколько из обозначенных на плане домов. Для прочих присутствующих всё должно было выглядеть очевидно. Но, запомни Тормунд и пятую часть списка имён всех вассалов Севера, уловить причину, по который кружочки и треугольники решат сражаться за Болтонов, а квадратики примут сторону Джона, одичалый не мог. Так же, как и не видел связи между тем, что кружочки, враждующие с палочками, могут передумать, если к войску Джона согласится примкнуть некий хрыч по прозвищу Чёрная Рыба. Кажется, эту идею предложила сестра Джона на прошлом собрании. Какая ирония, что сегодня обсуждали уже её саму.       Великанья Смерть предпочитал не встревать в обсуждение вещей, о которых и так знал больше, чем хотел бы. Поэтому, пока Джон и Давос затеяли спор вокруг этой тщедушной Сансы, он, предвкушая увлекательнейшее времяпровождение, поднял взгляд от мудрёной карты — напротив. К слову, Тормунд умышленно всегда заходил в зал после женщины, чтобы выбрать выгодное для себя место. И, хоть за рассматриванием Бриенны он окончательно терял нить общей беседы, — нисколько об этом не сожалел, напротив, получая какое-то будоражащее наслаждение от того, как женщина ловила его пристальный взгляд, отворачивалась, недовольно кривя губы, а затем снова украдкой смотрела в его сторону, словно бы играясь.       — Хотел бы я, чтобы в нашем распоряжении было больше времени, — меж тем говорил Давос и не подозревая о страстях, кипящих прямо у него под носом. — Но, к сожалению, у нас его нет, сир. Выступить на Винтерфел следовало ещё вчера.       Джон задумчиво кивнул в ответ. Он стоял чуть поодаль от общего стола, ближе к камину, так, что алеющее в очаге пламя отбрасывало на нахмуренный лоб молодого человека тревожно танцующие тени. Судьба вновь навязывала ему роль лидера, и, как бы эта ноша не тяготила бастарда Старков, ответственность за принятие решения нельзя было свалить на чужие плечи. Это было его наследие, его семья, его война. И, будь у Джона иной выбор, он без сомнения обратился бы в бегство.       — Как Санса? — глухо спросил он, обратившись к Бриенне; вот уж кого не страшил груз принятых присяг и клятв.       — За ней остался присматривать мой оруженосец. Мне нечем вас обнадёжить, сир, миледи очень слаба.       — Всё намного серьёзнее, — перебил Бриенну Эдд, новый лорд-командующий. Обычно молчаливый, сейчас он был явно чем-то взволнован. — Только что мне доложили о двух заболевших среди Дозорных. И у нас по-прежнему нет мейстера, чтобы за ними ухаживать. Сейчас их держат изолированно в западном крыле, но, Джон, если эта зараза расползётся по Чёрному замку...       В зале воцарилась напряжённая тишина, нарушаемая лишь треском огня да завыванием ветра за деревянными ставнями. Никто не решался проронить и звука, словно бы недосказанность могла уберечь защитников Стены от неминуемой катастрофы. Эпидемия в отрезанной от мира старой крепости, без мейстера или хотя бы владеющей навыками врачевания септы, грозила обернуться братским погребальным костром. И не одичалые прикончат и так немногочисленный гарнизон Ночного Дозора, не голод и не белые ходоки, а неведомая безымянная хворь.       Все присутствующие (кроме разве что беспечного Тормунда), не сговариваясь, обратили свои взоры к Огненной жрице.       — Я впервые сталкиваюсь с подобным, — лишила их последней надежды Мелисандра, рассеянно всматриваясь в огонь. После поражения Станниса вся она сделалась какой-то медлительной и задумчивой. — И если болезнь действительно та же, что и у леди Сансы, то было бы разумнее выступить сейчас, пока мы не потеряли всё войско.       — Но должно же быть какое-то лекарство? Может приготовить целебный отвар или снадобье? — не желая сдаваться, предложил Давос.       — Лекарство от этой хвори мне не известно.       — Его людям известно! — на выдохе выпалила Бриенна и с нескрываемой неприязнью указала на одичалого.       Теперь все смотрели уже на Тормунда, но не с надеждой, а скорее с робким недоверием. Тот в свою очередь лишь удивлённо округлил глаза, изобзив самое что ни на есть непричастное выражение лица. И Джон не в первый раз за их знакомство отметил, что притворство удавалось Убийце Великанов много хуже, чем те самые убийства. Однако речь шла о жизни Сансы, и Сноу просто не мог промолчать.       — Тормунд, — настойчиво потребовал он, подходя ближе к столу и опираясь на грубо отёсанную деревянную поверхность ладонями. — Это касается как моих, так и твоих людей. Болезнь грозит всем присутствующим в замке, и если тебе что-либо известно, то, думаю, самое время поделиться.       — Да это не такая уж и великая тайна, — Тормунд сделал долгую паузу; нахмурился, словно бы припоминая. — В Охотничьем лесу есть незамерзающий ручей. На его камнях, растёт заячий мох: такие неприметные серовато-бурые комочки. Вольный народ из него делает настойку для лечения хворей; на вкус как моча великана, но на ноги даже мёртвого поставит. Наверное, кто-то из моих людей узнал про вашу захворавшую леди и решил сжалиться, поделившись своими запасами, но мне об этом ничего не известно. Не могу же я отчитываться за каждого.       — Об этом лекарстве идёт речь? — переспросил у Бриенны Джон.       У Сноу появилось ощущение, будто бы он служит вынужденным посредником в диалоге между двумя непримиримыми сторонами. Тормунд и Бриенна реагировали друг на друга странно. И Джон не был уверен, что до конца понимает причину столь обострённых отношений между едва знакомыми людьми.       — Не могу утверждать наверняка, — тем временем, замявшись, отвечала дева-рыцарь. Эта история представляла Тартскую деву не в лучшем свете и ставила под сомнение её надёжность, однако если это был единственный шанс спасти Сансу, то Бриенна не имела права промолчать. — Вчера ночью я вышла за водой, оставив миледи одну. Её бил озноб и мучила жажда, которая не давала ей уснуть. Я отошла всего на пару минут, а когда вернулась, увидела, как старуха из одичалых поит вашу сестру чем-то из своей фляжки. Я вспылила, чуть не убила ту женщину, приняв её за отравительницу, но через несколько минут миледи сделалось лучше, жар начал спадать. Оставшаяся часть ночи тоже прошла спокойно. Однако к утру лихорадка вернулась с новой силой.       На словах об отравительнице Тормунд скептически хмыкнул. Он и не думал вмешиваться, но, увидев, как Бриенна, не жалея себя, печется об этой полудохлой Старк, у него внутри начинало что-то тревожно ворочаться. О своих собственных детях одичалый так не пекся, как она радела за чужую девочку. Это задевало. Повинуясь непонятному чувству соучастия, Тормунд решил взять часть проблем женщины на себя. Впрочем, казавшийся по началу ловким план, теперь грозился обернуться против него же. И если для Сансы (по его задумке) действительно предполагалось лишь временное облегчение страданий, то трубить на каждом углу о своей причастности к обнаружению способа побороть болезнь, Великанья Смерть уж точно не стремился.       — А что та женщина? Она может приготовить ещё этой настойки? — взволнованно поторопил рассказ Бриенны Давос.       — На рассвете я отпустила её. Старуха плохо владеет нашей речью, но, насколько я поняла, — она отдала последнее, — ответила Бриенна, а затем поднялась со скамьи, вытягиваясь во весь свой немалый рост перед Джоном. — Милорд, позвольте отправиться за Стену. Если дадите мне одного толкового разведчика, знающего местность, я смогу добыть лекарство.       — Это может стоить вам жизни, — честно предупредил её Сноу.       — Я присягнула леди Кейтилин и поклялась защищать её дочерей. Это мой долг.       Искря непоколебимой решительностью, горделиво выпятив подбородок и сжав в пальцах богато украшенную рукоять Верного Клятве, Бриенна выглядела особенно величественно на контрасте с убогим убранством зала. Никто сейчас не решился бы возражать ей; никто всерьёз и не собирался. И только Джон, сокрушённо покачав головой, не проникся возвышенностью момента. Он думал, что если за Стеной и можно что-либо найти, то только холод и смерть.       — Я дам тебе двоих, — вмешался Эдд, с уважением глядя на деву-рыцаря снизу вверх и привлекая её внимание к карте. — Если ехать вдоль кромки леса, а потом свернуть вот здесь, это займёт...       — Пять дней. При плохой погоде — семь. За это время девочка умрёт. — безжалостно пробасил Великанья Смерть, покосившись на «конкурента». Он не одобрял столь пристального внимания к его женщине.       — Тормунд, — одёрнул его Джон.       — Нет, он прав! — Вдруг вступилась за одичалого Бриенна. — Знаешь дорогу короче?       — Два дня — если идти напрямик.       — Через лес? Два и два, да еще день на случай плохой погоды. Всего пять суток — ненамного быстрее выходит.       — Два дня — это туда и обратно, — победно ухмыляясь в бороду, подытожил Тормунд, сцепившись глазами с испытывающим взглядом женщины.       Ему не нужно было быть выше её, чтобы чувствовать себя сильнее. К тому же Бриенна привлекала Тормунда именно своей физической крепостью и внутренней несгибаемой твёрдостью, которая сквозила буквально в каждом движении девы-рыцаря. А её упрямство только добавляло перца к общей притягательности...       — Постойте, — поднял руки в протестующем жесте Джон. — Тормунд, ты не можешь уехать. Ты привёл свой народ в Чёрный замок. Они не пойдут за мной в бой без своего предводителя.       — Двое всадников быстрее пешей толпы. Мы нагоним колонну до того, как вы достигните Винтерфела. Леди же не против быстрых скачек? — не отрывая взгляда от, кажется, полыхнувших красным (в полумраке зала было не разобрать) щёк Бриенны, резонно подытожил одичалый.       — Нужно решать сейчас, — негромко произнёс Давос, видя колебания Джона.       Затаив дыхание, все ждали окончательного вердикта. И только Мелисандра всё с той же отрешенной задумчивостью смотрела в огонь, словно бы наперёд зная, чем в итоге обернётся для Сноу этот выбор...       — Выйдем на рассвете, — с тяжёлым сердцем решился он. — Тормунд и Бриенна отправятся за Стену, а мы разобьём лагерь у долгого озера и дождёмся вас там. Подрик, если леди Бриенна не станет возражать, отправится с посланием к Бриндену Талли; без помощи Чёрной Рыбы нам не пересилить Болтонов. Эдд, ты лорд-командующий Черного замка, гарнизон на тебе... И леди Санса тоже, присмотри за ней до нашего возвращения.       Сославшись на необходимость проверить самочувствие миледи и получив согласный кивок Джона, первой из зала спешно удалилась Бриенна. За ней последовал Эдд, дабы успеть отдать все необходимые к завтрашнему отъезду распоряжения; не спеша поднялись со своих мест и отправились в отведённые им комнаты Мелисандра и Луковый Рыцарь. За столом остался лишь Тормунд.       — Считаешь, вы успеете до того, как... До того, как Сансе не сделалось хуже? — серьезно спросил Джон, садясь напротив одичалого. Там, где минуту назад сидела Бриенна.       — Вы, Старки, живучие, — неопределенно пожевал губами Тормунд и, добавив в голос скучающих интонаций, спросил. — Слушай, Джон, что ты можешь рассказать о Бриенне?       — В каком смысле?       — Ну, она вечно при этих, лютоволк их раздери, манерах: «Я дала присягу, сир», — передразнил одичалый. — Сир, миледи, тьфу... Всё же в Охотничий лес направляемся, а не к вашему королю на ужин. И вообще, спросил, чтобы понять, что она за человек, — сам запутался в собственном объяснении Тормунд.       Он изо всех сил старался, чтобы слова, прикрывающие истинную причину этого расспроса, казались естественными, чем, кажется, лишь позабавил Джона.       — С каких пор тебя волнуют манеры?       — А не пошёл бы ты, лорд Сноу, — разгадав издевку, ругнулся Тормунд. Он встал из-за стола и вознамерился вернуться в лагерь, разбитый вольным народом под защитой замковых стен: место, где он чувствовал себя своим.       — Слышал от Сансы, что она отличный воин, верный друг и не слишком любит разговоры, — примирительно окликнул друга Джон. — Она заслуженно носит свой меч, и на твоём месте я бы при Бриенне тоже не слишком усердствовал с беседами; особенно про тот случай с медведицей.       — Хм, — ворчливо хмыкнул одичалый.       — ...И с великаншей.       Последние слова Сноу Тормунд расслышал, уже выходя в замковый коридор. Ему не нужны были советы неопытного мальчишки, которым женщины крутили, как хотели. Великанья Смерть возможно и не разбирался в правилах этикета, родах, домах и прочих лордо-вассальных обязательствах, но он хорошенько усвоил, что между ног весь женский род устроен одинаково. Пользуясь всеми преимуществами своего обширного опыта в данной области, Тормунд также был убеждён, что в таком деле спешить нельзя. Терпение всегда щедро вознаграждается.